My fight is not over

— Злишься? — голос изменился, как и манера речи. Неудивительно, ведь рядом с ней далеко не Кларк. Дурацкая привычка протягивать слова раздражает слух Рейес. Рейвен бросает перчатки вниз, поворачивается к Джозефине, пытаясь найти хотя бы небольшие отличия Кларк от самозванки. Походка. Причёска. Одежда. Взгляд. Рейвен слишком хорошо её знает, чтобы понять, Кларк это или нет. Может, Гриффин где-то внутри, заперта в клетке, пока Джозефина — от чьего имени Рейвен коробит — разгуливает по просторам Санктума, живёт. — Злюсь, что это сделала не я, — Рейвен выпрямляется, идёт к раковине. Её руки испачканы в масле, несмотря на то, что девушка была в перчатках, — как она умерла? В муках? Надеюсь, что да, — Рейес мысленно просит прощения у Кларк. Убедить Джозефину в том, что Рейвен ненавидит Кларк? Не должно составить труда. — Первые три минуты, — Джозефина изучающе осматривает Рейвен, пытается найти изъян или что-то вроде того, — потом человек уже не чувствует боль, — она смущается, будто рассказывает великую тайну. Хотя так и есть. Они хранили это в тайне от других более двухсот лет. — Боль, — Рейес повторяет это слово несколько раз, будто пробует его на вкус, хотя она одна из тех, кто знает о боли не понаслышке. Сколько боли она испытала на Земле? А что знает о боли эта девчонка, которой давно уже пора на покой в ад? — я бы тоже хотела не чувствовать боли, — Рейвен одергивает себя. Ещё немного, и она откроется этой незнакомке, покажет свои слабые места. — Зачем ты пришла? — Рейвен старается держаться отстранённо, в то же время показывая, что готова сотрудничать, ведь от этого союза выиграют все, в первую очередь — Рейвен. — Ты пообещала убить меня, у меня есть все основания запереть тебя в камере или публично казнить, — Джозефина опускается на кресло, разглядывая спину инженера. Она и не скрывает, что Рейвен вызывает восхищение и больший интерес, чем другие гости с Земли. Может это связано с тем, чего нет у других — инвалидностью? Девушка свысока смотрит на Рейвен; хочет, чтобы та открылась ей. В конце концов, землянка может быть полезна. И она единственная, кто не испытывает злость к ней, что очень важно. Напоминает чем-то давнюю подругу на Земле, которая уже мертва. Не полетела с ними колонизировать планету, а потом, если верить рассказам, случился апокалипсис. Хах, она столько фильмов просмотрела про него, но не думала, что может такое случится в самом деле. Но после этого Джозефина тянется к незажившему шраму на шее, убеждая себя в обратном. Она бессмертна, апокалипсис реален. — Так давай, — Рейес ударяет кулаком по раковине, контролировать эмоции, оказывается, гораздо сложнее. Она хочет запереть Рейвен в камере за преступление, которого даже не было? Эта девица чокнутая. Убить второго человека с другой планеты не грозит великим союзом или миром. Друзья проглотили смерть Кларк, но если праймы решаться тронуть ещё и Рейвен, какая война последует? Сколько невинных жизней заберёт? — Но ты ведь этого не сделаешь, верно? — злая ухмылка. Она нужна. Иначе бы Рейвен давно убили. — Нет, — обречённый вздох. Джозефина жалеет? — Твои друзья в ярости, знаешь об этом? — девушке на миг кажется, что и радужная оболочка глаз изменилась. — Они все гребанные лицемеры, — отзывается Рейес, устало сев на пол. Рейвен вытягивает ноги, выжидает. — Даже Мёрфи? — слова Джозефины задевают её. Она никто, чтобы говорить о Джоне плохо. Никто не имеет на это право, никто ещё не пострадал от его рук. Кроме неё. Несмотря на это, девушка все равно, даже мысленно, продолжает его защищать. После всего, что пережили. Он хороший человек, он просто любит жизнь, он просто заставляет себя жить дальше. — Даже Мёрфи. Они все так обозлились на Кларк, а теперь плачут по её смерти. Знаешь, кто уничтожил пригодный участок жизни? Кларк, — Рейвен выплевывает её имя, словно яд, её глаза распахиваются, стоит произнести «Кларк», — а кто убил сотню невинных ради своей матери-наркоманки? Кларк. А знаешь, кто убил человека, которого я любила? — слезы выступают, а в глазах Джозефины явное сожаление. И отвращение. Ей, видимо, противно быть в этом теле. Так почему бы не найти себе другое, получше и без грешков? Рейвен сдерживает свои порывы высказать все самозванке. — Кларк? — скорее как утверждение, нежели как вопрос. — Бинго, — Рейес хлопает в ладони, — наглая девица встала во главу иерархии людей и возомнила себя Богом, — усмешка, в которой Рейес скрывает всю горечь воспоминаний и боли. — Веский повод для убийства, не считаешь? — приподнимает одну бровь. — Теперь, когда её нет, ты испытываешь облегчение? — слегка склоняет голову набок. Будь Рейвен на их стороне, Джози было бы проще. Она не может сказать почему, она просто знает об этом. — Я не уверена. Передо мной ты, выглядишь как Кларк и не как Кларк одновременно. Вдруг ты — это она? — Рейвен слышит шаги внизу. Эмори выдаёт себя, а значит могла слышать всё. Она как нельзя вовремя. — Тебе показать запись с воскрешения? — Джозефину задевает недоверие Рейвен, но с другой стороны, оно и понятно. Кларк сделала для неё много плохих вещей, неудивительно, что она не верит. — Откуда я знаю, что это не подставная запись? Вдруг это все — большой сговор? — Рейвен произносит слова, не обдумывая их. Нужно убедить Джозефину, нужно втереться в доверие к ней. — Я доказываю тебе, что я не Кларк, а ты докажи, что можешь быть полезна, и тогда я расскажу тебе наш секрет, — надменная улыбка, ледяной взгляд. Рейес чудится, или эта дамочка действительно социопатка? «С ней надо быть осторожнее», — проносится в голове девушки каждый раз, когда она смотрит на кудрявую блондинку, игращую со своими волосами. Джозефина встаёт, протягивает руку в знак дружбы. Рейвен неодобрительно смотрит на раскрытую ладонь Кларк. Тела Кларк. Так будет правильно. — Идёт, — соглашается Рейес, цепляясь за неё. Девушка встаёт, смотрит на Джозефину, а пытается высмотреть Кларк. Где-то же она должна быть, глубоко внутри. — Что надо делать?