***
29 апреля 2004 — Лоссимут, Шотландия — портовая зона Лоссимут был милой сонной рыбацкой деревушкой в Шотландии. Когда-то запах рассола и рыбы распространялся по крошечным домикам вдоль дороги, но в эти дни Лоссимут сильно расширился, для привлечения туристов, построив площадки для гольфа, пляжные сооружения и пристань для яхт. Была даже взлетно-посадочная полоса RAF к югу от города, приносящая больше денег для бизнеса. В это унылое утро Гермиона и Луна гуляли по улицам, и район, где они находились, был старым портом рядом с пристанью. Звенели корабельные колокола, покачиваясь на волнах. Трансгрессировав сюда прямо из Сомерсета в глухой переулок, Гермиона и Луна производили впечатление двух молодых туристок, идущих по шотландскому побережью. — Луна? — спросила Гермиона. — Пока Гарри и остальные исследуют наш дом возле Оттери Сент-Кэчпоул, — сказала Луна. — Я хочу, чтобы именно мы вдвоем нашли моего отца. Поверь мне, все… сложно. — Так вот почему ты так настаивала, чтобы мы разделились и обследовали больше места? — спросила Гермиона. — А почему твой отец должен быть здесь? — Я родилась в этом городе, — ответила Луна. — Мой дед по материнской линии владел здесь коттеджем. Лоссимут тогда не был таким туристическим, но коттедж все еще существует. Мы часто использовали его как дом отдыха. Гермиона остановилась как вкопанная. Конечно, она слышала эти истории. — Вы родственники Обеда Марша? Луна тут же, казалось, заняла оборонительную позицию. — Гермиона, уверяю тебя, что любые злобные слухи вокруг него — чистая выдумка! — Ладно, ладно, извини, что я об этом сказала, — быстро проговорила Гермиона. Луна взяла инициативу в свои руки и пошла по дороге, ведущей из города. — До маяка пройдемся немного пешком, — сказала Луна. Вместе они прошли по окраине города и миновали обширные поля для гольфа. По дороге к маяку Гермиона заметила, что Луна стала намного тише, даже немного нервничала, пружина покинула ее привычный шаг. Вдалеке виднелся белоснежный маяк Ковеси, стоявший на высоком холме с крутым обрывом, спускавшимся к пляжу. Сам маяк был довольно красив, но он не был их целью. В неловком молчании Луна достала палочку и указала на каменную стену, удерживающую туристов от падения со скалы. Камни волшебным образом раздвинулись, позволяя девочкам спуститься вниз. Гермиона была готова закричать, так как казалось, что Луна собирается сделать прыжок, перешагнув через край скалы. Тут же вылетел прямоугольный осколок скалы, превратившись в импровизированный плацдарм. Появилась вторая ступенька и второй плацдарм. — Это совершенно безопасно, Гермиона, — тихо сказала Луна. Гермиона не была слишком уверена в этом, тем более что ступеньки никак не маскировали высоту. О, это было не очень высоко, но падение все равно наверняка закончится тем, что она сломает все свои конечности. Ступеньки позволили ей подняться на платформу. Даже с близкого расстояния Гермионе пришлось внимательно вглядеться, чтобы увидеть дверь и несколько окон, высеченных прямо в скале. Как будто кто-то подобрал коттедж и воткнул его прямо в скалу футах в тридцати от земли. Луна, тем временем, просто стояла перед дверью, на мгновение на ее лице появилось замешательство. — Луна? — Я в порядке, — сказала ее подруга, постукивая палочкой по двери и отпирая ее. Когда они вошли внутрь, Гермиона обнаружила, что это очень приятный старый коттедж. Он был хорошо освещен и полон ожидаемых безделушек, указывающих на дом рыбака; большие уловы, установленные на стене, сеть, висевшая на потолке, маленькие якоря и корабли в бутылках, разбросанные вокруг, а также картины моря и обрамленные карты. Ее взгляд задержался на старом семейном портрете Обеда Марша. У этого человека была рыбья голова со странно округлившимися глазами. Гермиона не любила обсуждать неприятные слухи о том, что он был вовлечен в культ поклонения древнему морскому богу, учитывая, что это все еще было немного больным вопросом для Луны. Именно тогда Луна остановилась как вкопанная. В гостиной, глядя в одно из окон спиной к ним, сидел пожилой блондин. Ксенофилиус Лавгуд, одетый в яркую мантию, просто сидел в тишине. — Привет, папа, — сказала Луна. Ксенофилиус коротко вздохнул. — И это все, что ты можешь сказать? — он говорил тихим голосом. — После падения с Земли в течение четырех лет? Гермиона заметила легкую морщинку на лице Луны. — А ты знала, что после твоего бегства меня увезли в Норидж? — сказал Ксенофилиус, не оборачиваясь. — Они говорили о тебе ужасные вещи. Обозвали нас обоих предателями. Типично для Министерства, на самом деле. Я не мог дать им то, что они хотели, но они, конечно же, не могли этого допустить. «Придира» лишился лицензии издательской деятельности. Луна закрыла глаза. — Я понимаю. Мне жаль, что так получилось. Я знаю, как много этот журнал значил для тебя. Для нас обоих. — О, это никогда не останавливало меня, — сказал Ксенофилиус. — Придира ушел в подполье. Теперь мы — голос народа, единственные свободные от пропаганды новости, которым волшебники Великобритании могут доверять. Я продолжил работу, которую ты бросила, Луна. Гермионе становилось все более и более неловко, она чувствовала, что вторгается во что-то глубоко личное. — Если хочешь, чтобы я вышла наружу, я… — Нет, пожалуйста, останься, — произнесла Луна странным голосом, похожим на мольбу. Это заставило ее понять, что бедная Луна хотела, чтобы она была здесь для поддержки. Именно тогда Ксенофилиус Лавгуд обернулся. Это был человек, который выглядел старше своего настоящего возраста, хотя все еще оставался эксцентричным. Желтая мантия, тот же треугольный глаз-кулон и… Гермиона ахнула, как и Луна. В его руках была книга, которую Гермиона так давно видела в библиотеке Озимандиуса Олифанта. Толстый древний Гримуар в кожаном переплете покоился на коленях Ксенофилиуса. Гермиону сразу же потянуло к ней, как будто книга хотела, чтобы она ее забрала. — Я вижу, что история повторяется, — сказал Ксенофилиус. — Ты дочь своей матери во многих отношениях. Мерлин, лучше бы я никогда не говорил тебе правду. Если бы я только знал, как одержимо ты пойдешь по тому же пути, что и она. Я видел выражение твоего лица в тот момент, когда ты увидела эту проклятую книгу, это жадное «хочу». Я видел это в глазах твоей матери, когда пришли дневники из Дурмстранга. Луна кивнула. — Так вот почему ты ее взял? — Я пытался уничтожить ее, — прошипел он. — Огонь, магия, ничего не сработало. Я так отчаялся, что попытался бросить ее в Северное море привязанную к камню. Когда я вернулся домой, она уже лежала на столе как ни в чем не бывало. — Книгу нельзя уничтожить, — решительно сказала Луна. — Она имеет защитные чары. Ее магия дает ей собственный разум. Она хочет, чтобы ее нашли. — Мистер Лавгуд, — вмешалась Гермиона. — Почему вы хотите ее уничтожить? Ксенофилиус улыбнулся. — Существо, которое вы ищете. Почему бы не развлечься мыслью о том, что это благожелательно? В конце концов, это дало нам нашу магию. — О, папа! — Луна покачала головой. — Теперь ты лжешь сам себе и знаешь это! Все, что я нашла, указывает на то, что это безразличное существо. Мы для него не важны, инструменты в лучшем случае и вредители в худшем, если он вообще соизволит признать наше существование! — Учитывая мой опыт в храме, я должна согласиться, — Гермиона кивнула, когда неприятные воспоминания вернулись. — Эта штука выше всех нас. Ксенофилиус крепко вцепился в книгу и перевел взгляд на Гермиону. К ее удивлению, его глаза наполнились слезами, а руки дрожали. — Моя Луна сказала тебе, что случится, если она найдет книгу? — Я искала ответы и обратилась к гаданию, — пояснила Луна. — Я использовала метод автоматического письма. Я позволила магии самой направлять мое перо. Таков был ритуал… сложный и трудный, но все, что я узнала, оказалось правдой. Я бы нашла ответы, находясь под крылом «Темной Ведьмы на Востоке». И тогда был только один человек, который подходил под это описание. — Почему вы так расстроены? — спросила Гермиона Ксенофилиуса. — Мой приход на службу Беллатрикс был не единственным, что открылось мне, — сказала Луна. — ЛУНА САМА ВИДЕЛА СВОЮ СМЕРТЬ! — Ксенофилиус содрогнулся от ужаса и печали. — Это было на бумаге. Меньше чем через день после того, как она найдет книгу, она умрет. Она тебе это говорила?! В шоке Гермиона повернулась к Луне. — Нет. Но гадание… отрывочно и ненадежно, в лучшем случае. Если… — О, — прервала ее Луна. — Там было очень мало места для интерпретации. Битва. Лес. Внезапный конец. Добавь то, что все другие аспекты этого гадания стали реальностью… — Теперь я понимаю, почему вы взяли книгу, мистер Лавгуд, — заключила Гермиона. — Вы думали, что сможете уничтожить книгу до того, как Луна найдет ее… Ксенофилиус швырнул книгу на стол. — Я не хочу потерять тебя, как потерял твою мать, Луна. Эта одержимость отняла слишком много у нашей семьи! — Папа, если книга будет уничтожена, то последствия… — Ты этого не знаешь! — Ксенофилиус откинулся на спинку стула и закрыл лицо обеими руками. — А… отец не должен пережить своего единственного ребенка… — Папа, это бессмысленно. Я… — произнесла блондинка, но Гермиона видела, что ее решимость поколебалась. Ее глаза покраснели, а плечи опустились, как будто на них легла вся тяжесть мира. — Луна, если это предсказание имеет хоть малейший шанс быть правдой, ты должна провести некоторое время со своим отцом, — сказала Гермиона. — Нет времени, мы должны… — Найди время! — приказала Гермиона. — Поверь мне, я знаю, каково это — быть разлученным с родителями на долгие годы. Я отнесу книгу в Нору и буду ждать тебя там. Честно говоря, Луна, ты уже принесла столько самоотверженных жертв ради всех нас. Возьми этот момент для себя. Ты более чем заслужила это. Гермиона вышла из коттеджа с книгой в руках, предоставив Луне и ее отцу заслуженное уединение. Последний взгляд в окно показал, что отец и дочь обнимаются со слезами на глазах. Решив не беспокоить подругу, она быстро трансгрессировала обратно в Нору.***
29 апреля 2004 — АВП Валькирия — у берегов Норвегии Антонин Долохов постучал в дверь личных покоев Беллатрикс. Темную ведьму не видели весь день. С другой стороны двери послышалось вялое «отвали», что послужило для него сигналом войти. Он нашел Беллу, лежащую на диване, по-видимому, в глубоком раздумье. Первое, что он заметил, это то, что ее кровать все еще была застелена. Во-вторых, подносы с ее последним ужином, завтраком, обедом и сегодняшним ужином все еще оставались нетронутыми. — Чего ты хочешь? — прошипела Беллатрикс, заставив Антонина покачать головой. — Я просто зашел сказать тебе, что твой драконий друг все еще с нами, — начал он. — Его заметили отдыхающим на воздушном шаре «Бесстрашный». Легкая улыбка скользнула по лицу Беллатрикс, первое нормальное чувство, которое коснулось ее лица этим вечером. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Антонин вздохнул: с меня хватит. — Белла, правда, тебе надо поесть и немного отдохнуть. Мы идем в бой. Это никому не поможет, если их императрица, которую они ищут для руководства, голодает и истощена! Беллатрикс прищурилась. — Это помогает мне сосредоточиться. — Белла, это ложь, и ты это знаешь! — выплюнул Антонин в ответ. — Помнишь, что случилось в начале восьмидесятых? Я вижу, что история повторяется. Антонин знал, что он играет с огнем. Он был сторонником Беллы с самого начала Вальпургиева Союза и знал ее на протяжении десятилетий. Хотя в эти дни она была более стабильна, у нее все еще был потенциал стать неуравновешенной и впасть в неконтролируемую ярость. И все же он должен был рискнуть. После первой смерти Темного Лорда она была в полном беспорядке. Неутомимые поиски без отдыха сделали ее безрассудной и глупой, приняв на себя слишком много бессмысленных рисков. Она зашла слишком далеко с Долгопупсами, совершила ошибку, бросив осторожность на ветер, который привел к ее поимке. Глупая гордость заставляла ее рваться в Азкабан… ха, если бы она только знала заранее. Были тревожные параллели с тем, что происходило с ней сейчас. — Я уже не тот человек, каким была тогда! — рявкнула Беллатрикс. — Я не та жалкая жеманная маленькая девочка, которая тоскует по своему потерянному хозяину, плачет каждую ночь, потому что не знает, что делать! Мой ум никогда не был более ясным! — Нет, это не так. Теперь ты жалкая жеманная женщина, тоскующая по своей потерянной любви. И не думай, что я не вижу красных глаз, — сказал Антонин. Он никогда бы не заговорил с Волдемортом таким образом по очевидным причинам, но его отношения с Беллой были построены больше на доверии, чем на страхе. Он надеялся, что это удержит ее от убийства. Беллатрикс села, ее глаза опасно вспыхнули, когда невыразимый гнев поднялся внутри нее. Она стиснула зубы, ее ноздри раздулись. Как и у Беллатрикс «в прошлом», ее глаза светились безумием. Антонин наклонился вперед и схватил ее за плечи. — Белла, мы идем на войну, враг знает, что мы идем, и скрывается в настоящей волшебной крепости! У нас есть верные войска, которые нуждаются в тебе, чтобы показаться в лучшем виде! Как ты думаешь, что случится с моралью, если они взглянут на свою Темную Императрицу и увидят, что она в полном беспорядке. Потому что ты в полном беспорядке прямо сейчас! Грудь Беллатрикс тяжело вздымалась, когда она сузила глаза. Ее кулаки сжались. — Я знаю, что ты скучаешь по Гермионе, — сказал Антонин. — Но ты должна быть в лучшей форме, иначе Снегг разорвет тебя на куски! И кто тогда ее спасет, а? К этому времени гнев Беллатрикс был слишком велик и нуждался в немедленном выходе. Она издала душераздирающий вопль; подносы с едой полетели и загремели по всему полу вместе с их содержимым. — Повзрослевшая, Белла, — вздохнул Антонин. — Неужели? — опасный смешок Беллатрикс застрял у нее в горле. — Что ты теперь собираешься делать, а? — Найду что-нибудь, что взбодрит тебя, конечно, — сказал Антонин. — Я знаю, в чем дело, и это будет лишь небольшой крюк.