***
Рейвен стучит в дверь, за которой находится Мерфи, скорее всего с Эмори. Она, дура, надеялась, на счастливую жизнь, на детей, на хорошего и достойного мужа, на старость и легенды об их приключениях, на возрождение цивилизации. Идиотка. — Мне так плохо, — первое, что выпаливает Рейвен, как только дверь открывается. — Побудь со мной, пожалуйста. Он не задаёт лишних вопросов, просто отходит в сторону, пропуская Рейвен в комнату, следом закрывая дверь. Он не верит, что видит её снова, живую. — Что-то случилось? — Джон усаживает Рейвен в кресло, держит за руки, находясь на коленях перед ней, видя влажные дорожки на её покрасневшем лице. Глаза слегка припухли. — Всё нормально. — Не хочет говорить ему, чтобы не винил себя снова. Как в тот раз. Сколько лет прошло, а Рейвен будет помнить это, пока… Пока мозг не начнёт стирать информацию, а воспоминания не канут в лету. Они сидели молча, глядя друг на друга, Рейвен становилось спокойнее, мысли о смерти ушли на задний план, а вскоре совсем пропали. Ночью она чувствовала горячее тело Джона позади себя, его руку на её талии, как он прижимал её к себе. Сверху них тёплый плед, потому что ночи здесь холодные. И их не заботила казнь Рассела на улице в это время. Они просто мирно спали, прижавшись друг к другу.***
— Мы поступаем правильно? — спрашивает Беллами, наблюдая за обгоревшим телом. — Рейвен хотела этого, — отвечает Кларк, подняв голову. Слишком много навалилось на неё сейчас, слишком много дерьма нужно разгрести. — Что с остальными первыми? — она смотрит на Габриэля, ждёт реакции, ведь после того, как люди бросили оружие и предали своих «ложных богов», дети Габриэля выдвинули другого. — Они доживают эту жизнь и все, больше никаких воскрешений. — Сантьяго трогает корону на голове, будто хочет снять. — Справедливо, — замечает Блейк. — Где Рейвен? — Эмори быстро оказывается рядом с ними, высматривая лицо каждого присутствующего. — С Мерфи, — не задумываясь ни на минуту, выпаливает Габриэль. Он не видит, как задумалась землянка, не видит, как на её лице мелькнула тень ревности. Кларк качает головой, будто предостерегает девушку от необдуманных поступков. В порыве ревности люди творят очень нехорошие вещи, но в душе она понимает её. Неприятно, когда человек, которого ты любишь, проводит ночь далеко не с тобой. И до Кларк доходит. — Почему ты хочешь всех их убить? Ради кого? — Ты знаешь. Да, теперь знает. Слишком трудно не догадаться, если знаешь всю правду. Правду о здоровье, об её тихой истерике, о том, где она сейчас. — Я не лидер, Кларк, — Габриэль всё-таки снимает корону, похожую на лавры, с позолотой, Рассел сделал её такой же, какая была в мифах древней Греции. — Я учёный, меня интересует другое, не власть. — Люди выбрали тебя, — приподнимает брови, слегка подаётся назад, к Беллами. — Я ценю это, но… — он протягивает корону Гриффин, а та вот-вот и взвоет. Ей никогда это не нравилось, никогда не понравиться. Как только она главная, кто-нибудь умирает. — У меня есть незаконченные дела. А это, — кивает на людей, — не моё. Я слышал от Октавии, что ты прирождённый лидер. Кларк сцепляет свои пальцы с пальцами Беллами, смотрит на него, ожидая реакции. Блейк кивает, не раздумывая ни минуты. — Ты уверен, что люди пойдут за мной? — её да, в ней Али два, но другие? Дети Габриэля, санктумцы? Или это будет насильный захват власти? — Пойдут, — заверяет Сантьяго, надев корону на светлые волосы Кларк, — тебе идёт, будто так родилась, — слегка улыбается, пытаясь разрядить обстановку, — где твоя сестра? — Помогает раненым, — Беллами прищуривает глаза. Октавия появилась за все это время лишь один раз, когда пришла вытаскивать его из камеры, больше он не видел сестру, но по рассказам Кларк с Эмори понял, что она изменилась. Габриэль уходит куда-то внутрь дворца, оставляя их наедине. Кларк кусает щеку, посматривая на Беллами, все ещё не отпустив его руку. — Она тебя давно простила, — зачем говорит? Чтобы успокоить Беллами? Или просто поделилась информацией? — А ты? — Прощение не наш конёк. Что с Рейвен, ты мне так и не сказала. — Он явно обеспокоенный, может даже чувствует вину. — Всё плохо, — слишком тяжело сдержаться, она разводит руками, — Рассел повредил её мозг. — Ничего нельзя сделать? — не верит, ощущение, что это все шутка, что спектакль продолжается. — Слишком поздно. У неё агрессия, провалы в памяти, — поджимает губы, — через полгода все закончится для неё. — она молчит, он тоже. Оба не знают, о чем им говорить, да и нужно ли? Порой молчание, а особенно у них, может сказать больше, чем слова. — О чем ты думаешь? — Когда вместо тебя была Джозефина, а мы думали, что ты мертва, я очень скотски повёл себя. И по отношению к тебе, и к Рейвен. Кларк не слушает, что он говорит дальше, она просто прижимается к нему всем телом, ощущая тепло. Платье, в котором ей посоветовали выйти на церемонию, оказалось слишком для сегодняшней холодной ночи, но Беллами согревает её, как делал много раз. — Мы стали лучше, как и завещал Монти, — Эко подходит слишком неожиданно, Кларк теряется, быстро отстранившись от Беллами. — Корона? — она желает перевести тему, что угодно, лишь бы не обсуждать это. — Габриэль передал власть мне, — пожимает плечами Гриффин, мысленно надеясь, что её красных пылающих щёк не видно. — Поэтому мы никуда не уходим, мы поможем людям расширить границы Санктума. И завтра мы заберём наших людей с Элигия.