My fight is not over

Когда солнце скрывается, Рейвен снимает с себя всю одежду, которую дала ей Джози в знак дружбы, включая нижнее белье. Что-то удерживало Рейес не сжечь все это к черту, возможно Джозефина заподозрила что-нибудь, возможно отсутствие альтернативы. Девушка сжимает кулаки до острой боли в ладонях, кажется оттуда вот-вот пойдёт кровь. Рейвен смотрит на свое тело. Часть синяков уже зажила, остальные еле видно. В некоторых местах свежие царапины, на руках новые следы порезов. Рейвен хочет сбежать от ненависти к себе, к людям, которые её окружают, в небытие, но все это выливается лишь в шрамы на руках, правда не такие сильные, как могли быть. Практически без крови. Рейвен крутит в руках лезвие со следами запекшейся красной крови. Со следами её крови. Рейес скоблит пальцем, чтобы содрать её, подносит к животу, но не решается сделать порез, пускай и не глубокий. «Хоть не таблетки», — эта мысль ничуть не успокаивает. Эбби принимала обезболивающее, а Рейвен причиняет себе физическую боль, чтобы отвлечься от душевной. Разница есть? Конечно, таблетки нужны другим, боль нужна только Рейвен. Ей тяжело смотреть на улыбку Кларк, на то, как Кларк общается с родителями, как ест. Оболочка Кларк, а внутри другая кукла. Рейвен не думала, что после смерти её будет так тяжело. Да, она делала ужасные вещи, чтобы спасти своих людей. И этого теперь будет не хватать. Кто скажет фразу «мне жаль» после смерти людей? Кто скажет «я пыталась быть хорошей» и «я спасаю своих людей»? Рейвен, Беллами или Мёрфи? У них нет лидерства в крови, они не способны пойти на убийство сотен невинных ради своих людей. А Кларк может. Более того, она делала это. А они каждый раз обвиняли её в этом. Рейес чувствует острую нехватку воздуха, царапает ногтями кожу на шее, будто это может помочь. «Ещё немного! Три дня!» — осталось три дня до церемонии, где Рейвен станет одной из Первородных! Искусственная найтблида с чипом в голове. Прямо как Кларк! Стук в дверь. Рейес пугается, ищет глазами чем бы прикрыть свою наготу. В прошлый раз это закончилось смертью Миллера. Хотя, может это Джозефина? — Привет, — дверь приоткрывается, Мерфи заглядывает внутрь. После всего? Да. Парень смущается, видя оголенную грудь Рейес, краснеет до кончиков ушей. — П-привет, — Рейвен заикается, стянув халат со стула, накидывает его на плечи. — Охрана тебя пропустила? — приподнимает брови. — Да, — Джон закрывает за собой дверь, — можешь не бояться меня, — лёгкая улыбка, но Рейвен спокойнее. Она и так знает, что он не причинит ей боль. — Я не боюсь тебя, — она произносит это слишком нежно, открывает ящик стола и бросает туда лезвие. — Прости, я не должна была это делать, не должна была такое говорить, — Рейес отводит глаза. Хотя бы извинилась. От этого становится чуть легче. — Надеюсь, у тебя есть веская причина, — Мерфи подходит ближе к Рейвен, та кивает, он слишком близко. — В любом случае, я это заслужил. Ты ведь никогда не говорила, что чувствуешь. — Это не даёт мне право… — Рейвен кусает губу, решается посмотреть на Мерфи. Он умирал, как и она. Она спасла сама себя, а его спасли. Кто угодно, но только не она. — Насчёт Эмори, мне жаль. Джон заметно грустнеет, кусает щеку. Ему тяжело слышать её имя, тяжело смириться с тем, что Эмори мертва, ведь это неправда! Она не умеет умирать. Она не умеет умирать также, как и Рейвен; она не умеет умирать также, как и Мерфи. Они втроём просто тараканы, которых очень трудно убить. Как и Кларк. Их четверо, они могут противостоять смерти. — Ты хочешь стать одной из них? Мне казалось, ты презирала их, Рейвен. — Чего не сделаешь ради… — Рейвен прикусывает язык, чуть ведь не ляпнула зачем, — выживания. — Джон сказал ей эту фразу давным давно, ещё на Земле, до Высшего пламени. — Хочешь жить вечно? — Хочу спасти нас, Мерфи. — Но в глубине души так хорошо, что он рядом. Они говорят, пусть даже не как друзья, они просто говорят. Нейтральная беседа тоже хорошо, с учётом всего. — Я поступаю как сука, да? — Есть немного, — усмехается Джон, — Спасти нас? От чего? — ему недостаточно одних слов Рейвен. Неужели им снова грозит опасность, а она их спасает, вместо Кларк? — Вас бы убили, — вздох, Рейвен отворачивается к окну. — Сожгли бы на костре, я не могла позволить этому случится… — сжечь из-за неё! И Миллера! — Поверь, у меня есть план, как спасти нас всех. — она нежно дотрагивается до его щеки, чувствуя щетину кончиками пальцев. — Даже Кларк? — Нет! — получилось более, чем громко. А есть ли смысл обманывать человека, который очень хорошо знает тебя? Это с Джозефиной было просто: она не знала Рейвен, не знала, через что пришлось пройти ей, не знала толком ничего. Кроме собственных рассказов Рейвен. И она кивает, подтверждая слова Джона, тот улыбается, целуя её в макушку. И Рейес становится спокойнее, груз с её плечей падает. Она больше не одна, с ней Джон. — Зачем ты пришёл? — Поверить не в мог, что ты станешь одной из этих, и рад этому, — Мерфи касается указательным пальцем подбородка девушки, — Только почему ты не сказала мне все сразу, я думал, мы друзья. — Друзья друг друга… — не калечат. Рейвен не хватает смелости сказать это один на один. — Не делают инвалидами, — догадывается Джон. У парня перехватывает дыхание. Он, наивный, верил, что Рейвен простила его. Он, наивный, верил, что после такого действительно можно стать друзьями. Даже тот разговор на площади не пошатнул веру в Рейвен. Там были люди, там были первородные, а он искренне верил, что Рейес хочет отомстить им. — Я не это хотела сказать, — спешит оправдаться девушка, обхватив лицо Мерфи руками, заставляя тем самым посмотреть на себя. — Прости, но я не могла, не была уверена. Если бы я рассказала, то подставила бы тебя, себя. Джон убирает её руки с лица, не давая прочитать ни единой эмоции на лице. Кажется, что парень пьян. Рейес смотрит ему в глаза, пытаясь понять о чем думает Джон. Но он умело прячет эмоции, чувства и мысли глубоко, за сарказмом и издевками. Это же Джон Мерфи. — Мы умеем выживать, — но голос выдаёт. Джон все ещё наивен, как ребёнок. И все ещё верит в Рейвен. Ответить Рейвен не успевает, кто-то ходит по коридорам, под дверью. Девушка испуганно смотрит на ручку. Ей кажется, что сейчас зайдёт Джозефина. — Тебе пора, — Рейвен проходит мимо Джона, но тот ловит её за руку, держит. Рейес смотрит на пальцы Мерфи, обхватившие её предплечье. — Подыграй мне, пожалуйста. — Ты боишься её, — заключает парень, отпустив руку, — или влюблена в Джозефину? Рейвен пятится назад, упирается в кресло и падает. Перед ней стоит Мерфи, а пути к отступлению загорожены его телом. Джон упирается руками о спинку кресла, нависает над Рейвен, внимательно изучая её. — Мерфи, мне страшно. — Мне тоже, — сквозь зубы отвечает Джон, — А знаешь почему? Потому что та Рейвен Рейес, которую я знал, которой восхищался, превратилась в суку, просящую её пожалеть! Единственное, чем я занимаюсь последнюю неделю — пытаюсь понять что с тобой стало! — последние слова Мерфи уже кричит, ударяет рукой спинку кресла. Рейвен сжимается, закрывает глаза. Её трясёт, слова застревают в её горле. — - Ты ничего не объясняешь, отдалаешься от нас! Унижаешь! Эмори и Миллер мертвы! Кто будет следующим? Почему ты позволяешь нам умирать? Была бы её воля, Рейвен бы не допустила этого, но тут боги не они. Тут правящая династия решает кого убить, а кого — нет. — Потому что я устала быть сильной, Мерфи! — Рейвен, боясь приоткрыть глаза, боясь выдать фальшь, — Я хочу отдохнуть, — она опускает голову. — Хочешь?! — кажется злость Мерфи слышит весь Санктум, — так пожалуйста, — парень отходит назад, поднимая руки, — просто забудь, что у тебя есть друзья с Земли. Хотя тебе же срать на это! — он уходит, оставляя дверь открытой. Рейвен сползает вниз, прижимает колени к груди, обхватывает их. Она не может контролировать поток слез, рвущихся наружу. Девушка только сидит на полу и раскачивается из стороны в сторону, тихо плача. Сколько проходит времени после того, как Джозефина оказывается в комнате, Рейвен не знает, но единственное, в чем она уверена на сто процентов — кто-то ей доложил о визите Мерфи. — Хей, ты в порядке? — она накрывает плечи Рейес пледом, а сама садится рядом на холодный пол. — Давай ускорим процедуру с обращением в бога? — Рейвен чувствует, как воздух выбивают из лёгких. Она ложится на колени к Джозефине, закрывая лицо руками, тем самым пряча улыбку. — Насколько? — Завтра.