Позволь мне любить тебя

      Просыпаюсь от болезненного ощущения затекшей руки, приподнимаю веки и встречаюсь с настороженным взглядом голубых глаз. Митя лежит ко мне лицом, не соприкасаясь, только утыкается мне румяной щекой в изгиб локтя. Как же быстро меняется мнение насчет человека, стоит лишь стать ближе: в начале знакомства он не казался мне чересчур привлекательным, зато сейчас мне нравится в нем все. Даже небольшой прыщик над бровью и сгоревший нос.       - Хватит смотреть… — даже его недовольное утреннее бурчание приносит мне садистское наслаждение.       - Почему?       - Просто хватит.       Хочется прижаться к его горячему телу, но он упирается мне в грудь ладонью и отодвигается на приличное расстояние в пределах узкой палатки. Я удивленно смотрю в его глаза, а он мотает головой, словно предупреждая о своем тяжелом хуке справа. «Ладно, хорошего понемножку, — весело думаю я, выбираясь из-под спальника. — Наверное, ему требуется время осознать, что вчера между нами произошло. Ночью все равно оттает».       - Парни, — стук камня о дугу, голос Коли. — Проснулись? Там завтрак готов.       - Ага, сейчас придем.       Слышу, как Коля убегает обратно к лагерю, и оборачиваюсь на притихшего парня:       - Пойдем?       Он лежит под спальником клубочком, неподвижный. Глаза закрыты.       - Иди первый, я скоро.       Отстегиваю замок и выбираюсь на солнечный свет, глубоко вдыхаю свежий воздух, улыбаюсь утру и топаю умываться. Народ внизу уже вовсю наворачивает яичницу с колбасой, с удовольствием присоединяюсь к ним и ловлю удивленный взгляд Коли:       - А Митька где?       - Скоро придет. Валяется еще.       - А, ясно. Надо ему отложить в тарелку, сметут ведь яичницу и о ближнем не подумают.       Заботливо выкладываю на тарелки остатки яичницы, себе и Мите. Парню надо подкрепиться, мы вчера оба на славу потрудились. Митя появляется на кухне только через полчаса, какой-то слегка смущенный и скованный, вяло стучит вилкой по тарелке, но свою подстывшую порцию все же съедает. Я ненавязчиво слежу за ним, попивая кофе, а вот он всячески избегает встречаться со мной взглядом. Боится? Стесняется? Мне пока неизвестно.       - Черт! — Колян тяжело вздыхает и встает из-за стола. — Надо ж за водой переть. Сегодня мое дежурство…       - Хочешь, я схожу, — вдруг оживляется Митя.       - Что, серьезно?! — радостно улыбается мой лучший друг.       - Ага. Сашку прихвачу и сбегаем.       «Это еще что за новости с утра пораньше?! Стопэ, парниша! Придержи-ка коней!»       - В смысле? — хмурюсь я и отставляю кружку с кофе на стол. — Мы же вчера с тобой… ходили…       Митя смотрит на меня так затравленно, что я вовремя останавливаю свое справедливое недовольство. «Он что, хочет свалить подальше от лагеря? Со мной? Средь бела дня? Это для чего же?»       - Ладно, пошли, — быстро хватаю ведра, слушая, как радостный Колян за спиной красочно распинается словами благодарности и жалобой на больную поясницу. Черт знает что! Ну сейчас отойдем на порядочное расстояние, и я выпытаю из засранца-атлета причину его благородного поступка.       Митя идет впереди, я — за ним. Он молчит. Голова опущена, весь поникший. «В чем дело?» — беспокойно хмурюсь, гипнотизируя его спину, собираюсь с мыслями. Мы подходим к роднику, и вот тут я больше не выдерживаю.       - Так. Ну-ка колись, зачем ты это сделал?       Парень опускает ведра и поворачивается ко мне: такого взгляда я у него еще не видел — испуганный, виноватый, пристыженный. Мне даже кажется, что у него щеки красные. Может быть, от духоты, конечно, но уж слишком неравномерными пятнами он покрылся. От волнения что ли?       - Я… не знаю, как это сказать…       - Скажи, как есть, черт подери, — взрываюсь я. — Я должен знать, ради чего дежурю второй день подряд! Я не такой выносливый спортсмен, как ты, мне каждый день тягать ведра как-то совсем не в радость.       - Блин! — он отворачивается ненадолго, тяжело вздыхая и жмурясь. Переживает, словно нашкодивший ребенок.       - Да что с тобой?!       - Да не знаю я! — злобно цедит он сквозь зубы и смотрит в землю. — Утром проснулся, а у меня… — он запинается и краснеет еще гуще, — у меня… дикий стояк. Думал, если… не буду к тебе прикасаться, все само собой пройдет, но… не получилось. Пришлось даже в палатке отлежаться некоторое время. Вспоминал полчаса, как своего старого ретривера усыплял в ветеринарке, только после этого отпустило… Сел за стол завтракать… тебя увидел… и чувствую, по новой начинается. Если бы не свалил с тобой вдвоем за водой, опозорился бы на весь лагерь!!! — вконец сконфуженный, он умолкает, стоит ко мне боком и боится поднять расстроенный взгляд. Я довольно наблюдаю его слегка выпирающую ширинку и расслабленно выдыхаю:       - И это все?       Он поднимает на меня свой ясный шокированный взгляд:       - Что значит «все»? Ты меня вообще слушал, дурень?! Я в лагерь боюсь вернуться!..       Нетерпеливо хватаю его за руку и тащу в тень кустов у скалы, прижимаю спиной к камню и заглядываю в большие голубые глаза:       - Следи за тем, чтобы сюда никто не шел, — опускаюсь перед ним на колени, а он испуганно перехватывает мои шаловливые руки, тянущие шорты вниз:       - Ты… чего удумал?!       - Ничего. Решаю твой наболевший вопрос с незапланированным стояком, — ухмыляюсь ему и беззаботно подмигиваю.       - Нет… я не этого хотел…       - Да ладно! А зачем меня с собой прихватил?       Он испуганно вздрагивает после моих слов, теряет бдительность и позволяет мне стянуть с себя шорты, а я вдруг понимаю, что впервые за эти дни вижу его тело — в буквальном смысле вижу. Кажется, он тоже понимает это: быстро опускается на корточки и обнимает колени, спрятав от моего любопытного взора свои гениталии и пунцовое лицо.       - Эй!.. — глажу его по мягким густым волосам. — Все в порядке.       - Не могу я так… не могу… — мотает головой.       Осторожно возвращаю его в вертикальное положение, какое-то время обнимаю, массируя пальцами его затылок, чтобы успокоить, вот только мои невинные прикосновения едва ли успокаивают несчастного парня. Я чувствую его возбуждение в районе собственных бедер. Митя утыкается мне лбом в плечо, боясь поднять взгляд, а я ласково прокладываю путь губами по его виску, щеке, и, наконец, нахожу его губы. Стоит мне поцеловать его, как он прижимается ко мне крепче, целуя меня глубже, а я с неизбежностью понимаю, если так дело пойдет и дальше, нас точно потеряют. Мне необходимо остаться с холодным разумом и «мягким пахом», а вот товарищу своему я сейчас помогу. Снова сползаю вниз, на колени, приподнимаю края футболки и приникаю к его возбужденной плоти. Главное, чтобы Митя на ногах удержался. Я-то уверен в своих силах: вижу, как он жмурится, запрокинув голову, и часто дышит через рот. Уже и забыл о моей просьбе следить за поляной. Поглаживаю его горячие бедра ладонями, проскальзываю к упругим округлым ягодицам, сжимаю их. Тихий стон. Мои пальцы нагло пробираются между ягодицами, Митя боязливо хватает меня за запястье, пытаясь остановить, а я мысленно ликую от удовольствия снова почувствовать его слабое сопротивление: меня реально это заводит. Была бы смазка под рукой, было бы проще, а сейчас я просто протискиваю один палец глубже и ввожу его до упора.       - А-а-а! — он почти кричит, снова перехватывает мое запястье, но не вынимает, стоит мне шевельнуть пальцем разок-другой. Ощущения, наверное, воистину бомбические! Он упирается дрожащей ладонью мне в плечо, увереннее зашевелив бедрами навстречу моим губам, склоняет голову, и я наблюдаю, как он жмурится от наслаждения и кусает губы. «Конечно. Ни одна девчонка тебе такого шоу не устроит!» Проталкиваю внутрь уже два пальца, двигаю в такт своим губам.       - М-м-м… Не надо… перестань… — всхлип на уровне плача.       «Надо-надо!» Двигаю пальцами в ускоренном темпе, чувствую, как их сжимают мышцы. «Где-то рядом… Вот-вот произойдет… — думаю я, внимательно рассматривая его красное лицо. — Раз, два… Готов!!!».       - Ах! — он хватает меня за волосы и изливается мне в горло. Жмурясь, терплю. Какие-то пара секунд без воздуха, зато парню хорошо. Наконец, он отпускает меня, а я — его. Поднимаюсь с колен, вытираю горящие губы. Он не смотрит мне в глаза, поправляя шорты. Видимо, все еще стыдится. «Ладно, — тяжело вздыхаю. — Может, потом поблагодарит. Я, конечно, признался, что гей, но это не означает, что я могу опуститься перед ним на колени по щелчку пальцев…» Поворачиваюсь к роднику и бреду сполоснуть рот и руки.       - Ты… — неуверенный голос сзади. Я оборачиваюсь: Митя смотрит на меня очень взволновано и в то же время решительно. — Тебе так сильно хочется мною овладеть?       Не знаю, почему он так решил. Возможно, из-за моей стимуляции пальцами.       - Да, очень хочется, — честно отвечаю я.       - Если я соглашусь… обещаешь сделать это… нормально? Так, чтобы я потом мог ходить и сидеть? «Что?! — судя по всему, он видит мое неподдельное удивление. Да что там? Я в шоке просто! — Я не ослышался? Он предлагает мне анальный секс?!»       - Не переспрашивай меня! — хмурится он. — Ты все правильно понял… И не спрашивай, почему!..       - Да, я помню про твой правый хук, — я киваю головой и улыбаюсь. — Я сделаю это нежно. По крайней мере, буду стараться.       Он опускает взгляд и идет к роднику, я в ожидании смотрю ему в спину:       - Так это да?       Кивок головой.       - Сегодня?!       Снова кивок.       «Да ладно! Это с чего это вдруг он сдал свои позиции?» — вовремя останавливаю себя от опасного вопроса, вспомнив о предупреждении. Мою руки в прохладной воде, стараюсь вести себя непринужденно, будто бы между нами ничего не произошло, но не могу не думать о том, что меня ждет этой ночью. «Возможно, ему понравились ощущения, пока я ласкал его пальцами. Ведь еще вчера он ясно дал мне понять, что для него это слишком низко». Мы прем полные ведра воды назад, а я даже не чувствую себя уставшим. У меня словно второе дыхание открылось. Я готов таскать эти ведра хоть весь день, зная, что вечером меня ждет самая невероятная награда за труды.       Пока девчонки готовят обед, мы режемся в покер, потом купаемся в озере, и только после приема пищи меня вдруг осеняет тревожная мысль, готовая в любой момент разрушить грандиозные планы на вечер: я совершенно забыл о защите. Не доев потрясающий Анькин бефстроганов с картофельным пюре, я поднимаюсь из-за стола и быстрым решительным шагом направляюсь в палатку. «Да, я очень хочу секса, но без защиты я это делать не буду. Как бы ни взрывались мои железные яйца от желания, этому не бывать!» Я забираюсь в палатку и нервно хватаю походный рюкзак: раньше, когда у меня еще теплилась надежда, что в любой момент может случиться секс, я таскал с собой небольшую упаковку презервативов. С какой бы сумкой я не гулял, там всегда были резинки и даже смазка. Вот какой я был наивный! Таким окрыленным я проходил год, второй и даже третий. Потом все же начал понимать, что ждать чудес бессмысленно. Я выбрасывал старые потертые пакетики презервативов, заменял их на новые, но уже без особого энтузиазма. На природу к озеру я ехал просто отдыхать, и рюкзак собирал соответствующе — без задней мысли. В буквальном понимании этого выражения. Сейчас сердце мое готово взорваться от непроизвольного волнения. Вот же раскатал губу! Я в отчаянии выворачиваю все подряд — кошелек, карманы джинсов и куртки, барсетку, рюкзак. Ни одного признака шелестящего знакового пакетика, и я уже готов разочарованно выдохнуть, как вдруг мои юркие пальцы натыкаются на дно рюкзака. Я зажимаю двумя пальцами свою находку и вынимаю ее на свет: целехонький сине-розовый классический «Durex».       - Ты чего убежал?       Я испуганно прячу кулак и оборачиваюсь на голос: Митя заглядывает внутрь и заинтересованно рассматривает бардак, который я натворил в палатке.       - Горизонт чист?       Парень мгновенно понимает намек: выглядывает, рассматривает окрестности вокруг палатки и кивает.       - Ну, — я вздыхаю, — у меня две плохие новости и одна хорошая. Первая плохая, — я показываю ему презерватив, — у нас только один пакетик. Она же и хорошая новость — у нас есть хотя бы один пакетик. Без него пришлось бы бросить нашу затею. Это принцип, против которого я никогда не пойду.       Митя понимающе кивает головой и смущенно улыбается:       - Честно говоря, я удивлен, что ты сознательно подошел к этому вопросу. А вторая плохая новость?       - У меня нет смазки.       - Насколько это плохо?       - Ну, — чешу затылок, — здесь проще. В конце концов, можно попросить у девчонок крем или подсолнечное масло. Или… — я ненадолго замолкаю, задумчиво рассматривая подзагоревшее лицо парня: у него действительно красивые глаза, симметричные черты, магнитный взгляд. А еще… он обильно кончает. Он смотрит в ответ и нетерпеливо спрашивает:       - Или?       - Я что-нибудь придумаю, — коротко отвечаю на его вопрос. Кажется, помощь девчонок нам не понадобится. — Ты как, кстати? Не накрывает больше при взгляде на меня? Продержишься до вечера?       Митя ехидно усмехается:       - Кажется, ты из меня сегодня выжал месячный запас.       - Понравилось хоть?       Он не отвечает, снова смущается.       - Прости, — я прибираюсь в палатке после своего расследования на предмет презервативов. — Наверное, невежливо с моей стороны. Просто я на самом деле старался…       - Я это понял, — отвечает Митя. — Вот только… благодарить за такое…как-то язык не поворачивается. Ты ведь ждешь «Спасибо»?       - Да, хотелось бы услышать, если быть честным.       - Я вечером тебя отблагодарю. Перед сном.       Я бросаю на парня внимательный взгляд, но Митя уже топает в сторону кухни. Он для меня — настоящая загадка. «Или все же находка?» Я его совершенно не понимаю, но в то же время мне с ним безумно легко общаться. Мы словно два шпиона прячем наш секрет от окружающих, и пока это делаем достаточно умело. Мы не обсуждаем то, что между нами сейчас творится, плывя по течению. Кажется, нас обоих это вполне устраивает. И я пока не знаю, хорошо это или плохо.       - Как тебе мой младший друг? — Коля подсаживается ко мне за столом после ужина. В руках — бутылка пива, он подает ее мне, но я показываю ему стакан с морсом. Хочу быть трезвым сегодня, чтобы эта ночь не показалась мне сном. Я смотрю на развеселившегося Митю, который сегодня в ударе на танцполе — уже час играет музыка, а он все никак не угомонится. Выплясывает бок о бок с приставучими девчонками, как самый обычный парень-натурал, а они и рады полапать его безупречное молодое тело. «Гадины!»       - Эй, — Коля пихает меня локтем, — ты чего так хмуришься? — он переводит взгляд на танцпол и смеется. — А! Ревнуешь наших девчонок к Митьке?       Чуть не давлюсь морсом. «Да как бы совсем наоборот… скорее, его к ним…»       - Это же Митя! Гроза девчонок, — Колян отпивает пива и усмехается. — Я даже обрадовался в какой-то степени, когда он переехал из нашего города. Все особи женского пола за ним по пятам ходили. Младшие, старшие.       - Что, прямо такой ловелас? — ехидничаю, а у самого пальцы холодеют.       - Да нет, просто… как это называется… обаятельный он что ли. С виду, конечно, не скажешь, он с незнакомыми девушками чаще зажат, но потом и их постигает незавидная участь пасть к его ногам. К тому же он спортом занимается и достаточно силен. Это многих подкупает. Смотрю, вы подружились. Даже два раза за водой сходили. Как тебе мой друган?       - Да нормальный пацан вроде, — спокойно отвечаю. «Целуется классно, попка упругая, — про себя усмехаюсь я. — У меня другие параметры оценки парней». — Значит, у него там девчонок куча? Во Владивостоке?       - А я не в курсе, — Колян отставляет пустую бутылку под стол и берет новую. — Мы с ним как-то не разговариваем на тему личной жизни. Но я сомневаюсь, что он бабник. Такие, как Митя, если полюбят, то крепко и навсегда. У парня горячее сердце.       У меня от такого заявления свое сердце чуть не закипает. На мгновение я принимаю слова друга на свой счет, но вовремя спохватываюсь: «Вряд ли у него есть ко мне какие-то чувства. Совсем не похоже…»       - Да и воспитан он правильно, — продолжает Колян, — все-таки рядом всегда была любящая семья. Отец — как пример для подражания: сильный, любящий, решительный. Митькина мама за таким мужем всегда была как за каменной стеной. К бабушке парень до сих пор вон приезжает. Каждое лето. Ценит минуты, с ней проведенные. Повезет той девчонке, которой он достанется.       А вот это точно было лишнее для моих ушей. Наш непринужденный разговор почему-то давит на меня, как несколько атмосфер. Мне тяжело это слушать, еще немного — и мой мозг взорвется от двойственного чувства, будто я краду у судьбы что-то важное. Нечто такое, что было уготовано не мне. Ощущение, что мы с Колей говорим о разных людях: Колян знает Митю не так, как знаю его я. Рядом со мной он становится не только сильным и решительным, но и податливым и смущенным. Мягким, желанным и возбужденным.       - А твоей девчонке не повезло разве? — хочу сменить тему.       - Надьке-то? — он оборачивается и смотрит на свою девушку, которая весело болтает с подругами у кромки воды. — Тут скорее мне повезло.       Я около часа брожу вдоль озера с бутылкой морса. Думал отвлечься от тягостных мыслей, но не вышло: сначала наблюдаю закат, а потом увлекаюсь прогулкой и ухожу далеко от лагеря. Присаживаюсь на траву и смотрю на темнеющее небо и сверкающую гладь воды озера. Действительно, на что я собственно рассчитываю, пока сближаюсь с этим парнем? Сейчас я ничего не жду, потому что во мне бушует эйфория от внезапно зародившихся отношений с парнем, которого я никогда раньше не знал. Но есть ли у нас хотя бы мизерный шанс быть вместе? Или хватит и того, что уже имеется? Стоит ли вообще сейчас об этом задумываться или просто ловить моменты, которых возможно у меня не было бы, не приедь этот парень в наш лагерь? Я и так слишком долго занимался самокопанием. Хочу второй раз в жизни отпустить себя, даже если все это снова плохо для меня закончится. Я ведь не знаю, чего добивается и сам Митя. Он обходит опасные вопросы стороной, не дает никакого намека для того, чтобы понять, что же у него на уме. Тогда какого черта я сижу тут и маюсь?! Может быть, у меня никогда и не будет парня в этом мелком городишке, а я страдаю фигней в те минуты, когда мне пока еще есть, кого обнимать.       Возвращаюсь в лагерь, вижу, что Митя все еще тусуется на танцполе — уставший и вымотанный, но весьма довольный вниманием со стороны таких же изможденных девчонок. Я принимаю душ: на этот раз весьма тщательно мою голову и тело. Пусть я не такой подкачанный и стройный, как Митя, но в моих силах сделать так, чтобы ему было приятно ко мне прикасаться. Надеюсь, что мое отсутствие на кухне подскажет догадливому парню, что я уже жду его в палатке. Мечтательно смотрю в темный потолок, подложив под голову руки: очень хочу остаться в лагере с Митей наедине. Не хочу скрывать от него свои ощущения, когда мы все же останемся с ним лицом к лицу. Это самое лучшее, что случалось со мной в последние годы. Это истинная правда.       Скрипит замок: Митя вваливается в палатку и падает навзничь на матрас, тяжело дыша.       - Как же я устал… — бормочет он тихонько.       - Зачем же изводил себя танцами?       Он молчит какое-то время, а потом все же хрипло отвечает:       - Хотел устать настолько, чтобы не суметь тебе сопротивляться.       Я не знаю, что это означает, или делаю вид, что не знаю.       - Подай мне полотенце. Приму душ.       Протягиваю ему чистое махровое полотенце, слушаю его удаляющиеся шаги. Он действительно готовится к нашему вечеру. В моей душе все еще горел небольшой огонек сомнения, что он разводит меня, как последнего дурака. Стоит мне прикоснуться к его телу, и он наконец-то познакомит меня со своим тяжелым хуком справа. Но нет… Он готов «отблагодарить» меня, как и обещал.       Он возвращается в одном полотенце вокруг бедер, развешивает свою пропотевшую одежду на веревке у палатки, забирается внутрь, щелкает замком. Я выключаю фонарь, как только он забирается под спальник, двигаюсь ближе, под бочок. На нем только трусы, тело прохладное после душа, но сейчас я его быстро согрею собой. Лично я весь горю. Нависаю над ним, готовясь к тому, что сейчас снова получу предупредительный толчок в грудь, но Митя не двигается, не пинается и не рычит. «Я что, правда, возьму его сегодня?!» — склоняюсь к его лицу, чувствую запах зубной пасты и прикасаюсь к губам. Очень нежно прокладываю языком путь глубже. Чувствую ладонь у себя на затылке: он притягивает меня к себе ближе на вдохе и задерживает дыхание от наслаждения нашим глубоким поцелуем. Тяну резинку трусов вниз, и вот оно — мое любимое долгожданное сопротивление.       - Ты… — он перехватывает мое запястье, отрывается от губ и пытается совладать со сбитым судорожным дыханием, — ты… решил вопрос со смазкой?       Невесомо соскальзываю поцелуем к его уху и тихонько шепчу:       - Решу прямо сейчас. Расслабься. Я все помню.       Стягиваю с него трусы уже без отпора, снимаю все с себя. Безумно хочу, прикоснуться к нему всем телом, накрыть его собой, прижаться, раствориться. Поглаживаю ладонями его бедра, массирую их губами, вбираю носом запах его кожи — после душа он пахнет гелем. Совершенно ручной, одобрительно поглаживает мои волосы кончиками пальцев, стоит мне скользнуть губами по его члену разок-другой. Главное сейчас, не столько довести парня до стоящего оргазма, сколько не забыть сплюнуть. Иначе придется повторить процедуру или все же бежать до кухни за растительным маслом. Минет у меня в этот раз получается слишком нетерпеливый: резкий и глубокий. Я слышу, как несчастный парень едва не задыхается от немыслимого наслаждения. Ему хочется стонать громко вслух, но он с превеликим трудом заставляет себя не издавать ни единого звука, дабы нас не скомпрометировать. Сейчас мне нравится в нем эта странная черта — скрытность. Я не знаю, зачем мы продолжаем наши ночные безумства, но он усиленно бережет происходящее от окружающих. Если это позволит не останавливаться на достигнутом, пусть все так и остается. Важно лишь то, что я имею возможность подарить накопленную годами нежность смелому парню, который в данные минуты больше всех остальных этого достоин. Митя тихонько поскуливает и часто дышит, не в силах справиться с накатившим возбуждением. Простынь под ним превращается в сгусток перекрутившейся материи: так сильно он скручивает ее в своих сильных пальцах. Наконец, он резко сжимается на вдохе, а я сосредоточенно ловлю каждую каплю до тех пор, пока не слышу, как парень откидывается на матрас, пытаясь отдышаться. Не теряю драгоценные минуты, сплевываю на ладонь и проскальзываю пальцами между ягодиц.       - Так вот он какой твой хитроумный план… — слышу его тихий голос во тьме.       - Всяко лучше кремов и масел, — отвечаю я гордо. — Самая что ни на есть естественная смазка.       - Скажи, вот обязательно… лезть туда пальцами? — в голосе слышится недовольство и смущение.       - Обязательно. Мне нужно как следует тебя растянуть. Потом спасибо скажешь, — я проталкиваю в него пару пальцев, а он тихонько вздыхает. — Хотя нет, ты точно не поблагодаришь, — медленно развожу внутри пальцы, чувствуя сопротивление, целую парня за ухом, слегка покусываю мочку, чтобы расслабить, — ты у нас иначе благодаришь. Но меня вполне устраивает твой персональный стиль благодарности.       - Замолчи уже… — шипит он, а я приникаю к его губам и целую как можно крепче. Хватит уже болтать. Чем мы тише, тем лучше. Он привыкает к необычным ощущениям и осторожно движется навстречу моим ласковым пальцам — распробовал, значит, как и там, у родника. Вынимаю из-под подушки презерватив, надеваю его и развожу колени парня в стороны:       - Готов?       - Ты еще скажи: «На раз, два, три!»       Снова рычит. «Да что ж ты за язва!» Я умиленно усмехаюсь: боится, нервничает, беспокоится. Правильно делает, в общем-то. Сейчас я подарю ему незабываемые ощущения: легко проскальзываю внутрь в самом начале, а потом прикладываю усилия, чтобы войти до самого конца.       - Ах ты… черт… — дрожащие пальцы парня внезапно впиваются мне в бедра, не то отталкивая, не то притягивая. Я подхватываю его под одно колено, отвожу в сторону, устраиваясь удобнее. Он не только стройный и вкачанный, но еще и гибкий. Вряд ли бы у меня получилась подобная растяжка.       - Саш!!! — едва уловимый шепот в мое плечо.       - Все-все, я сейчас замру и дам тебе время, — понимаю без объяснений, что ему надо привыкнуть. Мне самому надо прийти в себя: в голове взрываются сотни мыльных пузырей и делают меня пьяным без вина. Я до сих пор не могу осознать очевидный факт, что занимаюсь в данные минуты полноценным сексом с потрясающим красивым парнем. Митя слегка подрагивает подо мной. От непривычной боли и, наверное, из-за некоторого шока от собственной смелости, ведь мы зашли сегодня в наших отношениях слишком далеко. Я прекрасно понимаю, что мне не стоит долго мучить этого парня в знак благодарности со своей стороны, но мне безумно хочется продлить минуты единения с ним до неприличного максимума. Я не думаю, что он разозлится на меня за это: раз уж пошел на секс, значит, понимает, как мне этого не хватало последние годы, а это значит, я буду ловить каждую секунду, с ним проведенную, как самые драгоценные секунды своей жизни. Ненадолго прижимаюсь к его губам, он отвечает на поцелуй и тихонько стонет, стоит мне разок-другой шевельнуть бедрами. Делаю это очень медленно и осторожно, не хочу торопиться. Кто его знает, когда у меня это случится снова. Жаль, что я такой заботливый и сознательный: вот было бы мне плевать на защиту, я бы этой ночью точно оторвался на полную катушку, до тех пор, пока не пресытился бы окончательно.       Митя скользит по моей спине ладонями — ниже и ниже, робко, по пояснице к ягодицам и сжимает их. «Черт!» — я жмурюсь от блаженства и с неизбежностью понимаю, что насладиться сексом подольше у меня вряд ли получится. «Нет-нет-нет! Я ведь только начал!» Дыхание сбивается, я почти задыхаюсь от накатившего возбуждения, ускоряюсь, чувствуя приближение неминуемой мощной разрядки, и вскрикиваю от неожиданности:       - Ах!       Митя резко зажимает мне рот ладонью и испуганно пищит:       - Тише ты, придурок!       А мне настолько все равно, что я делаю последний толчок и на стоне падаю прямо на парня. Он вжимает мое лицо себе в грудь, чтобы хоть немного приглушить мои многозначительные стоны и шумное дыхание.       - Черт! — я почти плачу у него на плече. — Как же так… Слишком быстро…       Митя ласково обнимает меня и поглаживает по голове, словно пытаясь успокоить, а мне вдруг становится до слез обидно за себя.       -Можно, я пока… не буду выходить? — жалобно шепчу я.       - Можно, — вздыхает тот, — только не оставь во мне потом ничего лишнего.       Я нежно обнимаю его за шею и замираю:       - Мне с тобой очень легко…       Он не отвечает. Как всегда, конечно, но сейчас мне бы очень хотелось услышать любую его реплику в ответ. Пускай даже резкую и ядовитую, чтобы хотя бы немного понять, о чем он думает. В конце концов, этим вечером все было иначе между нами, мы стали по-настоящему близки. Он доверил мне свое тело, а я не остался в долгу, чтобы показать ему, как я был этому рад.       Нехотя откатываюсь на свою половину матраса и смотрю в темный потолок. «Я только раздразнил себя, — думаю я разочарованно. — Этот секс не утолил мою жажду тепла, он скорее разбудил во мне неистовый вулкан страсти и вожделения». Пройдет несколько минут, и я снова буду готов взять этого парня, вот только такой возможности у меня больше нет. «Буду ласкать его до тех пор, пока он не попросит пощады, — я придвигаюсь к притихшему парню, понимая, что после всего здесь произошедшего нет никакой причины стесняться быть к нему ближе. — Выясню его предел». Я снова лежу на нем, а он без стеснения обвивает меня ногами и притягивает к себе. Мы долгое время целуемся, он ласково держит мое лицо в ладонях, а я поддерживаю его одной рукой за голову, а второй мягко ласкаю его между ног. Он становится совсем ручным для меня: с удовольствием наслаждается нашей близостью, поддается моим нетерпеливым и нескромным ласкам, с чувством отвечает на мои ненасытные поцелуи и крепче прижимает меня к себе при очередном оргазме. Больше нет того патологического страха за происходящий между нами секс. После всего, что с нами случилось этой ночью в палатке, мы вряд ли проснемся прежними. Я ласкаю его и руками, и губами. Целую, облизываю, царапаю, кусаю. Иногда я лежу на нем, иногда он — на мне, сейчас мы сидим лицом к лицу и жадно целуемся, мощно дергая ладонью друг у друга между ног.       - Саш… еще быстрее…       - Так?       - Да… Вот так… Ах… — он вздрагивает и накрывает мои губы своими, постанывая прямо мне в рот. Он сам ненасытен, и я уже начинаю подозревать, что у этого парня вовсе и нет предела. Это у меня скоро руки и язык отвалятся его ласкать, а вот его наш животный ритм вполне устраивает.       Мы лежим на спине, откинувшись на мокрой липкой простыни, и часто дышим. Митя ласково поглаживает мои заботливые пальцы, а я прикрываю глаза и наслаждаюсь приятной вибрацией собственного уставшего тела. Вот сейчас я уже немного ближе к насыщению, но все еще голоден. Раздразнить меня заново Мите не составит никакого труда.       - Я… не могу спать в таком виде… я весь грязный, — слышу, как парень присаживается на матрасе, отщелкивает замок и осторожно выглядывает из палатки. Я тоже придвигаюсь к выходу и смотрю наружу: сегодня безоблачная ночь, гладь озера сверкает при свете яркой луны, на кухне никого нет, свет в лагере не горит.       - Пойдем искупаемся в озере, — предлагаю я.       - А вдруг нас кто-нибудь увидит?       - Слышишь, как тихо? — я приглядываюсь к его глазам в сумраке ночи. — Вряд ли кто-то не спит.       - У меня одежда сохнет, да и не хочу одевать ее на грязное тело.       - Я тоже не буду одеваться. Отойдем подальше от лагеря, искупаемся и вернемся.       - Голышом???       - Ага.       - Черт! Рискованно это.       - Ну ты как знаешь, — я хватаю полотенце и выползаю из палатки, — а я пошел.       - Саша! — в шоке зовет он меня сзади, а я надменно делаю вид, что не слышу, весело бегу вниз к озеру, к левому берегу, бросаю полотенце на траву и с разбегу ныряю в воду. Она обжигает мое горячее тело необыкновенной приятной прохладой, я выныриваю и захватываю воздуха в легкие. Делаю несколько взмахов руками, отплываю дальше и ложусь на спину, смотря на звезды. «Спасибо, Митя! Ты даже не представляешь, что сделал для меня сегодня. Ты позволил мне стать свободным настолько, насколько я никогда себе не позволял. Стать, наконец, самим собой. Стать тем, кем бы я очень хотел себя видеть — раскованным и влюбленным, а еще чуточку нужным…»       - Ты… самый настоящий придурок, Сашка! — ко мне подплывает Митя, негодующе пыхтя, а потом рукой направляет на меня брызги воды. Я жмурюсь и смеюсь:       - Зачем же побежал за мной?       - Потому что я неистово нуждаюсь в чистоте! Вот почему!!!       Я приближаюсь к нему: мои руки гладят его по груди, скользят на обнаженные бедра.       - М-м-м. Ты тоже голый…       - Убери руки, идиот! — шипит он.       - Почему ты постоянно обзываешь меня? — серьезно спрашиваю я его и отстраняюсь. Он испуганно смотрит мне в глаза и молчит. Я понимаю, что это просто дерзкая манера общаться. Может быть, даже защитная реакция от моих настойчивых приставаний, но мне почему-то досадно слышать подобные слова в свой адрес от человека, с которым я чувствую особенную тесную связь.       - Тебя это обижает что ли? — спрашивает он надменно, но интонации неуверенные. Я оставляю его одного и плыву к берегу. Пусть думает, что хочет. Что я обидчивый, что я чувствительный. Но он не тот человек, который имеет право обзываться в мою сторону. Я приму это от кого угодно — от Коляна, от Павла, от Димы, даже от девчонок. «Но тебя я научу уважительно относиться ко мне…» Я вылезаю на берег, откидываюсь на траве и прикрываю веки. Рядом слышится плеск воды: Митя тоже выбирается на берег, плюхается на свое полотенце и молчит некоторое время.       - Я правда не со зла.       Я поворачиваю голову в его сторону: он смотрит на меня таким совестливым взглядом, что я не выдерживаю и ласково улыбаюсь ему:       - Я знаю. Но больше не делай так. Меня это ранит, — я опираюсь на локти и смотрю на гладь воды, — сам не знаю, почему.       Его обнаженное красивое тело блестит в лунном свете. Я даже могу различить кубики на его прессе, у него худощавое тело, но на нем очень выгодно выделяются мышцы — бицепсы, трицепсы, дельты и все остальное.       - Я уже выяснил, каким образом можно тебя отблагодарить, — Митя вдруг нависает надо мной и кладет ладонь мне на щеку, всматриваясь в мои удивленные глаза, — а теперь, кажется, понял, каким образом попросить прощения.       Его ласковые губы ненадолго прижимаются к моим губам, а потом он склоняется и утыкается лицом мне в пах.       - Ах ты ж черт… — я в шоке падаю на траву и смотрю на звезды, тяжело дыша. Мои дрожащие пальцы впиваются в мокрые волосы парня на затылке. Это уже не тот робкий минет, как в первый раз: Митя ласкает со знанием дела, видимо, научившись у меня — нежно и достаточно глубоко. Я кусаю губы, жмурясь, и стараюсь держать свои бурные эмоции внутри, но получается с трудом. «Да что же ты за парень! Ты для меня до сих пор загадка! Ты не перестаешь меня удивлять!» Мы переходим на новую ступень доверительных отношений не просто по дням, а по часам. Этот смелый парень ничего не боится, и я не понимаю, какие цели он преследует, находясь так близко ко мне. Со мной-то все ясно: мне одиноко, и я ловлю предоставленный шанс, как возможно последний в своей беспросветной жизни. «А тебе зачем это?» — я тихонько постанываю от наслаждения, прислушиваясь к игривым прикосновениям языка и обволакивающим мягким губам. Захватываю воздух в несколько частых вздохов и задерживаю дыхание, вздрогнув напоследок и вжав подбородок в грудь, потом расслабляюсь и падаю навзничь. Митя отходит к озеру, сплевывает в сторону и полощет рот:       - Пардон, глотать это я не буду.       Я весело смеюсь, не поднимая веки и раскинув руки в стороны. Парень возвращается на траву:       - Я прощен?       - Это самое убедительное извинение в моей жизни! Конечно, прощен.       Он усмехается, вытирает губы тыльной стороной ладони и морщится:       - Как ты умудряешься делать это так часто? Не очень приятное занятие, надо сказать, и все же достаточно унизительное…       - Я никогда не задумывался о подобных вещах, — пожимаю плечами. — Я просто знаю, что доставлю другому человеку немыслимое удовольствие, и это дает отличный стимул. Становится пофиг на то, как это выглядит со стороны или насколько это унизительно. Когда слышишь одобрительные стоны, забываешь обо всем на свете. А вот ты зачем это сделал, раз уж это настолько для тебя унизительно? Я ведь даже не просил тебя об этом.       - Просто подумал, что раз уж я дал тебе в палатке, то один минет погоды для меня уж точно не сделает.       - Вот как? — я внимательно смотрю на его профиль и понимаю, что он впервые за время нашего знакомства ответил мне на опасный вопрос. Кажется, и он это понимает.       - И вообще, не задавай мне вопросов. Я же просил.       - Прости, не буду.       Я прошу у него прощения тем же способом, которым он только что «извинился» перед мной, он быстро кончает, мы снова окунаемся, оборачиваем полотенце вокруг бедер и бежим к палатке, пока нас никто не увидел. Убираю испачкавшуюся простынь в угол, ложимся прямо на скрипучий матрас, укрываемся спальником и голышом прижимаемся друг другу в поисках тепла. Митя какое-то время поглаживает мое плечо кончиком большого пальца, а потом замирает, и я слышу его размеренное дыхание, которое в определенный момент усыпляет и меня самого.