***
30 сентября 2003 — Санкт-Петербург, Россия — остров Буян, дворцовые апартаменты — Мам, мне кажется, я влюблена в женщину. Произнести эти слова было на удивление легко по сравнению с тем, как она испугалась, когда они слетели с ее губ. Ее охватил почти иррациональный страх быть отвергнутой; она начала задыхаться, пока мать крепко не обняла ее. Когда она лежала на боку на диване, положив голову на колени матери, она была так благодарна, что мама снова появилась в ее жизни. Она так скучала по разговорам с мамой. Эмма улыбнулась и погладила ее по волосам, немного успокаивая. — Папа? — Они с Офелией отправились в путешествие в наш новый дом. Я собиралась присоединиться к ним, но это может подождать, — сказала Эмма Грейнджер. — Если дом получит одобрение Офелии, мы почти наверняка будем жить там. Хотя я думала, что любой из нас будет иметь право голоса в этом вопросе. Это заставило Гермиону улыбнуться. — Думаешь, он…? — Нет, — коротко рассмеялась миссис Грейнджер. — Милая, твой отец будет в восторге, что ты нашла кого-то, независимо от пола. Гермиона закрыла глаза. — У меня такое чувство, будто я больше не знаю вас обоих, — произнесла она. — И это полностью моя вина. — Мы так много пропустили в твоей жизни, — ответила мать. В ее голосе слышались боль и сожаление. — Сначала отправили тебя в школу-интернат. Потом заклинание. Господи, ты так молода, и ты сражалась не в одной, а в двух войнах. Никто не должен проходить через это в одиночку. — У меня были друзья, — прошептала Гермиона. — Это не одно и то же, Гермиона, и ты это знаешь. — Я больше никогда не уйду, мам, — сказала Гермиона. — Я больше не хочу быть одна. Я хочу снова стать частью семьи, частью вашей жизни. Эмма продолжала гладить ее по волосам, давая дочери ощущение безопасности и комфорта. Ее мать делала это, когда она была маленькой и обдирала колени, играя на улице, или когда она возвращалась из школы, где ее безжалостно дразнили некоторые из одноклассников. Лежа там, она снова была той маленькой девочкой, в любви и заботе своей матери. Это было такое хорошее чувство. - Так мне скажут, кто эта счастливица? Это та милая девушка Лавгуд? Ты, кажется, проводишь с ней много времени. Глаза Гермионы чуть не вылезли из орбит, когда она услышала это. — Нет! — воскликнула девушка, но тут же вздохнула. — Если только… Это заставило ее мать нахмуриться. — Судя по твоей реакции, тебе не особенно нравится человек, в которого ты влюбилась. Я права насчет этого? Кто это? Гермиона тяжело вздохнула. — Это Беллатрикс… Леди Блэк, — пробормотала она, словно произнесение этого имени, было болезненным и смущающим. Брови матери взлетели до линии волос. — Леди, которая похитила тебя? Тот, кто владеет этим дворцом и в основном находится на пути к тому, чтобы создать мировую державу? Гермиона снова кивнула, не произнеся ни слова. — Ну, — усмехнулась мать. — Ты, конечно, целишься высоко. Это замечание заставило Гермиону ощетиниться. — Мам, это не смешно. Я показывала тебе шрам на руке. Она сделала это! Она пыталась убить меня и моих друзей, когда была еще прислужницей Волдеморта! О Боже, почему я влюблена в нее? В нее! Из всех людей?! — Это не всегда зависит от тебя, — ответила Эмма. — Скажи мне, Гермиона, ведь ты не глупая, конечно, у Беллатрикс Блэк должны быть и положительные стороны. Тебя влечет к ней не просто так. Это может дать тебе ключ к разгадке, почему. — Она… умна. — Хорошо, — сказала мать. — Что-то еще? — Она сильная и смелая. Она… — Притормози немного, — сказала мать. — Что тебя в ней больше всего удивило? То, чего ты не ожидала. Гермиона на мгновение задумалась. — Она заботится о своем народе. Я совсем этого не ожидала. — Хорошо, — сказала Эмма. — Что-нибудь еще? — Она… слушает меня. — Хм? Гермиона рассказала ей о том, что произошло в Заубербахе, о том, как Беллатрикс хотела послать отряд боевых магов, чтобы освободить свой народ и стереть деревню с лица земли. Затем она рассказала ей, как использовала свои дипломатические навыки, чтобы договориться об освобождении. — Она слушала меня, — улыбнулась Гермиона. — Я предложила ей вариант, которого она не видела, и Беллатрикс приняла его. Снегг никогда не слушал меня, он слушал только тогда, когда ему было удобно; он всегда делал то, что считал лучшим вариантом для своих будущих планов, независимо от моего вклада. — Она заставляет тебя чувствовать, что тебя ценят, — произнесла мисс Грейнджер. — Мне кажется, я довольно ясно представляю себе, почему ты в нее влюбилась. Я думаю, что важный вопрос, который ты должна задать себе — что хочешь ты? Хочешь ли ты продолжать это? — Не думаю, что у меня есть выбор, — фыркнула Гермиона. — Беллатрикс поцеловала меня, а не наоборот. Она преследует меня. Беллатрикс из тех женщин, которые получают то, что хотят, и не принимают «нет « в качестве ответа. — Честно говоря, это звучит довольно знакомо, — улыбнулась Эмма Грейнджер. — Мама! — Гермиона фыркнула. — Ты должна меня отговаривать. — Да ладно тебе, — сказала мать. — Даже когда ты была маленькой, я ни разу не встречала такого сосредоточенного и решительного ребенка, как ты. Ты похожа на ракету с лазерным наведением, когда у тебя в голове появляется идея, ты идешь к ней со всем сердцем. Я всегда думала, что человек… или женщина в данном случае… тот, кто придет разделить с тобой жизнь, должен быть сделан из сурового материала. Тебе нужен любовник, который будет для тебя спарринг-партнером. Беллатрикс, честно говоря, кажется идеальной парой. Гермиона закрыла глаза. — Я начинаю думать, что ты знаешь меня слишком хорошо. — Это ты пришла ко мне за советом, — усмехнулась мать, видя, что Гермионе неловко. — Милая, все будет хорошо. Думаю, тебе нужно перестать волноваться. Конечно, она могла делать ужасные вещи в прошлом, но по твоему собственному признанию, она не та, что раньше. Каждый заслуживает шанс быть счастливым. — Ты говоришь обо мне или о ней? — пробормотала Гермиона. — Об обеих, — ответила Эмма. — Я говорила тебе, что ненавидела твоего отца, когда мы впервые встретились? Это заявление вызвало полет бровей Гермионы до линии волос. — Мам? — Это правда! — женщина засмеялась. — Я думала, он хвастун, который ничего не принимает всерьез. Он украл человеческий череп из университета, чтобы использовать его в качестве украшения стола! И все это время мой мозг кричал: «Нет!». Но я решила следовать зову сердца, и теперь у нас две замечательные дочери. — Спасибо, мам, — сказала Гермиона. — Я могу просто… полежать здесь еще немного? Эмма Грейнджер снова погладила дочь по голове. — Конечно, милая. Ты можешь оставаться со мной столько, сколько захочешь. — Так… тот череп, который был у папы в кабинете, не был пластиковым? — Давай больше не будем об этом вспоминать. — Я брала эту штуку с собой в детский сад! — Больше никогда, милая.***
30 сентября 2003 — Санкт-Петербург, Россия — остров Буян, личные покои Гермионы Боже, что за день. Гермиона бросилась на кровать, эмоционально истощенная своим испытанием. А ведь еще даже не поздний вечер. Хуже того, из-за всего, что с ней случилось, она совершенно забыла о своих учениках. Она пообещала себе написать письма с извинениями утром, потому что сомневалась, что в ближайшем будущем сможет снова посещать занятия в таком состоянии. Она легла на бок и прижала к груди подушку. Какой бардак. Какой ужасный беспорядок. Как она могла сейчас смотреть Беллатрикс в глаза? Хуже того, она все еще была пленницей, и не было никакого способа убежать от нее. Ей нужен отдых. Поспать хотя бы одну ночь. Гермиона закрыла глаза и уже чувствовала, как скользит в объятия Морфея. Спать. Сон. Не думать. Не волноваться. Просто спать. Рядом раздался хлопок, и на мгновение Гермиона раздраженно застонала, прежде чем поняла, что это значит. Когда она это сделала, ее глаза распахнулись, и она мгновенно поняла, что в комнате кто-то есть. Медленно, очень медленно Гермиона повернула голову и увидела Беллатрикс, которая стояла у изножья кровати и смотрела на нее сверху вниз. Гермиона тут же вскочила, пытаясь отодвинуться от темной ведьмы. — Знаешь, маленькая девочка, — Беллатрикс скрестила руки на груди и начала ходить кругами перед изножьем. — Ты заставила меня сделать то, чего я никогда в жизни не делала. Ты знаешь, что это такое? — Нет, — ответила Гермиона, удивленная тем, как тихо и робко прозвучал ее голос. — Я ходила к людям, на которых могу положиться, чтобы спросить совета по поводу отношений, — усмехнулась Беллатрикс. — Я — Беллатрикс Блэк, спрашивающая совета по отношениям. Ты оказываешь на меня какое-то влияние, девочка. Они все говорили, что я должна дать тебе пространство, но на самом деле, я не хочу давать тебе его. Гермиона сглотнула, когда Беллатрикс подошла на несколько шагов ближе, со странным выражением тоски на лице. — Я знаю, чего хочу. И я знаю, чего ты хочешь, — Беллатрикс приложила палец к губам и слегка замурлыкала. От этого звука Гермиону передернуло. Если Беллатрикс пыталась быть соблазнительной, она определенно преуспела. Именно тогда Гермиону охватило ужасное чувство. Что, если это очередная ложь? Да. Да, должно быть так! Это должно быть какое-то заклинание, новое мучение от Беллатрикс. — Знаешь, чего я хочу? — спросила Гермиона, покачав головой. — Это просто еще одна из твоих дурацких игр, да?! Беллатрикс молчала, слегка прищурившись. — Господи, какой же я была дурой! — воскликнула Гермиона. — В чем дело? Регулярные мучения больше не развлекают тебя? Так теперь ты играешь с моим сердцем? Беллатрикс определенно разозлилась, но Гермионе было все равно. — Это то, что ты думаешь? — прошипела Беллатрикс. — Ты даже не уважаешь меня настолько, чтобы называть по имени! — закричала в ответ шатенка, сделав шаг вперед и посмотрев Беллатрикс в глаза. Она знала, что играет с огнем, но то, что она хотела сказать, жаждало освобождения. — Это всегда «грязнокровка» или «маленькая девочка». У МЕНЯ ЕСТЬ ИМЯ! Гермиона научилась всегда быть готовой к неожиданностям. Но выражение лица темной ведьмы несколько смягчилось, и она произнесла только одно слово. — Гермиона… Дело было не столько в том, что сказала Белла, сколько в том, как она это сказала. В этом чувствовалось такое же желание, смешанное с едва уловимым извинением. О, темная ведьма ни за что не произнесла бы эти слова вслух, но ее гнев растаял, как снег на солнце. Девушка ахнула, когда Беллатрикс шагнула к ней. Гермиона оказалась достаточно близко, чтобы почувствовать запах ее духов. Ее дыхание участилось, когда темная ведьма улыбнулась ей и сделала еще один шаг вперед. Гермиона вздрогнула, когда Беллатрикс подняла руку и нежно коснулась ее щеки. Губы ее дрожали; Гермионе больше всего на свете хотелось, чтобы Беллатрикс снова поцеловала ее. Это было что-то, что заставляло ее чувствовать одновременно возбуждение и стыд. Не было никакого сопротивления, когда Гермиона почувствовала, как одна рука женщины обхватила ее за талию. Не было никакого сопротивления, когда она почувствовала, как другая рука Беллатрикс скользнула к ее затылку, направляя ее к ней. Но было блаженство, когда она почувствовала прикосновение мягких губ. Боже. Боже. Она чувствовала тепло Беллатрикс, ее близость. Она чувствовала запах шампуня, мягкость кожи. Прежде чем Гермиона поняла, что делает, ее руки легли на талию Беллатрикс. Они задержались на мгновение, прежде чем скользнуть по ее спине. Беллатрикс, видимо, восприняла это как приглашение, прижимаясь к ней всем телом. Гермиона чуть не упала в обморок, охваченная желанием этой ужасающей женщины. Она хотела ее. Боже, как она хотела ее. Это отличалось от чувств, которые она испытывала к кому-либо прежде; это было намного сильнее, чем чувства, которые она испытывала к Виктору или Рону. Хотя она думала, что это невозможно, поцелуй стал еще лучше. Темная ведьма осторожно приоткрыла губы языком. У Гермионы перехватило дыхание, когда их языки соприкоснулись. Это было мягкое и нежное вторжение. И что самое интересное? Беллатрикс тоже наслаждалась. Темная ведьма застонала, углубляя поцелуй. Гермиона почти потерялась в своем желании, слабея в коленях, ее чресла горели. К счастью, Беллатрикс была достаточно сообразительна, чтобы провести ее к дивану в комнате, продолжая держать за талию. Когда Гермиона открыла глаза и увидела, что Беллатрикс смотрит на нее, Гермиона наконец поняла. Беллатрикс была не единственной, кому было одиноко. Пять долгих лет она провела в дороге, живя ради работы. У нее не было друзей, кроме Гарри и Рона, и у нее никогда не было времени или потребности найти кого-то, кого можно любить. Только теперь, когда она воссоединилась с родителями и встретила младшую сестру, она поняла, насколько одинока была. В этот момент она и Беллатрикс не были такими уж разными. Две умные, целеустремленные и в тоже время одинокие женщины. Обе отчаянно жаждали близости. Господи, во что она ввязывается? — Ты боишься? — спросила Беллатрикс на удивление мягким тоном. Прижавшись головой к груди Беллы, Гермиона слегка кивнула. Да, она была напугана. Она была очень напугана. — Какая ирония, — ответила Белла. — Единственный раз, когда я действительно этого не хочу…***
30 сентября 2003 — Санкт-Петербург, Россия — остров Буян, личные покои Гермионы Девушка уже спала. Бедняжка, она так устала. Беллатрикс лежала на кровати, обнимая спящую девушку. Ну, у Гермионы Грейнджер определенно был талант усложнять себе жизнь. Привести девочку во дворец было всего лишь ходом в долгосрочной шахматной партии, которую она играла с Нюниусом. Отнять у него Гермиону Грейнджер — все равно что отнять ладью. Меньше всего Беллатрикс ожидала, что она влюбится в эту девушку. Она не знала точно, когда это началось. Может быть, это произошло, когда у нее начал проявляться стержень, и Беллатрикс постепенно начала с нетерпением ждать спарринга с ней. Может быть, потому, что она узнала в этой девушке что-то от себя: умную, целеустремленную, но застрявшую при этом в своей работе. Может быть, все дело в том, как эта девушка вела себя с сестрой: яростно защищала ее, хотя знала всего несколько недель. Может быть, из-за благодарности и искреннего сострадания в ее глазах, во-первых, когда она воссоединилась со своей семьей, а во-вторых, когда Гермиона слушала ее в момент смущения и слабости. В конце концов, разве это имеет значение? Это было выше всякой иронии. Как лидер Вальпургиева Союза, она могла заполучить любого мужчину или женщину, которых хотела; если бы она объявила, что ищет компаньона, они выстроились бы в очередь, насколько хватало коридоров дворца. Конечно, это соответствовало бы картине, которую нарисовал Альянс: декадентская плейгерл с новым любовником в постели каждый вечер. Правда заключалась в том, что последние пять лет Беллатрикс вела решительно безбрачный образ жизни. Хотя у нее было много романов в первые годы ее злополучного брака, она стала очень придирчивой. О, она не собиралась уступать кому попало; ее привязанность должна была расточаться только на тех, кого она считала достойными ее. К несчастью для нее, она была склонна влюбляться в тех, кто был вне ее досягаемости. У Грейнджер были все основания ненавидеть ее. Беллатрикс мучила ее в прошлом, ненавидела за низшую кровь, и они были на разных концах не одной, а двух войн. Что ж… видя, как она дрожит в ее объятиях, Гермиона Грейнджер больше не казалась такой уж недосягаемой. И все же Белла не питала иллюзий, что путь к этой победе легок для нее. Последнюю неделю она провела в одиночестве, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она должна испытывать отвращение и к себе, и к девушке; Беллатрикс Блэк, образец чистоты крови, свяжется с такой грязной маленькой грязнокровкой, как она? Это было немыслимо… даже страшно. Были времена, когда Беллатрикс почти решила, что лучший вариант — просто устранить ее. Но что это решит? Убийство девушки не заставит эти чувства исчезнуть. Запереть ее в подземелье и выбросить ключ? Это было заманчиво. Но, в конце концов, она пришла к совершенно иному решению. Почему бы и нет? Почему бы не пойти на это? Эта девчонка, эта надоедливая грязнокровка. Каждая клеточка ее существа кричала, чтобы она остановилась. И все же ее тянуло к девушке, как мотылька к пламени. Было даже искреннее восхищение тем, как она держалась за свои идеалы перед лицом невзгод. Даже сама Беллатрикс знала, что она уже не та, кем была раньше. Хотя было трудно уйти от ценностей, с которыми она выросла, ее осенило, что теперь она была во главе одной из самых больших империй, которые когда-либо знал волшебный мир. Она была свободнее, чем когда-либо! Так же свободна, как дракон, летающий вокруг этого острова. Она может делать все, что захочет! И если это означает продолжение романа с грязнокровкой Гермионой Грейнджер, то кто осмелится остановить ее? — Теперь я устанавливаю правила, моя маленькая Гермиона, — прошептала Беллатрикс на ухо спящей девушке. — Этот мир принадлежит нам. Беллатрикс была очень хорошо знакома с чувством влюбленности и тоски по кому-то… возможно, лучше, чем кто-либо. Сейчас ничто не казалось более важным, чем Гермиона Грейнджер. И она получит ее. Ей придется еще побороться за эту спящую девушку. Но это будет завтра.