I Think That It's Best If We Both Stay

На самом деле, есть следующий раз. И еще раз после этого. Анжольрас предпочитает пятницы, после встречи, и Грантер абсолютно не против: если он захочет встретиться с кем-то, у него есть для этого суббота. Если Анжольрасу требуется его присутствие, Грантер готов. Однажды, во вторник днём, через несколько недель после первой договоренности, Грантер фактически роняет свой телефон в (к счастью, сухую и пустую) раковину, когда получает сообщение от Анжольраса, и, открыв его, видит прикреплённую картинку. Анжольрас сидит за столом; одна из его лодыжек привязана к ножке стола длинным куском ткани - поясом от халата, возможно. Мгновение спустя за картинкой следует текст: Много работы, не мог дождаться пятницы, нужно было что-то небольшое. Руки свободны. Приемлемо? Грантер был либо очень плохим, либо очень, очень хорошим человеком в своей прошлой жизни. Он мысленно вскидывает руки и просто... Сдаётся. Анжольрас - страстный, трудолюбивый, великолепный Анжольрас - пишет ему о своей ежедневной рутине рабства. Спрашивает, как Грантер оценивает его безопасность. Приемлемость. "Черт, черт, Чертово святое дерьмо!". И затем: "Платонический, чисто платонический, я лучший платонический партнер по безопасности, абсолютно платонический". Через минуту он набирается сил, достаточно, чтобы ответить. Он посылает эмодзи "большой палец вверх", потому что любая попытка ответа с участием слов неизбежно перешла бы в "Я люблю тебя, и я любил тебя раньше, но я особенно люблю тебя сейчас, когда ты доверяешь мне это". Однако, спустя ещё один час, во время которого он полностью (предсказуемо) непродуктивен, Грантер снова смотрит на картинку (на бедро Анжольраса в джинсах, на то, как его свободная рука покоится на колене), а затем на текст. Он посылает еще одно сообщение Анжольрас: Работа важна. Также как еда и сон! Грантеру не очень нравится идея о том, что Анжольрас достаточно близок к тому, чтобы быть буквально прикованным цепью к своему столу. Даже с мягкой, удобной цепью, но которая ограничивает его движения. Будет ли у него тогда вообще стимул вставать из-за него? Грантер успевает прочесть несколько глав в его нынешней книге "ответственного чтения", когда Анжольрас зовет его. Анжольрас не делал этого раньше, никогда не нуждался в нём ни в середине, ни в конце, и Грантер явно поддался ложному чувству безопасности. Он вскакивает с кресла, спотыкаясь, когда его ноги запутываются в пледе, который предоставил ему Анжольрас (было бы ужасно, если Грантер провалил свою единственную цель - быть там, потому что его движение было затруднено тканью?) Грантер добирается до комнаты Анжольраса примерно тремя гигантскими шагами, и не останавливаясь перед дверью, открывает её. - Анжольрас? - зовет он. Анжольрас стоит на коленях, спиной к двери, но он поворачивает голову, глядя через плечо на Грантера. У него на коленях красный шелковый шарф, но руки остались свободными. - О, - говорит Анжольрас. - Прости. Я не хотел тебя напугать. Я в порядке. - Хорошо. - говорит Грантер тупо, желая вернуть свое сердце к нормальному ритму: ложная тревога, все в порядке, возвращайся к нормальной жизни, сейчас же. - Я хотел спросить, не мог бы ты мне помочь. Если тебе не трудно - говорит Анжольрас, внимательно наблюдая за ним. Мозг Грантера коротит на мгновение, и он усилием воли возвращает себя обратно. - Что именно...? Анжольрас протягивает ему шарф. Подняв ткань, Грантер видит, что его бедра связаны. Его глаза следуют дальше и да, торчащий кусочек ткани указывает на то, что Анжольрас также связал себе лодыжки. (Не смотреть на его задницу, не смотреть на его задницу, думает Грантер, заставляя свои взгляд перемещаться с одной ноги на другую, не задерживаясь нигде между ними). - Мои руки, за спиной. Чуть выше локтей, и до запястий, насколько позволит количество ткани.- он чешет себе нос. - Меня не устраивает то, что я могу делать сам. Грантер мысленно цепляется за это слово - устраивает, блядь, Анжольрас ты вообще понимаешь... - но движется к Анжольрасу, берет у него шарф и встает на колени позади него. - Да, конечно. Анжольрас опускает руки за спину. На нем старая футболка, так что когда Грантер кладет свои руки на его, оборачивая ткань, между ними нет ничего, кроме голой кожи. Кончики пальцев Грантера кажутся в десять тысяч раз чувствительнее. Грантер не чувствует ног, и он уверен, что навсегда останется застывшим в этом месте, на полу, позади Анжольраса, потому что все его нервные окончания, все сигнальные возможности его тела, несомненно, сейчас сосредоточены в кончиках пальцев. Грантер обматывает шарф вокруг рук Анжольраса, крепко держа их вместе, но недостаточно туго, чтобы вызвать чрезмерную нагрузку на плечи или прервать кровообращение. Когда ткань заканчивается, рядом с запястьями, он спрашивает: -Хочешь, чтобы я оставил концы, тогда ты сам сможешь развязать их потом? Анжольрас качает головой. - Нет. Грантер заканчивает узел, как обычно, убирая кончики шарфа внутрь, вне досягаемости от Анжольраса. Его руки задерживаются на шелке. - Возвращайся... - Анжольрас замолкает. - через 25 минут. - Хорошо, - говорит Грантер. Выходит хрип. - Позови, если тебе что-нибудь понадобится до этого. -Ладно. - мягко отвечает Анжольрас. Грантер медленно поднимается. Он закрывает за собой дверь. Несмотря на недавнюю молнию в кончиках пальцев, он движется, как лунатик или автомат, обратно в гостиную. Он сидит в кресле, но больше не берет плед. Он устанавливает будильник в телефоне. Его сердце все еще колотится, но его разум движется очень медленно, вялый, словно вынужденный пробираться через топи, по колено в грязи, чтобы прийти к выводу, что сейчас что-то изменилось, верно? Одно дело, когда Грантер сидел здесь, на случай непредвиденной ситуации. Но теперь - хотя бы раз, по крайней мере сегодня - его роль расширилась. Не просто негативная роль, чтобы помочь с освобождением, но и позитивная. Возможно, Анжольрас так не считает, думает Грантер. Он всего лишь удобный,знающий человек, который доказал, что может держать рот на замке вот и все. Может быть, Анжольрас подумал, раз уж Грантер здесь и учитывая, что он знает об этих вещах, почему бы не использовать его? Вот и всё!, убеждает он себя. Даже если какая-то линия была пересечена, какая-то граница размыта - может быть, это просто линия или граница, которая существует только в сознании Грантера. Или, может быть, это линия, которая не имеет значения для Анжольраса. Это ничего не значит. Но Анжольрас: он выглядел так красиво. До этого момента Грантер не позволял себе думать о том, каково было бы рисовать Анжольраса, пока он делает ... то что он делает в своей спальне в пятницу вечером. Теперь, однако, туман в его мозгу испаряется только для того, чтобы представить ему изображения Анжольраса, смотрящего через его плечо, точно так же, как он делал это в своей спальне, только голый, и, возможно, именно Грантер был тем, кто связывал его тонкие лодыжки, его сильные бедра, и Анжольрас нетерпеливо смотрит на него, ожидая следующего шарфа… Грантер нарисовал бы это. Грантер нарисовал бы это тысячу раз. Анжольрас в разном свете, в разноцветных шарфах и веревках, с рубашкой или без рубашки, без штанов, без трусов, так много комбинаций и перестановок, все они захватывали дух, все они жаждут вырваться из пальцев Грантера, чтобы лечь на бумагу - но Грантер не будет этого делать. Он не будет рисовать ничего из этого, потому что уголь не сможет передать тепло тела Анжольраса, которого Грантер коснулся всего несколько минут назад, потому что это тело не принадлежит ему, чтобы его рисовать. Анжольрас не просил, чтобы его рассматривали; он попросил быть связанным. Грантер открывает книгу, просто чтобы почувствовать вес в своих руках, просто чтобы отвлечься, однако это мало его успокаивает. Двадцать пять минут проходят как мгновение, и тревога кажется слишком резкой, несоответствующей воспоминаниям Грантера о шелке, скользящем по коже Анжольраса. В следующий раз нужно будет выбрать другую, думает Грантер, идя по коридору. Он стучит, давая Анжольрасу знать о своем приближении и открывает дверь. Анжольрас сидит в прежнем положении, неподвижен, его дыхание глубоко и ровно, пальцы расслаблены. Грантер пересекает комнату, встает на колени позади него, и начинает разматывать шарф. Когда он снимает последнюю петлю, плечи Анжольраса расслабляются, но его запястья остаются за спиной. Грантер осторожно кладет руки на плечи и слегка толкает их, чтобы напомнить Анжольрасу, чтобы тот двигался. Он потирает и слегка разминает мышцы - связка была недостаточно длинной или жесткой, чтобы вызвать серьезную скованность, но поверхностный массаж никогда не бывает бесполезным - и скользит ниже, чтобы массировать его предплечья. Этот новый угол позволяет ему видеть ниже плеч Анжольраса, и заметить синюю ткань, все еще обернутую вокруг бедер. Это заставляет Грантера сразу опустить руки. - Извините, - выпаливает он. - Извините, вы, вероятно, хотите - ваши колени... Я пойду подожду. - Он дергает головой в сторону гостиной, что бессмысленно, поскольку Анжольрас все еще сидит спиной к нему. - Нет, ты мог бы… - Анжольрас разворачивается к нему. Для кого-то еще движение могло быть неловким, но Анжольрас делает его с удивительным изяществом. Его руки лежат на полу по обе стороны его бедер, он показывает пальцем на узел, но не дотрагивается до него. - Ты можешь? Грантер встаёт на колени и тянется вперед. Когда его рука касается бедра Анжольраса, он останавливается. - Можно? - Да. Грантер разматывает ткань, и Анжольрас вытягивает ноги, и поднимает колени, чтобы Грантер мог развязать его лодыжки. С двумя мотками ткани лежащими рядом с ним, Анжольрас остается неподвижным. Грантер поднимает взгляд от шарфа вокруг лодыжек Анжольраса к его лицу, спрашивая разрешения. Анжольрас кивает. Грантер разматывает их тоже, аккуратно снимая шарф. Закончив, он проводит пальцами по каждой лодыжке по очереди, затем поднимает их по одному, сгибая и поворачивая их, заставляя кровь снова течь нормально. Только после того, как он опустил вторую лодыжку, он смотрит на Анжольраса. Взгляд Анжольраса поднимается с его рук на лицо; Грантер не может прочесть его взгляд, но смотрит в ответ. Все, что ты захочешь , думает он. - Спасибо, - говорит Анжольрас после долгого мгновения. Ни один подходящий ответ не выходит из горла Грантера, и он может только кивнуть.