13 Reasons Why

Я застываю, пялясь на знакомое лицо, на тёмные кудри, разметавшиеся по белоснежной подушке. Позади меня Лиам давится воздухом: - Иисус Христос. Это Гарри, это действительно Гарри. Но он неподвижен, за исключением небольших подъемов и падений его груди, что означало, что он дышит. Его волосы стали чуть длиннее, снова завиваясь, и его лицо было немного щетинистым. Я бы подумал, что он спит, если бы не знал, как крепко он спал, когда всё было в порядке. Капельница втыкается в его руку, и комната заполнена гулом машин больницы и звуковым сигналом кардиомонитора. Около кровати его мать спит на кресле, ее голова откинута назад. В отличие от Гарри, ее нога неоднократно дергается - небольшое контрольное тиканье, которое напоминает мне, на что походят вещи, когда все хорошо. - Он старался изо всех сил, но вы нашли его как раз вовремя. Проблема в том, что за три недели он всё ещё не проснулся. - Но почему все считают, что он умер? - спрашиваю я, пытаясь понять эту ситуацию. - Мы не делали этого, - Джемма устраивается на кресле напротив ее спящей матери и брата. - Не преднамеренно, по крайней мере. Цепь событий привела к ошибочному сообщению и общественности, полагающей, что Гарри умер, - она раскрутила свой шарф и впервые я заметил, насколько усталой она выглядела. - Вот то, что фактически произошло: у Гарри была передозировка, и он упал в обморок за секунду до того, как ты подошёл к дверям. Ты нашёл его и связался с больницей достаточно быстро для того, чтобы они смогли промыть его желудок вовремя. Он просто еще не проснулся. Но некоторые репортеры видели машину скорой помощи и поймали слух о передозировке Гарри. Передозировка, плюс машина скорой помощи, плюс никакого признака Гарри, выходящего из больницы, плюс полное отсутствие официального заявления равняется гипотезе некоторого таблоида, что Гарри умер. Затем вы вчетвером появились публично, очевидно расстроенные и без Гарри, развевая это объявлением, что теперь вы — квартет, и бум, все делают познавательный прыжок, что таблоид прав, и Гарри мертв. - Итак, почему вы немедленно не исправили всех? - спрашивает Лиам, осторожно наблюдая, поскольку я просовываю свою руку в мягкую руку Гарри, поглаживая его ладонь большим пальцем. - Мы не знали. Мама и я скрывались до прошлого вторника. Не на этой неделе, за неделю до. Извините. Хм, но мы были здесь с тех пор, работая с врачами, чтобы найти варианты лечения и тому подобное - это долгосрочная палата для коматозных пациентов, кстати, - запоздало объясняет она. - Мы использовали черный ход. В любом случае, мы были связаны с медицинскими документами и различными докторами, а затем передачей в больницу, и затем был целый раунд контакта с членами семьи, чтобы сообщить им ситуацию. Но к тому времени, когда я, наконец, уехала, чтобы взять чистой одежды для мамы — вещи в наших чемоданах закончились, — это была неделя, на которой кто-то впервые остановил меня, чтобы утешить из-за смерти брата. Я пошла домой и нашла кассеты Хаззы, ждущие меня, так что я прослушала их, и это забрало у меня целых восемь часов. Я проверила сайты сплетен и ответила на несколько электронных писем, и попыталась сделать некоторые ремонтно-восстановительные работы, но я не смогла дозвониться до Саймона Коуэлла, а я не собиралась отправлять что-либо на Twitter, пока мы все не были точно уверены, что происходит. Таким образом, я решила начать разыскивать людей с кассетами — я, конечно, не могла пойти и найти Дженну или Бриджит, а затем Найл не отвечал на телефон, но мне удалось дозвониться до Кэролайн (через Ханну Ашер, между прочим), и она сказала мне, что уже переслала плёнки. Она, действительно, очень волновалась. И вот в чём дело — в моем наборе кассет только 12 сторон и 12 историй. Он записывал их два раза, и ты отсутствуешь в моём наборе, Луи. Он пропустил тебя непосредственно от Кэролайн до Саймона, так что я отсутствовала, пытаясь связаться с Саймоном, когда Найл позвонил и сказал мне, что кассеты у тебя, а с тобой Лиам. Мне не пришло в голову, что его плёнки, возможно, отличались и, таким образом, это заняло время, пока я не связалась с Найлом, чтобы понять, что ты тоже присутствовал на них, - Джемма вздыхает и наклоняется вперед на стуле, чтобы встретиться с моими глазами. - Плюс, есть шанс, что Гарри не выживет. Прошло три недели, и врачи говорят, что, если он всё ещё не проснётся в течение ближайших двух недель, он, вероятно, не сделает этого никогда. Когда ты в коме, ты, возможно, должен хотеть выжить. А учитывая обстоятельства... - Он, скорее всего, не хочет выживать, - заканчивает Лиам. - Что вы собираетесь сделать? - Ну, есть много вещей, которые мы можем сделать. Мы можем сообщить людям, что он технически жив, но, вероятно, не выживет, или он может выжить, и он может бодрствовать и ходить снова. Но то, о чем мы должны волноваться сейчас - кассеты. Луи, что ты думаешь? - Что? Почему я? - Джемма смотрит на меня. - Шар в твоём суде, Луи. Из всех здесь, ты больше всего значил для Гарри. Ты тот, о ком он, кажется, заботился больше всех. - Что ты подразумеваешь под этим? - Я имею в виду... Ты можешь оставить эти кассеты здесь. Они не должны идти дальше. - Всё же, я ещё не закончил с кассетами, - Джемма краснеет. - Ох. Насколько ты далеко? - Я только что закончил свою плёнку. Осталась одна до конца, - она вздыхает. - Вероятно, ты должен послушать это, прежде чем принять любое решение, - она поворачивается к Лиаму. - Ли, как другие принимали это? Лиам начинает говорить с ней вполголоса, пока как я надеваю наушники и заменяю кассету.

Одна... последняя... попытка.

Он шепчет. Диктофон близко к его рту и с каждым перерывом в его словах я могу услышать, как он дышит. Когда я присматриваюсь к кровати, легкие Гарри поднимаются и падают по тому же самому медленному, устойчивому шаблону.

Я даю жизни еще один шанс. И, на сей раз, я получаю помощь. Я прошу помощи, потому что я не могу сделать этого в одиночку. Я пробовал.

Ты не был одиноким — ты мог поговорить с нами. С любым из нас. Мы выслушали бы. Я бы выслушал.

Если у кого-либо есть власть над помощью, в которой я нуждаюсь, он будет им. Но если он потерпит неудачу, тогда все будет кончено. Я буду готов. Если он преуспеет, то я буду получать помощь, в которой я нуждаюсь. Но, конечно, если вы слушаете это, он уже проиграл. Его секретарь почистил его график, и у меня есть десять минут. Десять минут, где у него есть шанс спасти мою жизнь. Только один человек стоит между вами и этой коллекцией магнитофонных кассет - Саймон Коуэлл.

О, Боже. Он не может знать. Саймон Коуэлл не может быть ответственным за это.

Дядя Саймон, давайте посмотрим, что вы сделали.

Слышится звук застёгиваемой молнии и шелест ткани. Затем молния застёгивается ещё громче. Он запихивает диктофон во что-то (по звукам — карман его пиджака). Приглушённые шаги, затем четыре равномерных удара, прежде чем дверь щелкает, открывшись, и Гарри начинает говорить.

Привет, Дядя Саймон. Спасибо, что встретился со мной сегодня.* — Нет проблем, Гарри. Мой график был относительно чист, и я всегда найду время для своих мальчиков. Чем я могу помочь? В том-то и дело. Я не знаю наверняка. Я думаю, со всем. — Это много, чтобы уложиться в десятиминутный разговор. Извините. — Перестань. Нет ничего более мелкого, с чем я могу помочь?

Заставьте его сказать Вам, Саймон. Заставьте его сказать Вам, что случилось. Не сдавайтесь, пожалуйста.

Я не знаю наверняка. - Хорошо. Как на счёт того, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь? Никак. - Извини?

Я начинаю гладить ладонь Гарри по круговой. Напротив меня, на другом кресле, мама Гарри начинает шевелиться, быстро мигая.

Ничего. Я ничего не чувствую. Потерянный, я предполагаю. Пустой. Я не забочусь больше. - О чём?

Когда она видит меня, она прикладывает руку ко рту, но затем со скоростью ветра оббегает вокруг кровати, чтобы обнять меня. Лиам и Джемма оттаскивают её.

Ни о чём. Я просто больше не могу заботиться. Ни о музыке, ни о моей семье, ни о мальчиках... ни о чём. — Это не может быть правдой. Должно быть хоть что-то, о чем ты всё еще заботишься. Ты и Луи близки, не так ли? Разве ты не заботишься о нем?

Тишина в течение секунды — пауза в речи Гарри.

Он — исключение.

Я краснею, даже при том, что теперь я знаю, что Гарри чувствовал. Всё ещё сюрреалистически слушать эти слова — слова Гарри, - но не наблюдать движения его рта. Это почти более болезненно теперь, когда видишь, что он всё ещё здесь, чем слушаешь истории, которые он принял решение рассказать.

— Ах, видишь? Ты действительно заботишься. Всё же не так, как я должен. — Никто не заботится так, как должен. Это ошибка мира. Это проблема.

Смех! Саймон заставил Гарри смеяться! Но что произошло за остальную часть их беседы, которая заставила Гарри сдаться?

Я предполагаю. Я просто... чувствую себя усталым всё время. — Мальчики, вы переутомляетесь? Я знаю, что ваш график занят, но я уверен, что мы могли бы почистить и найти приблизительно один день, чтобы вы как-то расслабились. Нет, не такая усталость. — Какая тогда? Я не уверен, что понимаю. Я не один. Но, предполагаю, я устал от жизни. — Это очень серьезное заявление. Ты действительно уверен, что имеешь это в виду?

Гарри всегда имеет в виду то, что он говорит, Саймон, разве Вы не заметили? Он знал то, что он говорил.

Я уверен. Я просто устал. — Тогда я отступаю. Как мы сюда попали? Мы? Или я? — Ты, я предполагаю. Как ты попал сюда? Это всегда происходило здесь. — Всегда? Всегда. И это только ухудшается с... Хорошо. Ладно уж. Это не имеет значения.

Но это действительно имеет значение. Просто послушай его, Гарри, пожалуйста. Доктор входит в комнату, и Лиам говорит с ним в течение нескольких секунд, прежде чем тот подходит ко мне и поднимает мою руку, проверяя ее.

— Нет, что это? Это глупо, но... Вы знаете о слухах? Слухи, которые распускаются и просто продолжают идти, пока они не находятся вне контроля. — Да...

Доктор уходит. Я наклоняюсь вперед, закрывая свои глаза.

Ну, из-за слуха — даже прежде, чем я стал известным, — многие вещи произошли со мной, и они продолжают происходить. — Какого вида вещи? Ну... Как Кэролайн. И моя драка с Лиамом. — Ты дрался с Лиамом?

Голос Саймона полон недоверия — очевидно, он все еще думал, что мы впятером до сих пор были лучшими друзьями и никогда не могли подраться. Но это было характерно для Саймона. Он видел то, что он хотел видеть — и он видел в Гарри только его талант, а не человека.

Только что. Это было потому, что он думал, что я вернулся слишком поздно, но... — Гарри, у нас есть комендантский час. Я знаю, но... — И Лиам присматривает за вами, мальчики, или, по крайней мере, он пытается. Я знаю, но... — И, Гарри, слухи неизбежны. Они происходят со всеми. И ты так удачлив — имеешь известность, друзей, состояние... Я уверен, что это лишь проходящее чувство, и ты будешь хорошо себя чувствовать уже через несколько дней. Но я накажу тебе сходить к терапевту. Мы найдем множество времени, и ты сможешь получить помощь именно таким образом.

Я снова кусаю губу, молясь, чтобы она не закровоточила вновь. Джемма жестикулирует мне, чтобы я снял наушники, видя слезы в моих глазах, но я качаю головой и продолжаю слушать. Как Саймон мог быть настолько глупым?

Но, дядя Саймон, я... — Я должен бежать на встречу, но мы встретимся с тобой на следующей неделе, чтобы увидиться. Это необхо... Это не то, в чем я нуждаюсь!

Тишина в наушниках после вспышки Гарри, а затем до жути спокойный голос Саймона.

- Тогда в чём ты нуждаешься? Я не знаю.

Саймон вздыхает.

— Гарри, я пытаюсь помочь тебе. Поговори с одним из мальчиков, и я уверен, что ты будешь чувствовать себя лучше. Почему ты не проводишь время с Лиамом? Ты сказал, что вы подрались, и я уверен, что это не то, что вы сможете забыть за несколько часов разговоров. Я просто... Я нуждаюсь в помощи.

Голос Гарри тих, сломан. Как Саймон мог просто убежать от этого?

— И ты получишь её. Мы встретимся за обедом на следующей неделе, хорошо? … Хорошо.

Дверь щелкает, открываясь, а затем закрываясь. Я не уверен, кто именно ушёл - Саймон или Гарри, - но затем раздаются шаги и молния снова щёлкает. Голос Гарри тих, но более ясен — он сдерживает слезы. Я слышу тишину, поскольку шаги набирают скорость, а затем и звон дверей лифта.

Теперь я ухожу. Он не следует за мной. Он не заботится достаточно. Возможно, он будет заботиться, как только это выплывет наружу. Возможно, он будет заботиться, как только я уйду. Но я готов. Я попробовал, и он потерпел неудачу, и я готов. Возможно, это нелепо, или что-то типа того. Тот, кто сделал меня, - сломал меня. Многие из вас беспокоились. Просто недостаточно.

Я беспокоился, Гарри. Я все еще беспокоюсь. И теперь ты должен проснуться, чтобы я смог сказать тебе это.

И это... именно это я должен был узнать. И я, действительно, узнал. И я сожалею. Конец тринадцатой плёнки.

Диктофон щёлкает. Я закрываю глаза и делаю вдох. Я могу послать эти кассеты Саймону. Но хочу ли я, чтобы он узнал наши тайны? Мы можем доверять ему, чтобы он услышал эти плёнки? Сколько времени он бы слушал их? Я не уверен, сколько времени я сижу, просто думая. Но достаточно долго — плёнка вновь щелкает и издаёт звук возвращающегося к жизни диктофона. А затем голос Гарри, легкий и мягкий.

Спасибо вам.

Я знаю, что я собираюсь сделать.

*Текст с чёрточками - реплики Саймона, всё же остальное - Гарри.