The Killing Moon

- Мне жаль, мистер Винчестер. Сухой, лишенный эмоций голос доктора все повторяет и повторяет в голове Дина все те же сухие, лишенные эмоциональной окраски слова. Они ничего не значат. Дин никак не может придать им смысл. Он смотрит на свои руки и обнаруживает, что держит стакан с кофе. Он не помнит, как взял ее, не помнит, где. Может быть, это чашка для Сэма? Но Сэм не может пить кофеин, вспоминает он. И выбрасывает стакан в мусор. - Вы должны понять, мистер Винчестер… Производители, такие, как Сэм, могут иметь необходимые органы для вынашивания, но в действительности мужчины не предназначены для рождения детей. - Да мне плевать на это. Меня волнует только Сэм. С ним все будет в порядке? - Что ж. Мы предпочитаем избегать хирургического вмешательства, насколько это возможно, поэтому у Сэма еще пара дней уйдет на то, чтобы остатки эмбриона вышли естественным путем. Ему придется остаться здесь, чтобы мы могли следить за ним в это время. - Но он в порядке? С ним все будет в порядке? - Физически, если не случится осложнений, у Сэма все будет в полном порядке. Он не знает, куда ему идти и что делать с самим собой. Похоже, Сэм не хочет, чтобы он был рядом с ним, однако Дин не может заставить себя совсем уйти из госпиталя, уехать домой. Домой, бог мой. Как будто у него реально есть такая штука как дом, если отец шляется бог знает где, а Сэм лежит здесь. Ему смутно начинает хотеться кофе, который он только что выкинул. Зря он это сделал. «Я не должен был никуда его везти». Он не первый раз думает об этом и даже не в сотый, прокручивая эту мысль в мозгу так же, как бесполезное извинение доктора. «Мне жаль, мистер Винчестер». «Жаль, - фыркает про себя Дин. - С какого хрена он должен передо мной извиняться? Я-то, черт подери, не терял ребенка». Засунув руки в карманы, он поворачивается обратно к кафетерию. Сэм не в состоянии позаботиться сейчас о себе, поэтому Дину таки нужен этот кофеин. А вот доктор должен заботиться о Сэме, а не точить лясы с его братом. Ну а затем мысли движутся по замкнутому кругу. «Не должен был его никуда везти. Не должен был уезжать из дома с ним. Я же знал, что он неважно себя чувствует. Я,блядь, такой глупый. Не могу поверить, что я был настолько тупым, как будто долбанное кино может быть настолько важным. Я мог бы взять в прокате это долбанное кино. Сэм не винил его ни в чем. Точнее, Сэм сказал, что не винит, и, казалось бы, лучше и быть не может. Но Сэм не обвинял Дина ни в каком дерьме, в котором тот реально был виноват за все эти годы, так что на объективность Сэма нельзя полагаться. - Такое случается, - голос Сэма звучит нормально, может, только слегка слабо, но Дина не обмануть. Он смотрит в глаза Сэма и не видит там ничего, кроме крушения надежд и глубоких теней. – Мы знали, что это могло случиться. Черт, мы знали, что, скорее всего, так и будет, - Сэм смотрит в сторону, и Дин видит, как тот сглатывает, как движется его кадык. – Во всех книгах так говорится. Снова и снова. Проблема в том, что Дин тоже читал эти книжки. Все. Он даже все-таки прочитал то дерьмо о феромонах, из-за которого Сэм так сходил с ума. Он прочитал о риске, изучил непонятную, запутанную статистику, одолел математический жаргон (математика нужна Дину только для того, чтобы высчитывать чаевые, траекторию полета пули и скорость ветра, все остальное нафиг) – и все это сводилось к одному: беременные мужчины - непонятные хрупкие создания, нужно прилагать множество усилий, чтобы защитить их, а не таскать их по захолустью в поисках дешевых развлечений. Если бы отец был здесь, он бы отвесил Дину такой пендель, что тот улетел бы в открытый космос. «Отец», - думает Дин и снова поворачивается, на этот раз прочь от двери кафетерия. Его мобильник выключен, как было велено, но рядом с туалетами есть несколько таксофонов. Он уже знает, что отец не возьмет трубку, если он будет звонить, но он уже четыре месяца полагается на другие способы отправить Джону сообщения, к тому же, есть, по крайней мере, еще один человек в мире, которому не все равно, что Сэм слег. - Дин? Это ты? – спрашивает Бобби в ответ на хриплый и малоразличимый «привет» Дина. Дин прочищает горло и снова пробует заговорить: - Привет, Бобби. - Это не твой номер телефона. Все в порядке? – можете поверить, Бобби всегда доберется до сути. Его голос обеспокоенный и в то же время осторожный. - Я… ага, - Дин опускает голову на руку, которой держится за таксофон. – Нет. Нет. Я в больнице. - Сэм? - Ага. - Хреново? – под внешним спокойствием Бобби Дин чувствует напоминание о том, когда в последний раз с Сэмом было «серьезно не в порядке». Ну, по крайней мере, зато сейчас Сэм не мертв. Но все равно Дин чувствует тот давний позор, на душе становится тяжело. - Ага. Ну. Нет, не совсем. Сэм в порядке, - Дин прикусывает сухую отслаивающуюся кожу с губ.- Я имею в виду… говорят, что он будет в порядке. Я не знаю. Он знает, какие слова должен произнести, они аккуратно выстроились в его мозгу, как солдаты на параде, стоящие «вольно» и ожидающие приказа «марш!». Тем не менее, они не двигаются с места, наглухо приклеившись к его языку или небу. Он внезапно понимает, что не сказал еще ничего этого. Никому. От дрожи в собственном голосе его желудок начинает бунтовать, и Дин проводит рукой по волосам, повторяя беспомощно: «Я не знаю». - Парни, я вам там нужен? Это глупо, знаешь? Это, блядь, безумие какое-то, что предложение Бобби, такое простое и грубо высказанное, застревает комком в горле и… нет, в глазах у него не слезы. Это не могут быть слезы. Это никогда не станет слезами. И не то, чтобы Бобби не был им хорошим – черт возьми, замечательным – другом, хотя Дин и подозревает, что они принесли ему вдвое больше неприятностей чем того стоят. Бобби прошел вместе с ними через огонь (черт, практически буквально через адское пламя), воду и даже через это – желание двух братьев трахаться и завести ребенка. Но все это только подчеркивает тот факт, что сейчас на другом конце телефонного провода должен быть их отец. Это Джон должен был спрашивать, не нужно ли ему быть с ними. Черт, да не должен он был спрашивать. Он обязан просто быть здесь. Но его здесь нет. И впервые в жизни Дин задается вопросом, не был ли все эти годы Сэм прав в своем отношении к отцу. Был прав в своей злости, прав в том что называл вещи своими именами, прав был в том что… просто ушел. * * * «- Я здесь, я здесь рядом, Сэм, - Дину по фигу, на что это похоже, о чем это говорит, его пальцы сомкнуты вокруг холодных пальцев Сэма, пока «Импала» с ревом мчится сквозь ночь. – Давай, останься со мной сейчас. Сожми мою руку, Сэмми. Сожми мою руку. Слабое движение руки Сэма едва можно назвать пожатием, но Дину будет довольно и этого, потому что Сэм борец, он тверд как железо и вдвойне несгибаемый, и Дин не собирается потерять его (снова), не потеряет, нет, нет. Машина пахнет кровью, и Дину внезапно хочется, чтобы этот запах был меньше знаком ему, особенно запах крови Винчестеров. «Импала» - которая так и не пришла в себя после столкновения с прицепом – начинает вибрировать, когда он сильнее давит на акселератор. Дину плевать. Он собирается доставить их в эту гребаную больницу, даже если ему при этом придется сбить самого Иисуса Христа. - Я с тобой, - он сжимает в ответ пальцы Сэма, хотя и не уверен, что его слова правдивы, но он не может не говорить, как будто хочет привязать к себе Сэма словами. – Я с тобой, Сэм, у тебя все будет отлично, только оставайся здесь, со мной… Сэм издает нечто среднее между стоном и всхлипом, прижавшись лбом к сиденью «Импалы». Рукой, которую не держит Дин, он поддерживает живот. Сэм произносит, затаив дыхание: - Мне кажется… твою мать… - его голос становится ниже, грубее. - Мне кажется, я теряю ребенка, Дин. Мне кажется, я теряю ее. - Не говори так. Не смей даже думать об этом, - поскольку они несутся так быстро, а вокруг темно, Дин может позволить себе кинуть на брата лишь быстрый взгляд искоса. Тело Сэма трясется, и Дин не может понять – это из-за того, что машина вибрирует, или же брата колотит. Сэм мотает головой: - Она выходит, Дин, я могу это чувствовать. О боже, - у Сэма перехватывает дыхание, а потом с его губ срывается очередной резкий стон. – Пожалуйста, поспеши, Дин. Пожалуйста». * * * - Неа, - Дин сглатывает комок в горле, прочищает глотку и пытается заговорить ровно, менее утомленно, - неа, просто… - Дин вздыхает. – Мой отец с тобой? – Бобби не отвечает, и у Дина холодеет, становится тесно в груди. – Я… Ты не мог бы передать ему послание? Пожалуйста? - Конечно, могу попробовать. Дин открывает рот, но слова не идут. Чудовищность происходящего душит. Дыхание сбивается, а металлическая поверхность таксофона плывет перед глазами, становится расплывчатой, неясной: - Я… Сэм… - Все в порядке, Дин. Думаю, что понимаю. - Нет, - Дин и не подозревал, что подобные звуки могут выходить из его горла, но в тот же момент его настигает вторая волна – горячая на смену холодной – обрушиваясь на него, как цунами. – Нет, ты не понимаешь. Сэм потерял ребенка. - Бобби ничего не говорит, и Дин чувствует, как жар и сокрушающее давление сминают его сердце и легкие. – Ты позвонишь этому гаду и скажешь ему это. Сэм потерял ребенка, Сэм, черт подери, потерял ребенка, и отец должен был быть здесь! Он должен был быть здесь! - ноги Дина дрожат, и он думает, что, возможно, даже хорошо, что Джона нет с ним рядом прямо сейчас. И без этого Дин с силой колотит трубкой о рычаг снова и снова, сильнее и сильнее, пока у него в руке не остаются пластиковые обломки. - Эй, эй, эй, ты! – довольно большой парень в одежде медбрата приближается к Дину, руки подняты – то ли парень показывает, что не нападет, то ли пытается прикрыться. – Успокойся, парень. Немедленно. Дин просто смотрит на него, так и держа в руке разбитую трубку. В нем еще кипит жажда насилия, но он не знает, что с ней делать. Этот чувак – никто, не важная персона, он не из тех, кто заслуживает, чтобы им набили морду, но Дин не уверен, что все равно не бросится в драку. Разве что он обещал Сэму не делать ничего подобного. - Послушай, мужик, я понимаю, что у тебя сейчас трудные времена, но здесь больница. Ты не можешь здесь все громить. «Я не хочу, чтобы тебя выгнали из больницы, Дин. Мне нужно, чтобы ты… Просто не надо, ладно? Не надо». - Ага, - Дин выпускает трубку. Она гремит, и Дин уходит. Просто… уходит. Кажется, что Сэм спит, когда Дин возвращается в палату. Но когда тот плюхается на стул рядом с его кроватью, обнаруживается, что глаза брата открыты. Сэм выглядит каким-то зеленым при отвратительном больничном освещении, а его волосы странно лежат, как будто и у них нет сил на большее. - Дин, - бормочет Сэм низким голосом. Он облизывает губы и моргает, его движения заторможены. - Да, я здесь. Сэм чуть поворачивается, морщась. - Тебе больно? Позвать медбрата? – Дин делает движение, как будто собирается накрыть вялую руку Сэма своей, но затем неуверенно останавливается. Сэм снова моргает: - Нет, - он подвигает голову чуть ближе к Дину. – То есть, да, но они все равно не смогут дать мне ничего сильнее, пока… - Сэм колеблется, и Дин смотрит вниз. Когда он разбивал телефон, то, видимо, порезался пластиком. Он лениво вытирает кровь пальцем. –Я в порядке, - неубедительно заканчивает Сэм. - Я знаю, - автоматически соглашается Дин, хотя на самом деле не верит в это. Они так часто лгали друг другу, что выучили все приемчики наизусть. - Тебе не нужно все время торчать здесь, - Сэм гладит ладонь Дина, а затем убирает пальцы. Дин усмехается: - Ну и куда мне идти? - Домой. - И что мне там делать? Я не оставлю тебя одного… - Дин, - голос Сэма становится тверже. Он заставляет себя немного приподняться, но снова стонет, еще громче. – Ты мне здесь не нужен, ладно? Отправляйся домой. Я хочу, чтобы ты ушел домой. - Сэм… - Я хочу, чтобы ты пошел домой, - тупо, упрямо повторяет Сэм. – Отправляйся куда угодно, Дин. Я не хочу… Я не хочу, чтобы ты порхал здесь надо мной. Ты сводишь меня с ума. Просто… исчезни на некоторое время. Оставь меня в покое. «Я не должен был увозить его из дома». - Ага, - Дин медленно отодвигается. – Ага, ладно. Он ставит стул обратно к кровати и встает. Тело ломит. Раньше он этого не замечал, но теперь ощущает. Ему интересно, хватит ли у него силенок вернуться в домик или же он вырубится за рулем и закончит свои деньки в огне автокатастрофы. Эта мысль должна бы его беспокоить. - И Дин… - голос Сэма догоняет его уже у двери. - Ага? – Дин не оборачивается. Он не хочет видеть лицо Сэма. Только не так. Не сейчас. - Пока ты там… Выбрось все с другой кровати, хорошо? Дин делает вдох. Но это не помогает. - Да, Сэм. Обязательно.