Слепая надежда

Мир погрузился во тьму. Ночь выдалась безлунной и тревожно тихой. Перевязанные ступни тянуло болью — долгой, мучительной, но потом ненадолго отпускало. Из-за этого пульсирующего, обжигающего чувства в ногах было невозможно заснуть. Голова шла кругом от усталости и переживаний, но сорочка не согревала, а громадная ветвь дерева, на которой приходилось спать, была жёсткой, неровной и крайне неудобной. Очень скоро заболели позвонки, но Хистория не решалась ворочаться, боясь лишний раз привлекать к себе внимание. Она тихонько лежала, свернувшись в позе эмбриона, и размеренно дышала, притворяясь спящей. Бертольд на другой стороне гигантского дерева стоял в дозоре, иногда было слышно, как он шмыгает носом. Энни, подложив под голову его джемпер, который, как Бертольд сам утверждал, ему сейчас без надобности, хотя ночь выдалась прохладной, спала в отдалении, возле ствола дерева. Иногда налетал холодный ветер, задирая сорочку, и Хистория, прижимая лёгкую юбку к коленям, содрогалась, постепенно замерзая. Энни настаивала на том, чтобы ночью у Хистории были связаны руки, но Райнер резонно отметил, что с израненными ногами она далеко не уйдёт, даже если получится снять с кого-то из них УПМ. Лёжа теперь без сна, Хистория злилась на Энни не только из-за проклятой верёвки, которой она натёрла запястья, но и из-за того, что у неё самой не было Бертольда, щедро одолжившего тёплый джемпер. Энни расслабленно сопела, подставив лицо ночному небу, в полной экипировке солдата и явно не страдала от холода, в отличие от неё. А рядом на боку спал Райнер, подложив под голову руку. Хистория знала, что он тоже мёрзнет, в неуспевшей просохнуть рубашке, и эта мысль приносила хоть какое-то утешение. Глаза жгло, точно под веки песка насыпали. Хистория зевнула, воспитанно прикрыв рот рукой и осторожно перевернулась, боясь потревожить раны. В ответ на её движение Райнер тоже заёрзал, сонно причмокивая. Хистория замерла. Кажется, он жался к ней в поисках тепла. Пока что не касался, но по тому, как дыхание начало опалять затылок, Хистория поняла, что до этого недалеко. Во время учений в кадетском корпусе, когда их посылали в лес, Имир всегда ложилась рядом с ней и как-то объяснила, что в любом случае двум организмам теплее вместе, даже если по отдельности они оба уже окоченели от холода. Райнер опять закопошился и устроился непозволительно близко. Между ними и так было расстояние вытянутой руки, а теперь и вовсе никакой дистанции. Сглотнув, Хистория потёрлась щекой о кору дерева. Райнер казался горячим, как печка. Ничего, главное — стало теплее. Кожа заледенела и покрылась мурашками, тонкая ночная сорочка облепила измождённое тело, но спящий сзади Райнер хоть как-то согревал. Она попыталась расслабиться, но назойливые мысли об Имир и настороженность близостью с Райнером не давали покоя. Спустя какое-то время ей удалось погрузиться в тяжёлую полудрёму. Хистория зябко ёжилась, когда стылой волной накатывала ночная прохлада, и в один из таких моментов большая ладонь Райнера легла ей на руку чуть выше локтя. Внутри всё оборвалось. Подушечки пальцев погладили оголённое худое плечико, оставляя за собой россыпь мурашек. Хистория пристыженно зажевала нижнюю губу, но глаза не открыла. Надежда на то, что дело этим и ограничится, исчезла сразу же, как появилась. Райнер, кажется, не спал. Он накрыл ладонью ключицы, ненароком так проведя кончиками пальцев по шее, что Хистория на мгновение подумала о перерезанной глотке. У него снова… он опять… Райнер подобрался ближе, его колени упёрлись в её поджатые ноги. Тело окаменело от ступора. Хистория боялась глаза открыть, не говоря уже о большем. Ёрзающий за спиной Райнер что-то быстро и неразборчиво прошептал, прежде чем уткнуться лицом в её спутанные волосы. Рука настойчиво надавила, силясь подтянуть Хисторию ближе, но она инстинктивно схватилась за лапающую её пятерню. — Райнер, — тихим, но удивительно твёрдым голосом произнесла Хистория, — перестань. Чуть больше звонкости, чуть больше смелости — и можно разбудить Энни или призвать Бертольда, чтобы вставить поехавшему титану мозги на место. Но как же… стыдно. И грязно. Эрен говорил, что Райнер проявляет свою агрессивную сущность парциально, в исключительных случаях. Что послужило толчком на этот раз? Адреналин? Стресс? Кровь?.. Что там происходит, в больной голове? Кем он себя считает? Почему ведёт себя сейчас… так? Она слушала сбивчивые рассказы и информативные отчёты об этом, но сейчас не могла вспомнить ничего из того, что могло объективно объяснить его нынешнюю модель поведения. Тем временем Райнер — или не он? — шумно вздохнул и повёл накрытую её ладонью руку ниже, забираясь под лиф сорочки. Хистория резко вытянулась в струнку, сжав зубы и распахивая глаза. Второй рукой он подтянул её назад и прижался холодными шершавыми губами к опрометчиво обнажённой шее. Острый ком встал поперёк горла. Её жизнь в мгновенье ока превратилась в сущий кошмар. Она никогда не была сладкой и беззаботной, но теперь перешла границы дозволенного. Это больше, чем может стерпеть одна маленькая несчастная Хистория Рейсс, единственная законная Королева Стен. Внезапное озарение ударило в голову, как разряд молнии. — Перестань, — с металлическими нотками потребовала она, пытаясь не подпустить руку дальше. Что-то бормоча про себя, Райнер потёрся носом об её висок. Было невозможно разобрать слов из-за стучащей в ушах крови. — Что ты себе позволяешь, солдат? — Райнер замер. Хистория почувствовала прилив уверенности. — Немедленно прекрати. Ты позоришь честь солдата. Она почувствовала, как дёрнулся его кадык. Нескончаемо долгое ожидание действовало на нервы. Райнер не двигался, но из объятий её не выпустил. Хистория боролась с желанием отползти от него или обернуться. — Криста, — ошарашенно сказал он наконец, — я… прямо сейчас... — Не зови меня этим именем, — раздражилась Хистория, — меня зовут по-другому. И не смей… трогать! — Я… я не хотел… я не понимаю. — Я лучше от холода сдохну. — Лицевой нерв дёрнулся, Хистория устремила разъярённый взгляд на крону ближайшего дерева. — Не делай этого больше, пожалуйста. — Ты замёрзла? — Потерплю, — сухо ответила она, устало вздыхая. Липкий страх медленно отступал. — Просто… просто спать хочется. Но не получается. Я скоро с ума сойду. «Как ты», — пронеслось в голове.