Изи

Бойся хромых, They'll inherit your legs Они отнимут твои ноги. Be afraid of the old Бойся старых, They'll inherit your souls Они отнимут твою душу. Be afraid of the cold Бойся мертвых, They'll inherit your blood Они выпьют твою кровь. regina spektor - Après Moi (с)

Моё имя Учиха Изуна. Я первая и последняя химе-воин этого клана. Меня зовут Учиха Изуна. Мой брат — Учиха Мадара. Меня зовут Изи. И я умерла? Изуна недоуменно скользит глазами по ошарашенному и, одновременно, сосредоточенному лицу Тобирамы. Лезвие поперек тела торчит над землей уродливой тенью. Изуна судорожно вздыхает, обхватывает металл пальцами и, не в силах соображать адекватно, сжимает его. Достать, разумеется, не получается, зато руки — в кровь. Ладони саднит, но это ничто по сравнению с нарастающими волнами острой боли в области ребер. — Изуна!.. Она слышит, но не оборачивается. Мадара где-то позади. — Изи!.. Тобирама дергается, как от пощёчины. Его оружие всё ещё торчит из тела Учихи и он давно отошёл от неё, как от прокаженной. Он не собирается доставать эту чертову катану, нет, ни за что. «Она же умрёт?..» — Добей её, чёрт тебя дери, Тобирама! — яростно вскрикивает кто-то за спиной. Изуна сплевывает кровь и старается улыбнуться, но выходит лишь кривая ухмылка. Стоило слегка дернуть губами, как из горла рванула кровь. Лезвие всё ещё в ладонях, ладони — в мясо. Но она упорная. Умная, упорная и, разумеется, сильная. Она сама это сделает. Раз так, раз он так решил, то она не позволит ему довести до конца любой из возможных планов. Изи сначала сдавленно кричит, а потом, не стесняясь, истошно орёт, вырывая из груди сталь. Катана с характерным звуком отскакивает от камней под ноги Тобираме. Изи выдыхает. Темнота захлопнулась перед глазами стальными дверями, и она падает, падает, падает… *** — Я рад, что ты поддержал меня, — Хаширама улыбается, беззлобно, искренне. Он действительно доволен ходом событий. Мадара же скорее вымученно ухмыляется, будь его воля, то он перебил бы здесь всех и каждого, но клан за спиной лишь облегченно выдыхает, когда руки глав сходятся в рукопожатии. Нехотя, почти автоматически, Сенджу-старший скользит взглядом по непривычно расслабленной фигуре Изуны. Она стоит чуть поодаль брата, растрёпанная, будто только из гнезда вывалилась, под глазами пролегли тени, нервно обнимает себя руками. Возможно от холода, а скорее всего от слабости. «Она без оружия», — Хаширама на миг недоуменно дергает бровями. Он, конечно, знал, что они идут на мировую с Мадарой, но все же события могли бы развернуться иначе, абсолютно все члены обоих кланов были при полном обмундировании. Лишь одна Изуна стояла так, словно шла на дружеские посиделки у реки. «Возможно, последствия травмы, но зачем тогда Мадара притащил её сюда?» — Что-то не так, Хаширама? — Мадара вмиг заслоняет сестру от придирчивого взгляда Сенджу. — Похоже, Изуне-чан нездоровится, — растерянно отвечает Хаширама, — мне жаль, что так вышло с твоей сестрой. — С ней всё более, чем в порядке, — резче, чем требует того ситуация, обрывает его старший Учиха. Тобирама, стоящий за плечом брата, презрительно фыркает себе под нос, но напряжённого взгляда с Изуны не сводит. Она и впрямь выглядит странно. Слишком странно. Обычно собранная и хмурая, она выглядит так, словно её и правда только что выдернули из постели. «Вру, даже спящая она выглядела так, будто бы могла убить меня», — мысль короткая, быстрая, но от чего-то болючая, почти ранящая. Пока старшие продолжают беседу, он неосознанно пытается выхватить её взгляд на себе. Но Изи продолжает меланхолично стоять, слегка покачиваясь на ветру, будто не весит ни грамма. Кимоно красное, подвязанная тонким ремешком поперек талии, до самой шеи она перемотана бинтами, лишь предплечья и ладони оголены. Колыхающаяся ткань в ногах позволяет увидеть босые ступни и разодранные коленки. Тобирама хмурится. Липучая и тревожная мысль о том, что с ней явно что-то не так, не дает ему сосредоточиться на действительно важном — разговоре брата и Учихи. — Уходим, Тобирама, — старший легко шлепает его по плечу. Лишь в этот момент он отвлекается от Изуны и замечает, что все расходятся. Учихи стремительно, как тени, скрываются в лесной чаще. Лишь Мадара продолжает спокойно двигаться, не намереваясь быстро исчезать. Изуна не идёт ему навстречу, но за шагами следит пристально, ждёт. Вокруг, казалось, стихло всё — крики птиц, шелест деревьев, дребезжание горного ручья. Только легко посвистывающий ветер придавал звука обстановке. Хаширама обернулся через плечо, заметив, как внимательно младший брат следит за Учихами. Мадара аккуратно опустил руку на голову Изуне и потрепал её, а затем, легко подхватив на руки, скрылся вслед за остальными членами клана. — Похоже, Изи и правда сильно пострадала, — Тобираму вновь аккуратно похлопывают по плечу. — Она не Изи, брат, — младший вяло стряхивает его руку и, мощно оттолкнувшись от земли, ныряет в темноту леса. На поляне вновь воцаряется тишина. Хаширама устало потирает ладонями шею. День выдался на редкость неплохой, но вот осадок всё же остался неприятный. Будто бы хотелось тряхнуть плечами в доспехах и сбросить вниз всё это напряжение, но никак не получалось. Возвращаться почему-то не хотелось. Он привычным образом повел глазами по зеленеющей поляне, будто хотел считать информацию с травинок и листьев, но природа молчала, как и всегда. Молчала неприятной, осаждающей тишиной. Солнце закатилось в зенит и отбрасывало блекнущие лучи, озаряя лес последним светом уходящего дня. Но свечение это было совсем не теплым. «Нехорошее место, гиблое» — Сенджу неслышно хмыкнул себе под нос и, всё же гонимый непонятным чувством бьющейся тревоги, сорвался с места вслед за товарищами. *** — Поздравляю, Изи, — Мадара аккуратно треплет её взъерошенные волосы на макушке, — не каждый день нам исполняется восемнадцать. Изи молчаливо улыбается и кивает. Есть нечто скорбное в каждом её дне рождении: она становится старше, в то время, как некоторые её товарищи не смогут перешагнуть очередной порог жизни уже никогда. Поэтому каждый год в этот день она складывает оружие подальше, переодевает форму на просторное розовое кимоно и, по вечерам, долго-долго сидит на клановом кладбище. Иногда протирает запыленные землей могильные камни, иногда просто раскладывает цветы. Вот и сейчас Мадара взирает на букет фиолетовых пионов в её руках. То ли сомневаясь, то ли понимая. Впрочем, Изуне нет особо дела до этого. Она знает, что каждый переживает каждую смерть по-своему. — У меня есть для тебя небольшой подарок, — он вытаскивает откуда-то из-за пазухи тонкий кожаный ремешок, — думаю, это подходит к твоим глазам. Изуна растерянно растягивает губы в улыбке и аккуратно принимает из рук брата подвеску из черного камня. — Обсидиан — слёзы воинов, Изи, — Мадара заправляет ей за ухо черную прядь. — Обсидиан — камень смерти, они-сан, — тихо отвечает Изуна. — Разве смерть воина не есть слезы благородства? — Учиха старший улыбается, — В конце концов, просто приятная безделушка, не будь такой серьёзной. Это подарок не от воина воину, это мой тебе подарок, как от брата сестре. — Ты выпил? — Изуна скептически выгибает тонкие брови. — Ты неисправима, — он аккуратно щёлкает её по лбу, — присоединяйся к нам позже, хорошо? Изуна поправляет букет в руках и кивает. Черный камень жжёт руку холодом. И, когда брат скрывается за её спиной, она дотрагивается сквозь ткань до груди, где второй идентичной половинкой висит осколок обсидиана, только подаренный несколько иным человеком.