Hassliebe

Следующие два дня буквально исчезли в суматохе событий. У меня шла активная подготовка к презентации — мои нервы уже были на исходе, несмотря на то что времени еще предостаточно. Все должно быть идеально: место, время, обстановка. Пара экземпляров уже была у меня на руках, но я даже поверить не могла, что держу свое детище. И даже собственное имя, красующееся в самом верху красивой голубой обложки, не вызывало во мне должной гордости. Написать и выпустить — мало. Надо, чтобы сие произведение вошло в массы. Или хотя бы в малую аудиторию, которой эта история покажется близкой. Поэтому, собственно говоря, я и носилась, как белка в колесе, контролируя каждый момент. Егор в этот период тоже был весьма занят. Во-первых, день рождения никак не повлиял на его рабочий график, поэтому парень вкалывал в прежнем режиме. Во-вторых, пати, посвященное его двадцатипятилетию, должно было отгреметь уже в эту пятницу. Уже сегодня. Вот прямо через несколько часов. Только компромисс в этом нюансе мы с Кридом так и не нашли. Я упрямо настаивала на том, что появляться мне там не стоит. Мы же просто не оберемся всех сплетен! — С каких пор они вообще начали тебя волновать? Резонный вопрос. — Допустим, — сдаюсь я, пока мы едем с молодым человеком по направлению к моему дому. — А как ты объяснишь это родителям? Сестре? Блондин кидает на меня неоднозначный взгляд и снова устремляет его на дорогу. Я продолжаю. — Что я скажу Полине, когда она с глазами по пять рублей бросится меня обнимать? Вздергиваю бровями и скрещиваю руки на груди, ожидая какого-то вразумительного ответа. Он понимает, что я права. Полина — одна из тех немногих, кто, я уверена, знает истинную причину нашего расставания. У них с Егором очень доверительные отношения, поэтому скрывать это от сестры он бы не стал. Родителям, возможно, все он и не рассказывал. Во всяком случае, Марина Петровна, поздравляя меня с праздниками даже после разрыва, всегда общалась со мной очень тепло. И ничего никогда не говорила про Крида — ни-ког-да. — Блин, малыш, а что ты предлагаешь? — я невольно расплываюсь от его «малыш». Такое ребячество, а я, как маленькая, от него таю. — Чтобы моя девушка сидела дома, пока я отрываюсь на собственном др? Кажется, парень моей минутки умиления совсем не заметил.  — Во-первых, я ничего такого в этом не вижу. А во-вторых, кто тебе сказал, что я буду сидеть дома? Хитро улыбаюсь и играю бровями. — А, вот так вот, да? — в привычной ему манере с улыбкой на лице проговаривает Егор. Усмехнувшись, я вновь погружаюсь в раздумья. И все-таки, я уверена, что делать мне на этой тусовке нечего. Рассказывать каждому историю нашего грандиозного примирения мне совершенно не хочется. А без этого не получится — это же, мать его, шоу-бизнес! Егор снова начинает эту тему, когда мы оказываемся за порогом моей квартиры. — Послушай, мне кажется, мы ничего не теряем, — вот, упрямец! — Пацаны из BS узнают правду в скором времени. На вопросы остальных можешь просто отшучиваться. Молчание. Больше всего на свете я боюсь, что Егор сейчас задаст вопрос, который трепещет у меня в груди. Только это совсем не приятное благоухание майской розы — скорее это дрожит земля, перед тем как расколоться на две части. Землетрясение у меня короче — личное кридовское землетрясение! — И вообще! — я аж вздрагиваю от неожиданности. — Какого хера мы так долго это обсуждаем? Ты идешь. Точка. Закатываю глаза так, чтобы Егор не заметил, и прохожу в комнату. В принципе, он был прав. Те, кто знал о наших отношениях, не удивятся, когда узнают об их возобновлении. Те, кто не знал — просто посчитает, что закончилась холодная война. Шуточек я не насчитаюсь, конечно, но это мы переживем. — А родители? — я с сомнением поглядываю на блондина. Как же он сексуален, когда делает серьезный вид! — А что родители? — он пожимает плечами в непонимании. — Им-то можно и правду сказать. — Нет, Егор, ты что, — произношу я раньше, чем успеваю прикусить язык. — Еще… рано. Елочки зеленые. Я сама себе рою могилу! Чувствуя на себе нехороший взгляд парня, я спешу отвернуться к окну и натыкаюсь на букет цветов, стоящий на рабочем столе. Кутузова, ты просто феноменальная идиотка. И неудачница. И… как тебя еще назвать?! — Это че? — слышу стальной голос сзади и вся с ног до головы погружаюсь в дрожь. Я не хочу терять то, что только-только нашлось. Это — очередной виноватый жест Александра, который не умеет извиняться иначе. Я сделала вид, что простила парня, хотя на самом деле даже не думала обижаться. Глупость. Я виновата куда сильнее. За два дня мимолетных разговора со своим номинальным молодым человеком я и намекнуть на предстоящий неприятный разговор не смогла. Саня просто считает, что я очень сильно переживаю из-за предстоящего испытания — и, кстати, считает это ерундой. Ну, не удивительно, в целом. Крид не заводил эту тему, хотя я видела, как напрягается все его тело, когда звонит мой телефон. Наверное, он ждал новостей от меня, но… мне нечего было ему сказать. — Егор, я поговорю с ним, — закрыв глаза, максимально спокойно шепчу я и боюсь даже просто посмотреть на парня. — Просто не по телефону. Назовите меня старпером, но объясняться через связь — не говоря уже про сети! — я не могу. Мне кажется это дико несправедливым. Если уж я накосячила и решила подвести черту в отношениях с человеком, как минимум, мне не безразличным, то должна сделать это очно. Пусть он лучше меня ударит, чем я не буду видеть глаз и реакции. — Делай, как чувствуешь, Оль. Я тебе доверяю. Чувствую руки на талии и блаженно выдыхаю. Зря только волновалась. Каким бы жутким собственником не был Егор, человечность в нем перевешивает. Или он просто был на моем месте? — Но веник выброси, — грубее ворчит он, а мне в ухо бьют нотки ревности. — Сейчас же. Откровенно усмехаюсь и в третий раз за последние пятнадцать минут закатываю глаза. Гребанный собственник.

***

Мы решили, что логичнее будет приехать на празднество раздельно. Да, наверное, мы слишком много думаем о мнении окружающих, но, будучи публичным человеком, невозможно существовать иначе. Ты в любом случае задумываешься, как выглядишь в глазах общества, какие поступки совершаешь и какова реакция аудитории. А уж если ты попадаешь в серпентарий — шоу-бизнес, то бишь, — и вовсе становишься параноиком, дотошно контролирующим каждый свой шаг. В течение двух лет мы с Егром упорно делали вид, что не имеем друг к другу того отношения, которые нам приписывают. И раз уж мы выдержали тогда — сейчас справимся и подавно. Лично меня напрягал только вопрос с его семьей. Я обожала их всех, но почему-то переживала так, словно мне опять предстоит первое знакомство. То самое, знаете, где мама выясняет кулинарные способности, сестра с хитрым прищуром лезет тебе в душу и только отец пытается развеять обстановку шуточками. На протяжении этих 18 месяцев я изредка переписывалась с Мариной Петровной — и это все. О том, что думали папа и сестра Крида, мы с самим блондином поговорить не успели. Увы. Гавайи пати. Крутая идея, серьезно. Но пока я размышляла над собственным одеянием, прошло столько времени, что я вошла в ресторан много позже нужного времени. Да и вошла я, признаться, не сразу. Сначала покрутилась перед зеркалом и осмотрелась: небрежные светлые локоны и заколотый в них желтый цветок — отсылочка к тематике вечеринки. Черная облегающая водолазка с высоким горлом чуть оголяла живот, а летящая зеленого кислотного цвета юбка и белые конверсы придавали образу легкости. Я хотела сделать вид, будто бы максимально не готовилась к данному мероприятию. И неважно, что провела перед зеркалом больше двух часов. Ж-женщина. Коленки подкашиваются. Я сама толком не могу объяснить этого волнения, но переступить порог было неожиданно сложно. Наверное, только очередной пропущенный от парня заставляет меня пересилить себя. Внутри ярко, шумно и весело. Гремит музыка, кучками общаются гости, фотографируются, выпивают за здоровье именинника, но столы еще пусты. Значит, торжественная часть еще не началась. Интересно, а куда он пихнул меня? — У меня глюки? — заметив меня, Терновой даже не пытается скрыть удивления. Покачав головой и улыбнувшись, я встаю на носочки, обнимаю парня и искренне улыбаюсь. Да уж, со своим-то метром с кепкой я буду сегодня сногсшибательным гномом. Но за то «не готовилась». — Где звезда вечера? — спрашиваю я друга, упорно игнорируя его шокированный взгляд и перебирая взглядом всех присутствующих. — Ты не шутишь? — Нет, блин, Олег, я пришла чисто поужинать, — пытаюсь острить. Ну, на троечку. — Кажется, был где-то там, — брюнет тычет в толпу и провожает меня очень ноткой недоверия. Спешу развеять миф об обмане лучшего друга. Это совсем не так. Просто Терновой последние несколько дней работал над клипом, и наше общение заканчивалось обменом сообщений по типу: «Как дела? Нормально». Не буду же я о тако-о-ом оповещать по телефону! Пробираюсь сквозь толпу знакомых лиц. Только и успеваю здороваться, кивать да обниматься с теми, кого не устраивает лишь моя ответная улыбка. На вопросительные взгляды ребят предпочитаю не обращать внимания, а вот проигнорировать четверку, позирующую перед камерами, у меня не получиться. Они такие замечательные. Гармоничные. Яркая Полина со своей голливудской улыбкой и просто невероятной глубиной. Николай Борисович — мудрый, отзывчивый и какой-то «уютный» мужчина, тепла которого и мне всегда доставалось с головой. Марина Петровна — супер-современная женщина, «нетипичная» свекровь (хоть мне она ею и не стала), настоящая хранительница очага, сумевшая сохранить себя. Ну и он. В белом. Ослепительный и счастливый. Гавайский стиль придавал всем непринужденности и задора, поэтому кадры получались сочные и забавные. Стоило только фотографу отойти, а семье — развернуться, как я тут же погрузилась в краску. Четыре взгляда. Два — ужасно удивленных, прямо шокированных. Один — уверенный и будто бы все знающий заранее. И четвертый — чуть осуждающий, нетерпеливый и… влюбленный, что ли. — Здрасте, — глупо начинаю я, ибо кто-то эту немую сцену должен закончить. Егор-то не слишком спешит мне на помощь. — Поздравляю. Обнимаю парня за шею и ощущаю его горячие пальцы на своей обнаженной талии. — Как неожиданно, — ехидно усмехается, замечая мое состояние. — Прекрати краснеть. Как же хочется его ударить в такие моменты! — Ты им ничего не сказал? — пользуюсь секундой, пока его родные подходят ближе. — А ты думаешь, мне нужно снова тебя им представлять? — приобнимая меня, Крид откровенно издевается. Ну, я рада, что у него хорошее настроение. — Олечка, очень рады тебя видеть, — нисколько не потеряно заявляет его мама, не скрывая радости. Сначала я целую ее, затем — отца Егора. Когда очередь доходит до довольной Полины, я почему-то расслабляюсь. Либо она Нострадамус, либо Егор все же успел ее просветить. Темп вечеринки подхватил меня моментально. Дабы не создавать неловких моментов, Егор сразу же потянул меня за собой к яркому стенду с его инициалами. Он быстро набросил мне на шею гавайское ожерелье и засмеялся. — Ты в этом образе выглядишь лет на пятнадцать. — Ох, может, тогда мне не стоит встречаться с таким стариком? — язвлю я, хитро щурясь. Тут же замечаю, как в глазах блондина вспыхивает огонек. Повернув меня на камеру, он тихо шепчет мне на ухо: — Ты нарываешься. Его слова — бальзам на душу. Мы оба встаем в какую-то позу, дабы в движении запечатлеть этот момент. Ощущаю удивленные взгляды, устремившиеся на нас со всех сторон. Неловко. Так странно находиться в этой компании и не бегать от Егора, будто между нами десять лет совместной жизни и феерический скандал. Ну, последнее было, ладно. Место для меня нашлось за столиком мафии. Оно и не удивительно. Да и собственно, посади Егор сейчас меня к себе, все мгновенно бы стало нам понятно. А мы этого не хотим. Пати проходила весело и громко. Для меня лично удивителен сам факт того, что тихоня-Крид, ненавидящий шоу-бизнес в целом, вдруг решил собрать хренову тучу его представителей. Возможно, парень захотел взорвать столицу в связи со своим юбилеем, поэтому здесь вся «элита» отечественного света. Хотя журналистов нет. Уже неплохо. — Я жажду объяснений, — вытащив меня на медленный танец, начинает Терновой. Хитро придумано! Мот исполняет свой нашумевший «Капкан», медленно кружась со своей супругой. Рядом с нами ликуют родители Егора, бросающие на меня умилительные взгляды и встречающие взаимность в ответ. Они уже все поняли. Весь танцпол занят милыми парочками, погруженными друг в друга и в романтику ситуации. Именинник обнимает сестру. — Ты просто мастер испортить момент, — усмехаюсь я, заглядывая в добрые карие очи. — Не ускользай от ответа, — брюнет щурится и наклоняется чуть ниже — я ведь сегодня коротышка. — Я был прав? За что мне столько эгоцентристов вокруг? — Если я скажу, что да, ты замолчишь? Мы синхронно улыбаемся, и парень правда берет паузу. Только почему-то от моего легкого настроения и следа не остается. Я прямо-таки знаю, о чем думал друг — чувствую это по его напряженному бицепсу. И меня эта мысль мучает вот уже несколько дней тоже. Каждый раз кладя голову на грудь блондина, прикасаясь к его губам или просто замечая на себе его горячий взгляд, я терзаюсь чувством вины. Я делаю то, что велит мне сердце, но это не уменьшает моей мразотности. Почему нельзя любить человека, не причиняя при этом кучу боли другому? Такая добрая, добрая грусть - Еще чуть-чуть — и я точно свихнусь.* *Мот — Капкан