My fight is not over

Эмори надевает мешок на голову Октавии, связывая руки последней за спиной, но не сильно, чтобы Блейк смогла их развязать в нужный момент. Хоть бы она поняла, когда этот момент настанет и не атаковала. — Если ничего не получится… — в какой раз спрашивает Эмори? Раз второй точно есть. — Получится, — в какой раз обрывают её логичный вопрос? Октавия очень самоуверенная, прямо как Рейвен. Может они сестры? Эмори быстро отбрасывает эту мысль, знает же о правилах на кольце — больше одного ребёнка в семье карается смертью. — Октавия, я серьёзно, нам нужен запасной план, — чтобы не получилось как в долине. Вздох, не нужно думать о прошлом, нужно думать о будущем. Хорошие тренинги от Харпер помогали не сломаться им всем, помогали смириться с болью от потери Кларк, если бы они знали, что она жива, все было бы иначе, — мы с Рейвен тоже говорили об этом, но она обещала, что все будет хорошо. Знаешь что было дальше? Опоздай мы хоть на день, некого было бы спасать! — сколько прошло времени с приземления? Месяц? Больше. Сколько Эмори пробыла у детей Габриэля? Недели две, а буквально на днях они спасли Рейвен с Кларк. И теперь спасают своих людей. — Не ори, Эмори, — Блейк шевелит руками, проверяя прочность верёвки, — возьми с собой Габриэля и ещё нескольких людей, в руках у вас должно быть оружие, если у меня не получится, просто откройте огонь по ним. — и по мне. Октавия не добавляет, Эмори не догадывается, насколько Блейк тяготит чувство вины за тёмный год, за каннибализм. Эмори приседает, подчерпывая горсть грязи, обмазывает ею одежду, ноги, мешок Октавии. Ничего не должно выдавать их, любая мелочь грозит провалом, смертью, если только Рейвен не придумает выход раньше, чем всех убьют. Когда плащ Октавии становится слишком грязным, Эмори вытирает руки о штаны и машет рукой двум ребятам, расположившимся недалеко от Октавии с Эмори. Парень с девушкой, пригнувшись, держа оружие возле себя, быстрыми мелкими шажками перебегают от одного дерева к другому, пока идёт стрельба где-то далеко от них. — Что мы делаем? — девушка вздрагивает, когда вновь слышит звук выстрела где-то рядом с собой. Ей кажется, что вот-вот и её застрелят. — Возвращаем Расселу его жену, — голос Октавии глухой, её практически не слышно среди множества выстрелов. Ребята, которым на вид не дашь больше семнадцати, переглядываются между собой, пожимая плечами. Понятно, не верят. — У нас есть план, я прошу просто довериться нам, — Эмори сжимает ладонь девушки в своей, пытаясь так успокоить её. — Как тебя зовут? — она говорит дружелюбно, показывая какой является. Она не монстр, она хороший человек, она пытается быть хорошей. — Мира, а это Вильям, — представляется Мира, сглотнув. Она прижимает автомат ещё сильнее к себе, будь чуть смелее, выстрелила бы в обоих. — Парень идёт с нами, — Октавия поворачивает голову в сторону Эмори, — а девчонка займёт позицию выше, когда мы пойдём к Расселу, все внимание будет на нас. У тебя будет время, — кивает в сторону Миры, она интуитивно чувствует с какой стороны находится каждый человек, — чтобы найти позицию для выстрела. Возможно это не потребуется, и я убью его сама, но… — но всегда есть «но». Любой план провальный, но стрелять из леса по людям, которых ты не видишь, не лучший вариант. — Ты предлагаешь ей убить Рассела? Но Рейвен… — Вильям слишком мягкий для того, чтобы спорить с Октавией, и сам это понимает. — Убьём Рассела — прекратим войну, — Эмори выпрямляется, заботливо треплет волосы парня, а на сердце становится плохо. Она не хочет, чтобы Вильям умирал, он выглядит как её брат. Те же волосы, тот же взгляд, только нет мутаций. Он просто изгнан, как и Эмори. — Всё будет хорошо. — Найди Габриэля, — в голосе Октавии нет ни злобы, ни чего-то другого. Девушку будто вообще не волнует все, что происходит. — Он знает Санктум, должен помочь! Помните, что от нас зависит судьба остальных наших людей, мы просто хотим свергнуть Первородных, но не убивать невинных. — Прости заранее, — Эмори проверяет верёвки снова, чуть ослабляет их. Ей нужно занять руки, чтобы не нервничать. — Я знаю, зачем ты это делаешь, — глубокий вдох, — и зачем все будет, не стоит извиняться, Эмори. Вперёд!

***

Рейвен нервно стучит пальцами по клавиатуре, пытаясь найти записи с опытов. Джордан обманул её? Рассел все стёр? Стоп, Рейес же смотрела их, помнит испуганную девушку, спрятавшуюся в угол комнаты. Как она могла забыть? — Ты уже два часа пытаешься вскрыть записи, может это не имеет смысла? — устало спрашивает Кларк, окинув взглядом лабораторию. К креслу, на котором убивают носителей, привязана Симона, спит. А на той кушетке была Мэдди, Рейвен говорила ей. И Кларк видела все глазами Мэдди. Злая тварь Рейвен, думающая о себе, сука Джозефина и предатель Джексон. — Тогда все пойдёт по… не важно, — ещё одна фраза Джозефины. Сколько Рейвен успела запомнить? — Эмори с Октавией остались там, — не знает зачем сказала, просто поставила в известность. Сестра Беллами, девушка Мерфи мысленно повторяет про себя Рейвен. Чтобы не забыть? — А Беллами, Мерфи, Джордан, Эко, мама, Мэдди здесь. Наши друзья здесь, — Гриффин кладёт руки на плечи Рейвен, начинает массировать их, видит же, как подруга напряжена, как у неё не получается ничего. — Ты переживаешь за Эко? — она не удивлена поведению подруги, мало ли что бывает после возвращения с того света. У Рейвен первое время были галлюцинации, она путала право и лево, случались ночные кошмары, дезориентация в пространстве. — У нас слишком много врагов, чтобы вести войну между собой, — Кларк смотрит в экран, где мелькает куча цифр, формул, букв, переводит взгляд на клавиатуру и приходит осознание на что осталось нажать. — Тут ты права, — усмехается Рейвен, а на её лице расплывается улыбка, когда Гриффин заканчивает массировать плечи. Спина уже не так сильно болит, становится легче. — Как думаешь, мы правильно поступаем? — Раньше тебя это не волновало, — глубокий вдох, нужно успокоить подругу, — Рейвен, мы спасаем и спасём наших друзей, — Кларк обходит Рейвен, стол, смотрит на камеры видеонаблюдения. Интересно кто ещё наблюдает за ними? — Кажется у нас проблемы. — За нами идут? — Рейес испуганно поворачивается к Кларк, клавиатура чуть отходит в сторону. — Хуже, смотри. Эмори, какая-то девушка, чьё лицо скрыто мешком, и парень направляются прямо в святилище, к Расселу. Довольно милая картина, но вот кто прячет свое лицо и почему, а ещё почему одежда вымазана? Может они решили заключить сделку? Рейвен громко смеётся, закрыв рот рукой, другой бьёт о поверхность стола, ногами топчет по полу. Пытается разбудить Симону что ли? Кларк хмурится, не понимая чем вызвана такая бурная реакция подруги. Психоз? Сдали нервы? Неудивительно, при том, через что они прошли, сдадут не только нервы. — Что не так, Рейвен? — что смешного в вылазке Эмори? Кларк не понимает, но осознание приходит не сразу. Рейвен с Эмори прожили вместе шесть лет, несколько из которых они жили в одной каюте. — Всё так, — улыбается девушка, глубоко вздохнув, смахнув выступившие слезы, — вернёмся к работе, — она поворачивается в кресле. — Ты что-нибудь помнишь, когда тебя убили? — слишком громко стучит по клавишам, кусает губу до металлического привкуса. Они с тёмным оттенком, как и сама кровь Рейвен, с ужасом вкусом. Стоп, а когда Рейес полюбила кровь? — Я лежала на этом кресле, обездвижена, мне сделали укол, а дальше тьма и я внутри клетки, — Кларк крутит в руках колбы, смотрит внутрь, но не решается понюхать. Слишком плохое предчувствие, будто она умрёт, если поднесет горлышко одной из колб к носу. — Рейвен, — она отшатывается назад, увидев кровь, стекающую из носа, из губы. — Твою мать, — Рейвен тянется за салфеткой, но колёсики не выдерживают, и девушка падает с отъехавшего кресла на больную ногу. Кларк берет горсть салфеток со стола и присаживается возле Рейес, вытирая ей нос, рот. Девушка осматривает голову, глаза, лицо и руки, на которых еле заметны следы от порезов. Какого черта? Джозефина резала её? — Нет, — черт, Кларк это вслух сказала? — никто не резал, я сама, — щеки краснеют, Рейвен отводит взгляд. — Давай я, — а что давай, она не уточняет. Гриффин помогает подруге забраться на кушетку, видя как лицо Рейес морщится, она не умеет скрывать физическую боль. — Я переняла несколько знаний от Джозефины, плюс пламя, — Кларк видит потухший взгляд Рейвен, как уголки губ опустились вниз. Гриффин поджимает губы, поднимая кресло. Девушка пододвигает клавиатуру к себе, а пальцы сами набирают нужный код. Три минуты, мучительных три минуты, и на экран выводится первая запись. Младенец лежит на столе, кричит, скорее всего, зовёт маму, но Габриэлю, пока ещё молодому, плевать. Рядом с ним Рассел ещё в своём родном теле. Один укол, и младенец мёртв. Воскрешение не удалось, Лайтборн выбрасывает ребёнка как ненужную куклу. Кларк чувствует, как становится тяжело дышать. Она, дура, ненавидела себя, свою жизнь, когда в кошмарах её преследовали люди, павшие от её рук. Она ещё больше полюбила Землю, Ковчег, Аркадию, долину. — У тебя получилось так быстро, — Рейвен старается говорить ровно, даже с восхищением, но нотки грусти и обиды выдают её. — Ты молодец, правда. Я вам больше не буду нужна, — последнюю фразу она еле шепчет, а Кларк не сразу удаётся расслышать её. — Ты нужна нам не только из-за своего упорства и гениального ума, Рейвен, — Кларк поворачивается в кресле, подъезжает ближе к подруге, кладёт руку ей на колено, — ты просто нужна нам, мы любим тебя не за то, что тут, — она дотрагивается до виска, — а за то, что здесь, — ладонью касается груди, там, где сердце. — Нам нужно вывести все на экран в убежище, пока есть время, — Рейвен берет себя в руки, подавляя в себе обиду, ощущение ненужности.