***
18 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу На улице шел сильный дождь, но воздух был довольно теплым для этого времени года. Гермиона сидела, скрестив ноги, на татами с книгой, но вместо того, чтобы читать, она смотрела, как дождь падает через открытые двери. Запах пропитанного дождем леса щекотал ее нетерпеливый нос; этот запах она всегда любила, он напоминал ей о летних каникулах с бабушкой и дедушкой на сенокосе. Она отложила книгу в сторону и просто смотрела, слушая, как дождь падает на черепичную крышу. Успокаивающе. Беллатрикс же, напротив, не находила себе места. Она была такой с самого утра. В данный момент женщина молча смотрела в окно, немного теребя волосы, прежде чем подойти к столу и взять газету. Как и ожидалось, она бросила ее со вздохом почти так же быстро, как взяла. На первой странице была фотография, на которой она пьяно танцевала на столе во время празднования. «Императрица народа!» написано в заголовке. Статья была полна похвал в ее адрес, но аристократические наклонности Беллатрикс было нелегко победить; она не могла избавиться от чувства, что потеряла лицо. — У нас есть чай? — спросила Беллатрикс с явным раздражением на лице. — Настоящий чай, пожалуйста. С молоком и сахаром. Только не это японское зеленое дерьмо. — В кладовой полно настоящего английского чая, — ответила Гермиона, вставая. — Может, мне приготовить нам чайник? — Нет… То есть да, — вздохнула Белла. Гермиона склонила голову набок. — Белла. Что случилось? — Случилось? — Беллатрикс нахмурилась. — Ничего не случилось. Ничего. Вообще ничего. — Белла, ты сама не своя, — ответила Гермиона. — С тех пор как мы уехали, ты пребываешь в двух состояниях: чрезмерно влюбленном или удручающе задумчивом. На мгновение Беллатрикс показалась довольно противоречивой, пока широкая улыбка не пересекла ее лицо и две нетерпеливые руки не поползли к бокам Гермионы. — Я знаю, какое из них мы обе предпочитаем. Гермиона ничего не сказала, вместо этого, пытливо посмотрев ей в глаза. — Белла, — наконец прошептала девушка. — Тебе не нужно скрывать от меня свои чувства. Пожалуйста, если что-то происходит, просто скажи мне. Что случилось перед нашим отъездом? Беллатрикс всплеснула руками и глубоко вздохнула. На ее лице читалась противоречивость, она скрестила руки на груди и прикусила губу, расхаживая маленькими кругами. На мгновение все, что можно было услышать, это дождь, падающий на крышу и террасу снаружи. — Я получила письмо всего за несколько часов до того, как мы отправились в этот маленький отпуск, — сказала Беллатрикс тихим голосом, в котором не было обычной уверенности и убежденности. — Я еще не ответила. Не уверена, что смогу. Оно… оно было от Цисси. У Гермионы упало сердце; она прекрасно знала, как много значила для нее семья Беллатрикс. — Это… нехорошо? — В том-то и дело, что не знаю, — ответила Белла. — Но я склоняюсь, что да, нехорошо. — А что написала твоя сестра? Беллатрикс на мгновение прикусила губу. — Это было короткое письмо. Очень… деловое. Она поздравила меня с победой и коронацией и выразила надежду, что Малфои смогут вести дела с Вальпургиевым Союзом. Точка. Гермиона кивнула. Белла была права; это было коротко и по существу. — Почему же это нехорошо? — Дело в том, — начала Беллатрикс. — Когда я была пленницей в Азкабане, нам разрешали время от времени получать и отправлять письма. Цисси всегда писала мне длинные письма, чтобы рассказать обо всем, что с ней случилось. Каким высоким стал Драко, какие-то безумные вещи, которые творил Люциус. Она даже рассказала мне кое-что об Андромеде. В ее письмах были чувства, она надеялась, что у меня все хорошо. Она писала, что скучает по мне. Беллатрикс не переставала расхаживать по комнате, но все же посмотрела… побежденно. Ее голова была низко опущена, а глаза слегка слезились. — Разве это письмо? Все по делу. Никаких чувств. Но я знаю, что она пытается манипулировать мной, как хороший маленький слизеринец, которым она является. Видимо, я вдруг стала достаточно хороша для нее теперь, когда обрела власть. Она надеется, что ее семья сможет извлечь из меня выгоду, но все еще не хочет иметь со мной ничего общего. Темная ведьма начала злиться. — Ну, это не сработает! — сердито прошипела женщина, но не на Гермиону, а в ее сторону. — Если она отвергает меня, то и я отвергну ее! Когда я вернусь во дворец, я напишу ей, что она может засунуть свои письма куда подальше! Да, именно это я и сделаю. А еще лучше, я пошлю ей чертов громовещатель! Тот, который заорет так громко, что у нее лопнут барабанные перепонки! — Не делай этого, — тихо попросила Гермиона. — Не закрывай эту дверь, Белла. Ты любишь свою сестру. Даже если это просто предназначено для личной выгоды с ее стороны, это может быть началом примирения, если ты позволишь ему быть. Не делай того, о чем потом пожалеешь. Дождь начал понемногу стихать, когда Беллатрикс коротко кивнула. Больше не выглядя такой подавленной, женщина покачала головой. — Где ты была, когда мне было семнадцать? — тихо спросила она. — Хм, — Гермиона подняла бровь. — Еще десять лет как не родилась? Темная ведьма издала короткий стон, когда вспомнила об их разнице в возрасте. — Ты знаешь, что я имею в виду, — ответила Беллатрикс. — Если бы ты тогда была со мной, моя жизнь была бы менее запутанной. Гермиона пересекла расстояние и обняла ее. — Императрица Вальпургиева Союза, — прошептала шатенка, наслаждаясь близостью. — Я бы сказала, что ты все делаешь правильно. — После нескольких серьезных шишек на пути, — сказала Беллатрикс. — Все еще хочешь чаю? — К черту чай, — усмехнулась темная ведьма, наклоняясь для поцелуя.***
19 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу Когда Гермиона вернулась с чудесной утренней прогулки вокруг озера, она услышала смех, доносящийся из дома. Беллатрикс так мирно спала, когда она проснулась, что девушка решила не будить ее и позволить подольше поспать, но какова бы ни была причина, сейчас Белла громко смеялась. Это действительно вызывало любопытство Гермионы, поскольку это было не обычное насмешливое хихиканье Беллатрикс, а скорее искреннее удовольствие. — Белла? — крикнула Гермиона, когда зашла на террасу и сняла туфли, чтобы войти внутрь. — Сюда, — ответила Беллатрикс из спальни между приступами смеха. Там Гермиона нашла ее, лежащую на футоне на животе, уткнувшись носом в книгу. — Что тут смешного? — спросила Гермиона. — Вот это, — усмехнулась Белла. — Я проснулась после того, как ты ушла, ко мне прислали сову. Это пакет от Руквуда. Гермиона прищурилась и уперла руки в бока. — Белла, я думала, мы договорились не работать во время нашего отпуска. — О, это не работа, — усмехнулась Беллатрикс, явно забавляясь. — Посмотри, что происходит во дворце. Беллатрикс бросила ей книгу, которую Гермиона тут же поймала. — Книга? — сказала Гермиона и прочла название. — «Пятьдесят оттенков Сумерек?» — Изображение на обложке напоминало карманные романы, продаваемые за 50 пенсов в супермаркете. На ней была изображена довольно робкая на вид шатенка в полураздетом состоянии, стоявшая перед кудрявой темноволосой женщиной в платье с глубоким вырезом декольте и хищной ухмылкой. Гермионе потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это должны были быть она и Беллатрикс! Она перевернула книгу и прочитала аннотацию на обороте. «Когда невинного молодого дипломата Гермиону Грейнджер похищают против ее воли и приводят к Темной Королеве Беллатрикс Блэк, она боится, что ее жизнь подошла к концу. Пленница в позолоченной клетке. Уступит ли она своим трепещущим желаниям к женщине, которая когда-то была ее врагом?» — О боже мой! — Гермиона застонала от отвращения. — Кто-то писал выдумку… фанфик. О НАС?! — Совершенно верно, — засмеялась Беллатрикс, лежа на спине и открывая Гермионе свою верхнюю часть тела. — Это довольно безвкусно, но удивительно мило. — Так скоро? — удивилась Гермиона. — Не прошло и недели с тех пор, как ты меня раскрыла. — Нет, Август подозревает, что это было написано кем-то во дворце, кто знал о нас задолго до церемонии моей коронации, — пожала плечами Белла. — У меня появилась идея, чтобы Лавгуд разыскала автора, но только потому, что я хочу продолжение. Это просто так весело. Гермиона вздохнула. — Думаю, все не так уж плохо. У людей есть фантазия, и я должна признать, что в нашей истории есть что-то довольно романтичное. На лице Беллатрикс появилась улыбка. Но почему на лице ее любовницы появилась насмешливая улыбка? Гермионе это совсем не понравилось. — Геррррмиона, — Белла позволила букве «р», в произнесенном имени, перекатиться по ее языку, и она одарила девушку понимающей улыбкой полной садистского веселья. — Открой страницу 96. Гермиона пожала плечами. — Хорошо, — вздохнула она и перевернула страницу, чтобы прочитать. «И вот она стояла перед ней, эта великолепная экстравагантная Темная Леди, которую она так желала. Она почувствовала, как дрожат ее колени, когда великолепная правительница медленно позволила черному одеянию соскользнуть с ее идеальной бледной кожи. Гермиона упивалась ее видом. Эти великолепные красные губы, эти стигийские глубокие темные озера, которые были ее глазами. И ее грудь. О, ее грудь. Они были самыми упругими грудями в истории грудей. Можно сказать, самая лучшая грудь. Молодая девушка задрожала перед великолепием, воплощением которого была Темная Леди, внезапно остро осознав, что ее нижнее белье стало влажным от предвкушения того, что эта чудесная женщина будет доставлять ей удовольствие до тех пор, пока не пройдет колдовской час. Гермиона облизнула губы при мысли о нетерпеливых пальцах, которые снова и снова входили в нее…» — О БОЖЕ! — Гермиона почувствовала, как яркий румянец залил ее щеки. — Я знаю! — воскликнула восторженная Беллатрикс. — Забавно, не правда ли? — Это не то слово, которое я бы использовала, — вздохнула шатенка. — О, черт возьми, Мисс Ханжа, — надулась Белла. — С тобой не весело. — Пожалуйста, скажи мне, что это единственный экземпляр. Похоже, что это самоиздание. Опять эта ухмылка. О, Гермиона сейчас хотела, чтобы Белла перестала улыбаться. — О, они появляются по всему Союзу. Румянец быстро исчез, когда Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. — Это клевета! Ложь! — Но это очень мило, — сказала Беллатрикс, отодвигая книгу от Гермионы. — Я никогда не думала, что буду за сжигание книг, но в этом случае я бы сделала исключение, — протянула Гермиона. — О, не будь такой занудой, — посоветовала Беллатрикс, пролистав книгу. — Хм, Глава 10: Гермиона получает порку. О, смотри, есть иллюстрация! Гермиона моргнула. — Разве можно это сделать? Это сработало бы, только если бы у нас было по три ноги! — Я знаю! Это здорово, не так ли?! — ответила Белла. — Хочешь попробовать вот это? — Нет! Что ж… может быть? Беллатрикс открыла случайную страницу и начала читать, почти мгновенно захихикав. »…ее язык скользил по ее нетерпеливым женским частям, как змея по траве, ищущая легкомысленного кролика, чтобы задушить. Храм наслаждения содрогнулся, как извивающийся орган вкуса…» — ПРЕКРАТИ ЭТО! — Гермиона бросилась вперед. Беллатрикс предвидела это и откатилась в сторону. Гермиона промахнулась, но быстро перелезла через свою любовницу и потянулась за книгой. Беллатрикс зарычала и, держа книгу на расстоянии вытянутой руки, прижала ладонь ко лбу Гермионы. Молодая ведьма замахнулась на нее. — Дай мне эту книгу! — НЕТ! — взвизгнула Белла. Две женщины немного повозились в постели, пока темная ведьма, по-видимому, не устала играть. У Гермионы перехватило дыхание, когда женщина перехитрила ее; Гермиона приземлилась на живот и внезапно обнаружила, что кончик палочки Беллы прижимается к ее шее сбоку. Словно разряд прошел через нее, и сразу же все ее тело онемело. Гермиона почувствовала, как вес Беллатрикс переместился на ее спину, а губы темной возлюбленной оказались в нескольких дюймах от ее уха. — Не могу… двигаться… — Гермиона слабо всхлипнула. — Ш-ш-ш… — Беллатрикс издевались. — Просто мышечный релаксант. Ты будешь в порядке примерно через полчаса. А пока я с удовольствием отвлеку тебя легким чтивом. Гермиона застонала, когда почувствовала, что Беллатрикс шевельнулась, и услышала звук переворачиваемых страниц. — Хм… — начала Беллатрикс. «Ее соски стояли так крепко и прямо, что их можно было использовать для резки стекла. Или хотя бы выколоть кому-нибудь глаз. Молодая девушка дрожала перед Темной Леди, стоя обнаженной в лунном свете. Она почувствовала, как у нее пересохло во рту, когда две прекрасные упругие груди подпрыгнули только для нее. Темноволосая женщина приблизилась, ее проворный язык крутился вокруг указательного пальца, как будто показывая, для чего она собирается его использовать. Ее храм Венеры, влажный от похоти, жаждал быстрого и сильного проникновения. Она всхлипывала, нет, умоляла Темную Леди использовать ее, оскорбить и унизить. — Пожалуйста, — выдохнула Гермиона, чувствуя слабость в коленях. — Забери мою девственность. Моя девственная плева жаждет быть порванной!». — Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет, — всхлипнула Гермиона в подушку, когда безжалостная литературная пытка продолжалась. И продолжалась. И продолжалась.***
20 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу — Клянусь, я приеду в гости, Офелия, — улыбнулась Гермиона, сунув голову в камин. Японские камины были совсем другими, расположенными в квадратной яме в полу в середине комнаты. Это позволило Гермионе удобно устроиться на циновке, опустив голову в огонь, и хорошо рассмотреть родительский дом сквозь искаженную зеленую дымку. Ее сестра, всегда отважная девочка, потребовала, чтобы ее навестила «старшая сестра», сославшись на то, что Гермиона не часто навещала ее в последние несколько месяцев. — Я скучаю по тебе, — надулась девочка. — Мне нравится, когда ты рассказываешь мне истории. — Хм, мне жаль, что я была так занята. Мама сказала тебе почему? — спросила Гермиона. Офелия кивнула. — Мама говорит, что ты не позволяешь многим людям причинять друг другу боль. — Да, — ответила Гермиона. — Когда я вернусь из отпуска, мы проведем некоторое время вместе, как семья, хорошо? Я обещаю. — Ты принесешь мне подарок? — спросила Офелия, оживляясь. Это заставило Гермиону слегка усмехнуться; маленькие дети были очень меркантильными. — О, и скажи Белле, что Пасхальный Кролик настоящий. Он оставил мне шоколадные яйца. — ЧЕПУХА! — голос Беллатрикс доносился из соседней комнаты, но это было единственное, что она произнесла. — Хорошо, малышка, — сказал ее отец. — А теперь пора спать. — Нууууу… Гермиона наблюдала через камин, как Офелия грустно помахала на прощание, когда мама взяла ее на руки, чтобы отнести в спальню. Отец присел на корточки у камина. — Извини, куколка, — сказал он с улыбкой. — Офелия была просто очень беспокойной. Мы все знаем, как ты была занята, но Офелия на самом деле не понимает, насколько важна твоя работа. Честно говоря, мы даже не хотим, чтобы она понимала в ее то возрасте. — Я понимаю, — сказала Гермиона. — Я приеду на выходные в Турку, как только смогу. — Куколка, — начал отец. — Ты ведь знаешь, как мы с мамой гордимся тобой, правда? О, она знала. В каком-то смысле она все еще была похожа на ту маленькую девочку, которой была, отчаянно нуждаясь в одобрении родителей, учителей и сверстников. — Спасибо, пап, — сказала Гермиона. — Хотя еще столько работы предстоит сделать. Недоверие и враждебность не исчезают с подписанием договора. Это займет десятилетия работы. — Ты не можешь исправить мир, куколка, — сказал ее отец. — Но ты можешь, по крайней мере, дать ему хороший пинок под зад, чтобы все заработало. Как дела у Беллы? — БЕЛЛА РАЗДРАЖЕНА! — прозвучало из другой комнаты. — И ОЧЕНЬ НЕТЕРПЕЛИВА! Гермиона закатила глаза. — С ней все в порядке, — ответила она. — Ну что ж, вы вдвоем наслаждаетесь отдыхом, — сказал ее отец. — Ты определенно заслужила это. Желаю вам чудесного, хм, сколько бы времени сейчас ни было. Я никогда не мог разобраться в этих часовых поясах. — Спасибо, пап, — снова поблагодарила Гермиона. — Скоро поговорим. Гермиона оторвала голову от камина, и зеленое пламя потускнело, вернувшись в свои обычные красно-оранжевые цвета. — НАКОНЕЦ-ТО! — крикнула Белла из спальни. И только чтобы поиздеваться над ней, Гермиона ухмыльнулась и бросила еще одну щепотку Летучего Пороха в камин. Как только раздался предательский взрыв пороха, встречающего огонь, из соседней комнаты послышался ожидаемый стон и громкие проклятия. После произнесения имени человека, к которому она хотела подключить камин, был момент, когда огонь, казалось, замерзал, в то время как сеть работала через необходимые соединения. На самом деле, это сработало только потому, что Рон и его семья в настоящее время находились на материке Европы и на территории Вальпургии, получив специальное разрешение на посещение Чарли. — ГЕРМИОНА! — голос Рона звучал восторженно. — Я надеялся услышать тебя. — Привет, Рон, — улыбнулась Гермиона. — Я ведь ничему не мешаю, правда? Думаю, тебе и твоей семье есть о чем поговорить. — А, у нас все отлично. Чарли великолепен, дом в резервации тоже великолепен. Даже Уолли, следящие за каждым нашим движением, отличные парни… хотя они, знаешь ли, действительно не дают и шагу ступить без их ведома. — Извини, Рон, — искренне сказала Гермиона. — Я старалась изо всех сил, но Долохов настоял на усиленной охране во время вашего визита. Это просто показывает, что у нас еще много работы, чтобы сблизить нас всех. Сейчас наши границы закрыты плотнее, чем хранилище гоблинов; скоро начнутся переговоры о передаче заключенных, торговых соглашениях и установлении правил международных транзитов между нашими территориями. Впереди много тяжелой работы, Рон. — Оооо! Оооо! — глаза Рона внезапно загорелись. — МОЗГОВАЯ АТАКА! Чемпионат Мира по Квиддичу. У нас не было настоящего чемпионата мира с начала этой кровавой войны. — Знаешь, это неплохая идея, — Гермиона потерла подбородок. — Спортивные мероприятия — хороший способ сблизить людей, организация одного из них была бы международным дипломатическим усилием, и я точно знаю, что в Вальпургиевом Союзе есть много команд, которые хотели бы поприсутствовать. — Ха, — подмигнул Рон. — Может быть, эта идея поможет мне выиграть Норбертовскую премию мира. — Я думаю, ты имеешь в виду Нобелевскую премию мира, — засмеялась Гермиона. — Есть новости от Гарри? — Он вернулся в Блайти, и Снегг, наверное, оторвал ему уши. Ты же знаешь, как это бывает. Снегг недоволен этим перемирием. Совсем нет, — пожал плечами Рон. — Но кому какое дело, что он думает? Скажи, когда я смогу увидеть этот твой новый модный дом? — Я бы с удовольствием показала его тебе, но это потребует еще больше документов и охраны, — вздохнула Гермиона. — В настоящее время это место засекречено. Знаешь что, я пошлю тебе несколько фотографий через камин позже, чтобы дать тебе представление о нем. В конце концов, вам с Гарри придется приехать в гости. — Звучит неплохо. Беллатрикс там с тобой? — ТАК И ЕСТЬ! — прозвучало из спальни. — И ОНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДЕТ, КОГДА ГЕРМИОНА ВЫЛЕЗЕТ ИЗ КАМИНА, ЧТОБЫ ИССЛЕДОВАТЬ ВСЕ УГОЛКИ ЭТОЙ СПАЛЬНИ! — О боже, — Гермиона покраснела от смущения, а глаза Рона расширились, как блюдца. На лице друга появилась глупая усмешка. — Горячо! — он усмехнулся.***
21 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу Когда Гермиона начала свои бурные отношения с Беллатрикс, девушку можно было описать как краснеющую девственницу. Но теперь она точно знала, как угодить женщине лучше всего, о чем свидетельствовали легкие мяукающие стоны Беллатрикс, пока она лежала, тяжело дыша под ней на футоне. Действительно, в их отношениях Беллатрикс может и была «творческим» партнером, который познакомил ее с новыми и более сексуальными вещами… но Гермиона делала все возможное, чтобы усовершенствовать этот опыт. Ее пальцы были согнуты на нужной глубине, большой палец двигался в нужном ритме, когда она прижималась к своей любовнице под нужным углом, и в то же время вертела языком вокруг соска с правильным давлением. Она даже нашла лучший способ двигаться, чтобы нежно потереться чреслами о ногу Беллатрикс ради собственного удовольствия. Гермиона гордилась тем, что была студенткой, стремящейся учиться и быстро приобретать новые навыки со всем рвением ярого перфекциониста. Ее наградой были вздохи и дрожь ее темной ведьмы, и любовь, которую она изливала в их глубокий посткоитальный поцелуй. Солнце уже село, цикады пели снаружи, а две женщины лежали, обнявшись, на футоне, Гермиона положила голову на грудь Беллатрикс. — Спать… — протянула Гермиона, закрывая глаза. — Что? — сказала Беллатрикс. — Уже? — Хм? — произнесла Гермиона. — Теперь мы ведем счет? — Ха, продолжай в том же духе, и мне придется начать свою игру, — сказала Беллатрикс, поглаживая ее длинные каштановые волосы. Она поцеловала девушку в макушку. — Моя милая, грязная маленькая ведьма. — Хммм. — Не могу поверить, что ты сохранила эту вещь, — сказала Беллатрикс. Гермиона на мгновение открыла глаза и увидела Беллатрикс-тряпичную куклу, которую она купила на Хекстрит почти год назад. — Она симпатичная, правда? — Гермиона улыбнулась и снова закрыла глаза, наслаждаясь мягкостью тела Беллатрикс. — Я думала отдать ее Офелии, но мне просто нравится держать ее у себя. — В действительности, это было глупое маленькое существо с шерстяными волосами и черными глазами-пуговицами, но она к нему привязалась. — Интересно, как ты берешь эту куклу с собой в постель, когда у тебя есть настоящая, — сказала Беллатрикс, кладя ее рядом с футоном. — Я купила его до того как… Я боялась тебя, — сказала Гермиона. — Теперь я не боюсь в этом признаться. Кукла… я думала о ней всякий раз, когда ты становилась невыносимой. По правде говоря, она помогала мне справиться с тобой. Теперь, когда я полюбила тебя, я просто оставила куклу для забавы. Гермиона открыла глаза и увидела, что темная ведьма недоверчиво смотрит на нее. — Я не могла быть настолько пугающей. — Ты даже не представляешь, какой страшной ты можешь быть, — усмехнулась Гермиона. — Особенно когда ты пытаешься быть милой. — О, я думаю, у меня есть четкое представление о том, какой страшной я могу быть, — подмигнула Беллатрикс. — То есть когда захочу. Гермиона почувствовала, как ногти Беллатрикс впились ей в спину, и быстро ответила, начертив узоры вокруг пупка темной ведьмы. — Это заставляет меня задуматься, — произнесла Белла. — Кем бы мы могли быть, если бы наши жизни были другими? Ни Темных Лордов, ни войн, ни Азкабана… Юная ведьма улыбнулась и перекатилась на любимую, прижавшись к ней и обменявшись коротким поцелуем. Две нежные, нетерпеливые руки обняли ее, в то время как Гермиона решила использовать грудь Беллатрикс в качестве подушки. — Учитель. Ты была бы учителем. Это заставило ее темную ведьму рассмеяться. — Я?! Учитель? — А почему бы и нет? Ты талантлива, харизматична… — … Я могла бы до смерти напугать надоедливых студентов-нарушителей спокойствия. — И это тоже. — Ну, — усмехнулась Беллатрикс. — Я полагаю, что я могла бы быть в высшей степени умным и гламурным преподавателем ЗОТИ, к которой очень симпатичная, наивная и краснеющая Гермиона Грейнджер будет иметь огромную влюбленность. Это заставило девушку рассмеяться. — Она бы так и сделала, — ответила Гермиона. — Я думаю, что ты могла бы стать женской версией Златопуста Локонса… Беллатрикс скорчила гримасу. — О, это слишком, голубка. Гермиона быстро поняла, что имела в виду Беллатрикс. — Ну, без всякой похвалы за достижения других волшебников и, конечно же, а за то, что ты действительно сделала. — Много путешествовавшая авантюристка, слава и богатство, Акры похотливых дам, ожидающих в очереди, чтобы уложить меня в постель, — ухмыльнулась Беллатрикс. — Мне очень нравится эта идея. — Акры похотливых дам, а? — Гермиона прищурила глаза. Беллатрикс ухмыльнулась, положа руки на щеки Гермионы, и приблизила свое лицо к своему. — До тех пор, пока моя чудесная звездная ученица не заставит меня влюбиться в нее. — Звучит неплохо, — ответила Гермиона, когда их губы соприкоснулись. — Приятно фантазировать. Но это реальность, которую нам дали. Она может быть не идеальной, но это то, что мы сами выбрали. — Хм, — ответила Беллатрикс. — Я думаю, что мне нравится эта реальность. — Я хотела спросить тебя кое о чем… — Хм? — сказала Белла. — Выкладывай, голубка. — Ты умерла, — начала девушка. — Вообще умерла. Что ты помнишь? Беллатрикс на мгновение нахмурилась, глядя мимо Гермионы, женщина отвернулась от нее, чтобы посмотреть на потолок. — Честно? Я не знаю. Всякий раз, когда я пыталась вспомнить, я чувствовала такую боль в голове, что казалось, что мой мозг взрывается. Это было хуже, чем проклятие круциатуса, хуже, чем головные боли, которые я испытываю сейчас. Поэтому я перестала пытаться вспомнить. Мне просто нравится думать, что сама смерть была бессильна остановить меня! — Совсем ничего? — уточнила Гермиона. — Гарри сказал, что после того, как Волдеморт «убил» его, он был в каком-то подвешенном состоянии, которое выглядело как Кингс-кросс. Интересно, видела ли ты что-то подобное. Так мало людей вернулось из мертвых, чтобы поделиться своим опытом. — Прости, что разочаровала тебя, — ухмыльнулась Беллатрикс. — Только вспышки. В основном мой старый семейный особняк и… там было что-то еще. Что-то… ААА! Глаза Гермионы наполнились беспокойством после того, как темная ведьма резко зашипела, ее лицо исказилось от боли. Грудь женщины вздымалась, глаза вылезали из орбит, она начала задыхаться. — Белла! Мне так жаль, я… — Мы можем… просто поговори о чем-нибудь другом, пожалуйста? — Беллатрикс чуть усмехнулась сквозь боль. По правде говоря, эта реакция беспокоила Гермиону до бесконечности. В конце концов, она удовлетворилась тем, что держала свою любовь, пока они обе медленно засыпали.***
22 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу Суши. Конечно, Гермиона и раньше любила суши. В конце концов, она жила в Лондоне. Она ела их на вокзалах, где они были среднего качества. Она ела их в лондонских японских ресторанах с родителями, где качество было хорошим. Но поднос с суши, который был доставлен сегодня, был сделан шеф-поваром, и это было не чем иным, как оргазмическим вкусовым восторгом. Беллатрикс и Гермиона, одетые в кимоно, сидели, скрестив ноги, в гостиной вокруг низкого деревянного стола. Их полуденная трапеза располагалась на большой тарелке и состояла из маки, сашими и тамаки, а также различных соусов. Гермиона налила немного соевого соуса на кусочек, осторожно взяла его и отправила в рот. Как только он коснулся ее языка, она закрыла глаза, позволив взрыву вкуса накрыть ее. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что на нее смотрит ухмыляющаяся Беллатрикс. — Голубка, — рассмеялась она. — Ты выглядела так, будто вот-вот кончишь. Нужно ли напоминать тебе, что это просто немного рыбы на рисовом шарике. - О, ты как обыватель, — Гермиона закатила глаза. — Эта конкретная партия сделана самим Джиро Оно. — Это должно произвести на меня впечатление? — Просто попробуй. Вот увидишь, — предложила Гермиона. — Не могу поверить, что ты никогда не ела суши. Ты ведь космополитичный аристократ. — Я больше люблю белужью икру. — Давай же. Не будь занудой. — У меня есть идея получше, — сказала Беллатрикс. — Ты просто продолжай есть.» Гермиона ни на йоту не доверяла Беллатрикс. Она настороженно смотрела на свою любимую, пока желание съесть еще кусочек суши не стало слишком велико, чтобы игнорировать его. Посмотрев на особенно сочный на вид кусочек сашими, она взяла его палочками для еды и поднесла ко рту. Снова взрыв вкуса, но на этот раз она почувствовала, как с ее плеча стягивают кимоно. Во время еды Беллатрикс вылила немного соевого соуса ей на шею и нежно облизала его, ее мягкие губы задержались на коже и мягко прикусили ее. — Вау, — Гермиона вздрогнула. Еще один кусочек попал ей в рот, и она снова почувствовала, как губы Беллатрикс скользнули по ее коже, чтобы слизнуть немного соевого соуса. Кончик ее языка пробежал по шее, заставляя ее вздрогнуть и сладострастно застонать. Низкий смешок вырвался из горла Беллатрикс и она продолжила слизывать соус Ницуме. — Ой-ой-ой, ты действительно собираешься кончить, да? — Ты даже не представляешь, — Гермиона закрыла глаза. Боже, как она любила эту женщину. Следующий кусочек оказался у нее во рту, и на этот раз соус, который Беллатрикс вылила ей на плечо, был гораздо более густой. Ее язык последовал за соусом, но Гермиона вздрогнула, когда темная ведьма издала мучительный крик и закончила тем, что закашлялась, лежа на земле и схватившись за горло. — Белла?! — Гермиона быстро наклонилась к ней. — Что случилось? — Мой рот в огне! — темная ведьма закричала со смесью гнева и боли. Гермиона быстро провела двумя пальцами по остаткам соуса на плече и обнаружила, что это зеленая горчица. Гермиона коротко хихикнула. — Белла, — хихикнула она. — Это васаби! Ты размазала половину миски по моему плечу и слизала ее всю! Беллатрикс бросилась вперед, схватила свою изогнутую палочку, нацелила ее на себя и выстрелила ледяным заклинанием прямо в рот. Сосульки свисали с ее подбородка, Беллатрикс обхватила себя руками, дрожа, и ее дыхание сопровождалось выходом пара. — Ох уж эта чертова еда! Только рыба и чипсы с этого момента! Смеющаяся Гермиона едва успела спасти тарелку с суши, как Беллатрикс нацелила палочку и безжалостно разнесла стол на куски.***
22 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу Она не могла пошевелиться! Почему она не может пошевелиться?! Гермиона Грейнджер парила перед балконом, где Беллатрикс произносила свою победную речь перед народом Вальпургиева Союза. Щупальца вошли в ее голову и тело, когда она оживленно произнесла свою речь, как будто ничего не случилось. Беллатрикс их не видела, люди их не видели. Но Гермиона знала. Почему она не может пошевелиться?! Потом она почувствовала, как что-то прошлось… через нее. Страх сдавил ей горло, когда она сумела опустить глаза, чтобы увидеть, что происходит. И она закричала. Щупальца двигались по ее телу, конечностям и, что более страшно, она почувствовала, как несколько щупальцев прошли через ее череп. Один из них обернулся вокруг ее горла и крепко сжал, чтобы заставить ее замолчать. Борясь за дыхание, девушка почувствовала, как ее тело рванулось вверх. Мир пронесся мимо нее с невероятной скоростью, пугая ее еще больше. Через несколько мгновений она уже парила в холодном космосе, глядя на умирающую красную гигантскую звезду вдалеке. Ее тело… она была прозрачной. Неужели это убило ее? Ее мучения еще не закончились. Не довольствуясь только тем, что вырывало ее душу из тела, медленно, по крупицам, ее разум рассеивался. Хуже того, она чувствовала, как это происходит. Воспоминания о детстве, дружбе, достижениях, любви… все это улетучивалось, как пыль на космических ветрах. Ее личность яростно разрывалась на части: чувства, надежды, мечты. Все пропало. Голые остатки Гермионы кричали от ужаса, когда она отчаянно пыталась удержать то немногое, что осталось от нее, от падения в забвение. — Голубка! Голубка! ГЕРМИОНА! Звук голоса Беллатрикс прозвучал в ее голове, возвращая к реальности. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это была середина ночи, и она все еще была в постели в Японии во время своего отпуска с Беллой. Ее грудь вздымалась от учащенного дыхания, тело было покрыто холодным потом, она закрыла глаза, лежа в позе эмбриона, дрожа. — Мерлин, Гермиона, — позвала Беллатрикс, садясь рядом с ней и поглаживая ее длинные каштановые волосы. — Ты металась и орала во все горло. На самом деле, ты только что ударила меня по лицу. — Прости, — прошептала Гермиона. — Я… это было так реально. — Ты доставляешь мне много хлопот из-за моих головных болей, но те кошмары, которые тебе снятся, кажется, становятся намного хуже, — сказала Беллатрикс. — Это уже третий раз за неделю. Темная ведьма потянулась к маленькому столику, на котором стоял графин с холодной водой. Налив стакан, она протянула его Гермионе. — Спасибо, — ответила шатенка, садясь и поднося стакан к губам. Холодная успокаивающая жидкость скользнула по ее пересохшему горлу. Когда стакан опустел, она приложила его ко лбу. — Ты можешь вспомнить этот раз? — спросила Беллатрикс. — К сожалению, да, — ответила Гермиона. — Что-то… что-то разрывало мое тело и душу на части. Я отчаянно пыталась бороться с ним, но в конце концов он превратил меня в ничто. Гермиона прислонилась к Беллатрикс. — Ну-ну, — заговорила женщина преувеличенно детским голосом. — Императрица Белла отпугнет пугающих монстров. И, по крайней мере, нет никаких монстров, скрытых под этим футоном. Это заставило Гермиону невольно рассмеяться, хотя от воспоминаний у нее все еще холодела кровь. — Расскажи мне об этом. Если спросить меня, волшебный мир мог бы использовать немного больше психиатрии и психоанализа. Она посмотрела на смущенное выражение лица Беллатрикс. — Это что, маггловская штука?» — О да, — протянула Гермиона. — Это наука о разуме. О, держу пари, они будут рады заполучить тебя, Белла. Они могли бы написать о тебе целые книги. — Ну, в конце концов, я впечатляю, — ухмыльнулась Беллатрикс. — Но мне не очень нравится, когда меня тыкают и подталкивают. Я знаю, что такое ужасные кошмары. Они часто приходили ко мне после побега из Азкабана. Цисси часто давала мне сон без сновидений. Это помогает. Обе женщины легли на футон, Беллатрикс уставилась в потолок, а Гермиона прижалась к ней. — О чем тебе снились кошмары? — Ты действительно хочешь знать? — на лице Беллатрикс появилось неловкое выражение. — В основном они возвращают меня в Азкабан. Будто мой побег, мои достижения и наша любовь — всего лишь иллюзия, и я все еще в этой адской дыре. Я ненавижу каждый дюйм этого места, голубка. Я хочу снести его, пока не останется ничего, кроме груды обломков! Если я о чем и сожалею в мире, который ты создала, так это о том, что у меня никогда не будет возможности сделать это. — Когда прекратились кошмары? — спросила Гермиона. — Иногда они все еще есть, — сказала Белла. — Но теперь, когда я знаю, что я сильна и что я правитель империи, у них нет власти надо мной. Гермиона кивнула. Она была почти уверена, что ее собственные кошмары были вызваны ее контактом с магической трещиной в храме. Они начались вскоре после этого. Было довольно трудно утверждать, что мощный космический ужас не имел над ней власти. Особенно когда она видела вещи, которые не должны были существовать. — Ты хочешь снова заснуть? — спросила Беллатрикс. — Не знаю, — ответила Гермиона. — Что бы ты ни делала, я буду спать, — сказала Беллатрикс. — В конце концов, я очень устала. — Ну и дела, спасибо за сочувствие, — усмехнулась девушка. — Нужно быть реалистом, не так ли? — Беллатрикс подмигнула ей, заставив молодую ведьму поцеловать ее в кончик носа. — Я уже говорила, что люблю тебя? — Гермиона улыбнулась. — Ну, это очевидно, — протянула Белла. — Кто меня не любит? — Снегг. — Нюниус не считается, — надулась Беллатрикс. — Все равно его никто не любит, этого самодовольного мерзавца. Давай не будем о нем говорить. На самом деле, у меня есть глупая идея, чтобы подбодрить тебя. — А? — Нет, нет, нет, ты узнаешь об этом завтра утром, — сказала Беллатрикс, перекладывая себя и Гермиону на бок, и обнимая молодую ведьму сзади. — Спать хочется, — прошептала Гермиона. На самом деле она очень устала. Кошмары, которые ей снились, были очень изматывающими. А с Беллатрикс, держащей ее в своих любящих руках, она чувствовала себя значительно лучше.***
23 апреля 2004 — Хоккайдо, Япония — дом Гермионы на берегу озера Машоу Потянувшись и застонав, Гермиона зевнула, сонно просыпаясь. Все еще находясь в туманном состоянии между сном и бодрствованием, Гермиона лениво закрыла глаза, наслаждаясь ощущением утреннего солнца, льющегося в окно. Она поняла, что ее никто не держит, и она никого не держит. Это должно было быть немедленно исправлено. Она осторожно протянула руку и обнаружила, что рядом с ней на футоне никого нет. Издав разочарованное мяуканье, она медленно поднялась с уютного матраса и заставила себя открыть глаза. Когда ее глаза привыкли к яркому свету, она увидела, что Беллатрикс действительно ушла. Новый вопрос. Куда же она ушла? Беллатрикс точно не была ранней пташкой во время этого прекрасного отпуска. Гермиона села и потянулась за ближайшим кимоно. Зевнув, она встала и потянулась. — Белла? — тихо позвала она, но ответа не последовало. Именно тогда она услышала сердитый крик и что-то похожее на грохот из кухни. Она все еще потирала сонные глаза, когда завернула за угол и торопливо вошла в кухню… только чтобы найти Беллатрикс, ругающуюся и кричащую на несколько кастрюль, отчаянно двигаясь назад и вперед между плитой и маленьким столом. Кроме того, большая часть кухонного стола оказалась в огне. Именно последнее обстоятельство заставило Гермиону окончательно проснуться. Молодая ведьма бросилась обратно в гостиную, отчаянно ища место, где она в последний раз видела свою палочку. Пробежав взад и вперед, как ей показалось, целую вечность, она обнаружила ее торчащей из ботинка и побежала обратно на кухню. — АГУАМЕНТИ! — закричала Гермиона и вызвала из кончика палочки струю чистой воды, которая залила большую часть кухни и, к счастью, погасила огонь. Беллатрикс, со своей стороны, даже не заметила этого, она продолжала суетиться над тем, что она делала с плитой. Когда темная ведьма, наконец, обнаружила свои босые ноги стоящими в луже, ее глаза расширились, и она повернулась к Гермионе. — У меня все было под контролем! — прошипела Беллатрикс, явно рассерженная вмешательством. — Кухня была в огне! — воскликнула Гермиона. — Я вообще не считаю это даже отдаленно «под контролем»! Ты же понимаешь, что весь этот дом сделан из дерева, да? Что ты вообще делала? Беллатрикс прищурилась, держа в руках сковородку. — Я собиралась… — она на мгновение заколебалась. — Готовить еду. — Готовить еду?! — Гермиона моргнула. — ДА! — крикнула в ответ Беллатрикс. — Настоящая английская яичница с беконом! Ни одной сырой рыбы на сыром рисе! Я думала, что пара простых кулинарных заклинаний поможет… — Coquere Ova и Carnem Coquatur? — Гермиона моргнула. — Как, черт возьми, ты подожгла кухню с этими штуками?! Это заклинания для приготовления пищи на начальном уровне. Для чайников! Беллатрикс резко обернулась, выражение ее лица было выражением абсолютной ярости. Это не было преуменьшением; огонь горел в ее глазах, зубы были стиснуты, а грудь быстро поднималась и опускалась. Руки темной ведьмы сжались в злые кулаки и, не говоря ни слова, она пронеслась мимо Гермионы и вышла из кухни. Когда-то Гермиона была бы в ужасе, увидев такую ярость, но теперь она странно находила ее милой. — Белла, — вздохнула Гермиона и бросилась за ней. — Подожди. Она обнаружила свою темноволосую любовницу стоящей на террасе перед гостиной, с видом на озеро, скрестив руки на груди и повернувшись к ней спиной. — Что ж, — прошипела женщина. — Это последний раз, когда я пытаюсь сделать что-то хорошее для кого-то. Беззаботное настроение Гермионы быстро сменилось чувством вины, когда она услышала явную боль в голосе Беллатрикс. Для такого резкого, сильного и уверенного в себе человека, как Беллатрикс, ее было на удивление легко расстроить. Но потом Гермиона поняла: она была одним из немногих людей, которым Белла полностью доверяла и любила. Мнение Гермионы имело для нее значение… и она только что невольно усомнилась в ее уме и способностях. Когда Гермиона вернулась на кухню, она вздрогнула, услышав презрительный голос Беллатрикс. — Вот именно. Уходи. Когда Гермиона вернулась из кухни, в руках у нее была сковорода. — Ну что ж, — искренне улыбнулась она. — Кухонный огонь позади, а это действительно пахнет и выглядит очень хорошо. Как насчет того, чтобы позавтракать и прибраться позже? Темная ведьма настороженно посмотрела на нее, но сдалась, когда Гермиона уже поставила тарелки на котацу. Присев и попробовав еду, Гермиона пришла к выводу, что она была довольно вкусной. — Нормальная еда, — кивнула Беллатрикс. — Настоящая английская еда. Ничего из этой иностранной ереси. — Она хороша, — сказала Гермиона. — Ты ведь никогда в жизни не готовила, правда? — Никогда не приходилось, — Беллатрикс изобразила тщеславную ухмылку. — Для этого у нас всегда были домашние эльфы, а теперь еще и слуги. Во время моего… в Азкабане готовили дементоры. Не смейся, они должны были как-то готовить еду. Я не могу сказать, что еда имела приличный вкус. — Что заставило тебя готовить завтрак? — спросила Гермиона. — Я видела, как ты это делаешь, — пожала плечами Беллатрикс. — И это не выглядело особо сложным. Я хотела немного нормальной английской еды для разнообразия, и я рано проснулась, так что… И… — она понизила голос. — Я… предположила… подумала… тебе это может понравиться. Это заставило Гермиону улыбнуться. Эта женщина, аристократка среди аристократов, покинула свою зону комфорта, для которой у нее не было никаких причин, кроме как сделать что-то приятное для нее. Молодая ведьма почти инстинктивно наклонилась, чтобы поцеловать Беллатрикс в щеку. В ответ темная ведьма блаженно улыбнулась и положила голову на плечо Гермионы. Охваченная сладким запахом ее кудрявых волос, Гермиона положила руку на бедро Беллатрикс и нежно погладила ее. — Как мило, — прошептала Белла. — Ни политики, ни войны, ни империй, которыми нужно управлять. Только ты и я. Действительно, Гермиона считала, что, может быть, у Беллатрикс есть немного романтической души. — Помнишь, в прошлом году ты сказала мне, что у тебя бесконечный запас поклонников? — спросила Гермиона. — Но ты же им всем отказала? — Хех, — усмехнулась Беллатрикс. — Больше, чем можно предположить. Интересно, что большинство из них были девушки. Иногда студенты из Московской Академии волшебства пытались меня склонить к себе, но они были неинтересными. Потом было время, когда графиня Наташа Молдавская подкупила одного из моих охранников и оказалась лежащей голой в моей постели. Ну, две недели лежания голой на тюремной кровати преподали ей урок. У меня также не было недостатка в поклонниках мужского пола, в основном слабых бездельников, пытающихся улучшить свои позиции. Честно говоря, я получаю предложения руки и сердца каждую неделю, но одного бесполезного мужа было достаточно на всю жизнь. — И почему из всех этих женихов и… невест, ты выбрала именно меня? — спросила Гермиона. Беллатрикс быстро и неловко посмотрела на нее. — Ты единственная, кто когда-либо производил на меня впечатление. На ее лице появилось тревожное выражение. — Я выбрала тебя, потому что… я люблю тебя, — сказала она, и Гермиона поняла по выражению ее лица и последовавшему за этим неловкому молчанию, что она сама испугалась, сказав это. О, это было ясно по ее действиям и очевидным привязанностям, но услышать слова из ее собственных уст… Гермиона вспомнила свою собственную борьбу со своими чувствами и поняла, как много старых предрассудков Беллатрикс, должно быть, боролись, чтобы преодолеть, чтобы признаться себе, что она влюблена в нее и стоит того, чтобы ее преследовать. Боже, один из самых яростных чистокровных сторонников превосходства влюбился в грязнокровку… Одно дело — признать, что грязнокровки не бесполезны, и совсем другое — признать, что они влюблены и хотят быть с одной из них. Это делало Беллатрикс еще более особенной в ее глазах. Теперь Белла улыбалась ей, красные губы изогнулись вверх, обрамленные темными кудрями. Их глаза встретились, а губы соприкоснулись для поцелуя. И Гермиона хранила от нее секреты. Пожалуй, самую страшную и опасную тайну в мире. Это было неправильно. Беллатрикс заслуживала знать правду. Возможно, она даже поможет. Да, конечно, она бы так и сделала. Белла увидит необходимость помочь ей и Луне бороться с самой большой угрозой, с которой когда-либо сталкивался мир. Она должна была это сделать. — Белла? — Гермиона с трудом сглотнула. Пути назад не было, но она знала, что поступила правильно. — Я должна тебе кое-что сказать. Беллатрикс выгнула спину, удивленно нахмурившись. Итак, Гермиона начала свой рассказ. Она рассказала Беллатрикс о скрытых мотивах Луны, приведших ее в Вальпургиев Союз, об их медленном открытии космического ужаса, тайно являющегося источником всей магии и использующего волшебников и ведьм, чтобы вырваться из своей тюрьмы. Она упомянула исторические свидетельства, древние сокрытия, свой опыт в культовом логове, свои кошмары, в которых Беллатрикс и Снегг были манипулированы существом как причиной их головных болей, существование Мертвого Гримуара в Сомерсете и об убитых после того, как они становились свидетелями их возможного будущего в глубинах ямы внутри храма гильдии. К ее чести, Беллатрикс сидела тихо и слушала, не перебивая, хотя Гермиона видела растущий скептицизм в ее глазах. Как только Гермиона закончила говорить, Беллатрикс на мгновение замолчала. Внимательно посмотрев на Гермиону, она потерла подбородок. — Покажи мне.