The Killing Moon

Дин выпрямляется, когда приходит Джон и садится рядом с ним на поцарапанную старую лавку на крыльце. У него в руках бутылка «Джека», и он без слов ставит ее между ними. Не глядя на отца, Дин протягивает руку и берет бутылку за горлышко. Его рот саднит и ноет, а больше всего его раздражает кислый вкус после рвоты, сейчас надежно забросанной листьями и грязью. Первый глоток горит во рту, он чувствует весь путь жидкости вниз по пищеводу, пока она не достигает его пустого желудка и не расплескивается там янтарными брызгами. Похоже на капающие слезы, и Дин срыгивает, не понимая, блеванет он снова или нет. Не давая организму возможности определиться, Дин резко делает еще один большой глоток, ощущая, как виски идет вниз, забирая все с собой. Он кряхтит, когда снова обретает способность дышать, вытирает горлышко бутылки подолом рубашки и возвращает отцу. Джон тоже не смотрит на него. Просто берет бутылку и глотает, и глотает. Он громко вздыхает, отрываясь от нее, но его щетина скрипит немногим тише, когда он ладонью вытирает рот. - Сэм спит? Дин кивает. «Ага, ты же знаешь Сэма, - думает он, - кончил – и сразу баиньки». Впрочем, как раз он реально этого о Сэме не знал. Раньше не знал. По крайней мере, не больше, чем знают друг о друге живущие в одной комнате двое мальчишек-тинейджеров, у которых постоянно стоит. В курсе таких подробностей он не был. Капризная память подкидывает ему воспоминания, как пальцы Сэма легко обвивают его ухо, нежно поглаживая кожу за ним так, что это почти щекотно. Ему нечего сказать или объяснить отцу. Только не после того, как Джон сказал ему: «Дин, ты должен сделать это». В животе снова бурчит, и Джон возвращает ему бутылку. Дин берет ее и ставит на секунду между своих раздвинутых бедер, поглаживая пальцем отклеившийся край этикетки. У Дина была целая жизнь, чтобы изучить отца, и сейчас он совершенно уверен, как и в том, что его зовут Дин, что отец смог отдать ему приказ, но подробностей выполнения он знать не захочет. Джон велел, и старший сын должен был ему подчиниться. И точка. Дин в самом деле не знает, что хуже, вероятность обмануть ожидания отца и подвести семью или последствия этой неудачи, когда правительство (или то, что от него осталось) заберет Сэма, одного из последних человеческих существ на этой планете, способных родить ребенка. Уничтожение того демона… предполагалось, что после этого все закончится. Может быть, сама охота не закончится, поскольку она уже в крови Дина, но прекратится всеобъемлющий страх. Исчезнет эта ужасная, выматывающая все внутренности необходимость постоянно делать выбор, которая пожирала его живьем, так что порой не оставалось сил даже на то, чтобы переставлять ноги или открывать глаза утром. Но гибелью демона все не закончилось. Стало только хуже – по крайней мере, для Дина и уж точно для Сэма. Все могло быть дерьмово, извращенно и неправильно, но Дин хотя бы остался самим собой. Дина не объявили чьей-то собственностью и не снабдили противоугонным устройством, как какой-нибудь «Мазерати». Входная дверь скрипит, и Дин поднимает глаза, чтобы увидеть Сэма, застывшего в проеме двери как привидение. Синяки на его лице кажутся такими же темными, как глаза, и он все еще слегка прихрамывает, когда делает пару шагов, и входная дверь закрывается за ним. Дину не нравится, как Сэм смотрит на него и отца, подозрительно и осторожно, как будто ждет, что они набросятся на него, начнут обзывать теми гребаными словами, которые зарубками остаются в памяти умного Сэма («кощунство», «фрик»). Он смотрит на них так, словно они больше не Винчестеры, и от этого алкоголь в желудке Дина мгновенно начинает подступать назад к горлу. Проходит некоторое время, а затем Джон и Дин словно по команде отодвигаются в разные стороны, освобождая место между ними, и Сэм осторожно садится, стараясь не задеть никого из них. - Я думал, ты спишь, - Дин не хочет, чтобы его слова звучали как упрек, да они так и не звучат. Но, как он подозревает, заговори он сейчас хоть голосом Эльмо из «Маппет-шоу», Сэм все равно бы решил, что его в чем-то обвиняют. - Нет, - Сэм выдирает бутылку из жесткой хватки Дина. - Эй… - Сэм, - голос отца грохочет, как гром среди ясного неба, и Дин чувствует, что надвигается буря. - Что? – твердо, вызывающе спрашивает Сэм. Он подносит бутылку к губам. – Я еще не беременный. Что, мне уже нельзя выпить с мужиками? Дин наблюдает, как отец напрягается, и концентрируется, как будто его поджидает очередная драка. Бурление в его животе становится постоянным, отвратительным чпоканием, и он не сразу понимает, что оно копирует ритм его сердца. Затем Джон расслабляется, вздыхает и встает под скрип сухого дерева. Равновесие на скамейке теряется, и Дин съезжает ближе к Сэму. - Спок’ночи, парни, - рука отца коротко машет над головой, пока он спускается по ступенькам с крыльца. Сэм вскипает. Дину кажется, что он даже может чувствовать исходящий от брата жар, но тот выжидает, пока отец не зайдет за угол домика, направляясь к деревянному сараю, где ночевал в последнее время. И лишь тогда Сэм взрывается свистящим шепотом: - Он даже, бля, посмотреть на меня не может! «И не только на тебя, малыш Сэмми», - думает Дин, выхватывая у него бутылку, чтобы сделать очередной глоток.