Расшатанные

1947 г. Все всегда закономерно повторяется. Это обычный жизненный цикл. Жизнь – смерть – жизнь – смерть. И ничего другого попросту нет, до бесконечности скучно и пресно. Кто-то скажет, что противостоять природе глупо, и не стоит даже пытаться превосходить ее. Отдайтесь течению, смиритесь со своей никчемностью, принимайте все как есть. А кто-то начнет бороться. Будет считать и голосить, что за мизерный кусок жизни стоит сделать все возможное и невозможное, чтобы доказать именно свою полезность и важность среди таких же, устремленных на безоговорочную победу над судьбой, людей. Мужчина относил себя именно ко второй категории людей. У него было все: братья и сестры, любящие дяди и тети, многоуважаемый отец, богатая история, почтение, переходящее в благоговение, и, в конце концов, свое место в жизни. Он чувствовал волю и силу в своих руках. Он был готов сразиться со своей уготованной судьбой, показать, что не стоит недооценивать его независимость, устремленность и желание жить. Он был как никогда уверен в себе, ничто не могло сломить, уничтожить и раздавить его. Мужчина не хотел плыть по течению, как все. У него был свой «крест», своя мотивация, жажда доказать свое превосходство над предначертанной участью. Но тьма быстро поглотила его. Размазала все его амбиции, свела с ума и начала повелевать им. Тьма пожирала его медленно, с каждым годом все глубже и глубже впиваясь своими острыми клыками в плоть. Сначала человек не замечал ее присутствия, но когда она затуманила его разум, было уже поздно. Мужчина ничего не мог с этим поделать: он беспрекословно подчинялся, поклонялся ей, умолял оставить его одного, проклинал ее и клялся, что сможет освободиться от нее. Но время шло, а человек только падал и падал в бездну, безостановочно, бесповоротно. Уничтожая и порабощая все на своем пути. Своей клятущей рукой он умертвил, расстрелял, обезглавил, истерзал, повесил, погубил миллионы жизней. Своей чертовой рукой он истоптал, сжег, отравил, утопил в крови земли. Своей богоподобной рукой освободил и возвысил свой народ. Ему казалось, что он достиг всего, стал совершенным. И ничто не могло остановить его мощь. Но теперь он безвольной куклой сидел в самом темном углу своей камеры. Уставившись в одну точку, он вспоминал свое былое величие, свой единый народ, власть и любящую семью, которая также стремительно исчезла. Он огорченно вздыхал, когда перебирал в памяти свое счастливое детство. Каким же идиотом он был, раз поддался на уговоры бездны. Она обещала ему господство, богатство и почитание. Он моментально поднялся на самый верх, но также стремительно пал. Он резко увеличил свое влияние, но также мгновенно превратился в самого ничтожного человека на земле. Сначала он пытался бороться и сопротивляться, но что он мог, будучи раненым, умалишенным и отверженным? Только исступленно скрести своими поломанными ногтями по бетонным стенам камеры, орать и впиваться зубами в охранников, что смели так бесстыдно терять бдительность. Даже пришлось лишиться нескольких зубов, но он был безусловно рад, что мог устрашать и давать отпор. Но после нескольких сеансов пыток, мужчина замкнулся в себе, потерял волю и надежду. Тьма вновь появилась подле него, она безмерным потоком утешала и баюкала его, незаметно вытягивала из него все жизненные соки, доставала потаенные воспоминания, что так старательно пытался забыть мужчина. Тьма показывала моменты его величия, безнадежно воодушевляя этим несчастного, а после стремительно втаптывала его в грязь неудачами и поражениями. Мужчина сходил с ума, даже сильнее и быстрее, чем когда был «свободен». Его постоянно навещали, будь это просто сотрудники тюрьмы, что приносили лично ему еду и обрабатывали раны, или же Союз. Такой величественный сейчас, такой властный и могущественный. Он напоминал мужчине себя в начале войны, но также напоминал о собственных провалах и безоговорочной капитуляции. Заключенный ненавидел этого человека, но в тоже время желал с ним больше встреч. Он запутался, он обезумел, он растерял всю свою гордость. Теперь он напоминал побитую собаку, что так жалобно смотрела на своего хозяина. А хозяин всеми силами желал избавиться от этой собаки, но вот рука не поднималась. Всем своим сердцем желал, но разум твердил об обратном. Стоило пока оставить это чудовище живым, возможно, пригодится в будущем. С такими мыслями Союз покидал тюрьму. С глубокой дырой в сердце, с тяжелой ношей и безутешными намерениями. Обрекая этого человека на вечные мучения в полном одиночестве, но разве ни этого ли заслуживает проигравший? Ответа пока не было. Однажды память подкинула заключенному несколько интересных моментов из его жизни. Эти события сейчас казались ему лучиками света в кромешной тьме. Он вспомнил, как жалел сломленного юношу. Кто это был? Кто-то же знакомый, но вот кто? Имя никак не всплывало в поврежденной памяти. Но почему-то заключенный помнил, как порывался его сберечь в тот страшный день, как огородил его ото всего мира, в надежде, что, ни одна душа не посмеет очернить и погубить невинную жизнь. Но, к сожалению, он не мог постоянно следить за тем юношей, его часто выдергивали и отправляли убивать. Как сложилась судьба молодого человека, он не знал. Захотелось расспросить об этом у Союза в следующий раз. Почему-то узник был убежден, что их встреча обязательно состоится. Затуманенный и омраченный своими мыслями, он совершенно пропустил тот момент, когда отворилась дверь, и в камеру кто-то вошел. Стояла кромешная темнота, а лампочки в тюрьме не работали. Ему пришлось прищуриться, чтобы хоть через очертания понять, кто перед ним. На обычного тюремщика не похоже. Внутреннее чувство подсказывало ему, что это старый знакомый. И что же этот человек тут делает? Хотелось заключенному спросить, но он только забился в самый угол и злобно поглядывал. – Добрый вечер,- сказал посетитель, а после присел на соседнюю кушетку. Это камера считалась одиночной, но почему-то никто не хотел убирать отсюда лишние вещи. Человек внимательно проследил за действиями заключенного. Темнота не являлась для него помехой, все итак прекрасно видно. На лице появилась усмешка. Обессиленный пытался вести себя как обычно, но вот дрожь во все теле выдавала его с потрохами. – Здесь вечная темнота, мне сложно разобрать, когда ночь, а когда день. Но раз ты так утверждаешь, то что ж… Благодарю,- горло резануло. Он, наверно, впервые заговорил, будучи брошенным здесь. Даже когда приходил Союз, мужчина отмалчивался. Их беседы всегда заканчивались бессмысленными гляделками. Им не о чем говорить, совершенно. Они сказали все друг другу еще тогда, в лесу. – Как твое самочувствие?- посетитель развалился на кушетке и оперся спиной о стену. Он не боялся его, точнее, перестал бояться, когда понял, что этот человек совершенно ничего из себя не представляет. Смог поработить полмира? Ха, очень смешная шутка, если она изливалась из уст союзников. Не он покорил всех, это позволили ему действовать как душе угодно. Заключенный облегченно вздохнул и принял более удобную позу. Но через мгновение тихо зашипел, все же было больновато упираться на правую сторону и задевать плечом стену. Он скосил глаза на правую руку, точнее на то, что осталось. Медики, конечно, старались сделать все, чтобы спасти руку, но, увы, пуля поразила не только кости, но и ткани. Тогда в лесу регенерация дала ему несколько секунд жизни, но дальнейшие действия зависели уже не от него самого. Он помнил, что его увели или же унесли на руках в безопасное место, где сделали жгут. После его бил по щекам и приводил в чувство его враг, Союз. Какого же было его лицо, раненому хотелось засмеяться во весь голос, но вот издать он смог только скулеж и скрип. Что было дальше, он не помнил. Очнулся уже в тюрьме, с ампутированной конечностью и тупой болью в плече. В первые дни он метался по камере как обезумевший, но его быстро уложили на койку и воткнули снотворное. Ему постоянно виделись странные сны. Совершенно необъяснимые, но пробирающие до самых костей. Иногда его навещали доктора, проверяли культю и прописывали какие-то уколы. После таких инъекций хотелось безумно спать, все размазывалось перед глазами, слух ухудшался, будто он был под толщей воды. Никак не мог разобрать переговоры медсестер и докторов. А позади этой группки всегда стояла темная фигура. Она не смела приближаться, только наблюдала из далека. Этот человек казался очень знакомым, где же он мог видеть его или ее? Последнее, что заметил раненый перед тем, как впасть в дрему, так это жуткую улыбку на лице. Вдруг, мужчина резко дернулся и впечатался в стену. Его поразила ужасная догадка, он вспомнил то лицо и к кому оно принадлежало. И теперь этот кошмар сидит прямо перед ним и также пугающе скалил зубы. Глаза испуганно расширились, сердце бешено забилось. Воздуха в камере стало не хватать. – Так это ты,- он вытянул целую руку вперед и указал на гостя пальцем. Его рука неистово дрожала, да и сам он превратился в единый комок нервов. – А ты не знал, что тыкать пальцем – неприлично?- истерично хихикнул посетитель, но через секунду принял серьезный вид, улыбка быстро слетела с миловидного лица,- живо убрал руку, а то лишишься и ее. Заключенный послушался и прикрыл серые глаза. После приложился лбом о стену и сокрушенно застонал. Он-то думал, что врачи реально не могли ему помочь, а оказалось, это все инициатива безумного монстра? – Мы же были союзниками, зачем ты так?- вздох и тяжелый взгляд. – Мы? Не пори чушь, ничтожество. Ты был первым, кто предал нас, а после нанес сокрушительный удар. Позволь, но тут я отдам тебе должное, действовал ты стремительно. Казалось бы победа твоя, но вот…- посетитель резко замолк. Продолжать совершенно не хотелось. Неплохо было бы забыть все произошедшее, но вот чувство вины, скребущее где-то глубоко, не давало покоя. Хотелось отомстить этому человеку, который своими грязными и бесчестными действиями погубил, возможно, первую его любовь. Ярость неистовым потоком вновь овладела разумом. Но пришлось быстро взять себя в руки, если Союз узнает, что в состоянии аффекта причинили боль этому никчемному червю, то огорчится. А этого так не хотелось, и так в последние годы отношения с ним были не ахти, то мнениями не сойдутся, то радикальные шаги предпринимались, которые иногда даже пугали Союза. Не хотелось видеть в его глазах пустоту и разочарование. – Зачем ты здесь?- со скучающим лицом поинтересовался узник. Он вытянул ноги на койке и опустил плечи вниз. Теперь он узнал, кто автор идеи лишения руки, и больше не боялся. Да и тьма нехотя стала отпускать его. Дышать стало легче. – Утром казнят твоего дядю,- собеседник тоже принял скучающий вид, даже стал разглядывать свои ногти на правой руке. – Ты его казнишь? – Возможно.- Аж сердце сжалось от того, как холодно это было сказано. Заключенный прикрыл глаза ладонью, по щекам потекли слезы. Плечи мелко задрожали, он подтянул колени к груди и сжался. – Удивительно, ты умеешь плакать,- усмешка и звук приближающихся шагов. Левую руку отвели от лица в сторону, а на влажные щеки легли холодные ладони. Их взгляды пересеклись,- я доставлю тебе всю боль, что ты успел причинить Союзу, малышу Сербии и ему. Ты будешь просить меня о пощаде, скулить, чтобы я скорее перерезала тебе горло. Но этого никогда не случится. Ты навсегда останешься гнить здесь, о тебе никто даже не вспомнит, ведь все думают, что ты мертвым грузом бороздишь где-нибудь дно Ледовитого океана. Никто тебя не спасет, ты полностью мой, Германия. По слогам произнес тюремщик, а после убрал свои руки и пошел в сторону двери. – Ты – чудовище!- послышалось из-за спины. Человек обернулся и жутко ему улыбнулся. – А знаешь, мы с тобой так похожи. Оба были порождены ненавистью и мерзостью этого несправедливого мира, только ты быстро сдался и пал, так и не успев исполнить желание своего опозоренного отца. После слов, человек скрылся за дверью. Германия опустился на койку и зажмурил глаза. На душе стало тяжело и противно. Он опять подвел своего отца и семью. Своими действиями он подставил даже дядю, что так рьяно выступал против этой войны. Но разве Германия его слушал? Нет, вот и поплатился. В уголках глаз вновь образовались слезы. Ему было жаль и стыдно, ему хотелось кричать и изорвать свою глотку к черту. Но никто его не услышит, никто к нему не придет и не спасет. От бессилия он ударил стену целой рукой. Но легче не стало. Он проиграл, потерял все, как когда-то его отец. Теперь он заперт здесь навсегда, в холодной камере. Совершенно одинокий и никому ненужный. Все всегда закономерно повторяется. Победа – поражение – победа – поражение. Замкнутый круг, который никому не в силах разорвать. Германия печально усмехнулся и закрыл глаза. Тяжба со своей судьбой ни к чему толковому не привела, все стало, как было раньше. Такая же пустота в самом сердце, чувство никчемности и раздробленность.