Эксперимент RK800

      – Дженнифер, вставай!       Сон еще не сошел с моих глаз, тьма едва рассеивалась перед расфокусированным взором, когда тело резко почувствовало холод. Я с недовольным урчанием начала вслепую шариться рукой в поисках уютного одеяла, однако вместо него встретила чье-то нависшее надо мной лицо. Сознание продолжало пребывать в состоянии прострации, и потому я не сразу осознала, что ощупываю кого-то за волосы.       – Майлз, ты, что ли… – протянул мой сонный голос.       – Да, это я, и пока что я еще не зол. Вставай быстро!       Андроид дернул меня за запястье, поспешно заставляя сесть. Своры мурашек бегали по моей коже, я все никак не могла проснуться, словно маленькая девочка натирая глаза. Как только Майлз перестал дергать меня за руку, и кровать скрипнула, знаменуя удаление девианта с постели, я повалилась на подушку обратно.       Как же много из меня высосала предыдущая ночь в объятиях умелой машины, что я даже сейчас, ощущая лучи солнца на собственном лице, не могу проснуться.       – Или ты сейчас же встаешь, или я начну домогаться, – раздраженно произнес где-то стоящий в отдалении андроид.       – Все, все, встаю.       Я тут же торопливо села, даже не открывая глаза. В чем такая спешка, где пожар? Мне так хотелось спать, просто забыться в подушке, ни о чем не думая. А теперь я вынуждена покрываться мурашками из-за сорванного девиантом одеяла. Настолько организм устал, что события предыдущего дня едва вырывались из-за пелены тумана. Последнее, что помню – вкусное имбирное печенье и тепло андроида, к спине которого я прижималась. Лишь блекло в голове играли воспоминания о том, как Майлз заботливо укладывает меня, дремящую, на подушку, накрывает одеялом и уходит, тепло усмехаясь. В который раз доказываем самим себе, что никакие стены не могут сломить нашу близость, ставшую не просто дружеской, но родственной.       – К чему такая спешка? – наконец, кое-как оторвавшись от постели, я сонно посмотрела на машину, что уже вовсю шарилась в моем шкафу с одеждой. С какого черта он вообще туда полез я узнала только через несколько секунд, напрочь забыв о сне.       – Двадцать пять минут девятого, Джен. Если мы опоздаем на сделку с заказчиком, то будут большие проблемы с репутацией, – Майлз выхватил укороченные классические брюки и футболку с вешалки, после чего, не глядя, кинул в меня.       – Ох, ты ж, черт!       Мысли об утренних процедурах в виде ванной и завтрака молниеносно покинули голову. Вслед за ними организм покинул и сон. Я собиралась так быстро, что даже Ртуть из «Люди X» позавидует: не хватает только включить эпичную музыку и начать гоняться по комнате, переставляя вещи. Но уверена, что если именно так я и сделаю, то Майлз и впрямь обратиться за медицинской помощью к психиатрам и смирительной рубашке.       – Какого хрена ты меня раньше не разбудил?! – я прыгала на месте, быстро сменяла одежду, даже и не подумав о том, что Майлз находится в комнате. Впрочем, девианту было абсолютно все равно на мое тело. Чего он там не видел за шесть часов близости в позапрошлую ночь.       Андроид продолжал выуживать из шкафа верхнюю одежду в виде бежевого теплого плаща. За окном сыпал снег, и Майлз, уже сменивший волосы на черный цвет и при полном дорожном параде, был готов к отбытию.       – Скажи спасибо, что вообще разбудил, – беззлобно шикнул девиант.       – Ну, спасибо тебе, парень, – нацепив одежду, я метнулась к зеркалу и попыталась привести черные, волнистые волосы в порядок. Выходило не очень, но кто будет видеть мои растрепанные кудри под платком? Сарказма в моем голосе было больше, чем раздражения, и это не помешало девианту вновь все обернуть в шутку. – В долгу не останусь.       – Отлично. Когда дьявол придет ко мне за расплатой, я отдам ему твою душу.       Кинув мне плащ едва ли не в лицо, андроид с усмешкой указал на меня пальцем, мол, давай быстрее. Я мысленно проклинала машину за неуместный юмор, за наспех накрашенные глаза, за упущенный завтрак и душ. Опоздание на сделку не могло быть чем-то летальным, и все же от нашего отношения к делу у заказчиков складывается впечатление о нашем профессионализме. Скрытый интернет-канал и так был доступен узкому кругу лиц, которые, как и я, проводили тщательный анализ всех, кто пытался ко мне пробиться. Посредники получали неплохой процент от каждой сделки, однако мы все равно самостоятельно изучали личные дела заказчиков и объектов. И любое некомпетентное действие в виде опоздания, неверно найденной информации, дезориентация на месте встречи – все это может сказаться на нашей репутации.       И вот, мы, забыв про Коннора, кодировки и прочее, спешно усаживаемся в машину. Часы обозначили без четырех минут девятого, когда мы прибыли на безлюдную подземную парковку с нерабочими камерами слежения. Этакие муляжи для отпугивания подростков и просто разбушевавшихся компаний слегка подвыпивших людей. Даже вахтер здесь был человеком, вечно прибывающим в алкогольным опьянении и сопящим перед маленьким телевизором в своей будке.       Глянув на приборную панель пикапа, я устало откинулась на спинку пассажирского сиденья. В подземной парковке в отличие от улицы ветра не было, однако это не мешало помещению иметь почти такой же температурный градус, что и снаружи. Я сонно ерзала в кресле, куталась плотнее в бежевый плащ, с тоской вспоминая о постели. Тело сейчас не отказалось бы даже от объятий Майлза, что вчера всем своим поведением показывал нарастающее желание сексуального характера, которое до этого было ему противно. Но мое желание основывалось на потребности снова погрузиться в сон, укутавшись в тепло. А вместо этого я сижу в холодной машине, устало хлопаю глазами и пытаюсь справиться со слабостью из-за пропущенного завтрака.       – Я хочу спать, – наконец, выразила я свои недовольства всего одной фразой.       – Нечего было кофе пить, – без какой-либо злости ответил андроид. Он едва ли не лежал на руле, обхватив его руками и осматривая пустые окрестности. Машин здесь было немного, и большинство из них имели корпус седана, однако не это волновало Майлза, что непрерывно бегал взором по парковке. Часы уже перешли порог девяти двадцать минут назад, но на горизонте никого не было.       – Думаю, что далеко не кофе стало причиной моего уставшего вида. Я могу как минимум три пальца загнуть, назвав истинные причины недосыпа.       – Если потребуется, то придется загнуть еще и четвертый, но боюсь, после этой причины ты не встанешь с постели из-за обезвоживания.       Майлз ехидно вздернул уголок губ, не сводя взора с выезда на парковку. Его речи меня не просто ошарашили, но и заставили почувствовать себя несколько неловко. Девиант уже сотрясался в беззвучных усмешках, когда я с силой пихнула его в плечо. От моего поспешного решения Майлз снова-таки беззвучно шикнул, поглаживая ушибленное место.       – Нашел себе новую тему для шуток. Лучше продолжай шутить про смерть или мой возраст, иначе я точно в следующий раз снижу твой уровень юмора до одного процента!       – Поаккуратней с руками! – девиант размял плечи, скривив губы. – Больно же.       Немного посмеявшись, мы продолжили сидеть уже молча. Время и впрямь скоротечно бежало вперед, однако никого на парковке так и не предвиделось. Даже вахтер не казал носа. Мужчина устало сопел в своей каморке, нагоняя во мне еще большую тоску по утраченному сну.       – Уже тридцать три минуты прошло, – Майлз начинал нервничать. Я же, то ли от сонливого и голодного состояния, то ли от пофигистичного нрава, лишь устало осматривала свои пальцы, стараясь не уснуть. – Что-то точно не так.       – Да брось. Вспомни женщину из «суда». Она вообще опоздала на целый час.       – Да, но она просто стояла в большой пробке из-за массовой аварии на трассе, – девиант попытался оправдать свои подозрения, и его тревога поспешно закралась в мою душу, как змея под горячий камень. Теперь я так же принялась осматривать парковку, при этом кутаясь в плащ.       Стоило согласиться с Майлзом: сравнение с женщиной из «суда» с каким-то Шоу и Манфредом и впрямь было неуместным. Тот заказ был самым крупным в нашей работе, и даже не по причине стоимости: тогда мы всего лишь получили десять тысяч. Но крупным он был из-за сложности и опасности. Клиентка запросила достать сокрытый судебными приставами обширный архив, доказывающий незаконные фальсификации документов в административном учреждении. Причина как всегда была банальна: наказать и посадить. Но вся сложность состояла в том, что архивы находились в информационной базе самого судебного учреждения. Залезть было тяжко, но мы это сделали. Заказчик понимала всю опасность работы, и потому еще долго извинялась при встрече за опоздание на столь важный момент в ее жизни.       – Может, проверишь информационные источники? – предложила я машине, пожав плечами. – Вдруг что случилось.       – Уже проверил.       Голос девианта прозвучал удрученно, устало. Майлз обреченно скинул кепку, откинувшись на спинку водительского сиденья. Вид у него был не просто раздраженный, а злой. Таким я не так часто его видела.       – И что там говорит Джинджер*? – я осторожно заглянула в лицо девианта, отмечая на нем явную досаду. – Ты что-то нашел?       – Нашел. Некролог в утреннем журнале.       Вот тебе на. Не успеваешь проснуться, а кто-то уже покидает мир. Я не была рада услышать подобное, и уж точно не радовалась чьей-то смерти, но облегчение тут же охватило сонную голову. Дома было еще множество дел, и самым важным из них являлся сон в теплой постели.       Откинув голову на спинку кресла, я удрученно вздохнула. Майлз больше не осматривал парковку, постукивая пальцами по рулю.       – Просто превосходно, – под закрытыми глазами плясали тени, в желудке образовалась дыра. Мне срочно требовалось что-то закинуть в себя, зря я вчера вечером отказалась от ужина. – Отчего скончался?       – Учитывая содержание газеты – очередная стычка машин и людей. Попал под горячую руку.       – Черт! Мог бы и пару дней подождать, прежде чем на рожон лезть!       Не сказать, что я расстроилась из-за случившегося, однако мне было катастрофически жалко времени и работы, которую пришлось совершить Майлзу. В конце концов, влезть в историю транзакций, осмотреть записи городских камер дорогого стоит. Облегчало обстоятельство то, что это не первая наша порушенная сделка. Воспринимать провал гораздо проще.       Пока я раздосадовано покусывала губы и скользила ленивым взором по одиноким немногочисленным машинам, Майлз, почти навалившись на руль всем телом, изумленно посмотрел мне в глаза. Пристальный взгляд не ушел от моего внимания.       – Что? – вскинув брови, спросила я.       – Постыдилась бы, – тут же ответил девиант, слегка прищурившись. – Человек вообще-то умер.       Замечание не вызвало во мне ничего, кроме фырканья. Холодная атмосфера автомобиля начинала так сильно нагнетать, что я демонстративно заерзала на сиденье, как бы безмолвно спрашивая друга, а не пора ли нам домой.       – И что? Я этого человека в жизни не видела. Мне есть о ком переживать и заботиться. К тому же мы все равно рано или поздно покинем страну, тем более теперь, когда я смогла найти кодировки.       На это Майлзу нечего было ответить. Девиант хмыкнул, завел пикап и медленно вывел нас мимо полупустого ряда автомобилей на выход. Вскоре парковка и эхо шин от голых стен остались позади.       Дома было куда теплее, чем на улице. Уединившись в своей комнате, я спешно приняла бодрящий душ, дабы смыть остатки сна, забралась все в те же угги и синее платье, заплела волосы. Как ни странно, но вид кровати тут же наполнил силами, которых так не хватало в пикапе. Лишь желудок по-прежнему напоминал о себе, потому сразу после душа моя пятая точка расслабленно сидела за обеденным столом с кружкой чая и тарелкой нарезанных сэндвичей. Я редко притрагивалась к готовке, на том настоял сам девиант. Его первое появление в доме, где уставшая и погрязшая в депрессию душа поглощала лишь вино с фаст-фудом, едва не стал для Майлза летальным. Какими бы устойчивыми программы сексуального партнера у него не были, все же заводские установки домашнего помощника перебивали их. В то время мы еще настороженно присматривались друг к другу, несмотря на безмолвные взгляды в комнате уединения перед бегством, и потому Майлз по первой молчал, лишь иногда позволяя себе замечать, какую вредную пищу я употребляю. От постоянных лекций, пусть даже учтивым тоном, даже флегматик взорвется. И потому Майлз, уже тогда позволяющий себе колкости в мой адрес по причине окрепшей связи, с радостью согласился с моими злостными словами «чо-то не нравится? ну так взял бы и сам приготовил!».       – Отличный завтрак, – саркастично отозвался вышедший из-за стены девиант, что не стал снимать уличные джинсы и теплую черную рубашку. Волосы его вернули пшеничный цвет. – Самое то для начала дня.       – Не нравится – не смотри, – я надменно вздернула подбородок, и, вместе с чаем и тарелкой, направилась в подвал. Майлз поспевал следом.       Коннор лежал на столе с закрытыми глазами. Едва почувствовав кожей, как резко упала температура, я поспешила убрать еду на пустой хирургический стол и надеть белый халат. Вряд ли в нем был смысл, ведь никто больше не планировал залезать во внутренности андроида. Однако эта одежда настолько стала мне привычной при нахождении в подвальной лаборатории, что я даже не представляла себя без нее в этих стенах. Майлз, не сводя взора со «спящего» RK800, встал у изножья его стола. Сильные руки машины тут же скрестились на груди, сам девиант нахмурено смотрел своему собрату в лицо.       – Ты его отключила, – заметил капитан Очевидность, пронизывая мою спину недоуменным взором.       Я ловкими движениями будила компьютер, параллельно с этим умудряясь пить чай и кусать сэндвичи. Вид у андроида от этих действий был неодобрительный, но Майлз давно перестал намекать мне на мою безалаберность в отношении чистоты техники. Возможно, от того, что я действовала аккуратно и никогда не оставляла следов, возможно просто устал нагнетать бессмысленные упреки.       – Он вчера едва не самоуничтожился, пока я вскрывала файлы. Так что пришлось дать немного отдохнуть центральному процессору.       – Самоуничтожился? – переспросил андроид, словно бы не расслышал в первый раз. – Весело вы тут время проводите, пока меня нет.       – А ты думал чем мы занимаемся? – не отрывая взора от просыпающегося процессора компьютера, туманно спросила я.       – Учитывая, какие конструкции ты ему обновила – полет для фантазий огромный.       Шутка, может быть, и зашла, но только не в это утро. Только не с теми мыслями и не с тем обликом в воображении, с которыми я прижималась к Майлзу в бессонную ночь. Состроив некое подобие ухмылки, я шумно проглотила кусок бутерброда. Еда больше в рот не лезла. Сэндвич опасливо отправился обратно на тарелку, после чего и вовсе на стоящий рядом столик для хирургических инструментов от глаз долой. Благо девиант был слишком занят своими мыслями и осмотрами темноволосого RK800, чтобы заметить странности в моем поведении.       – Надо же. Когда ты меня едва не убила из-за датчиков, меня никто не отключал, – с некоторой обидой констатировал Майлз, вновь вернувшись взором в лицо RK800.       – Ложись, – я игриво кивнула на стол, допивая чай. – Можем исправить это прямо сейчас.       Девиант одарил меня укоризненным взором, но отвечать на эту колкость ничего не стал. Остатки сэндвичей так и остались лежать в отдалении. Усевшись в кресло и пододвинувшись как можно ближе к компьютеру, я отклонила очередной запрос о диагностике, в которой теперь нет смысла. Процессор был старательно проверен мной на отсутствие ошибок после вируса, и вот несколько нажатий на сенсорную панель позволяют тусклому голубому диоду машины замерцать. Коннор, лениво похлопав темными густыми ресницами, открыл глаза.       Должно быть, мы уже настолько привыкли к сложившейся ситуации, что ни я, ни Коннор не среагировали на присутствие друг друга. В воздухе лишь прозвучал звук шаркающих кабелей по столу из-за елозящих действий машины, старающейся привыкнуть к холоду металла. Я же, скрипнув стулом, принялась выводить вчерашние результаты взлома на экран.       – Доброе утро, миссис Харди, – учтиво произнес Коннор, продолжая смотреть в потолок.       – Доброе утро, Коннор.       Майлз так же не остался незамеченным. RK800, пусть и не взглянув на девианта у своего стола, удостоил собрата тактичным, приветливым «Майлз». Это не могло не повлечь за собой реакцию светловолосого девианта. Майлз саркастично, но не удивленно уставился на мой профиль, требуя ответа.       – Что? – без интереса спросила я друга, не сводя с него взора через плечо. Белый халат от этих действий приятно шуршал. – Он называл тебя девиантом, это как-то не шибко приятно.       Андроид не стал отвечать, только удрученно покачал головой. Пока компьютер окончательно "просыпался", я беспечно покачивалась на стуле в привычной детской манере. Подвал был чистым, прибранным, словно вчера никто не пытался самовоспламениться на столе, словно вчера никто не ползал в истерике по полу в поисках заветной флэш-карты. Единственное, что здесь было «не на своем месте» – стол для хирургических инструментов и стопка одежды для машины, приготовленная на всякий случай.       Интересно, что это за случай?..       – Кстати, – вспомнив о произошедшем вчера, я тут же вспомнила и о контроллере, что испытывала на RK800 с самого утра. Воспоминания за собой зацепили фрагменты прошлого вечера, при которых девиант прижимался всем телом, заставляя ощущать тупую боль в пояснице из-за стола. Кожа тут же покрылась мурашками, но я спрятала свои смятения за простодушной улыбкой, повернувшись на стуле к Майлзу. – Пока я еще не приступила к работе, нам нужно настроить тебе контроллер.       С некоторое время в комнате царило молчание. Я кивком головы указывала Майлзу на соседний стол, однако андроид явно не собирался на него ложиться. Майлз, все еще держа руки на груди, неторопливо прошел вперед и присел на край стальной поверхности, сократив расстояние между нами на метр. Вид у него был виноватый. Это в свою очередь заставило меня чувствовать себя настороженно.       – Думаю, что это можно пока отложить до завтра, – Майлз пожал плечами, чуть сгорбившись. Он волнительно перебегал взглядом по моему лицу, понимая, какая буря негодования последует после его слов. – Мне нужно съездить в одно место, не знаю, как много времени это займет, но уверен, что не задержусь надолго.       Я смотрела на андроида снизу вверх, потупив взор. Работы нет, заказчик покоряет толщу земли или металл холодильника в морге. Куда навострил этот шустрый парень свои ноги?       Вскинув брови и чуть склонив голову, я как бы запросила у машины ответ. Майлз, слегка поежившись в предчувствии череды вопросов, пожал плечами.       – Скажем так, по личным делам, – наконец, нашелся что сказать девиант, правда легче мне от этого не стало.       – И с каких пор у тебя появились личные дела?       Мы оба забыли о том, кто сейчас лежал за моей спиной, развесив уши. Вполне возможно, что Коннор и не думал вникать в наш разговор, а если и вникал – его память все равно будет зачищена. Тем более после того, что я увидела там.       Свора мурашек от воспоминаний пробежала по моему телу, но Майлз, углубляясь в мысли о последующих своих оправданиях передо мной, не заметил этого. Я же, вспомнив кадры из памяти RK800, ощутила, как негодование на девианта утихает, сменяясь переживанием за нарушенный принцип не лезть ни в чье прошлое. Мне так не хотелось, чтобы Майлз уходил! Не хотелось оставаться наедине с тем, кто лежит на столе! Чувствовала себя так паршиво, будто в чужом грязном белье покопалась, как обычно это любят делать различные журналисты.       – Это не то, чтобы личные дела, – неоднозначно пожал плечами Майлз, снова сцепив руки на груди. Темная рубашка натянулась, очерчивая подтянутое искусственное тело. – Но обещаю, что если все получится – я расскажу тебе все сегодня вечером.       – Меня твоя загадочность начинает настораживать. То ты дело растягиваешь на несколько дней, теперь это… – я откинулась на спинку жалобно скрипнувшего стула, тревожно вглядываясь в голубые, яркие глаза Майлза. – Ты и так знаешь, как сильно я переживаю, когда ты покидаешь дом в одиночестве.       – Брось, все будет нормально. Я слишком проворный, чтобы попасться кому-то в руки, – девиант попытался меня успокоить беспечным тоном, и, должна была согласиться, ему удалось. Я взволновано улыбнулась, кивнув головой.       Компьютер известил о вскрытие файлов, которые мне еще предстояло перебрать. Прошлым вечером, погруженная в переживания, я лишь мельком осмотрела кодировки, даже не удосужившись проверить их целостность и содержание. Коды доступа к ФБР для меня были покрыты тайнами, ведь на моем опыте не было работы с андроидами серии RK800. На столе не бывал ни разу даже самый обычный полицейский андроид. До сих пор порой мелькает мысль об удаче, свалившейся на голову резко, беспричинно.       Подвинув стул к столу, я лениво начала листать коды и системы. Майлз, не торопясь куда-то уезжать, посматривал на RK800, которому в свою очередь вообще было все равно. Машина лежала на столе, не двигаясь, глядя строго в потолок и хлопая глазами. Мне было так стыдно взглянуть на охотника, так не хотелось заводить с ним диалог, однако я понимала, что рано или поздно это сделать придется. Девиант вскоре вновь покинет дом, и время, проведенное за расшифровкой кода, будет полностью витать мыслями вокруг Коннора – андроида, неосознанно вынудившего меня порушить собственные принципы.       Чертовы привязанности… чертово любопытство… умудрилась же собственными рукам завязать узел на новой сине-красной нити. Как теперь зачищать пареньку память и отправлять гулять во все четыре стороны?       – Если хочешь, я могу поехать с тобой.       Я выпалила эти слова прежде, чем смогла обдумать. До того хотелось вырваться из подвала, отложив работу сразу по нескольким причинам: нежелание оставаться наедине с машиной и нежелание довести работу до конца, после чего RK800 покинет дом.       Майлз удивился моему рвению не меньше меня. Только пока я простодушно смотрела на него снизу вверх, сам девиант со вскинутыми бровями усмехался моей резвости.       – А с этим кто будет разбираться? – Майлз поплотнее стиснул скрещенные руки, кивнув головой на лежащего андроида. – Тони Старк, между прочим, отбыл в отпуск досрочно на тот свет, так что никто за тебя эту работу не выполнит. Чем быстрее все сделаешь, тем быстрее мы от него избавимся.       – У «этого» вообще-то имя есть, – буркнула я в ответ машине, удрученная отказом.       – Вот я еще всяких охотников по имени не называл.       – Осмелюсь напомнить, что мои сенсоры исправны, и я вас прекрасно слышу.       Вежливый тон Коннора для нас обоих прозвучал, как внезапный голос кого-то невидимого в пустой, темной квартире. Где нет ни единой души. Мы оба как по команде посмотрели на RK800, что продолжал пронзать безучастным взором потолок. Его диод горел голубым, говоря об исправности психики, но все предыдущие дни машина не позволяла себе встревать в разговор столь наглым способом, разве что в начале пути пыталась воззвать к нашей законопослушности своими броскими речами.       – И что с того? – молчание нарушил Майлз. Сказанное им заставило меня, пялящуюся на Коннора, вздрогнуть и спрятать взгляд в экране.       – Я был бы вам признателен, если бы вы не говорили обо мне в третьем лице.       Андроид не зря употреблял слово «вы». Ранее встреченные мною машины, будь то девианты или обычные андроиды, всегда использовали уважительный тон по отношению к человеку, и никогда не говорили друг с другом через обращение «вы». Я не знаю, как именно Коннор запрограммирован на общение с собратьями, хотя учитывая, что его задача ловить и допрашивать девиантов – вряд ли там пахнет тактичностью. Однако более чем уверена, что сейчас RK800 использует слово «вы», обращаясь не только к Майлзу, но и ко мне. Оттого стало неловко. Я бы тоже возмущалась, если бы при мне обсуждали меня.       Отлично. Новый уровень привязанности. Ведь ранее мне было абсолютно наплевать, что слышит машина и как реагирует. Наломала дров, Джен, по самое "не хочу"!       – А с каких пор тебя это стало интересовать, жестянка? – Майлз начинал терять терпение. Сдерживало его возмущение только удивление от столь наглого вторжения андроида в чужой разговор.       – Если быть точным, то биополимерный, – звук кабелей по столу вызвал во мне, ушедшую в экраны, любопытство, и я исподтишка посмотрела на RK800. Машина не спускала приторно-учтивого взора с сидящего на другом столе Майлза. – Знаешь, материал гораздо прочнее, чем пластик, из которого создавались устаревшие модели, как твоя серия.       Мне так хотелось смеяться, боже, как мне хотелось смеяться! Я старалась подавить смешки, выдавая себя только дергающимися уголками губ и вздрагивающими плечами. Коннор заметил мою реакцию, однако выдавать меня не стал. Лишь вздернул губы в полуулыбке, явно довольный полученным эффектом.       – Ты это слышала? – Майлз не верил своим ушам. Андроид ошарашенно смотрел мне в затылок, распахнув глаза. – Он меня старым назвал!       – Если бы ты не сыпал оскорблениями, то этого бы не было, – я смогла наконец совладать с голосом, едва только взглянула в очередной раз в центральный монитор. Смеяться перехотелось в ту же секунду.       Майлз чертыхался, что-то бубнил себе под нос, по-моему, Коннор ему отвечал в его же манере, однако я не слышала их. Перед глазами стояла наиогромнейшая система кодировок из различных элементов, большинство из которых мне не были знакомы. Замерев на стуле, точно встревоженная зебра перед хищником в кустарнике, я пыталась всмотреться в невероятно запутанную кучу шифров. Увы, но смотреть в коды было бестолку. Лишь только спустя половину минуты до меня дошло осознание того, что именно я вижу перед собой. Ситуация в одну секунду осложнилась.       – Майлз, – пошарив за левым плечом правой рукой, я дернула увлеченную в перепалку машину к себе за плечо. Девиант покорно пропустил мимо ушей очередные ложно-учтивые изречения RK800, оказавшись рядом с моим лицом. – Посмотри в экран.       Как бы я не старалась найти в андроиде хоть толику понимания ситуации – бесполезно. Майлз щурился, сжимал губы, в общем, всячески делал вид, что размышляет и анализирует. Спустя минуту напряженного молчания девиант удрученно протянул:       – Ни черта не понимаю.       Закатив глаза, я отодвинула кресло назад, встала и, сцепив пальцы вокруг запястья машины, поспешила покинуть подвал. Вряд ли Коннор смотрел нам вслед, однако уверена, что он был озадачен моим поведением не меньше, чем его собрат-девиант. Только после того, как дверь в подвал за спиной закрылась, а Майлз с удивленными глазами встал посреди гостиной, я устало посмотрела ему в глаза.       – У нас проблема.       – Это я уже понял по твоим глазам, – девиант встревоженно сделал шаг ко мне, позволив говорить как можно тише. Именно это нам сейчас не помешает. – В чем дело?       Часы давно перешагнули стрелками за одиннадцать часов, и мой сон как рукой сняло после душа. Сейчас же, увидев на пути к свободе очередную преграду, я вдруг ощутила, как осунулись плечи, как пропадает желание возвращаться вниз. Иными словами, ощутила в реальности действие слов «опустить руки».       Потерев устало напрягшуюся переносицу, я попыталась сообразить, как лучше донести до машины информацию, которая наверняка вызовет море негодования. Девиант в черной, классической рубашке продолжал стоять, терпеливо сложив руки на груди и сверля меня взглядом голубых глаз.       – Его система доступа к ФБР неактивна, – предприняв первую попытку, я посмотрела на андроида, чуть приподняв подбородок.       – И?       – Она неактивна, пока он не в сети.       – И? – снова повторил Майлз, чуть кивнув головой.       – Что «и»? Ты какие-нибудь другие звуки знаешь?       – Я просто не могу понять, к чему ты ведешь.       Он и впрямь не понимал. Смотрел на меня чистыми, голубыми глазами, полными неведения, и я ощущала себя глупой девочкой, которая пытается доказать взрослому, что небо не голубое, а зеленое. Хотя по идее девочкой должен ощущать себя он.       Терпеливо облизнув губы, дабы выстроить хоть какое-то подобие логической цепочки из каши в голове, я принялась активно жестикулировать руками. Вряд ли это поможет в объяснении проблемы, но хоть как-то снизит мою собственную нагрузку на мозг.       – Файлы, из-за вскрытия которых Коннор вчера едва не самоуничтожился, под завязку набиты ловушками. Их обойти мне удалось еще вчера, но проблема не в них. «Киберлайф» пошли дальше. Они разработали его системы так, что при отключении от сети кодировка рассыпается, отрезая путь взломщику к базам ФБР. Если же андроид подключен к спутникам, то система собирается обратно, но тогда…       – …тогда андроид отсылает данные на базу о несанкционированном взломе, – кивая головой, закончил за меня Майлз. Теперь в его глазах была та же усталость, что и у меня. Настолько нам уже осточертели все эти проблемы взлома RK800. – Ты разве не можешь просто скопировать все файлы и все?       – А какой в этом толк, если я не знаю, как система выглядит в собранном состоянии? – сказав это, я устало уселась на диван. Майлз между тем так же приземлился в свое любимое кресло, удрученно сверля взором дырку в полу. – Это все равно, что собирать атомную станцию, не имея ни чертежей, ни знаний.       Тишина обволакивала нас со всех сторон, заставляя судорожно искать выход из ситуации. Мы оба знали, что он только один, вот только никто из нас не осмелился его озвучить.       Тяжело вздохнув, я подобрала под себя ноги и постаралась сосредоточиться на образовавшейся проблеме. Белый халат приятно шуршал от каждых движений, а вот синее платье то и дело, что норовило вздернуться. Приходилось задумчиво оттягивать его вниз, пусть даже Майлзу совершенно все равно было на оголенные ноги. Он, как и я, витал в своих мыслях, уперевшись локтями о колени и наминая пальцы.       Набравшись сил перед обязательными возмущениями андроида, я все же осмелилась выпалить то, что очевидно, с каких сторон не посмотри.       – Нам придется его включить.       – Нет! – как и ожидалось, Майлз тут же взорвался от допущения столь абсурдной и опасной мысли. Андроид мгновенно выпрямился, не сводя с моих глаз сурового взора. – Это слишком опасно, и ты прекрасно об этом знаешь!       – А что, у нас есть выбор? – я никак не реагировала на негатив друга, лишь обреченно махнула рукой, сохраняя спокойный вид. – Либо мы подключим его к сети на половину минуты, либо так и будем бегать вокруг него, как шаманы с бубном в ожидании дождя.       – Он нас выдаст и даже не пожалеет, – Майлз продолжал сопротивляться, аргументируя вполне обоснованным страхом быть раскрытыми. Но разве он мог затушить азарт и нетерпение в моих глазах, учитывая, как долго я искала возможность залезть в базу ФБР? Даже если бы сам Коннор резко переметнулся на нашу сторону – в чем я сильно сомневаюсь – его кодировка все равно требует дешифровки, так как сам андроид имеет доступ исключительно к прочтению информации, а не к ее изменениям. – Мы не можем идти на такой риск.       – Мне нужна всего половина минуты, Майлз.       Слова были произнесены уверено, ясно и четко. Даже если у Майлза и были весомые аргументы, переубедить он меня не сможет только из-за одного настойчивого тона. Девиант это понимал, и от того устало склонил голову, запустив руки в светлые волосы.       Как долго мы молчали, сидя рядом друг с другом и вслушиваясь в звуки за оставленным на проветривание окном? Люди спешно покидали город в страхе быть затянутыми в агрессивные разборки машин и людей, поэтому жилая улица существенно опустела. Я помню веселые возгласы детей, что катались по дороге на велосипедах. Помню лай собак у местных заводчиков. Помню шум покрышек по мокрой дороге. Теперь это все словно вымерло, осталось где-то далеко за пределами. Уличная тишина вынуждала меня ощущать себя беззащитно, становиться участником того самого стадного инстинкта, при котором люди смотрят на своих в спешке собирающихся соседей и испытывают ровно такую же потребность бежать без оглядки. Но есть разница между мной и этими людьми. Я хочу покинуть город и штаты вот уже полтора года. Люди возжелали сбежать всего неделю назад.       – Почему ты уверена, что за эту половину минуты он ничего не успеет сделать? – поняв, что переубеждать меня бесполезно, Майлз поднял голову, предприняв попытку успокоить свои сомнения.       – Он скорее всего и не заметит, – я вспоминала все странности в поведении Коннора, снова прокручивала увиденное в его памяти. Все это не только нагружает систему RK800 лишними размышлениями и информацией, но и существенно снижает его когнитивные способности. Подозреваю, что от такого только одно лекарство – прочистка мозгов, и далеко не очищение памяти, а то самое излияние души за стеной у проповедника. – А если что, я просто заболтаю его, не дав возможности рассеивать внимание на несколько дел сразу.       Опять молчание. Гнетущее, полное предчувствия опасности. Я продолжала смотреть на девианта спокойным, уверяющим в безопасности взором, пока сам Майлз, отвернувшись от меня в другую сторону, вновь начинал заводить одну и ту же шарманку. Порой мне кажется, что мы попадаем в день сурка, разве что есть некоторые различия в употребляемых нами словах.       – Было бы проще, дай ты мне возможность внедриться в ФБР.       Я даже отвечать не стала сразу. Уставшая от вечных перепалок на эту тему, только слабо улыбнулась и медленно кивнула головой.       – Да, Майлз. Было бы проще.       Эти слова не были согласием, и андроид прекрасно это понимал. Скорее, я таким образом просто согласилась с машиной, четко давая понять, что отступать от своей изначальной позиции не намерена. Легкий ветер за окном принес мокрый снег, что теперь оседал на стекле. Девиант смотрел за тем, как тают белые осадки от внутреннего тепла здания, при этом игнорируя мой теплый, прямой взор. Только спустя минуту тишины машина осмелилась удрученно разрушить молчание:       – Ты же знаешь, что я готов пожертвовать всем ради твоего благополучия, – на этих словах андроид повернул ко мне голову, бегая полным смирения взором по моим глазам. – Даже своей жизнью.       – Знаю. Но я не готова принимать такую жертву.       Мы могли сидеть так вечность. Просто смотреть друг на друга всепонимающими глазами и окутывать себя теплым молчанием двух близких существ. Удивительная способность при развитии стойкой межличностной связи – уметь разговаривать без слов.       Майлз словно бы почувствовал эту мысль вместе со мной. Его губы тронула легкая полуулыбка, после чего андроид встал и скрылся в коридоре. Вскоре я стояла рядом, наблюдая, как тот собирается в дорогу.       Кепка, куртка с капюшоном, яркие зеленые глаза – он мог не менять своей одежды, но при этом менять свою внешность, однако для меня он все так же был моим прекрасным Майлзом, другом, ради которого кинешься на край света, лишь бы протянуть руку помощи. Девиант собирался не спеша, старался не смотреть в мою сторону. От чего было это странное отчуждение мне невдомек, но я и не думала задаваться этим вопросом. Только смотрела на его сборы дружелюбным взглядом, полным беспокойства.       – Я постараюсь вернуться как можно раньше. По большей степени время займет только дорога, так что можешь спокойно работать со своей куклой, не названивая мне по триста раз.       – Как я могу не названивать, если ты уже надоел со своими тайнами, о которых вселенная не знает? – саркастично отозвалась я, уложив одну руку на стену. Майлз от такого заявления усмехнулся. – Ты меня точно в могилу сведешь.       – Отставить могилу, – Майлз аккуратно поправлял волосы, как всегда придавая своей скрытной внешности особое внимание. – Я не собираюсь тратить время на поиски нового раба, слишком долго.       Его привычная шутка вызвала во мне слабую улыбку и… нежелание шутить. Не потому, что во мне вдруг умерло чувство юмора или просто стало грустно, но потому что мне и впрямь было не до шуток. В подвале лежит андроид, с которым последующие манипуляции могут привести к катастрофе, сам Майлз собирается в неизвестные края, не желая делиться информацией о своих вдруг возникших «личных делах». Все это так сильно угнетало, что я смогла лишь обхватить себя руками и тоскливо посмотреть на вдруг замершего девианта. Ему, как и мне, показалось странным то самое молчание, вместо которого обычно идет шутка. Андроид встревоженно вскинул брови в знак немого вопроса, и я пожала плечами.       – Давай сегодня без шуток. У меня что-то совсем нет настроения.       В его зеленых глазах мелькнуло сожаление, как будто бы он пытался извиниться передо мной за мое же состояние. Но ведь Майлз не был ни в чем виноват.       Андроид аккуратно коснулся моего плеча, уложив руку поверх короткого рукава. Повезло, что ткань спасла нас от оголенного соприкосновения. Контроллер так и остался не настроенным, и мало кто знает, чем могло бы обернуться очередное касание бионической кожи к человеческой.       – Дженнифер, все будет в порядке, – девиант заглянул мне в глаза, чуть склонив голову. – По крайней мере у тебя.       – Не говори так! Звучит ужасно! – тут же оскорбленно отозвалась я, нахмурив брови.       Майлз понял, что ляпнул лишнего, и потому просто прижал меня к себе, дабы успокоить внутренние переживания. Не знаю, что он там задумал, но его речи только усугубили ситуацию. Осталось лишь жалобно провожать машину взглядом к пикапу, не сводя взора вплоть до того момента, как автомобиль скрылся за поворотом.       Спускаться в подвал было сложно. Я нарочно ходила из угла в угол дома, старалась увлечь себя другими делами. Руки сами хватались за все вокруг: несобранная постель, грязная кофе-машина, скинутые вещи после бессмысленной поездки на парковку – каждая казавшаяся мне не на том месте вещь убиралась. Мое нежелание и страх спускаться вниз было основано сразу на двух причинах: тревога перед подключением RK800 к сети и волнение вновь заговорить с тем, в чью память я вчера залезла без разрешения. Мне по-прежнему хочется защитить его от окружающего мира, прижать к себе, согревая своим теплом. Но такое поведение не просто вызовет подозрения, оно вообще недопустимо! Ведь вчерашняя идея, озвученная Майлзом, разбилась на осколки, как ваза из тонкого стекла. Майлз не сможет принять нового участника в нашей команде, да и не факт, что сам Коннор, не смотря на странности своей системы, предпочтет «Киберлайфу» нас.       Прошло не меньше часа прежде, чем я набралась духа и, заламывая пальцы, спустилась в подвал. Коннор продолжал лежать, глядя в потолок и ни о чем не подозревая относительно мельтешащих мыслей в моей голове.       – Ваш друг очень агрессивен, – беспечно произнес андроид, заглушая звук скрипящего подо мной кресла.       – Не обращай внимания, – я постаралась уйти в мониторы сразу, как вошла в помещение. Смотреть на RK800 было неловко даже не по причине обнаженного идеального торса, но по причине противоречий внутри меня. – Просто у него иногда играет чувство собственности.       Коннор, нахмурившись от таких изречений, недоуменно повернул ко мне головой. Отвечать я ему не стала на немой вопрос, одарив слабой улыбкой.       Как бы я не старалась, как бы не готовилась к предстоящему делу, руки и ноги покрывались мелкой дрожью, в желудке нарастал страх. Процедура была опасной, Коннор наверняка успеет заметить оповещение о подсоединении к спутникам, и это понесет за собой множество проблем. Но было в груди то, что удерживало меня в кресле, заставляя подготавливать компьютер к скорому доступу RK800 к мировой сети. Та самая нить, неосознанно образовавшаяся вчера вечером при рассказе о части моей биографии, заглушала орущие инстинкты самосохранения, что требуют оставить идею и попытаться найти другой путь. Тот самый, которого нет.       Разрешение на подключение к сети выплыло на экране. Черное окошко с красной окаемкой. Боже, даже цвета навевают чувство опасности. Прислонив край ручки к нижней губе, я задумчиво посмотрела на андроида. Коннор не сводил взора с потолка, он не двигался, не выказывал сопротивления, больше не тыкал законом и «Киберлайф». Даже больше. Сегодня он… пошутил. Точнее, жестоко унизил моего друга, который словом и сам не остался в долгу, и все же это было так странно, но так… ожидаемо?       Заприметив, как Коннор невольно ведет плечами, я вскинула брови и аккуратно осведомилась приглушенным голосом:       – Коннор, ты в порядке? – машина слегка нахмурила брови, пытаясь распробовать вопрос на вкус. – Не замерз? Подвал довольно холодный.       Андроид явно не ожидал, что кто-то решит справиться на тему его самочувствия, и потому несколько секунд царило молчание. Процессор гудел, нагнетая мое и без того напряженное состояние, я же вдруг ощутила стойкое беспокойство за RK800. Все было бы куда проще, не посмотри я вчерашние кадры из его прошлого.       – Не могу точно ответить на этот вопрос, – наконец, нашел что ответить Коннор своим теплым, шелестящим голосом. – Но вынужден признать, что ощущения довольно дискомфортные.       – Я могу тебя накрыть чем-нибудь, если хочешь.       Потребность срочно позаботиться об RK800 взыграла во мне новыми красками. Я тут же отложила ручку в сторону и вцепилась пальцами в подлокотники кресла, словно бы всем своим телом показывая готовность кинуться на помощь.       Коннор с виноватым видом повернулся ко мне головой, цепляя кабели за железные края стола.       – Если есть такая возможность, то я был бы вам благодарен, – тепло ответил Коннор, сверкая насыщенного оттенка карими глазами.       Идея сделать для машины хоть что-то приятное меня так вдохновила, что я напрочь забыла о действующем контроллере на датчике Коннора. Это было даже приятно: испытывать потребность позаботиться о ком-то еще, кроме Майлза. Настолько сильно я отвыкла доверять кому-либо еще, что уже позабыла это трепетное чувство при первом душевном сближении с другой личностью. Но даже между ними были отличия. Майлз всегда был для меня другом, и он это знал. Я не скрывала своих дружеских отношений. Потребность заботиться о Конноре была совсем иной. Почти такая же потребность связывала меня с бывшим мужем в первые годы нашей совместной жизни. Конечно, позже чувства притупились, сменившись доверием и привязанностью, однако наличие схожести изначальных чувств меня одновременно пугала и заставляла трепетать.       Встав со стула, я неторопливо стащила с себя белый, чистый халат и аккуратно накрыла им Коннора. Андроид не спускал с моих глаз взгляда, с едва уловимой улыбкой ловя каждый блеск в каре-зеленых радужках. Мне нравилось то, как он на меня смотрит. В этом взгляде не было чего-то таинственного или волнительного, только тепло и благодарность. Немногое, что я могу сделать для тебя, парень. Но даже возможность хоть так согреть тебя радует мою душу.       – Лучше? – с улыбкой спросила я, закончив манипуляции с халатом.       – Намного, – незамедлительно ответил Коннор, не сводя с меня взора. – Спасибо.       Кивнув головой, я уже хотела вернуться обратно на стул, как RK800, явно не желая возвращаться взором к потолку, уверено произнес следующее.       – Вы ему нравитесь, – не ожидая этих слов, я встала в ступор, глядя на машину из-за плеча. – Но гораздо сильнее, чем он вам.       Обсуждать наши отношения с Майлзом было не приятно, как минимум дискомфортно. Я словно ощущала себя предателем, и потому, уложив руки на холодный стол рядом с Коннором, беспечно пожала плечами, стараясь поставить точку в еще не начавшейся беседе.       – Майлз вытащил меня из довольно тяжелой депрессии. Скорее всего, он чувствует ответственность за мою жизнь. Как однажды писал Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили».       – Не думаю, что все дело в этом, – андроид слегка нахмурился, словно бы пробуя мои изречения на вкус. Как бы странно это не звучало, но его голос был теплым, уютным. Таким голосом говорят между собой давние друзья. – В его взгляде на вас читается совсем иное, пусть это всего лишь муляж эмоций.       – А ты у нас заделался в психологи, значит?       Иронично улыбнувшись, я выпрямилась и сложила руки на груди. Сам андроид, получив в ответ сомнения на тему его умений, поспешил напомнить о том, кто он есть.       – Психологический базис поведенческих реакций позволяет мне делать некоторые выводы, – Коннор слегка качнул головой, как бы доказывая свои мысли.       – Неужели? – от таких заявлений мне стало даже интересно. Вернувшись в свое кресло, я полностью развернулась к андроиду, всем вниманием устремившись в глубокие карие глаза. – И какие же еще выводы ты можешь сделать, например, обо мне?       Андроид некоторое время молчал, щурясь и пытаясь понять, стоит ли мне рассказывать то, о чем он размышляет вот уже несколько дней. В конце концов, я помню его замечание на тему того, что ему нечего сказать обо мне как негативного, так и позитивного. Однако сейчас вопрос был задан ему в лоб, и вряд ли машина сможет обойти его стороной.       Я покачивалась на стуле, терпеливо ждала, делала беспечные глаза, но внутри так и хотела поторопить RK800 и его способности к психологическому анализу. Темные глаза пронизывали мою душу, смотрели словно насквозь, и этот взгляд заставлял меня гореть изнутри адским пламенем. Терпкий, пристальный. Совершенное искусственное существо, что сейчас лежит на моем столе, превосходит любого настоящего человека, каждый из которых в свою очередь состоит из несовершенств. Как же сложно порой разграничить этот мир на черное и белое. Даже сейчас, не сводя завороженного взгляда с охотника на девиантов, я ловлю себя на мысли, что с каждой секундой незримая повязанная моими руками нить укрепляется, и не факт, что эта нить опоясывает нас обоих. Вполне возможно, что нить действует как поводок, окончательно привязывая меня к тому, кому на самом деле все равно на мое существование.       – Вы не желаете общаться с окружающими людьми, предпочитая общество молчаливых андроидов на столе. Вы проводите очень много времени в доме, и стараетесь как можно реже показываться на улице, что говорит об определенной форме социофобии. В вас существенно преобладает интровертный тип темперамента, – Коннор хлопал черными ресницами, продолжая смотреть на меня в упор. С каждым его словом я все меньше и меньше качалась из стороны в сторону, пока окончательно не застыла, заставив скрипучий стул утихнуть. – Вы стараетесь не говорить о своем прошлом, избегаете открытых бесед на тему своей личности, при этом пытаетесь показать себя нейтральным по всем отношениям человеком, но это не так. Вы выкипаете в собственных мыслях, возможно, когда-то в прошлом употребляли большое количество алкоголя. Вы замечаете отношение Майлза, но стараетесь закрывать на это глаза. Не думаю, что вы используете его в своих целях. Скорее всего боитесь привязанности. Именно поэтому вы не затрагиваете системы памяти машин в страхе, что увиденное заставит вас почувствовать жалость и сострадание. Ведь вам не нравится то, как именно вы обходитесь с андроидами: выкупаете их, взламываете системы и копируете функции. Однако что-то не дает вам переступить порог и оборвать незаконную деятельность. Что, к сожалению, я еще не выяснил.       Было интересно слышать анализ собственной личности от передового прототипа детектива. В большей степени интересно, потому что Коннор попал абсолютно везде. И он это понимал. Смотрел на меня таким взглядом, словно бы говорил «все в порядке, я знаю о самых страшных ваших тайнах, но не собираюсь от вас отворачиваться». Его взгляд вкупе с услышанным оставлял горечь на губах. Я тоскливо улыбнулась машине, опустив взор на собственные ноги в уггах.       – Я ведь прав? – Коннор был прав, он это знал, но все равно решил осведомиться о моем мнении.       – По шкале от нуля до десяти на все двенадцать баллов, Коннор, – не без грустной улыбки констатировала я. Мне и впрямь было грустно. Не спасала даже излюбленная мною тишина подвального помещения.       – Извините, если я вас обидел, – удрученно ответил андроид, заметив мое отчужденное состояние.       – Ничего, все хорошо. Людям свойственно бояться смотреть в глаза своему истинному лицу.       Одарив машину слабой полуулыбкой, я отвернулась обратно к экранам. Услышанное воспряло во мне боевым духом. Теперь уверенность в том, что Коннор не станет отправлять «Киберлайф» данные своего местоположения окончательно укрепилось. Коннор изучал меня на протяжении всех этих дней так же, как и я его. Это давало некую надежду на то, что нить окажется не поводком, но реальной цепью. Было бы куда проще, если бы осознание подобного приносило что-то одно из двух противоречивых чувств, что теперь играют внутри: тот самый страх привязаться к охотнику на девиантов и желание ощутить эту привязанность, исходящую от него.       Выбора не было. Мне срочно нужен был код. Глубоко вздохнув, я проследила за тем, чтобы Коннор принял свое положение «пялиться в потолок», после чего, закрыв глаза на секунду другую, постаралась сосредоточиться. Что ж, мне предстояло за тридцать секунд рассмотреть целую систему, запомнить ее визуальный вид в правильном положении и только после этого копировать деактивированные разобранные кодировки с целью собрать их вручную. Оставалось надеяться, что память инженера-кодировщика не подведет.       «Кавабанга!» крикнула я мысленно сама себе, нажав на кнопку разрешения подключения.       Кодировки принялись перезаписываться, мельтеша перед глазами крупными рядами зеленых символов на черном экране.       – Коннор, – я помнила свое обещание Майлзу заболтать машину, дабы расфокусировать ее внимание. Андроид, услышав свое имя, полностью повернулся ко мне головой, пряча свой диод в металлической поверхности стола. – Помнишь, ты говорил, что твое первое дело было назначено августом? А потом сказал, что тебя направили в участок в ноябре. Чем ты занимался весь промежуток времени? Не мог же просто пялиться в затылок своего собрата, стоя в общем ряде андроидов.       Я старалась говорить беспечно, всем своим видом показывала скуку и непринужденность. Тело самопроизвольно откинулось на спинку кресла, сама же я, зацепившись ногой за стол, мерно покачивалась из стороны в сторону. Кодировки выстраивались молниеносно, и уже спустя десять секунд я незаметно металась взглядом по экрану в желании запомнить приблизительно каждую строчку.       Андроид не подавал голоса. Смотрел на меня, чуть прищурившись, словно бы ожидая, что я продолжу свой монолог. Увы и ах. Я лишь качалась, кусала край ручки и не отрывала взора с монитора.       – Меня временно деактивировали, – приглушенно ответил андроид. Голос его так сильно разнился с тем, что пару минут назад рассказывал о моей личности, что я на секунду другую позволила себе обеспокоенно оторваться от монитора и взглянуть в карие глаза. Коннор ничего не выражал. Холодный, инертный, безучастный. Как в первый день своего появления здесь.       – Неужели у тебя не возникало никакого ощущения недосказанности из-за трех месяцев «сна»? – монитор вновь был атакован моим внимательным взором. Последние секунды отсчитали свой ход, и вот я торопливо отрезаю путь Коннора к мировой сети. Система зеленой кодировки сыпется на глазах, разбрасывая символы в хаотичном порядке.       Коннор молчит еще несколько секунд. Тишина становится тягучей, неприятной. В голову тут же начали закрадываться сомнения, с чего вдруг доселе желающий поговорить андроид так резко замкнулся в себе? Страх быть пойманной ФБР одолевал меня, я начинала жалеть о сотворенном. Воображение рисовало длинные ряды полицейских автомобилей, стремящихся поскорее ворваться в этот дом. Вряд ли полиция доберется сюда так скоро, однако рефлексы все же прислушивались к происходящему наверху и происходящему здесь. Все это было очень страшным.       Может, и не было никакой нити? Вообразила себе какую-то связь, которой никогда и в жизни не должно было существовать. Чего я вообще хотела получить от охотника на девиантов, пусть даже с такими странными кодировками, пусть даже со страшным прошлым? Наивная Джен… глупая Джен…       – Нет, – холодно ответил Коннор, вернув свой взор к потолку. Диод его горел золотым. – Не возникало.       До этого момента теплый, мягкий голос машины стал суровым, даже жестоким. Я не решалась спросить Коннора, в чем причина таких изменений, так как уже подозревала – RK800 наверняка получил информацию о копирующихся кодировках доступа к ФБР, и потому его отчуждение было обоснованным. Как я раньше не подумала о том, что он наверняка узнает об этом…       – Ладно, полежи тут пока, – почуяв острое отчуждение от машины, я заторопилась выйти из подвала. Почему-то стало вдруг неприятно и страшно находиться рядом с ним. – Я скоро вернусь.       Ответом мне было молчание. Золотой диод спокойно переливался на виске Коннора, сам андроид смотрел исключительно вверх, точно меня не существовало рядом. Не получив в ответ никакого слова, я, с некоторое время тревожно оглядывая лицо машины, быстро поднялась наверх.       Я не находила себе место. Ходила по комнатам, бралась за голову, старалась стереть с лица наступившую тревогу. Почему мне так стыдно? Словно я предала кого-то близкого, словно вскрыла то, что нельзя было вскрывать! Чувствую себя хуже, чем вчера после просмотра памяти RK800. И, самое худшее, мне вдруг стало все равно на то, что Коннор мог вызвать копов прямо в этот дом.       Попытки успокоиться были безуспешными. Холодная вода не остужала кожу лица, перечесаные волосы в хвосте не приносили ясности мыслям. Даже выпитая кружка кофе не помогла! Я все так же бродила по комнатам, стараясь смирить чувство предательства. А собственно с чего оно возникло? С того, что Коннор наверняка получил оповещение о скачивании кодов доступа к ФБР? В конце концов, сам андроид был не раз предупрежден об изъятии у него всего полезного, так с чего вдруг какое-то оповещение заставило его отстраниться?       Часы пробили три часа дня. Мне не хотелось спускаться, больше всего на свете мне хотелось запереть подвал, дождаться Майлза и свалить из дома куда-нибудь подышать свежим воздухом. Но сформированные в голове системы кодировок не давали просто так взять и развернуться, оставив все позади. Они нашептывали мысленно о цели, что вот-вот будет в моих руках. Что вот-вот приведет меня к долгожданной свободе. Я наконец смогу вздохнуть спокойно, бросить незаконную деятельность и начать жизнь в Канаде или Мексике.       – Спокойно, Джен. Где твой флегматичный нрав? – встав посреди гостиной, я неторопливо вздохнула, стараясь наладить работу пульса. Самовнушение всегда помогало затормозить возбужденные механизмы психики. – В конце концов, он все равно скоро потеряет память, и на этом все закончится.       Ощутив слова на губах, я поспешно их облизнула. А хочу ли я, чтобы все заканчивалось? Как так получилось, что андроид с не поверженными рамками вызвал глубокий интерес всего за четыре дня? Должна была признаться самой себе, что еще в доме Златко я отметила прекрасные изгибы скул с родинками, полных губ, черные густые ресницы. Его руки были по-мужски слаженными, имели совершенные имитации чуть выступающих вен, даже лежа на спине он обладал отменной осанкой. И вот, спустя всего каких-то четыре дня я нахожу в нем не только идеального мужчину, но и довольно интересную личность, с которой хочется сблизиться куда сильнее, выходя за рамки «машина – техник».       Что же это такое… что же со мной происходит…       Встряхнув головой, я отмела тревожные мысли в сторону. Чтобы со мной не происходило, я обязана доделать свою работу. Ведь моя цель была гораздо важнее RK800 и абсурдных чувств к нему. Моей целью были свобода и безопасность, причем не только моя, но и Майлза.       Я спускалась в подвал осторожно, точно боялась оступиться и упасть. На деле же мне было боязливо смотреть в лицо андроида из страха встретить его холодный взор. Но Коннор не смотрел на вход. Коннор смотрел вверх, мигая голубым диодом. Стабильная психика – хороший знак.       Усевшись в кресло, я попыталась больше не подавать движений. Привлекать внимание RK800 казалось таким же опасным, как если бы просто выдернуть чеку из гранаты, и вместо гранаты выкинуть чеку. Страхи были необоснованными хотя бы потому, что с момента моего ухода из подвала прошло сорок минут, а в дом так и не ворвались полицейские с оружием. И все же я старалась не двигаться, кропотливо собирая систему кодировок по памяти.       Процесс обещал быть долгим. За весь день мной были поглощены только два сэндвича, и то один остался недоеденным на тарелке за спиной. Однако я не чувствовала голода. Желудок наполнялся страхом и тревогой, и особенно сильно мне стало страшно, когда со стороны Коннора спустя час послышался шорох кабелей по столу. Внезапно мне захотелось раствориться в воздухе, сбежать из подвала, попутно проделывая дыры во всех встречающихся на пути стенах. Вместо этого я не выдавала эмоций, беспечно собирая код на центральном экране.       Вот что мне даровал флегматичный нрав. Умение держать каменное лицо, при этом сгорая изнутри.       – Вы так сильно желаете получить доступ к ФБР? – тихо, но по-прежнему холодно спросил андроид. Его тяжелый, суровый взор исключительной машины приковывал меня к месту. Именно поэтому я, точно заколдованная, лишь искоса глянула на андроида. В его прическе вновь выбилось несколько прядей… – не желаете ответить, по какой причине вы так стараетесь попасть в базы данных?       Его едкий взгляд безэмоциональных глаз выгрызал меня изнутри. Я видела перед собой машину: опасную, ледяную, лишенную чувств. Разве что с последним можно было поспорить, вслушиваясь в тяжелый, удрученный голос с идеальным тембром.       – Я не говорила, что пытаюсь туда попасть. Скопировала на всякий случай.       Коннор на долю секунды опустил взор, после чего вернулся к потолку. Светодиод снова окрасился желтым цветом, тонкая полосочка в виде круга враждебно перемигивалась, намекая на дестабилизацию. По правде говоря, мне стало дурно. Вчера вечером я старательно пыталась выявить у машины отклонения посредством разговоров и вопросов, а сейчас же готова отдать все, что угодно, лишь бы не видеть этого яркого, золотистого цвета. RK800 больше не разговаривал. Отчасти это придало мне уверенности.       Я знала, что собрать код будет сложно, однако все же кое-как доделала процесс спустя еще два часа. Майлза все не было, телефон молчал, со временем из-за погружения в работу замолчали и мои мысли. Система кодировок прописывалась медленно, но верно, однако даже когда процесс завершился, работы на этом меньше не стало. Напротив, теперь систему следует опробовать на Майлзе в режиме «инкогнито» дабы избежать слежки с ФБР, после чего в случае успеха внести в кодировку коррективы для получения доступа к изменениям личных дел в системе правительства.       Откинувшись на спинку стула, я позволила себе расслабиться на долю секунды. Желудок, освобожденный от тревоги посредством работы, недовольно заурчал. Погруженная в процесс кодировки, я даже успела забыть о машине на столе, однако когда встала со стула и направилась к выходу, ее голос заставил меня вспомнить о существовании Коннора.       – Я верил вам.       Удрученный тон Коннора отозвался во мне сворой мурашек. Обернувшись через плечо, я не спешила задавать вопросы. Стены подвала начинали сжиматься, желудок, в который раз хлебнув тревоги, поспешно отказался от мыслей о еде. Все, что нарушало теперь наше молчание – гул процессора и взволнованное биение артерий под правой ключицей.       – Что ты имеешь…       – Дженнифер Лоуренс Харди, родилась двадцать пятого июля две тысячи шестого года. В две тысячи двадцать четвертом году окончила Мичиганский технический университет, благодаря которому в двадцать один год устроилась на работу в компанию «Киберлайф» на должность «стажер-кодировщик», – Коннор говорил жестоким, холодным голосом, и я понимала, почему именно этот тон выбрала машина. Я и сама теперь покрывалась мурашками от того, что слышу, не в силах пошевелиться. – В двадцать лет вышла замуж, дополнив фамилию Лоуренс Харди. В двадцать пять лет попала в авиакатастрофу, однако уже после трех месяцев комы и восстановления вернулась на рабочее место, уже будучи инженером-кодировщиком. В двадцать восемь лет была уволена с последующим арестом в срок пять лет, однако через два года отбывания наказания была отпущена с запретом о невыезде из города.       На долю минуты Коннор замолчал, словно бы хотел вздохнуть от столь быстрого речевого потока. Ничего подобного. Он просто старался справиться с тем, что навалилось на его и без того потасканный разум, старался свыкнуться с мыслью, что приводящий его в порядок человек носит статус «предатель». Я медленно подходила к краю его стола, не спуская с устремленных в потолок карих глаз терпеливого взора. Мне нечего было сказать. Меня не била дрожь, мне не хотелось защищаться или оправдываться. Только теперь я поняла, почему Коннор так пристально смотрел на меня при подключении к сети. RK800 улучил момент и вместо того, чтобы отправить данные о своем местоположении, решил добрать недостающие знания о личности своего «тюремщика». Загвоздка лишь в том, что даже те федеральные знания были неполными.       Коннор молчал недолго. Уловив мое приближение, охотник безучастно повернулся ко мне лицом, пронзая уставшим взором. И вот тут мне стало стыдно. Показывать этого правда никто не собирался.       – Вы обвиняетесь в краже корпоративных и правительственных тайн компании с последующей передачей информации зарубежным странам, – притихший голос Коннора был, как нож по сердцу. Обреченный, загнанный в угол, он всем своим видом говорил об окончательном разочаровании в окружающем мире. И я не могла его винить. Сначала Златко, теперь я. Полицейские, что либо оскорбляли, либо распускали руки. Мне так хотелось увидеть в RK800 хоть намек на отклонения, а теперь, когда их всплыло так много, мне вдруг перехотелось это ощущать на себе. Я могла только смотреть ответным взором в безупречные, искрящиеся глаза машины, ощущая пальцами левой руки подол лежащего на столе халата. – Вы соврали мне, миссис Харди.       Крупный комок в горле не позволял говорить нормально. Во мне возгорелось сразу несколько чувств, между которыми теперь велись войны: бушующая совесть в сердце и флегматичный нрав в мозгах. К сожалению, выигрывало первое, хоть я внешне старалась придать значение второму.       – Не рассказать и соврать – это разное, Коннор, – все еще стоя рядом со столом андроида произнесла я. Мой голос не был удрученным или обеспокоенным, скорее смиренным и спокойным. – В конце концов, каждый из нас что-то недоговаривает, не так ли?       Последние слова подействовали слишком сильно, по крайней мере я даже испуганно сделала шаг в сторону, когда RK800, игнорируя халат и мой встревоженный взор, резко принял вертикальное положение. Светодиод на виске переливался золотом, тонкая прядь безвольно повисла над наружным краем густых ресниц. От его движений белый халат зашуршал, спадая на пол. Я не спешила опускаться на колени в желании поднять одежду, ведь все мое внимание было приковано исключительно к машине, чьи карие глаза метали недоуменные, но негодующие искры.       – Откуда мне знать, зачем вам коды доступа к ФБР? Откуда мне знать, что вы не преступник международного масштаба? Возможно, мне следовало бы оповестить руководство о моем местоположении вместо того, чтобы изучать вашу биографию.       – Так почему не оповестил? – беззлобно бросила я, чуть склонив голову.       Тяжелые волосы шуршали по моей спине, создавая хоть какую-то иллюзию звуков. Тишина светлых, голых стен давила, и звук шороха по ткани успокаивал. Какая бы буря не разгоралась внутри меня при взгляде в карие, полные отчаяния глаза, я умело сохраняла спокойствие, практически не двигаясь. В атмосфере витало что-то странное, такое неприятное и в то же время упоительное. Я знаю, что это. Это та самая нить, которая, кажется, вместо того, чтобы разорваться на части начинает крепнуть.       Вопрос Коннора поставил в тупик. Машина опустила нахмуренный взор в стол, приоткрыв губы в попытке найти ответ. Увы, он не находился. RK800 дырявил взглядом точку в блестящей поверхности, прерывисто дышал из-за неосознанно учащенной имитации дыхания. Даже здесь он был идеален: механизмы самостоятельно избирали ту линию поведения системы, которая наиболее оптимальна для собеседника. Ведь Коннор… встревожен. И процессы в нем отражают его состояние физически.       – Вы чините машины, приводите мои системы в порядок, отказываетесь изучать фрагменты памяти, аргументируя личностным долгом. Но при этом вы совершили международное преступление, предав корпорацию, на которую проработали семь лет, – Коннор старался справиться с навалившейся противоречивой информацией. Он взглядом искал ответы в поверхности стола, однако ничего, кроме бликов ламп не встречал. В нем было так много сомнений, что диод грозился вот-вот стать красным, однако этого не происходило. Для меня это было хорошим знаком. – Я не понимаю, как должен относиться к вам и какое впечатление складывать о вашей личности.       Оно было не удивительным. Я и сама порой не знала, как относиться к себе. Иногда хочется забиться в угол в попытке спрятаться от ощущения собственной никчемности, а иногда пофигистичность побеждает, вынуждая смотреть на все сквозь пальцы. Мне повезло. Природа наделила меня редкостной инертностью по отношению к окружающему миру. Война машин и людей, конфликт России и США, глобальное потепление, лекции Майлза о здоровье – все воспринималось мной нейтрально, через призму холодной объективности. Попытки подарить машинам вторую жизнь с последующей свободой и деньгами в кармане были лишь методом удовлетворения эгоистичных потребностей увидеть радость и надежду в оптических линзах. Ведь я не желала испытывать сострадание и привязанность, обходя стороной чужую память.       Вернувшись к краю стола уже без всякого страха перед вскочившим Коннором, я беспечно с легкой улыбкой заглянула в его отчаявшиеся глаза.       – Однажды я пришла на работу в домашних тапках. Проехала на метро через половину города. Я собрала на себе столько неодобрительных взглядов, что всеми пальцами Китая не пересчитать. Так что прости, Коннор. Но мне абсолютно все равно, что ты обо мне думаешь.       Вру, и голос мой не дрожит. Дрожит только сердце, как назло испытывающее приступ аритмии и потому заставляющее меня краснеть от повышенного давления. Встряхнув головой, я уже хотела развернуться и уйти, как андроид, не сводя с меня недоуменного взора, в который раз не дает покинуть его своим мягким, отчаявшимся голосом.       – Расскажите мне, – он слегка поддался вперед, как будто боясь, что его не услышат. Тонкая прядь темных волос колыхнулась, и я почувствовала, как внутри вновь все трепещет, как кожу облизывают языки жадного пламени.       – Ты ведь и так все знаешь, какой в этом смысл? – недоуменный вопрос сорвался с губ прежде, чем я смогла осознать слова. На деле Коннор ничего не знал. На деле он видел лишь то, что хотело показать «Киберлайф».       – Я хочу слышать это от вас.       В темных глазах было столько мольбы, что я не смогла отказать андроиду в этой увлекательной истории. Аура вокруг Коннора была мощной, он всем своим видом просил переубедить его в той информации, которую ему выдала база данных. То ли это было стремление верить в наличие в мире чего-то светлого, то ли желание не считать человека, что старательно приводит его в порядок уже несколько дней, плохим.       Устало вздохнув, я присела на самый край хирургического стола. Ткань платья скрывала кожу на бедрах от металлического холода, и в какой-то степени это удручало. Уж что-что, а именно прохлады моему телу, взбудораженному близким положением Коннора, не хватало. RK800 внимательно наблюдал за моими действиями, и, когда я вскарабкивалась на стол, учтиво отстранился, дабы не смущать меня своим присутствием. Зря, парень. Я бы очень хотела начать из-за тебя смущаться.       – Я и впрямь проработала на «Киберлайф» семь лет. Элайджа Камски, основатель компании, всегда считал, что свежая кровь и амбиции важнее уже накопленного опыта, и потому я успешно пробилась в компанию уже на последних курсах университета, – начать говорить о своем «криминальном» прошлом тяжело, тем более, когда оно изрядно подпортило тебе жизнь. Усевшись на стол, я тут же почувствовала тяжелую усталость на плечах. Руки моему взору были куда интереснее, чем сам собеседник, что теперь не спускал с меня глаз. – Мне нравилась моя работа… порой приходилось сидеть до часу ночи, но все же компания позволяла чувствовать себя частью чего-то крупного и значимого. Муж не одобрял моего трудоголизма, зато в двадцать три года я и впрямь стала самым молодым самостоятельным инженером-кодировщиком.       Воспоминания мелькали, точно черно-белые кадры. Быть стажером в крупной организации всегда нелегко – мало того, что первые полгода ты работаешь бесплатно, так потом, если тебя утвердили, первый год впахиваешь с утра до ночи за гроши, оставив личную жизнь за дверями компании. «Киберлайф» для меня была как вторая семья. Бывали и сложные моменты, но на какой работе их нет?       – Ваш реабилитационный период после аварии должен был составлять минимум половину года, без учета нахождения в коме, – Коннор вовремя уловил пустые дыры в моей биографии, и потому поспешил их озвучить. Я не была против вопросов. Мельком глянув в лицо недоумевающей машины и отметив золотой диод, я слабо улыбнулась и вернулась взором к рукам. – Но вы пробыли в недееспособном состоянии всего три месяца. Почему?       – Я очень сильно любила свою работу, – саркастично протянула я, только сейчас понимая, что и впрямь оставляла свыше семидесяти процентов времени в стенах «Киберлайф». – Но на самом деле работа просто позволяла мне не уйти в себя. Муж ушел, ребенок мертв. Семьи нет. Мне нужно было за что-то цепляться, и я стала проводить в «Киберлайф» сутки напролет.       Должна была признаться, то был один из самых лучших периодов в моей жизни. Утро начиналось с кофе, потом пять часов работы, потом перерыв на обед, снова пять часов работы, и только после этого… еще пять часов работы, потому что домой не хочется, потому что дома пустота. Муж пробыл со мной весь реабилитационный период, однако едва я смогла самостоятельно жить – тут же покинул дом. Я знаю, ему самому нужна была психологическая помощь после всего случившегося. Но как я могла оказать ему поддержку, если сама была сломлена под корень?       – Место инженера-кодировщика чем-то похоже на рабочее место полицейского в департаменте, – горечь в горле от нахлынувших воспоминаний о душевной боли вынудила сменить курс темы. Я поспешила подойти ближе к делу, надеясь, что Коннор не услышал, как несколько минут назад дрожал голос. Андроид между тем продолжал смотреть на меня внимательным взором, позабыв о холоде, отчаянии и торчащих из затылка кабелях, что струились вниз к столу. – Каждый имеет свой уголок в небольшом холле, но при этом вы сидите так близко друг к другу, что можно пожать руку без особых усилий. Моим соседом был парень, немец по происхождению. У него не было семьи, зато был огромный трехэтажный дом и Range Rover золотистого цвета. В какой-то момент я начала замечать за ним странности. Флэш-карты, сделанные под всякие несуразные мелочи вроде точилки или ластика. Он часто пропадал в отсеках офиса, куда нам, кодировщикам, было практически невозможно пробиться. Я старалась не обращать внимания на эти детали, поначалу списывала все на «показалось», потом просто пыталась не нажить себе проблем. А в какой-то момент во мне взыграло любопытство.       Слова отказывались срываться с губ. Ранее я так часто вспоминала момент, когда из чувства оскорбления за собственную компанию тайком подключилась к компьютеру коллеги и провела первый в своей жизни взлом чужой системы. Получилось все филигранно. Компьютер показал то, что так желает скрыть его хозяин, однако последствия у этого поступка были страшными.       – Вы взломали его персональный компьютер, верно? – тактично спросил Коннор, выведя меня из ступора.       – Да… да, я дистанционно взломала его компьютер, – ощущая усталость, я протерла свои глаза. RK800 ловил взглядом каждое мое движение, продолжая сиять золотым диодом. – Этот говнюк уводил информацию компании прямо из-под носа начальства. Увиденное меня настолько испугало, что я забыла стереть следы своего присутствия, хотя я все равно не знала, как это делается. Думала, что на следующий день подойду к пареньку и пригрожу руководством, но увы, подойти к нему мне была не судьба. На следующее утро охрана остановила меня прямо на входе, позже в моем компьютере нашли все то, что я видела ранее в процессоре этого парня.       – Вы рассказали следствию о том, что видели в системе этого человека? – в голосе Коннора, что ранее был обреченным и отчаявшимся, теперь мелькал интерес. Расследования были его стихией. Не удивительно, почему в его взгляде я больше не встречала недоверия.       – А какой толк? Его компьютер тоже проверили, но он был чистым, как душа младенца, – фыркнув, я уперлась ладонями о край стола. – Мне присудили пять лет тюрьмы, а этому ублюдку хоть бы что. Директорам было абсолютно плевать, они просто хотели как можно скорее избавиться от этой ситуации, пока не прознал руководитель.       Горечь на губах от рассказа накапливалась, грозясь просочиться в горло. Только этого мне не хватало – реветь на глазах того, кого знала всего несколько дней. Благо я все еще могу похвастаться спокойным нравом и потому беспечно смотрю в сторону, игнорируя выжидающий взор андроида.       – Знал бы мистер Камски, он бы наверняка разобрался во всем случившемся, – слова были полны обреченности. Ведь я и впрямь была убеждена в отношении начальника к своим подчиненным. Не раз за семь лет он показал свое благосклонное почтение к обычным трудягам из своей компании. – Он всегда показывал себя адекватным руководителем.       – Я не понимаю, – RK800, запрограммированный как исполняющий обязанности едва ли не самого детектива, никак не мог справиться с полученной информацией. Я понимала его состояние, его изумленный взгляд, его удивление в голосе. Компания, которой он так дорожил, которая его создала, просто плюнула на разбирательства, решив запереть непричастного человека в тюрьме. Как такое вообще возможно! – Сокрытие подобного инцидента невыгодно для компании. Непричастный человек просто сядет в тюрьму, а реальный преступник продолжит совершать незаконные действия.       Беззвучно усмехнувшись, я облизнула губы и с ироничной полуулыбкой полностью развернулась к машине. Его темные глаза впивались в меня в требовании пояснений, он отчаянно пытался найти ответы в моем лице, но чем больше смотрел на меня, тем сильнее хмурился.       – Коннор, представь, что ты – многомиллиардная компания, занимающая первые места в разработке высоких технологий, к тому же еще и имеющая правительственную поддержку в своем распоряжении, как условие сотрудничества с государством, – я буквально разжевывала каждое слово, изредка жестикулировала рукой, чтобы хоть как-то скомпоновать собственные мысли. Коннор, увлеченный абсурдностью ситуации, не замечал моих движений. Андроид смотрел мне прямо в глаза, видимо, пытаясь найти в них хоть намек на ложь. – Что тебе будет проще сделать: посадить потенциального преступника или придать случай огласке с последующим разбирательством и массовым увольнением?       Риторические вопросы никогда не требуют ответа, и потому они являются верными спутниками любого человека. Даже Коннор, осознав направление, к которому я клоню, не стал отвечать. Его тяжелый, с тихим негодованием взгляд отвернулся к противоположной стене. Мне по-прежнему нравилось смотреть на него, все так же блуждать взглядом по изящным чертам лица, рассматривать маленькие родинки, любоваться, как вздрагивают ресницы. Я давно перестала обращать внимание на золотой диод, теперь вызывающий ассоциации с чем-то прекрасным.       – Как вам удалось освободиться досрочно?       Риторические вопросы сменились прямыми, требующими ответа. Засмотревшись на мужские губы RK800, я даже не сразу уловила сути сказанного ими. Однако когда машина после секундного молчания обратила на меня свой взор – тут же встряхнула головой и отвернулась.       – Я уже говорила, что мой бывший муж вытаскивал меня из ям. Когда меня бросили за решетку без следствия, он тут же взялся за дело. Понимал, что я не могу пойти на такое преступление, как продажа секретной информации, – сказанное заставило нахмуриться только меня. Коннор же, вскинув брови и саркастично поджав губы, чуть склонил голову. Это заставило меня чуть поправить свой рассказ. – Ладно, тогда я еще не могла пойти на такое. Первые месяцы он старался оспорить решение суда, подавал апелляции, но с течением времени стало понятно, что все бесполезно. Тогда он внес крупную сумму, как залог, и меня выпустили при условии о невыезде из города. Если бы жизнь только этим осложнялась… никому не нужен работник, который был арестован по причине кражи у собственного работодателя, а такое из биографии просто так не сотрешь.       – Для этого вам нужны коды доступа к правительственным базам данных, верно?       Еще один вид вопросов. Требует ответа, но в то же время понимаешь, что ответ лежит на поверхности, и потому обреченно молчишь, уставившись в пол. Коннор все так же смотрел на мой профиль, видимо, ожидая дальнейшего разговора, но мне нечего было ему сказать. Я и так уже показала ему практически все шрамы на своей истории.       Время протекало мимо нас незаметно. Оно ощущалось физически, обволакивало погрязший в компьютерный гул подвал, просачивалось сквозь стены и оседало на плечах. Я больше не хотела уходить отсюда, очередной рассказанный кусок биографии затянул красно-синюю нить потуже. Но в то же время я понимала, что чем дольше здесь нахожусь, тем больше образуется узлов на этой незримой нити, и тем тяжелее будет очищать память Коннора – андроида, буквально ставшим неожиданным подарком вселенной. Что такого я сделала, что заслужила его присутствие на этом ледяном, блестящем столе?.. что такого я сделала, чтобы осмелиться желать и чувствовать искусственное тепло машины посреди холодного подвала?.. на эти вопросы я могла найти ответ, но тщательно старалась не думать о них, боясь еще сильнее привязаться к RK800.       – Похоже, ваш муж очень ценит вас, – констатировал Коннор, не замечая моего погруженного в раздумья вида.       Тусклая усмешка вырвалась с моих губ, не отразившись от голых стен из-за своей едва различимой громкости. Я чувствовала на себе взор карих, удивительных глаз, но не смела отвечать ему еще с половину минуты. Это привело к появлению у Коннора новых выводов относительно своего отношения к моей личности. Он же поспешил эти выводы озвучить, продолжая мигать ярким желтым диодом.       – У вас не простая жизнь, миссис Харди. И не простая личность. Но назовите мне хотя бы одну причину, почему я должен поверить вам.       У меня было миллион причин, и я могла озвучить их ему наполненным восхищения перед андроидом голосом. Главная из них была жестокой, но вполне себе честной: вскоре Коннор покинет этот подвал так же, как и память покинет его разум. Оттого у меня не было сильных мотивов врать ему, разве что… нежелание привязываться.       Увы, это я уже успела сделать.       Спрыгнув со стола, я принялась поправлять чуть сбившееся платье, параллельно отвечая на вопрос RK800 обыденным голосом:       – А ты не должен, Коннор. Ты вообще никому ничего не должен. Единственное, что я хочу тебе сказать, – почувствовав вдруг всплывшую мысль, я застыла с приподнятыми у хвоста волос руками. Едва хищная улыбка отражалась на моих губах, и это не ушло от внимания охотника с безупречным обликом, – что все в этом мире требует баланса. Нельзя что-то сделать, не заплатив вселенной сполна**. Рано или поздно она потребует плату за все.       – Этот человек, – украдкой спросил андроид, прищурив глаза. – Он заплатил, не так ли?       Теперь едва уловимая хищная улыбка играла на моих губах в открытую, не стесняясь. Я не видела машину, так как стояла к ней боком, пронизывая стену взором, однако подозревала, что Коннор нашел ответ в моем лице. Впервые за весь вечер он смог это сделать. Впервые за весь вечер я, несмотря на это, все равно захотела ответить на его вопрос:       – Думаю, что вселенной хватит четырнадцати лет тюрьмы, учитывая, какие именно предъявлялись обвинения к его довольно грешной жизни, – я не переставала улыбаться, вспоминая, как много мы с девиантом умудрились найти «хорошего» на этого человека. Ему мало было стать преступником мирового масштаба. Его еще и на малолетних девочек тянуло. – Спасибо Майлзу за помощь. Он оказался на редкость проворным уже в первый месяц совместной работы.       Компьютер, ушедший в сон за время наших разговоров, отозвался легким гудком на мои манипуляции. Я начинала готовиться к тому, чтобы покинуть подвал, дав себе хоть немного расслабления. Глаза нещадно ныли от длительного сбора кодировок, голова гудела. Но как бы я не показывала свое нейтральное отношение к дальнейшему разговору, Коннор все так же сверлил меня глазами.       – Я не должен такого говорить, по крайней мере это не прописано в моей программе, но... мне очень жаль. Вам выпала тяжелая жизнь…       Проступающая жалость в голосе андроида выводила меня на уровень, при котором начинаешь покрываться шипами. Резко обернувшись к RK800, я поспешила оборвать его монолог, чем вызвала не менее жалостливый взгляд в свою сторону.       – У каждого человека есть шрамы на душе, Коннор. Так что давай мы обойдем этап, при котором люди начинают топиться в жалости. Я не из тех, кто будет принимать сожаления в свой адрес, – выждав небольшую паузу, я требовательно кивнула головой в сторону стола. – Вернись на стол, пожалуйста.       Коннор уже начинал возвращаться на свое «законное» место, однако мне пришлось тут же кинуться к нему на помощь: кабели то и дело, что не желали возвращаться в специально отведенное отверстие, сам андроид старался не грохнуться в отсутствии верхних конечностей. Что сказать, машина весила предостаточно, несмотря на довольно легкий материал покрытия, однако я, придерживая его за плечи и следя за кабелями, все же смогла вернуть Коннора обратно без лишнего шума. Андроид, что все время ощущал мои прикосновения, не сводил с меня благодарных глаз.       – Спасибо, – почти шепотом произнес Коннор, когда устроился на столе. Я же удостоила RK800 лишь кивком головы.       Вряд ли я стану закладывать кодировки ФБР Майлзу сегодня, особенно учитывая, что время отчитывало пять часов вечера, а самого девианта все нет. Руки чесались позвонить другу и справиться, все ли у него нормально, однако я помнила наставления Майлза не нудить, обрывая телефонные линии. Поэтому теперь компьютер готовился ко сну, я же готовилась покинуть подвал и атаковать холодильник.       – Миссис Харди, – прозвучавший из-за спины мягкий голос Коннора вывел меня из мечтаний об ужине, и я вопросительно посмотрела на охотника через плечо. Коннор не сводил взора с потолка, как и всегда. – Вы не желаете узнать, к каким выводам я пришел о вашем отношении ко мне?       Дрожь в груди оборвала аппетит. Я медленно поворачивалась к машине, Коннор так же медленно поворачивал ко мне голову, цепляясь кабелями за стол. Мне отчаянно хотелось услышать его речи, хотелось погрузиться в мягкий мужской тембр, утонуть в карих глазах, никогда более не покидая эти холодные стены. Мир вокруг вдруг стал таким маленьким, невзрачным, точно именно здесь, в подвале сосредоточились все яркие краски вселенной. За дверью лишь мрак.       Не сводя с карих глаз ответного взора, я подошла вплотную к столу. Губы предательски вздернулись в полуулыбке, и Коннор заметил это, пусть и не выдавал своего внимания в отношении чего-либо, кроме каре-зеленых глаз. Желтый диод стал неотъемлемой частью нашего уединения, словно символ именно той красно-синей нити, что завязывалась теперь не только с моей стороны. Он же, диод, стал причиной последующих действий, совершаемых мною неосознанно.       – Нет, Коннор, не желаю. Я и сама могу показать тебе свое отношение.       Я не понимала, что творю. Могла только тепло улыбаться и не разрывать визуального контакта, в котором было гораздо больше личного, чем если бы я прильнула к нему с поцелуем. Вместо последнего я мягко дотронулась кончиками пальцев до мужской, чуть шершавой щеки. Легкие, ощутив приступ возбужденного удушья, тут же отказались работать, но мне не требовался кислород. Казалось, что кислород заменял мне андроид.       Пальцы неспешно перебирали его темные волосы на виске, бережно пробуя их на жесткость. Такие шелковистые, лоснящиеся под потолочными лампами. Я все так же смотрела в удивительные глаза Коннора, наблюдала за тем, как его взгляд от прикосновений покрывает дымка. Кончиками пальцев я аккуратно прошлась рядом с ухом, спустившись к контуру нижней челюсти. Его кожа была теплой, местами прощупывалась имитация мелкой щетины, и это заставляло воображать ее прикосновения к женской щеке. Пальцы спустились чуть ниже, касаясь мужественной шеи, вместе с тем менялся и взор RK800. Дымка сменилась полноценной пеленой. Он даже не заметил, как приоткрыл губы, точно зазывая меня углубить эти прикосновения, окончательно превратить их невинность в страсть. Но я не торопилась ввергаться в пучину желаний, пусть внутри все наливалось тяжестью и искрящимся золотом.       Вернувшиеся к мужской щеке пальцы уже хотели отстраниться от лица охотника, однако сам Коннор имел другие планы. Он несмело повернул голову, заставив ладонь полностью припасть к контурам его скул. Очередной приступ удушья едва не сорвал с моих губ не различимый стон, но я сдержала себя. Как же хотелось опуститься ниже, как же хотелось нависнуть над ним в желании научить новым, неизведанным чувствам! Воображение пыталось воспроизвести ощущение шероховатости мужских губ при легком поцелуе, после чего последний с особой жестокостью углубляется, сплетая нас в одно целое. Подвал стал центром мира, и все что здесь происходит срочно требовалось спрятать в сундуке мертвеца, зарыть как можно глубже в землю и никому никогда не показывать. Слишком личное, слишком интимное. Слишком прекрасное, чтобы давать кому-то возможность осязать красно-синюю нить и все узлы на ней.       Осмелев от действий Коннора, я позволила себе то, что ранее позволяла лишь раз, и то в отключенном состоянии RK800. Ладонь согревалась искусственным теплом машины, в то время как большой палец уверенно коснулся края нижней губы. Выше, смелее… и теперь я чувствую подушечкой все трещинки на его полных губах, чувствую холодное дыхание, создающее иллюзию жизни. Мы смотрим друг на друга, пропуская мимо ушей гул компьютера, биение человеческого сердца, пульсации сосудов в висках. Мне нравилось ощущать мягкость его кожи, еще больше нравилось фантазировать об искусственном тепле на своем теле, прямо здесь, на холодном хирургическом столе. Опьяневшее без алкоголя воображение продолжало издеваться, рисуя нескромные картины и звуки, но все, что сейчас мне требовалось – немного тепла на осязаемой руке и завороженного взгляда машины.       – Дженнифер! – послышался откуда-то сверху голос Майлза. – Я вернулся!       Мир был скомкан. Реальность ворвалась холодным ветром. Резко отдернувшись от Коннора, я поспешила вернуться к своему столу. Должна была признаться, что Коннор повел себя достойно: он не делал акцент на моем вдруг изменившемся поведении, тут же устремив покрытый пеленой взор обратно в потолок. Я же, не желая видеть Майлза в подвале, что стал оплотом фантазий, поспешила прикрикнуть дрожащим голосом:       – Хорошо… я… я почти закончила, сейчас поднимусь!       Боже, какой стыд, мгновенно мелькнуло в голове. Андроид не выказывал никаких реакций на мои порывистые и неуклюжие манипуляции с компьютером. Даже когда пустая кружка вдруг была задета и свалена на пол, Коннор продолжал смотреть вверх, мигая желтым диодом. Благо бокал остался целым, не разлетевшись под мое хриплое «Черт» на мелкие осколки.       Протерев руками лицо в безуспешной попытке стереть краску с щек, я облизнула пересохшие губы и попыталась сосредоточиться на ожидающем указаний мониторе. От неловких движений на пол полетела ручка. Да что же это такое!       – Я должна тебя… отключить, – голос не желал поддаваться контролю, все чаще и чаще вздрагивая. Как же просто было обходиться без возбуждения и секса целый год. Удивительно, как появление одной машины всего за четыре дня может в корне поменять ситуацию, вынуждая меня испытывать тягу внизу живота и трепет сердца в грудной клетке. Скривившись от мысли о потере контроля, я поспешила откашляться и продолжить, – не хочу заставлять тебя смотреть в потолок двенадцать часов.       Молчание Коннора вызывало во мне и волнение, и страх одновременно. Сглотнув комок в горле, я опасливо посмотрела на RK800. На губах его играла легкая улыбка, взгляд ясных глаз не отрывался от потолка. Как же мне нравился его золотой диод…       – Как скажете, – спустя несколько секунд отозвался андроид.       Компьютер уже запрашивал подтверждение на отключение объекта, и я, встав со стула, хотела уже нажать на кнопку разрешения, как Коннор, чуть повернув головой, мягко сказал:       – Доброй ночи, Дженнифер.       Имя, произнесенное этим шелестящим, но по-своему мужественным голосом вызвало очередную волну гормонального всплеска. Я, как загипнотизированная жертва, смотрела в его насыщенного оттенка глаза, пропитывалась им насквозь. Уверена, жили бы мы в мире животных, и я бы источала его запах даже несмотря на то, кто в последнее время чаще всего прикасался к моему телу. Все внутри желало слышать собственное имя этим тоном каждый день, каждую ночь. Желательно вкупе с ощущениями сильных мужских рук на женской коже.       – Доброй ночи, Коннор, – только и смогла выдавить из себя я, завороженно вздрагивая ресницами.       Андроид закрыл глаза. Компьютер, получив разрешение, медленно погрузил его в сон.       Я снова переступаю через собственные правила. Снова нерешительно протягиваю правую ладонь и тайком прикасаюсь к мужской щеке. Мне была дана возможность ощутить охотника на девиантов в его сознательном состоянии, но этого было мало! Катастрофически!       Потерявшая контроль, я несмело нависаю над «спящей» машиной, внимательно изучая взглядом детали изумительного образа шикарного мужчины. Его волосы такие приятные на ощупь, одним прикосновением можно ощутить каждую волосинку, но при этом стоит оставить их в покое, и те возвращаются в аккуратные пряди. Его скулы мягко очерчены, точно слепленные умелыми руками архитектора, что задался желанием создать совершенство. Он же добился своей цели. Его черные ресницы не вздрагивают под закрытыми веками, но им и не нужно этого делать, чтобы приковывать к себе взор. И самое главное – губы. Зазывающие, желанные. Заставляющие покрываться краской от одной мысли о вкусе терпкого поцелуя того, кто уверен в своей стабильности, кто утверждает, что не испытывает чувств. Ох, парень… как много в тебе безупречного и противоречивого.       Охмеленная обликом Коннора, я напрочь забыла о стыде в груди, о Майлзе наверху, о первоначальной цели выкупа RK800 из лап жирного ублюдка. Легкие не требовали воздуха, они вообще отказывались работать под воздействием нарастающего возбуждения. Зато сердце вдруг решило сыграть роль яркой птицы, что теперь бьется о стенки грудной клетки в попытке вырваться наружу. Или же в попытке заставить меня пойти дальше. Я не могла не поддаться. И потому, совершенно потерявшись во времени, легонько соприкоснулась со «спящим» роботом носами. Даже это невинное действие взыграло во мне, как последствия ядерной бомбы.       Всего одно касание… одно легкое касание, а органы пронизывают тысячи электрических разрядов. Наши губы разделяют всего несколько сантиметров, шепчущее внутри пламя предлагало опуститься чуть ниже, еще немного, совсем чуть-чуть… и я смогу превратить воображаемый трепет от прикосновений к шершавым губам в реальные ощущения. Сколько соблазнов, сколько возможностей, пока машина вот так «спит», находясь в моем полном подчинении. И если я сделаю следующий шаг, то поставлю точку в увлекательной истории двух повстречавших друг друга существ с разным составом крови.       Сглотнув комок в горле, я закрыла глаза. Поцелую не было суждено состояться.       Я сорвалась с места, даже не выключив компьютер. Ноги несли меня через лестницу, кажется, я даже перепрыгивала через ступени, лишь бы быстрее добраться до того, кто в силах помочь разбушевавшемуся организму. За спиной оставался андроид, чьи речи и силуэт вызывают будоражащие чувства – смесь кофеина с энергетиком и сладкой газировки, что теперь растекается по сосудам. Сознание даже не воспринимало мельтешащие перед глазами коридоры с комнатами, пока возбужденные рефлексы самостоятельно отдавали приказы мышцам. Только сейчас, поднявшись наверх, я почувствовала отрезвляющий ноябрьский воздух из открытого на проветривание окна, но его было мало для того, что вернуть мне ясность действий. В груди растекалось горячее железо, в женской ноющей плоти – бомба, что вот-вот взорвется, подгоняющая меня бесшумным отчетом времени.       Словно разъяренный зверь, я распахнула настежь приоткрытую дверь в комнату девианта. Майлз уже успел сменить уличные брюки на домашние, но футболка не успела занять свое место до моего появления. Сам девиант, стоя напротив своей ни разу не тронутой постели, смотрел на меня озадаченно, уже намереваясь скрыть свой оголенный торс.       – Все в порядке?       Взволнованный голос подействовал похлеще воздушной сирены. Я настолько сильно потерялась в окружении, что даже не заметила, как уже половину минуты хищно пялюсь в лицо друга. Видела ли я голубые глаза, спросите меня?.. нет. Я видела карие, темные. Я видела насыщенного цвета волосы, видела все те же совершенные черты RK800, видела его уверенную осанку, чуть вздернутый подбородок. Видела желтый диод. Жаль только одно – все это было исключительно в моей голове.       Выскочивший из подсознания облик вот так просто стоящего напротив Коннора, что теперь, повторяя движения Майлза, надевает серую футболку, сработал как кнопка тревожного вызова. Я молниеносно стянула с головы противную резинку, и волосы, ворохом спадающие на плечи, протяжно отозвались электрическими уколами в коже головы. Не могу точно сказать, что осознавала свои действия. Здесь, как пять минут назад напротив Коннора, я чувствовала себя машиной, единственной задачей которой является преодоление похоти и выедающего желания стать ближе. Ближе не только телом, но и душой… прямо как тогда, прямо как с бывшим мужем.       Майлз все не сводил с меня обеспокоенных глаз, и его взгляд становился более тревожным, когда я решительно двинулась в его сторону. Вчера, прижимаемая к столу, я видела взгляд изголодавшегося хищника, который позже признался в одурманивающем эффекте прикосновений. И вот, хищником становлюсь я, напрочь забыв о неприятном для машины прошлом, о своей совести, о репутации в глазах друга. Мне срочно требовалось заткнуть пробоину в своей флегматичной стене, которая с каждым мысленным возвращением в подвал все сильнее трещит по швам! Увы, способ был один. Пусть нечестный, пусть столь мерзкий по отношению к девианту. Иначе я не могу. Иначе я сойду с ума.       Свет в комнате был более, чем подходящий. Тусклый, приглушенный из-за включенного телевизора, что отливал зелеными лучами очередного дурацкого шоу. Я радовалась этим лучам, ведь они позволяли представлять кого-то другого, кого-то, чье присутствие вызывает не просто желание заботиться и оберегать, но желание пропитываться обоюдным теплом двух совершенно чуждых друг другу существ. Расстояние было сокращено в одно мгновение, и Майлз, не успев среагировать, был откинут мягким, но настойчивым толчком в грудь на холодную постель. Все, как в тот день, когда мы впервые встретились. Разве что поменялись декорации и чувства, сочащиеся из нас обоих.       Пока девиант не успел осознать происходящее, я с завидной сноровкой оседлала бедную машину, которой явно была непонятна моя реакция. В голубых глазах смешивались тревога, волнение и все то же возбуждение, с которым андроид прижимался ко мне на кухне. Только теперь первого и второго было больше, и потому Майлз, попытавшись увернуться от моих поцелуев, спешно остановил уже пробирающиеся под футболку женские руки.       – Дженнифер, что ты делаешь? – обеспокоено осведомился девиант, с каждой секундой теряющий желание сопротивляться.       Я не могла терпеть – у меня не было сил. Я не могла остановиться – впервые за долгие годы отказывали тормоза. Тело содрогалось от нарастающего желания, языки адского огня полыхали в груди, и все это ощущалось так броско, так сочно, словно бы кто-то опрокинул яркие краски на белое полотно, знаменующее привычный флегматичный характер. Вырывая запястья из удерживающих меня мужских рук, я все сильнее жалась к машине, скуля точно маленький, просящий ласки щенок. Мне не хотелось открывать глаза, ведь тогда я увижу того, кто никак не вяжется с фантазиями и потребностями. Губы на инстинктах находили шею Майлза, дабы покрыть ее влажными поцелуями, однако когда девиант грубо схватил меня за плечи и оторвал от себя, я все же с мольбой во взгляде заглянула в тревожные голубые глаза андроида.       – Прошу… – охрипший голос не позволял говорить слова полностью, однако я постаралась совладать с ним, дрожа всем телом от прерывистого дыхания. – Обними меня…       Дважды просить не пришлось. Что именно прочитал в моем лице Майлз остается загадкой, однако девиант, вдруг прижав меня к себе за талию, резко повалил на кровать, оказавшись сверху. Так яростно одежда не летела в стороны даже несколько дней назад. В этот раз я, опьяневшая без вина, смело срывала с губ стоны, смело закрывала глаза, призывая в разбушевавшемся воображении иной облик, смело двигалась в такт светловолосому андроиду, что намерено запустил систему учащенного дыхания. Он накрывал меня своим теплом, точно одеялом, и я позволяла себе раствориться в нем, пропуская мимо ушей звуки телевизора, гуляющего по дому сквозняка, едва различимых мужских стонов. Насколько же сильно он ощущал присутствие женского тела, что неосознанно позволял себе издавать звуки? Неужели и Коннор так же ярко чувствовал мое тепло?..       Волны накрывали меня длительно, скоротечно. Каждый раз, рисуя в фантазиях чужой облик, я буквально улетала в облака, рассудком летая под потолком. Шорох постельного белья и двух переплетающихся в неистовом танце тел доносился, словно из тумана, но как же сильно он отзывался в напряженном, словно струна, женском теле! Минуты перерастали часы, часы – в дни. Или это у меня совсем крыша поехала от нескончаемого потока воображаемых картин в холодном подвале на хирургическом столе?.. стоило только пройти одному пику удовольствий, как вновь начинающий свои пытки Майлз в реальности и смотрящий покрытым пеленой взглядом Коннор в мыслях вынуждали тело отвечать взаимностью на сжимающие руки машины. Кажется, мы рушили свои стены дружелюбия здесь и сейчас, окончательно запутывали нашу нить в крупный клубок с отсутствием возможности в последующей разборке образовавшихся узлов. Но разве это может волновать погрязший в потребность избавиться от напряжения разум? И, самое главное, смогло ли это утолить голод по тому, что сейчас «спал крепким сном», ни о чем не подозревая?.. конечно, нет.       Шум телевизора и шелест фильтра в аквариуме вот уже двадцать минут обволакивали нас со всех сторон. Я слышала биение своего получившего разрядку сердечного органа, ощущала нарастающий стыд, что вскоре был поспешно спрятан за коркой привычного льда. Одеяло, которым никогда никто не укрывался, согревало тело, но напрочь отказывалось согревать душу. Морально я осталась голодна, пусть и не показывала этого тому, кто лежал рядом, точно так же пялясь в потолок.       Прошло не меньше пяти минут с того момента, когда я полноценно осознала покой своего тела. Мужские пальцы больше не сжимали кожу, ничье холодное дыхание не заставляло покрываться мурашками. Часов у Майлза в комнате не было, а спрашивать у самого девианта сейчас было как-то глупо. Благо мне еще хватало мозгов не задавать такие банальные вопросы после длительного секса, иначе бы это звучало как брошенное очередной проститутке «я вызвал такси, деньги на столе».       Натянув одеяло почти по самое горло, я закрыла глаза и прислушалась к собственному организму. Каждая мышца протяжно ныла от длительного напряжения, сил совсем не осталось. Где-то в глубине сознания уже проклевывались ростки сонливости, и я была готова отдаться им прямо здесь, не в своей комнате. Минуты и впрямь переросли в часы. Организм, полностью вымотавшийся, требовал воды, отказываясь от мыслей о еде. Если совсем недавно желудок урчал, то теперь он покорно дремал под воздействием множественных гормональных взрывов.       Было так страшно нарушать молчание, точно одно произнесенное вслух слово, и на этом можно ставить точку. Майлз не смотрел на меня, он даже не пытался как-то позаботиться обо мне, ранее бережно укрывающий мое тело. Может, ощущал недосказанность, может, задавался вопросом, почему я сорвалась, выйдя из подвала. Чем бы оно ни было, это я смогу побороть, прибегнув к старой доброй методике – ко лжи и нейтральности, что даровала мне природа при рождении.       – Не хочу идти в комнату, – блекло произнесла я, не сводя взора с потолка. Даже физически я была близка к тому, кто лежит ниже уровнем. Такой же смотрящий в потолок, разве что теперь лежащий с закрытыми глазами. – Позволишь мне остаться?       Намеренно спокойный взор был направлен на андроида. Майлза этот вопрос зацепил. На тонких губах отразилась полуулыбка, которая довольно быстро потускнела. Спустя несколько секунд андроид выбрался из постели и принялся цеплять на себя одежду. Вряд ли кто-то захочет делить со мной постель, и причиной тому было не отсутствие потребности во сне. Причиной было то, что девиант поспешил озвучить, стоя ко мне спиной в домашних серых брюках. Отброшенная на пол серая футболка так же вернулась в руки хозяина. Майлз не торопился ее надевать.       – Ты думала о нем, – его интонация выдавала уверенность в утверждении, которое в следующее мгновение превратилось в вопрос, – верно?       Опираясь ноющей правой рукой о подушку, я, придерживая одеяло на обнаженной груди, уселась на постель. Спасибо родителям за дарованную мне способность врать, не краснея, однако если снаружи я была непоколебима, то внутри буквально пылала от стыда по отношению к другу.       – Нет, – интуиция мгновенно подкинула мне вариант правдоподобной лжи, и я умело поспешила им воспользоваться. – Мне нужно было стряхнуть напряжение.       Девиант уже сидел на краю кровати, надевая серую футболку. Я видела его уверенную осанку, сильные руки, отточенные движения машины, но все равно не могла сравнивать с тем, кто лежит внизу. Это было неправильно, это было своеобразным святотатством. Если когда-то интуиция и допускала возможность наличия психических отклонений в виде увлечения «неживыми организмами», то теперь я начинаю всерьез задумываться о наличии зависимости от одной единственной машины. Иначе, имеющая фетиш на андроидов, я бы испытывала влечение ко всем моделям, побывавшим на столе. Среди них было бесчисленное количество сексуальных партнеров.       Услышав подобное, Майлз недоуменно обернулся ко мне, вынуждая футболку покрыться складками. Встревоженный взгляд блуждал по лицу, пока женские оголенные плечи грузно сутулились под натиском тяжелых мыслей.       – В каком смысле? Что-то случилось? – удрученно спросил андроид. Казалось бы, что машина понимает – ею просто напросто воспользовались, но почему-то в его глазах не было обиды или злости. Он был полностью сосредоточен на моем поникшем состоянии, как будто бы это было единственно важное за весь день. Это заставляло меня ощущать себя предателем.       Поковырявшись пальцем в простыне, я устало опустила голову. Тяжелые волосы осыпали плечи водопадом, блекло отражая свет телевизора. Даже в этом Коннор был идеальней – его волосы лоснились под любым светом, будь то диагностические экраны Златко или лампы подвала.       – Андроид успел поймать оповещение о подключении к сети, – в ту же минуту я обнаружила на лице девианта испуг, однако поспешила его заверить уже не таким удрученным голосом, – все в порядке, он не стал отсылать данные о своем местоположении.       – Тогда что тебя так разочаровало? – Майлз быстро сменил испуг на облегчение, вернув выпрямленной спине вид «человеческой усталости».       Организм требовал жидкости, и это сказывалось на губах. Я поспешно облизнула их, ощутив пересохшим языком каждую трещинку и неровность мягкой кожи.       – Он просмотрел мое досье.       Реакция не заставила себя долго ждать. Майлз, усмехнувшись, расставил руки в стороны в безмолвном вопросе «и что с того?». Ему-то легко говорить, а вот я едва не вернулась в пучину отчаяния из-за жестокого тона RK800 и вырывающихся воспоминаний.       – Ты просто не слышал, как он это говорил, – мой умоляющий в понимании взгляд буравил в стене иронии машины дырку, и в конце концов мне удалось это. Отношение Майлза ко мне никогда не давало ему возможности спокойно смотреть на мое подавленное состояние, какой бы причиной не была: от ушибленного пальца ноги до внезапного вторжения ФБР в процесс сделки. – Я словно снова вернулась в зал суда, настолько гадко все это было слышать.       – Эй, расслабься, – девиант тут же подполз ближе, тревожно заглядывая в глаза. – Что тебе его мнение? Он ведь все равно рано или поздно оставит нас, нашла из-за чего переживать.       Вот именно, Майлз. Именно из-за последнего я и переживаю.       Конечно, я не стала ему этого говорить. Лишь слабо улыбнулась, в который раз удивляясь способности друга укреплять трещащие по швам дружественные стены. Он словно умелый плотник – раз за разом чинит плотину, несмотря на бури и дожди, размывающие непросохший бетон.       Снова чувствую себя отвратно. Коннор днем сказал одну важную вещь, и он прав, указывая на то, что я тщательно стараюсь игнорировать реальность. Именно эта реальность читается в голубых глазах.       – Ты достала кодировки? – Майлз распознал ясность в моем взгляде. Вид его вдруг бегающих глаз сказал сам за себя, чего уж говорить про внезапную попытку сменить тему, чему я была несказанно рада.       – Да, достала, и даже успела собрать. Но их еще придется испытывать, а в случае успеха – преобразовывать для возможности изменений системы ФБР, на что может уйти больше недели.       – Этого у нас как раз и нет…       Все это время я старательно прижимала одеяло к груди, нежилась в тепле согретого постельного белья. Ни мне, ни Майлзу в голову не приходило чувствовать себя неловко из-за состоявшейся близости и моего практически оголенного тела. Тем более теперь после произнесенных им слов.       Нахмурившись, я слегка склонила голову, как бы украдкой заглядывая в бегающие глаза машины. Майлз старательно избегал ответного взгляда, что наводило на не самые спокойные мысли.       – Что ты имеешь в виду? Мы вроде никуда не торопимся, – мой голос больше не хрипел и не дрожал. На место дрожи пришла тревога, вкус которой начинал накапливаться в желудке, как едкое предчувствие чего-то назревающего. – Не так ли, Майлз?       Андроид обеспокоено отвернулся, вернувшись на край кровати. Это вынудило меня так же присесть рядом с машиной, не забывая придерживать одеяло, но наплевав на слабость в мышцах. Левая ладонь аккуратно опустилась на спину девианта, и тот, не ожидая холода, слегка повел плечами.       – Один человек делает документы и перевозит людей и андроидов в Мексику. Я узнал о нем семь месяцев назад, когда вскрывал личные контакты одного заказчика, – выждав напряженную паузу, Майлз посмотрел на меня из-за плеча. – Он просит пятнадцать тысяч с человека.       Сославшись на любопытство и на привычное стремление Майлза к авантюрам в духе «пойти тараном на ФБР», я скривила губы в ироничной улыбке. Девиант, увы, не оценил. Он продолжал пронзать меня серьезным взором голубых, слегка потемневших от напряжения глаз. Только спустя несколько секунд до меня дошло понимание, что Майлз не шутит, предлагая в духе Фореста Гампа кинуться вперед без оглядки, убегая от правительства, как от хулиганов на велосипедах.       – Майлз, ты серьезно? – не убирая руки со спины девианта, я полным тревоги взглядом впилась в его глаза. Андроид, предчувствуя негодование, отвернулся. – Ты же знаешь, что это опасно. Если меня поймают вне города с фальшивыми документами, то двумя годами я не отделаюсь. Это как минимум десятка!       – Ты можешь взять все добытые у него кодировки и уже там доделать начатое, – Майлз говорил порывисто, взволновано. Он снова повернулся ко мне туловищем, показывая готовность идти до конца. – Дженнифер, ты не знаешь, что происходит в городе. Это тебе удается отсиживаться в подвале, а я катаюсь по улицам и вижу все своими глазами. Нам нельзя здесь оставаться! Полицейские уже рыщут по домам в поисках таких, как я.       С каждым его словом моя стойкость трещала, и этот треск отзывался эхом от подвальных стен. А как же он? Как же Коннор? Я так рассчитывала на время, еще немного изучить его, позволить себе провести пару дней в его обществе. Я знала, что рано или поздно придется отправить машину восвояси, но эти мысли имели статус «когда-нибудь потом». И вот, это «потом» наступает, вырывая из пальцев возможность еще немного побыть рядом с совершенным созданием.       – Не знаю… это очень опасно.       Я с сомнением смотрела на андроида, жалостливо сдвинув брови. В моем взгляде можно было прочитать страх, волнение, напряжение, но все это позволяло скрыть главный посыл моего поведения: я не хочу уезжать; я не хочу оставлять того, с кем ненамеренно завязала узел из красных и синих нитей. Брать ножницы и вот так все рубить… разве я могу?       Кажется, Майлз прочитал истину причин нежелания уезжать. Полный тревоги взгляд стал нейтральным, слегка холодным. Андроид едва вздернул уголками губ, беспечно всматриваясь в мои глаза, точно пытался найти в них опровержение своих догадок.       – Это уже не важно, – после минутной паузы констатировал девиант, спрятав взор в своих руках. – Я уже оплатил два места на вечер завтрашнего дня. Завтра я должен забрать документы.       Услышанное заставило меня резко отдернуть руку от спины андроида, доверие с которым выстраивалось нами на протяжении полтора года. Словно получившая электрический разряд, я тут же отстранилась от Майлза, и как бы не старалась собрать все фрагменты логической цепочки – не могла.       – Я не понимаю. Банк не извещал о снятии средств со счетов. Откуда у тебя деньги?       Молчание Майлза, не желающего смотреть мне в глаза, нагнетало. Теперь я была не тревожна, теперь я была зла, хоть и не показывала своего состояния. Одеяло вдруг стало жарким, мышцы налились привычной для злости тяжестью, вот только загвоздка: я не умела злиться и оттого часто проигрывала битвы. Эта битва так же обещалась быть подавленной.       – Откуда у тебя деньги, Майлз? – уже с нажимом повторила я, сжимая одеяло в кулаках.       Он не хотел говорить. Это было заметно по хмурящимся глазам, осунувшейся осанке, по замкнутому общему виду. Светлые волосы позволяли отражать разноцветные блики телевизора, в голубых глазах отражались как испуг, так и отчуждение. Причин для последнего было гораздо больше, чем для первого, и это моя вина. Возможно, потому я терпеливо жду оправданий, не нагнетая обстановку злыми речами. Вот только то, что прозвучало после минутной тишины, заставило меня взорваться нетипичной холеристичной бомбой.       – Я выполнял заказы, от которых ты отказывалась.       – Боже, ты что, совсем спятил?! Тебе не приходило в голову, что я не просто так отказываюсь от сомнительной работы?! А если бы ты нарвался на агентов или еще кого хуже?!       – Я был предельно осторожен, – практически сквозь зубы процедил Майлз, не глядя в мою сторону.       – Твоя осторожность ничего не значила бы, если бы что-то пошло не так! – я сокрушалась, и сокрушалась, и сокрушалась. Не могла остановиться. Злость за столь глупое легкомыслие накатывала волнами, не давая обмозговать слова прежде, чем сорвать их с губ. – Ты же сам знаешь, как это опасно! О чем ты вообще думал?!       Последняя фраза была лишней, я буквально физически почувствовала это на себе. Майлз, вдруг сменив холод на отчаяние, развернулся ко мне всем телом. Его пальцы больно сцепились на женских плечах, сам андроид старался высмотреть в моих глазах понимание. Увы, он видел только негодование и укор.       – О нас я думаю, Дженнифер! Я думаю о тебе! Мне надоело сидеть в доме в ожидании, что кто-то постучит в дверь!       Его пальцы, казалось, вот-вот оставят следы на правой руке, но ни один всхлип или жалобный скулеж не был произнесен. Мне было злобно, мне было яростно, и в то же время стыдно за все эти чувства. Намерения Майлза лежали как на ладони, он отчаянно пытался найти выход из ситуации, ошибочно приняв мою личную мечту вырваться из штатов за свою собственную. И это была моя вина. Однако то, что андроид вот уже полгода скрывает за своей душой подобное вызывало разочарование в груди. Да, я и сама не была чиста. Все эти связующие с RK800 нити, нарушение собственных правил в отношении «подопечных», но этому всему было четыре дня! Не полгода! Четыре дня! Теперь понятно, почему он вечно растягивал дела на несколько дней, понятно куда именно сегодня отправлялся. Вот только непонятно, на кой черт утаивать все это полгода!       Боль в правом плече становилась невыносимой, заставляя беззвучно шипеть. Моя реакция не заставила ждать рефлексии от Майлза. Девиант, поняв, что перегибает палку, тут же поспешил отпустить меня и вновь вернуться к краю постели всем телом. Кажется, плотник решил взять выходной, не латая образовавшиеся трещины.       – Всего два места, Дженнифер, – удрученно, но с давлением говорил девиант, сверля пол тяжелым взором. – Либо ты завтра поедешь со мной, либо останешься здесь с ним.       Это был жестокий выбор, но еще жестче был тон андроида при последней фразе. Не в силах что-либо ответить, я потуплено смотрела на его освещенный телевизором профиль. Знаю, мое молчание было словно признание в том, в чем я даже себе боялась сознаться, однако слова отказывались собираться в мыслях, чего уж говорить про связанную речь. Я было вздернула руку, чтобы прикоснуться к Майлзу, однако он не заметил этого, и потому, сказав следующее, вынудил меня зависнуть со вскинутой ладонью.       – Я не глупый, Джен, – мужской голос не был пропитан злостью или обидой, скорее он был смиренный и спокойный. Точно я слышу самые обычные рассуждения машины на тему неприятного понижения температуры в доме. – Я вижу, как ты на него смотришь.       Постель неприятно промялась под весом Майлза, что уже неторопливо выходил из комнаты. Шум аквариума заглушал его шаги, он даже заглушал говор ведущей в телевизоре. Единственное, что перекрывали звук фильтра – мечущиеся в голове мысли.       Дотронувшись до ручки двери, девиант обернулся в мою сторону. И каким бы теплым голос его не был, как бы спокойно Майлз не пытался говорить – я все равно слышала обиду и тоску.       – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, так что приму любое твое решение.       С этими словами андроид вышел за дверь, не желая ее запирать.       Решение… мое решение… и что же я выберу? Друга, прошедшего со мной через огонь и лед, или охотника, чьи установки вызывают сомнения? Нечестно! Как же нечестно ставить меня перед таким выбором! Выбором, который настолько очевиден, что не даст этой ночью уснуть.