Слепая надежда

Она заартачилась. Лучше поздно, чем никогда. Испуг, смешанный с непониманием, схлынул, и Хистория задёргалась в руках Райнера, гневно мыча. Они приближались к открытой местности далеко за пределами дворца. В воздухе висела голубоватая рассветная дымка, когда Хистория вывернулась из захвата и больно саданулась о землю. Рядом на твёрдых ногах приземлился Райнер. Уперев дрожащую руку в землю, Хистория приподнялась, чувствуя, как отозвалась тупой болью вся правая часть туловища. Он стоял к ней спиной и молчал. Нервы были на пределе. Хотелось не то расплакаться, не то взвыть раненым зверем и броситься на него с кулаками. Больше, конечно, расплакаться. При втором варианте действий исход известен — они в разных весовых категориях, она — в лёгкой сорочке до колен, он — психически нестабильный урод, с которого станется заломить ей руки. Большой и добрый Райнер, отзывчивый и внушающий дружеское уважение, в прошлом. Его никогда и не было, если так подумать. — Р… Р-райнер, — несмело позвала она, удивляясь, как непривычно теперь звучит это имя, — ч-что ты з-за-задумал? Он вряд ли услышал её, потому что голос утратил всякую звучность, и бормотать приходилось в примятую колючую траву под руками. Ветер обдувал её со всех сторон, вызывая лишнюю дрожь. Небо начало розоветь. Лучи утреннего солнца высветили внушительную фигуру обернувшегося Райнера, на лицо которого легла тень. — Нам придётся ждать тут. — Чего? — Бертольда и Энни. Они принесут баллоны с газом. Надув губы, Хистория резко отвернулась, спрятавшись за растрёпанными волосами. Её нисколько не удивляло то, что Энни освободилась от плена и теперь примкнула к отряду предателей. Должно быть, пока Райнер похищал её, Бертольд ворвался в камеру Энни. Вероломные твари. Хистория нахмурила брови, с тревогой высматривая, не появится ли кто на горизонте. Но вокруг была лишь сухая степь, укрытая серо-малиновым утром. И холодно. Она обхватила покрывшиеся гусиной кожей плечи. Чертовски холодно. — Криста. Она не отреагировала, продолжая пытливо смотреть в даль. — Криста, не… — Не смей произносить моё имя! — вспылила она, двинув плечом так, словно рассчитывала скинуть с себя навязанное общество, как покрывало. — Ни это, ни настоящее! Что бы не происходило в твоей голове, не пытайся выдать это за акт дружелюбия. — Я хотел сказать… — хмуро продолжил Райнер, — …что всё не так просто, как тебе кажется. Не делай поспешных выводов. Что сказали Смит и Эрен? Хистория раздражённо сжала зубы, продолжая игнорировать нависшего над ней предателя. Он рассчитывает, что она ему поверит? Ему, чудовищу, что принёс столько страданий её народу? Её друзьям? Её миру? Она должна проникнуться состраданием к бывшему сослуживцу с запутанной судьбой? Он… ожидает от неё этого?.. Должно быть, так оно и случилось бы, произойди это без того количества жертв, в более нейтральной обстановке, и вместо королевы Хистории — милосердная дурочка Криста, которая любит и пытается понять всё живое. — Ладно, — буркнул Райнер, отворачиваясь. — Не хочешь говорить — не говори. Но я не желаю тебе зла. Никогда не желал. Всё случилось… так, как случилось. И мы ничего не можем сделать с этим. — Пытаешься назваться жертвой обстоятельств? — она метнула на него преисполненный острого гнева взор. — Все вокруг — жертвы обстоятельств, Криста, — он глянул на неё сверху вниз, игнорируя испепеляющий взгляд. — Просто кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. Жизни плевать, какой выбор мы сделаем, оступимся или достигнем высот. Она будет течь так, как текла всегда. Он поправил брюки, усаживаясь рядом с ней. Хистория упёрто всматривалась в серую даль и терпела щекочущие плечи и шею пряди волос, потревоженные дуновением ветра. Райнер сейчас видит её в профиль, а его колено почему-то касается её поясницы. Желание вскочить, закричать, отпихнуть его распирало, и Кристу начал бить мандраж от отчаянной попытки сдержаться. Она чувствовала себя запачканной, пока он рядом. Так всегда бывает — ощущается непонятное пятно стыда за свою глупость — когда кому-то позволяешь себя обманывать. — Тебе холодно? — он дотронулся до её плеча, с которого сползла тонкая лямка белой ночной сорочки. Хисторию точно током прошибло. Она отсела от него буквально на несколько дюймов, но даже этого расстояния оказалось достаточно, чтобы прервать контакт. — У меня нет ничего с собой, — как ни в чём не бывало, сказал Райнер, проводя пятернёй по коротким светлым волосам, — извини. Другого выхода не было. Ты… ты сама упростила мне задачу, выйдя на балкон. Хистория пропустила это мимо ушей. Они сидели так по меньшей мере полчаса, пока ветер гонял степную пыль и бросал её им в лица, клонил к земле ломкую траву и ерошил их волосы. Уже ныли лопатки от недосыпа и сидячего неподвижного положения, но Хистория завороженно терпела. Боль разъедала внутренности, а выплеснуть её означало выказать свою затаённую слабость. Бертольд и Энни появились на лошадях, измотанные и в дорожной пыли, но по-странному триумфально довольные, хотя по лишённому эмоций лицу Энни это было сказать трудно. От долговязого и обманчиво спокойного Бертольда, спешившегося неподалёку, накатила волна суеверной жути. Хистория поёжилась, отводя взгляд. — Почему она не связана? — тихо, но отчётливо спросила Энни, когда Райнер пополнил запасы газа и сейчас проверял подпругу у своей лошади. Он оглянулся на всё так же сидящую в траве и игнорирующую их Хисторию, в чьих волосах переливалось золотом рассветное солнце. — В таком платье она никуда не убежит. — Тогда хотя бы руки, — Энни шагнула к ней, наматывая на ладонь длинную пеньковую верёвку. — Криста, будь хорошей девочкой, встань. Они всё ещё звали её ненастоящим именем. Как иронично, для них она осталась безмозглой девчонкой Ленц из кадетского корпуса, но они для неё — вовсе не добряк Райнер, тихоня Бертольд и суровая Энни. Нет. Всё намного хуже. — Ждёшь, когда солдаты явятся спасать свою королеву? — видя её бездействие, спросила Энни. — Долго же придётся ждать. Если мои догадки верны, твою пропажу ещё даже не обнаружили. — Но они ищут нас, — пугающе безмятежно вставил Бертольд, следя за горизонтом. — Нужно торопиться. — Криста, не испытывай моё терпение. Райнер тебя не защитит, — с лёгким раздражением в голосе сказала Энни. — Давай, поднимайся. Силясь унять внутреннюю дрожь, Хистория стойко делала вид, что на сотни миль вокруг она совершенно одна. Коленки, на которые с трудом можно было натянуть тонкую сорочку в таком положении, колола сухая земля и трава. Волосы лезли в рот и глаза. Хотелось завалиться на бок и самозабвенно разрыдаться, но с Энни станется вздёрнуть её за шкирку и наградить парой отрезвляющих пощёчин. — Имир ждёт тебя. Против воли Хистория вздрогнула, ощутив прилив чего-то томительного и одновременно скользко-мерзкого от того, чьим голосом было произнесено это имя. Она в упор посмотрела на Бертольда, который пытливо уставился в её мигом смутившееся лицо, ища на нём, за какую эмоцию зацепиться. — Мы отведём тебя к ней, — бросил он так, будто обещал нечто само собой разумеющееся. — Мы обещали. Можешь остаться здесь, в золотой клетке, и больше никогда не увидеть её. Но Имир была о тебе другого мнения. Мы передадим, что она ошиблась. Останешься тут? — Нельзя её оставлять, — прищурилась Энни с привычно скрещенными на груди руками. Райнер напряжённо молчал, наблюдая. — Криста, она не вернётся, — проникновенно заявил Бертольд. — Но мы можем отвести тебя к ней. Идём. Сглотнув острый комок в горле, Хистория опустила голову. Её затошнило. Как боязно, как неприятно, как… заманчиво? Она неловко поднялась на ноги, стыдливо поправляя лёгкую юбку. Энни крепко связала ей руки, безжалостно затянув замысловатые узлы на налившихся ноющей болью запястьях, а второй конец верёвки намотала себе на кулак и стрельнула в неё недобрым взглядом из-под чёлки: — Без глупостей, ладно?