Проспимся, и, может, переродимся
Но безопасность - лишь сон
Изуку страдает. Изуку бьётся в безжалостной агонии. Изуку бьёт стены до разодранных костяшек, с которых медленно стекает солёная на вкус кровь, и, отдышавшись, принимается снова, чтобы разбить себе руки к херам, притупить тупую, ноющую душевную боль физической. Но не помогает.
Он срывает глотку в немом крике, а сам мило улыбается своим однокурсникам, когда те подходят к его парте и наигранно-фальшиво интересуются, как у него дела и не хотел бы он сходить куда-нибудь после занятий. На что Изуку скромно отказывается, пряча показушное смущение за нервной улыбкой.
Его одноклассникам жаль наблюдать за молчаливым и тихим мальчишкой, а Мидории жаль, что он не может размозжить их головы по мостовой, и их выпотрошенными кишками вывести фразу:
«Ненавижу фальшивый мир»
«Ненавижу фальшивых людей»
«Ненавижу себя»
Изуку вздрагивает, краем уха услышав подъезжающую к станции электричку. Опустив голову, спрятанную капюшоном красной спортивной кофты, он прячет напряжённые руки в карманах, тем самым сильнее оттягивая их, и заходит в последний вагон. Садится подальше от остальных людишек около окна, закинув худощавую ногу на подставку и прислонившись щекой к холодному и запятнанному стеклу. Мелодия в наушниках сменилась с задорной на мелодичную, спокойную и немного убаюкивающую, что вкупе к покаячиваниями поезда туда-сюда заставляет Изуку прикрыть глаза и расслабиться.
Мысли смешиваются в непонятную кучу, кашу, мерзко растекаясь внутри головы, мешая сосредоточиться на определённой проблеме. А их у Изуку набралось прилично за последнее время.
Прошла пара дней с его последнего задания, и, можно сказать, пришлось изрядно попотеть, чтобы скрыть все оставленные следы. Тогиеши рвал и метал своим хладнокровным спокойствием и налитыми злостью и гневом глазами. Хоть он особо не винил Изуку в недопровале, Мидории все равно было не по себе от подкошенного настроения своего куратора. Поэтому парень принял решение разобраться во всем сам, таким образом, подведя чёткую линию в его карьере наемным убийцей. Избавился от преследователей, с помощью Шоги стёр из камер и из данных следы их нахождения в том сраном месте. Ах да, самым тяжёлым было пробраться в полицейский участок, к камерам заключённых, и избавиться от схваченных из его группы людей, на всякий случай, чтобы умолкли и не сболтнули лишнего. Хотя парень никогда и не видел, чтобы трупы говорили. Всё прошло как по маслу, оттого Изуку и было как-то не по себе, слишком легко все сошло с рук, что ли. Неприятно.
Тогиеши разрешил оставить себе винтовку, пару пушек и всего понемногу, так сказать, за сотрудничество. Изуку хотел было отказаться… но язык как назло не поднимался произнести и звука, молча приняв все подарки. Теперь они спрятаны в дальнем углу платяного шкафа, отполированные, начищенные до блеска, лежащие тяжёлым грузом в душе.
Весь сегодняшний день Изуку не находит себе места. Сначала заснуть не мог, все ворочался на кровати, бросая быстрый взгляд в сторону шкафа, и тут же отворачиваясь, не смыкая глаз. Оттого-то и не выспался, шагая повсюду как зомби, даже кружки обжигающего чёрного кофе не помогли избавиться от сонливости. Здесь нужно было что-то покрепче. Коньяк, текила, недавно попробованный скотч, да хоть медицинский спирт у них в лабораторной. Не поможет. Спасёт только свинец, и то лучше в голову.
Убийства, ставшие неотъемлемой частью Изуку, превратились в самую настоящую зависимость. Он не может и дня прожить без ощущения тяжести в руке, без захватывающего дух звука снятия предохранителя с крючка, без металлического привкуса на обсохших и потрескавшихся губах. Теперь они были в небольших ранках, поскольку последний пункт Мидория мог устроить, прикусывая нижнюю губу до крови. Остальные смотрели на него настороженно, но Изуку было плевать, он находился в эйфории, а сердце билось как бешеное. Да, это зависимость, и просто так отказаться от неё он не мог. Не намерен.
Происходит неприятная ломка. Вроде бы и не такая большая в промежутке времени, но всё таки мерзким осадком оседая на языке. Это как наркоман без очередной иглы или колеса. Как курильщик, решивший скурить в день на одну сигарету меньше. Как алкоголик, отодвигая в сторону недопитую банку джина. Разум шепчет прекратить, но слюнки-то текут по подбородку, все сильнее и сильнее, а руки самопроизвольно тянутся к необходимой неге. Это стадия, когда твой мозг работает и пытается тебя образумить, вбить в твою тупую башку, что не нужно копать себе могилу глубже, что ты можешь начать все с чистого листа. А дальше… дальше ещё ужаснее. Изуку понимает, что рано или поздно столкнётся с этой стадией.
А ещё он понял одну простую истину. Пожалуй, самую жестокую. Ту, которая даёт ясное отличие его зависимости от всех других.
Жажду к убийствам никто лечить не будет.
Наркоши, алкоголики и всякий другой сброд общество жаждет, пытается вылечить. Врачи и специалисты говорят, что разум их подводит, ослепляет. Что не все потеряно, их еще можно спасти…
А вот убийцам здесь делать нечего. Этот мир никогда не примет таких людей. Жестокие, хладнокровные убийцы — все их боятся, считают монстрами, чудовищами, одним словом,
нелюдями. Как же так, как они могут забирать жизни других людей и считать это приемлемым, обыденным? Как так получилось?
И то правда, как? А точнее, почему? Почему люди вбили себе в пустые бошки, что эта зависимость хуже всех остальных? Чем отличается наркоман, готовый порезать любого за новую дозу? А если он и убьёт, будет ли прежним наркоманом, или станет настоящим убийцей?
И на этот вопрос у общества есть ответ. Он находится в бессознательном состоянии, в состоянии аффекта, и останется тем же наркошей. Он не убийца, твердят одни, и следом подхватывают другие. И, однозначно, повесят именно убийцу, а алкаша или другого ублюдка пощадят. Хах, как комично. Вот поэтому Изуку не верил ни единому людскому слову. Потому что ненавидел, презирал.
Потому что его отчаяние бьётся в двери, пытаясь оправдать себя. Сказать, что это тоже зависимость, от неё можно избавиться, найти исцеление. Но никто ему не поверит. Плюнут ему в лицо со всем присущим людям отвращением и выбросят на помойку, чтобы Изуку сдох там в муках, сжираемый крысами и трупными червями. Его никто не спасёт, эту истину парень понял уже давно.
Изуку приходит в сознание, когда чувствует что-то холодное на своём лице, обжигая бледно-серую от недостатка гемоглобина кожу. Парень нахмуривает брови и проводит по щеке. Слезы. Он и не заметил, как они потекли из глаз. Это стало чем-то привычным, обыденным. Но именно сейчас они стали противными, мерзкими. Словно твердя всем остальным огромными буквами, какой их хозяин слабак и трус, что имеет наглости заплакать в людном месте. Ничтожество…
Мидория бросает тяжёлый взгляд в сторону зевак, с любопытством и долей неприкрытого недовольства уставившись на парня, что остановился прямо посередине тротуара, мешая серым личностям спешить куда-то, делать бессмысленные дела их бессмысленной жизни. Смотрят, но ничего не говорят, покачивая недовольно головой или цокая, ничего не сделав для этого. Вот кто настоящие трусы.
Вот они, настоящие люди. Просто обожают поливать грязью кого-то, кто немного от них отличаются, но, как только этот кто-то проявляет агрессию, тут же сбегают, пытаясь защитить свою жалкую шкуру. Всегда проще обвинять кого-то, оставаясь в комфорте, по ту сторону жестокого мира, и чтобы за эти обвинения им ничего не было. От этих мыслей Изуку сводит зубы от презрения и ненависти к такому обществу. Руки сами сжимаются до побеления костяшек, желая как можно посильнее заехать по морде несколько раз, а то и больше. Как же он ненавидит этот мир…
Рука об руку с ненавистью в душе парня блуждает затаенное отчаяние. Скрытая надежда, что не все люди одинаковы, не таковы, как он себе представляет. Конечно, Изуку знаком с некоторыми, отличные от стереотипа, такие как мать, Шоги, Тогиеши. Но все же, что-то неприятное гложет его изнутри, извиваясь червяком, сжимая горло, не пропуская кислород в лёгкие.
Что-то… это что-то кажется таким далёким, но таким желанным. А оттого и ненавистным. Изуку не желает принимать эту крохотную надежду, поскольку знает, что она никогда не исполнится. Никогда он не поверит, что теплящая по ночам мечта может осуществиться. Ни за что на свете. Точно не у него…
Неспешно разгуливая по улице, Мидория исподлобья наблюдает за проходящими мимо людьми. Одни спешат куда-то, другие, так же, как и Изуку, прогуливаются по округе, вдыхая воздух приближающегося полдня. И в основном, люди ходят в компашках, и поэтому парнишка ощущает себя здесь как белая ворона.
Вот бы ему так же, как и остальным, неспешно ходить по немноголюдной улочке, разглядывая витрины магазинов и красочные вывески. Ходить с кем-то…
Изуку имеет несбыточную мечту. Иметь друга. Иметь человека, который бы дорожил им и никогда не дал бы в обиду, защитил и успокоил…
Мидория морщится и сплевывает вязкую слюну. Как наивно, как жалко думать о таком. Никто не примет его с распростертыми объятиями, узнав, что он убийца многих людей. Никто не примет его настоящего, как бы Изуку не старался. Эту мечту он сожжет, соберёт пепел и закопает в лесу, навсегда забыв дорогу в это место. Нельзя быть слабаком. Нужно быть сильнее, так его учил Тогиеши. Эту цель он поставил в приоритете, так он собирается существовать в этом погрязшем в пороках мире.
Ноги Изуку сами привели его в то самое место, куда давно хотел попасть. Парень затаил дыхание, неморгающим взглядом уставившись в дом перед собой. Сердце бухнуло куда-то вниз, потихоньку останавливаясь, заодно замедляя время рядом с собой. Мидория давно хотел увидеть его, и вот настал тот самый долгожданный момент. Изуку испытывает…страх? Наверное.
Дом за четырнадцать лет совсем не изменился. Ну, разве что, заборчик поменялся. Все те же светлые бетонные стены и плоская крыша. Всё, как в детстве.
Подул мокрый и холодный ветер, забираясь за шиворот тонкой кофты и узких джинсов с разодранными коленями. Изуку не обращает внимание на ветер, погрузившись в воспоминания и не замечая жизни вокруг. Он впервые за долгое время улыбнулся. Улыбнулся настоящей, искренней улыбкой. Скоро он переедет сюда вместе со своей мамой, и тогда они заживут с чистого листа, забудут все, что их связывало в прошлом месте, заживут счастливо… ведь так?
Будут ли жить счастливо? Изуку не знал, и боялся.
Вдруг совсем рядом с ним проходит человек, обдавая приятным запахом крепкого мужского одеколона. Изуку просыпается будто ото сна, оборачивая голову в сторону незнакомца. Тот, в свою очередь, будто не замечает пристальный взгляд зелёных глаз, шагая вперёд. А Мидория все смотрит. Смотрит на сгорбленную спину, широкие плечи и мускулистые руки, на копну светлых коротких волос, торчащие в разные стороны острыми иголками. Смотрит, затаив дыхание, сам не зная почему.
Внезапно в голове Мидории рождается мысль, заставляя сердце биться сильнее, а руки вспотеть. Парень непонятно почему думает, что этот незнакомец живёт неподалёку, и Изуку на свой страх и риск решает подать голос.
— Эй, можно спросить? — получается скомканно и хрипло. Изуку сглатывает, все так же прожигая спину заинтересованным и изучающим взглядом. Парень перед ним останавливается и резко оборачивается, сверкнув угрюмым и злобным взглядом красных глаз. Мидория подавляет возглас из приоткрытого рта, нагло пялясь на недовольного блоднина, который уже жалеет, что остановился. Лицо этого паренька Изуку помнит смутно знакомым, словно видел где-то раньше.
Всё мысли уносятся прочь, и Изуку мямлит что-то несуразное, кивая головой в сторону дома.
— Не знаешь, здесь живёт кто-нибудь? — Изуку краснеет и мысленно бьёт себе подзатыльник за столь постыдный вид. Парень перед ним хмурится и прожигает Мидорию злобным взглядом.
— Мне откуда знать? Наверное, живёт кто-то, — голос у него низкий, с хрипотцой. Изуку напрягается всем телом, удерживая игру в гляделки. Очевидно, что и его собеседник изучает Мидорию, как и он парня.
У блондина презрительно приподнимается верхняя губа, и отчасти, Изуку понимает, почему. Какой-то тощий фрик в капюшоне на голове, из которого торчат длинные зелёные волосы, с пирсингом на губе и глубокими тёмными мешками под глазами спрашивает у него, живёт ли кто в доме, рядом с которым никогда этого человека и не видел. Очень подозрительно со стороны. Мидория не может сдержать ухмылки, замечая, как на этот жест мигом напрягается его собеседник. И все же, это лицо он где-то раньше видел…
— Извини, а мы не встречались…раньше? — неуверенно спрашивает Изуку, нахмурившись. Он бросает взгляд на рюкзак за спиной, на форму…
Форма… он что, учится в Геройской Академии Юэй? Мидория широко раскрывает от удивления глаза. Точно, вспомнил!
— Не думаю…
— Нет, нет, я тебя помню! Это же тебя схватил тот злодей недавно, по новостям показывали! — очевидно, эта информация подлила масло в разгорающийся огонёк. Блондин гневно щурится и наклоняет голову набок, отчего Изуку вздрагивает. Хоть этот паренёк и младше на пару лет, он более крепко сложен по сравнению с худощавым, но жилистым Мидорией. Агрессия все накипает в красных глазах. Изуку по привычке тянется к ножику в кармане, но, как назло, его там не оказалось.
— А-а-а?! Че ты несёшь? — блондин подходит ближе. Он что, собирается драться? Изуку сжимает губы, думая, как бы им обойтись без кровопролития. Вдруг он представляет, как этот злобный парень лежит в собственной луже крови в тёмном переулке, хватаясь дрожащий рукой за вспоренный живот. Нужно держать себя в руках…
— Я не был схвачен…
— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — перебивает Изуку, успокоившись. Блондин останавливается, все так же злобно таращясь на зеленоволосого. Мидория стоит, не шевельнувшись, смотря на него тяжёлым и задумчивым взглядом. Перемена эмоций озадачила собеседника. — Ты имеешь сильный характер. Там, где не справлялись профессиональные герои, ты стойко выдержал напор этого злодея, не давая завладеть собою. Ты однозначно станешь сильным героем.
Блондин нахмурился, но заметно успокоился. Мидория смог обойтись без жертв на этот раз, не роя себе могилу ещё глубже. Он однозначно не хотел убивать этого парнишку, пока не понимая причину своего поступка. Простояв в тишине пол минуты, блондин цыкает, угрюмо пробормотав что-то непонятное, и уходит подальше от странного фрика, который проводил его долгим и тяжёлым взглядом до ближайшего переулка.
Изуку продолжает стоять на месте, думая, почему этот парень так заинтересовал Мидорию. Проходит, казалось, вечность, но он все стоит там же, даже не собираясь уходить. Вдруг этот блондин пройдёт мимо.
***
Изуку снова не может заснуть. Не из-за того, что на него давит аура сложенных в спортивную сумку оружий в шкафу, не из-за того, что забыл закрыть форточку, и теперь в комнате стоит дубак. Не потому, что все его мысли возвращались в ту злополучную улочку и их быстрый разговор между незнакомым парнем. Нет.
Изуку не может заснуть из-за ноющей боли на правой руке, словно на неё полили раскаленным железом. Он приподнимается на кровати, судорожно вдыхая холодный ночной воздух.
Включив настольную лампу на столе, Изуку подносит правую руку, а, точнее, свое запястье, на свет и охает.
На запястье красными буквами появляются слова, превратившись в имя, награждая Мидорию тяжёлым клеймом.
