Влюбись в меня за семь дней

Ему всю ночь снились кошмары. Жуткие образы наплывали один на другой и затмевали всё хорошее. Будто дементор, высосавший всю радость из самых глубин души, сон поглощал, пережёвывал и выплёвывал. Когда всё заканчивалось, то колесо Сансары начинало вращаться заново. И его опять бросало в хищные лапы жутких сновидений, где была кровь. Океаны крови. — Драко. Драко, поднимайся немедленно! Кто-то настойчиво тряс его за плечи. Голова трещала по швам, а в бедре невыносимо саднило. — Я не буду повторять дважды! Что ты здесь устроил? Драко медленно разлепил глаза. В метре от него, глядя на сына сверху вниз, стоял Люциус Малфой. А в дверном проёме виднелась ещё чья-то фигура. Сердце непроизвольно кольнуло, а глаза уже бодро распахнулись. Драко уцепился туманным взглядом за входную дверь. Прекрасное вечернее платье, статная худая фигура и… ниспадающие до лопаток светлые локоны. Мама. Это была всего лишь мама. Парень выдохнул. — Я спрашиваю, кто тебе дал позволение проникать в погреб и забирать оттуда запасы виски? — Люциус повысил голос. И у Драко зазвенело в ушах. — Твоя безответственность однажды выйдет тебе боком! — Люциус… — Подожди, Нарцисса, — он поднял ладонь. — Салазар свидетель, ты ведёшь себя как глупый мальчишка. Как можно тебе доверять обязанности главы рода? — Прости, отец, — извинился Малфой-младший, потирая указательными пальцами виски. Люциус резко скинул одеяло с кровати на холодный пол, и тело Драко тут же покрылось холодными мурашками. — Иди живо приведи себя в порядок, прими душ в конце концов, — сурово закончил мужчина и направился к выходу. — Ох, Драко, — проговорила Нарцисса, проходя в комнату и присаживаясь на край кровати. — Я же просила тебя быть осторожней, — она нежно погладила по грязно-белым волосам. — Надеюсь, что до такой ужасной маггловской драки ты опустился по крайне веской причине, — тихо прошептала женщина на ухо сыну. — Откуда ты... знаешь, — его голос опустился до испуганного шёпота. — Я же твоя мама, я вижу. «Надеюсь, что саму причину вы с отцом так и не увидите» — подумал парень, а также шёпотом ответил лишь:  — Мы с Блейзом перебрали и сцепились с какими-то уродами в клубе. Нарцисса мягко улыбнулась и кивнула. Затем нежно взъерошила волосы сына и направилась к выходу вслед за мужем. — Мам? — вдруг обратился к ней Драко. — Да? — женщина остановилась в дверях и обернулась. — Который сейчас час? — Где-то около пяти утра. Хотя в пять мы только сбежали с той скучной благотворительной ночи, — она улыбнулась как совсем ещё юная девушка, хитро глянув на Люциуса, который ждал её в дверях. Драко проследил за взаимными переглядываниями родителей, его бровь взлетела вверх. — Так, пожалуйста, я уверен, что не хочу знать дальше. — Скорее где-то к шести, — закончил фразу уже его отец. — Дракловы… — лицо парня вытянулось, и он мигом вскочил на ноги. — Даже не думай заканчивать эту фразу, — тут же снова откликнулся Люциус, указав на сына тростью. — Никакого уважения, ещё и при родителях, — последовал тяжёлый вздох. — Прошу прощения, — Драко схватил свои вещи. — Очень прошу, но мне… — он надевал кофту на ходу, — надо срочно бежать, — затем споткнулся об пустую бутылку и, ещё раз чуть не выругавшись, вылетел в коридор. — И твой отец прав, прими, пожалуйста, душ! — крикнула миссис Малфой, на что сын лишь махнул рукой. — Дети, — она слегка усмехнулась, смотря ему вслед, и взяв мужа под руку. — А ведь скоро ему становиться главой рода, — со вздохом покачал головой мистер Малфой. Он шёл босиком по мокрой от утренней росы траве. Промозглый ветер нагло трепал его домашние штаны. Драко поёжился, засунув руки в карманы кофты. Ещё пару десятков минут на таком ветре и он протрезвеет окончательно. Хотя, оно и к лучшему. В голову будто воткнули сотню мелких игл. Только закрыв за собой дверь одного из боковых выходов из поместья и оказавшись на улице, юноша вдруг осознал, что ни на нём, ни на его одежде нет ни капли крови… Но ведь его сны… Это было столь реально. Странное ощущение поселилось где-то на кончиках озябших пальцев. Во дворе не было ни единой души. Мэнор тонул в предрассветных сумерках, словно укутавшись в тёплую серую шаль. Парня вновь пробрало мурашками, и он в который раз за минуту пожалел, что выбежал во двор босиком. Дойдя до ворот, Малфой медленно толкнул одну из дверц, и та, противно скрипнув, приоткрылась. Парень вышел к той самой поляне, где всего пару дней назад они с Грейнджер катались верхом. А кажется, что прошла целая вечность. Он поднял глаза к небу, чуть ухмыльнувшись. Да, он знает, куда идти. Драко свернул налево и направился вдоль металлического кованного забора по узкой тропе. — А там что? — Где? — Ну вон там слева, где лес будто бы обрывается. — А-а, там холм, а за ним сразу же обрыв на несколько десятков метров вниз. А дальше, куда бы не упал твой взгляд, простирается зелёная долина. — Звучит красиво. — Грейнджер, поверь мне, это ещё ничего. А вот когда ты сядешь на самый край выступа, всего за несколько минут до рассвета, тогда сама всё поймёшь. До рассвета, по его расчётам, оставалось менее десяти минут. Малфой ускорил шаг. Сам не зная почему, но он был уверен, что она не ушла. С помощью его палочки могла бы вернуться домой, но осталась. Забравшись на холм, Драко пошёл напрямик сквозь дубовую рощу. От такого физического действа у него начала кружиться голова. Ну, а что ты хотел, парень? Сначала тебе проходятся по спине, потом лезвием в ногу, а потом ты выпиваешь бутылку огневиски доисторической эпохи, спишь пару часов и хочешь быть здоровым как бык? Смешно. Он потёр переносицу и сильно зажмурился в надежде, что отпустит. Не отпустило. Спустя пару минут деревья поредели, и его взору представилась огромная зелёная долина, покрытая лёгким молочным туманом. Как же он по-детски восхищался этим местом. И каждый раз — как в первый. Глубоко вдохнув утренний прохладный воздух, Драко осмотрелся по сторонам и… бинго. Немного правее. Там, где утёс слегка выступал над пропастью, свесив одну ногу, а вторую подогнув под себя, сидела Гермиона. Её глаза были закрыты, а длинные каштановые кудри реяли по лёгким потокам ветра. Слизеринец чуть приподнял уголок губ и направился в её сторону. Когда первый луч солнечного света коснулся лица девушки, она открыла глаза. — Знал, что найду тебя здесь. Волшебница вздрогнула и обернулась. За спиной, всего в паре шагов от неё стоял Малфой и тоже смотрел куда-то далеко-далеко за горизонт. Вид у него был бледно-болезненный, однако черты лица оставались мягкими и расслабленными. Не нужно было знать Прорицания, чтобы понять, что именно здесь на протяжении многих лет её мучитель, лучший враг и самый ненавистный человек на свете находил душевный покой. — Тебе следовало бы принять душ. — Ты не первая, кто мне это говорит, — отчего-то совсем легко рассмеялся Драко. Гермиона же улыбнулась лишь уголком губ. Кто бы знал, что замок, который ей снился в ночных кошмарах целый год после окончания Второй Магической войны, находится в таком удивительно сказочном месте. На небо словно пролили всю палитру красок. Оно поочерёдно растекалось то багряно-красными, то розово-персиковыми оттенками и сияло в лучах жидкого золота. Драко сделал несколько шагов вперёд и присел рядом с ней, согнув ноги в коленях. Они молчали. Но это молчание вовсе не отягощало, оно не было неловким. В этом молчании было всё. И душа Гермионы от этого болезненно ныла и металась по всему телу, не находя себе места. Сколько раз она говорила себе «хватит»? Сколько раз умоляла свой фантастический ум поставить на место глупое сердце? Нельзя сидеть и любоваться рассветом с ним, когда предназначена другому. Предназначена… Ладно, ещё немного и всё закончится, перетерпеть ещё чуть-чуть, выиграть чёртов спор, и дальше будет правильно. Непременно будет. Когда солнце взошло, проливая на сумрачную лощину свой свет, и когда бледные блики утонули в искрящейся прозрачной воде реки — долина окончательно проснулась. Гермиона жадно хваталась взглядом за каждый уголок пространства, желая запечатлеть эту картину навсегда. Это было то, чего ей так не хватало все годы после войны. Когда кажется, что твоя жизнь и жизнь друзей вот-вот оборвётся. Когда вокруг звучат самые страшные проклятия, и вслед за ними вырываются зелёные потоки магии. Когда холодный ужас поселяется где-то глубоко внутри и врастает в кожу, именно в такие моменты ты остро нуждаешься в этом — в крохотной надежде, в уверенности, что солнце обязательно ещё взойдёт, и ты увидишь долгожданный рассвет. Гермиона втянула носом воздух, и Драко повернулся в её сторону. Только сейчас, получше разглядев девушку, он забыл, что вообще до этого хотел сказать. Грейнджер в его футболке. Его чёртовой футболке. Девушка, будто почувствовав на себе взгляд, повернулась и тут же столкнулась с ним. Даже когда вокруг всё залито жидким золотом наступившего рассвета, его глаза отражают серебристую лунную ночь. Одежда. Мерлин, она же в его одежде. Гермиона опустила взгляд и начала нервно накручивать на палец край футболки. — Прости, — ей вдруг стало очень-очень стыдно. — Я всё постираю и верну, обещаю. — Можешь оставить, — он хмыкнул и взглянул вниз, где на десятки метров была лишь одна пустота. — Не обеднею. Гермиона неловко натянула футболку до колен и проследила за взглядом Малфоя. — Прыгать собрался? Ничего не ответив, Драко поднялся на ноги, отряхнул штаны и сделал два шага вперёд. Его босая ступня коснулась самого края обрыва, отчего мелкие камни с шумом посыпались вниз. Вдруг он почувствовал, как его настойчиво потянуло назад. Не устояв, парень упал на спину. — Ты с ума сошёл?! — Грейнджер нависла над ним. Её губы плотно сжались в тонкую линию, а лоб нахмурился. — Испугалась, что потеряешь меня? — усмехнулся юноша и, опираясь на локти, принял полусидячее положение. — Идиот, — раздражённо бросила девушка. — Ты же мог упасть! В тебе огневиски больше, чем в подсобке Дырявого котла. — Испугалась, — Драко продолжал улыбаться. Кажется, даже на таком ветре из него ничего не выветрится. — Просто не хочу, чтобы меня обвинили в твоём убийстве, — как можно более невозмутимо пыталась объяснить Гермиона. — Не получится тебе испортить мне репутацию, Малфой. Драко прыснул, и девушка невольно улыбнулась. — Расскажи мне, — неожиданно спросил парень. — Что? — не поняла волшебница, вопросительно посмотрев на него. — Расскажи, что было после того… — он замялся, взъерошив белые волосы на затылке. — Что было после того, как я выпил ту гадкую штуку, которую подсунул мне Тикки, а затем отключился? И как на мне оказалась домашняя одежда и куда делась вся запёкшаяся кровь? Гермиона посмотрела на него так, будто бы только сейчас поняла, кто сидит рядом с ней. Сердце застучало быстро-быстро. Стало вдруг отчего-то отвратительно холодно. Она задрожала. Он не помнил.

***

Книга выпадает из её рук и громко ударяется корешком об пол. Пазл в голове складывается как по щелчку пальцев. Этот сонет… Мерлин. Её щёки вспыхивают подобно факелам в коридорах Хогвартса. Хочется куда-нибудь убежать и спрятаться. Это не может происходить с ней. Он не может влюбиться в неё. Она не может влюбиться в Драко Малфоя. Просто не может себе такого позволить, даже такой мысли, даже на секунду. Гермиона щипает кожу на предплечье и сильно закусывает губу. Нет, как бы ей этого не хотелось, это не сон. От этого факта ей совсем становится плохо. Какой дракл заставил её тогда задержаться во «Флориш и Блоттс»? А соглашаться на его хитрую авантюру? Вряд ли они оба тогда могли предвидеть, какой катастрофой для них всё это может обернуться. О своих врагах нужно знать всё. Врагах… В иных обстоятельствах это звучало бы гордо, а сейчас просто смешно. Тяжело вздохнув, девушка подняла книгу и поставила обратно на полку. «Запомни, дочка, обмануть кого-то не страшно, но никогда… Слышишь? Никогда не обманывай саму себя и тем более - своё сердце», — так ей говорил когда-то папа. И маленькая Гермиона с той самой минуты строго следовала наказу отца. Сейчас же ей до жжения под кожей хотелось отрицать всё. Каждое слово. Каждую случайно проскользнувшую мысль. Но бывшая гриффиндорка понимала, что долго так не протянет. Ей необходимо всё понять и решить хотя бы для себя самой. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта. Гермиона, стараясь лишний раз не скрипеть, на носочках протиснулась внутрь. На прикроватной тумбочке одиноко горела белая свеча. Света было вполне достаточно, чтобы лишний раз ни обо что не споткнуться и никуда не врезаться. Драко снова был у себя и уже спал на спине прямо в одежде. Во всей этой суматохе и панике ни она, ни Тикки даже не подумали, что его надо переодеть. Переодеть Малфоя. Даже от одной мысли об этом ей становилось дурно. — Так, Грейнджер, соберись. Ты сто раз переодевала больных и перевязывала раненых в Мунго после войны, — шепча себе под нос, себя же успокаивала девушка. — Да, но никто из них не был Драко Малфоем! — вновь вслух заключила мысль Гермиона. — Вот же заладила «Драко Малфой. Малфой Драко», как будто в мире больше имён нет. Гриффиндорка устало коснулась пальцами лба. Ещё несколько мыслей в подобном ключе, и кому-то придётся потом её переодевать в Мунго. Девушка откинула волосы назад, глубоко вздохнула и, взяв со стула его домашние вещи, подошла ближе к кровати. В свете полной луны и маленького огонька свечи он казался таким простым и настоящим. Первый раз за всю жизнь он показал ей, что тоже может быть слабым, что он просто человек, что чистота крови не имеет здесь никакого значения. Это открытие поразило волшебницу до глубины души. Какой-то механизм внутри снова заработал, пробуждая внутри неё самые противоречивые чувства, природу которых она не хотела знать. Гермиона аккуратно присела на край кровати и, легонько коснувшись лба парня, убрала в бок грязно-платиновую чёлку. Драко зашевелился, и девушка быстро отдёрнула руку, прижав ладонь к себе. Он не проснулся. Тогда Грейнджер, поднявшись, принялась как можно осторожнее стягивать с него заляпанные кровью и грязью вещи. Ботинки, затем рубашку и… брюки. Да, это мгновение она точно запомнит надолго. Широкие плечи, руки с переплетением вен, пресс, боксеры — отвлекало буквально всё, мешая ей полностью сконцентрироваться на деле. Когда задача была выполнена, и ей на удивление даже удалось не разбудить своего «пациента», Гермиона вновь откинула за плечи непослушные кудри и присела на край кровати. Она наблюдала за тем, как он дышит. Каким-то странным образом это очень успокаивало. Грудь Малфоя мягко вздымалась и опускалась, а открытая ладонь, лежащая возле её коленки, едва заметно дрожала. Не отдавая себе отчёт в том, что делает, девушка коснулась холодных аристократичных пальцев и легонько сжала их. И в ту же секунду её тёплые пальцы оказались сжатыми в ответ. Грейнджер вздрогнула от неожиданности и перевела испуганный взгляд карих глаз на блондина. Драко смотрел на неё из-под полуопущенных ресниц. — Ты здесь. — Спи. Тебе нужно отдыхать, — сипло ответила Гермиона. — Побудь со мной ещё немного, — его голос был таким мягким-мягким, словно тёплое одеяло, в которое хотелось завернуться и сидеть у камина так до конца жизни. Внутри всё подозрительно затрепетало. Да, он был пьян и далеко не в лучшем своём малфоевском виде, но ей сейчас почему-то верилось каждому его слову. Гермиона лишь сконфуженно кивнула, на что он улыбнулся и закрыл глаза. Через несколько минут его дыхание стало тихим и ровным. Она сидела рядом с ним, сжимая холодную ладонь, кажется, четверть часа, а может и вовсе весь час. Да, говоря честно, она может и уснула бы рядом с ним, если бы не голоса… Услышав хлопок трансгрессии за окном, затем звуки чьих-то шагов по коридору и голоса, Гермиона подобно Гарри на Нимбусе-2000 вылетела из комнаты и, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этих голосов, понеслась прочь из старинного замка. Прятаться в Мэноре было бессмысленно. Этот замок слушается своего хозяина. Щёлкни Люциус Малфой пальцами, и её предоставят ему «во всей красе», и уж чего там таить — футболке его сына. Нет, нужно как можно дальше. Но куда? Ответ пришёл незамедлительно. Опомнилась девушка только тогда, когда в шаге от неё возникла огромная пропасть, а впереди прекрасная зелёная долина.

***

Он ничего не помнил. Её ноги были все в мелких царапинах от колючих кустарников и порезах от сумасшедшего бега по лесу босиком. А он ничего не помнил. Не судьба ли? Это не та жизнь. Это не красивая сказка, где они будут идти вместе рука об руку. Это реальность, очнись, дурочка! В этой жизни ты будешь лишь бесконечно убегать от его родителей, от своих друзей, от правды, от… самой себя. — Да ничего не было, — соврала Гермиона. — Я помогла твоему домовому эльфу тебя подлечить, потом он тебя переодел, а потом ты видимо стал чувствовать себя лучше и выпил половину запасов огневиски в собственном доме. На этом всё. Ванная комната, где её от его глаз скрывает лишь пена. Сонет номер тридцать шесть. Его холодные длинные пальцы скрипача в её руке. Всё стёрлось одной никчёмной ложью. Он не смотрел на неё в ответ, а когда она закончила свой крайне быстрый и прямой пересказ, то Малфой лишь слегка приподнял светлую бровь, но тем не менее так и не повернулся. Такая реакция показалась девушке довольно необычной. Она-то ждала какого-нибудь излюбленного сарказма или, может, просто колкость в свою сторону. Да чего угодно ждала, но точно не молчания. В воздухе повисло такое напряжение, что Гермионе показалось, что ещё немного и её волосы наэлектризуются. Но это было лишь затишье перед бурей. — Знаешь, я всегда любил это место, — вдруг ни с того ни с сего начал Драко, поднявшись на ноги. — Мы с мамой часто проводили здесь время вместе. В детстве всё кажется таким таинственным и прекрасным, что даже самая обычная вещь начинает обладать бесконечной магией. Гермиона совсем перестала понимать, что происходит. До событий вчерашнего дня было всё просто и понятно. Есть только она, он и их спор, который принёс в их жизни тысячу разных эмоций — смех и страх, волнение и удивление, смущение и восхищение. А сейчас появилось что-то ещё. Что-то, что мешало собрать всю картину целиком. — Мы сидели на этом самом месте, брали с собой корзинку со всякими фруктами, сладостями и разговаривали обо всём на свете, пока отец был занят делами, — продолжал свой монолог Драко, упорно смотря в сторону бескрайних зелёных просторов. Грейнджер тоже поднялась на ноги и, на пару шагов приблизившись к слизеринцу, остановилась немного позади и правее его спины. — Это было ещё до Хогвартса. До всех этих родовых чистокровных убеждений. Думаю, если бы я мог вызывать патронуса… — он на секунду замолчал, прикрыв глаза, — это было бы моё самое счастливое воспоминание. Его слова приносили почти физическую боль. Волшебница подняла глаза к небу, чтобы предательские слёзы не полились по щекам. — Пожалуйста, перестань, — умоляюще попросила Гермиона. — Почему я должен перестать, Грейнджер? — совершенно спокойно спросил слизеринец, не повернув даже голову в её сторону. — Ты заставляешь меня остаться, — всхлипнула девушка, прикрыв дрожащие губы запястьем руки. — Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти. Она услышала, как он усмехнулся. И эта усмешка была такой отравленной, какими не были все те, что он брезгливо бросал в её сторону за все годы в Хогвартсе. Её словно парализовало. — Ну, конечно тебе надо идти, — его спокойный голос выворачивал наизнанку. — Беги, львёнок. Погуби свою жизнь ценой спасения мира. — Не говори так, Драко, — она ломалась и ломалась. Внутри. На части. По кусочкам. — Ты ведь даже не знаешь… — Я не знаю?! — вот и долгожданная буря. Он развернулся к ней всем корпусом настолько резко, что Гермиона, испугавшись, сделала несколько шагов назад. — Я - кто угодно, Грейнджер, мерзавец, подонок, подлец… кто угодно, но не идиот. С самой первой минуты здесь ты только и делала, что врала мне. Это место значит для меня всё, а ты продолжала и продолжала нагло врать мне в лицо, — не будь в нём сейчас столько алкоголя вперемешку с лекарствами, наверное, этот разговор был бы более спокойным. Но уже ничего не вернёшь обратно. Как же ей было холодно. Она больше не чувствовала ни ног, ни кончиков пальцев. Как подкошенная, девушка шагала назад до тех пор, пока не упёрлась спиной в дерево. — Ты помнишь, — прошептала полностью ошеломлённая его словами Гермиона. — Представь себе, — ощетинился Малфой. — Я всё ждал и ждал. Ждал, когда же ты наконец признаешься хотя бы самой себе. Это давно не просто спор, Грейнджер. Ты разве не видишь, как далеко мы зашли? — он наступал, пока позади неё не оказалось дерево, а расстояние между ними осталось совершенно ничтожное. — Не видишь, что нам хорошо вместе? Мне хорошо с тобой, Гермиона. Почему ты не хочешь признать это?! Это было последней каплей. Слёзы полились по щекам и дрожащим то ли от холода, ли от всего пережитого за последние мгновения губам. Она закрыла лицо ладонями, больше не в силах смотреть ему в глаза. Внутри всё продолжало ломаться и рушиться. Чтобы она не решила дальше, он навсегда изменил её жизнь. — Это неправильно. С самого начала всё это было неправильно, — замотала головой девушка, съехав спиной по жёсткому шершавому стволу дерева. У неё начиналась самая настоящая истерика. — Если ты так считаешь… хорошо. Будь по-твоему, Грейнджер. Это сухое, острое «Грейнджер» было хуже Круциатуса. Она приготовилась к самому худшему варианту развития событий. Но вслед за этими словами послышался лишь какой-то шорох, а затем её руки и колени укрыло что-то мягкое и тёплое. — Ты выиграла этот спор. Оставь трофеи на память. Эти слова прозвучали словно приговор в Верховном суде Визенгамота. Ещё неделю назад она бы прыгала, как маленькая девочка, и хлопала бы в ладоши даже от одной мысли, что у неё есть шанс выиграть в споре у Малфоя. Сейчас она умирала и умирала где-то глубоко внутри. Тяжело дыша, Гермиона откинула голову назад, отрезвляюще больно стукнувшись затылком о дерево. Вытерев ладонью покрасневший хлюпающий нос, она опустила взгляд и увидела на своих коленях его кофту. Гриффиндорка намертво вцепилась в неё обеими руками, сжав так сильно, что костяшки маленьких пальцев побелели от напряжения. Она поспешно вскочила на ноги и побежала в сторону, где по её догадкам находился Мэнор. Преодолев несколько метров, волшебница вдруг остановилась. Вдали, почти уже скрывшись за холмом, виднелась одинокая фигура. Он ушёл. Просто взял и ушёл. Промозглый ветер обдувал его голую спину, а он ушёл, оставив ей свою тёплую кофту.