Hassliebe

Мимо проносятся дома и машины. На весь салон автомобиля яро орет ThreeDaysGrace, но я даже не пытаюсь обращать на это внимание. «Ты останешься с мужем, если желаешь своему мужчине добра…» Вдавливаю педаль газа со всем ожесточением, что есть во мне на данный момент. Вспоминаю писклявый голос неприятной собеседницы и вижу, как стрелка спидометра переваливает за 120. Не- На- Ви- Жу. «Или Крид потеряет свое имя, свои песни и кучу денег…» Слышу, как начинает пищать гарнитура. Напоролась на камеру. Привет, штраф. Но почему настолько плевать? До боли закусываю указательный палец. Пелена на глазах уже объективно мешает ведению транспорта, но я не сдаюсь. Я просто дура. «Если ничего не изменится, завтра торговый знак «Егор Крид» останется за лейблом…» Перед глазами всплывает образ коренастого невысокого мужчины со светлыми волосами. Когда мы с Булаткиным расстались, Пашу громче всех поносил мою глупость и безрассудство. А сейчас? Он предает Егора вот так просто? За что? За логичное намерение человека начинать свой путь? Или я еще чего-то не знаю? Завтра — лимит. Завтра эта маленькая, но уже обиженная жизнью девочка, может сотворить с моим мужчиной то, что я никогда себе не прощу. Я никогда не прощу себе несчастья Егора. Особенно — зная, что когда-то могла ему помешать. «В твоих руках — изменится что-то или нет..» Не сдерживаю этого волчьего, глубинного крика и резко торможу. Паркуюсь у обочины и падаю на руль. Опять все, сука, в моих руках! Почему на меня снова взяли и свесили ответственность за все? За всех? Хотя… человеку с моей-то кармой как-то глупо об этом размышлять. И хотелось бы усмехнуться, да только не получается. От этих внезапно нахлынувших эмоций и нюнь заложило нос. — Нужен воздух. Буквально вываливаюсь на улицу. Промозглый, ночной августовский воздух развивает волосы и охлаждает сырые дорожки на моем лице. Устало присаживаюсь на капот и устремляю взгляд к звездам. — Если ты есть, — как-то глупо произношу я, изучая чистейшее небесное полотно, — направь меня. Странно, но успокаиваюсь. Ну, давай думать. Допустим, я посвящаю Крида в эту обалденную историю. Итог: он взбесится, напорится на проблемы, разругается с BS и никогда не получит права на свое. Но зато мы останемся вместе… Не на долго… Ибо очень скоро Егор возненавидит меня за всю эту ситуацию, а я съем себя за упущенную возможность ему помочь. Второй вариант: пойти на условия это малолетней бестии. Уйти от Егора, вычеркнуть его из жизни, сыграть свадьбу и позволить блондину заниматься его любимым делом. Сломать жизнь себе, но хоть его спасти… Мать Тереза чертова. А если… Пулей возвращаюсь на водительское кресло и звоню на оставленный Коротковой номер. — Решила? И вам здрасте. — Я уйду от него, — хоть бы не подать вида, что у меня гигантских размеров ком в горле. — Клянусь, я его брошу. Этого достаточно? Прямо вижу, как эта мразь ухмыляется. — Нет уж, родная, — опять ее хренова фамильярность! –Я оставлю ему все, только если ты уйдешь… к другому. Навсегда. Да кто она такая, чтобы распоряжаться чужими судьбами?! В носу щиплет, и я осознаю, что это была очень-очень коротенькая пауза спокойствия. — Слушай, это ведь не по-челове… — Человечность? — Виктория срывается. — Откуда тебе знать, что такое человечность? Она, возможно, и последняя дрянь… Но как же она сейчас права. — Откуда вам обоим это знать? — служи остервенение в ее тоне. — Крид бросил меня дважды на глазах у всей страны. Ты — бегаешь между двумя мужиками. Станешь учить меня морали? Даже из уст недалекой брюнетки эти слова звучат очень больно. Они стрелой с ядом кураре вонзаются мне в душу. Мне спазмом перехватывает дыхание. До крови закусываю губу… Короткова не должна слышать, что она меня сломала. Предательства, медийность, звездная болезнь, ошибки не сломали, а она — смогла. — Что, если… — свинцовый вкус во рту заставляет протрезветь и сжать остаток сил в кулак, — что, если я откажусь? — Как-то ты недогадлива для человека, который написал бестесллер… — какая же стерва! — Он — все теряет. Винит тебя. Ты — теряешь его. И, возможно, пару тройку контрактов с BS. Пи*дец. Я не знаю, что еще сказать. Пытаюсь воспользоваться мгновением тишины, чтобы остыть и проанализировать, но… Какой, к чертям, анализ?! Я в жопе! Крид — в еще большей жопе! А исход зависит от меня. Снова. — Ладно, — сложно представить, как дались мне эти слова. — Я сделаю, как ты хочешь. Где гарантии? — Тебе придется верить на слово, — слышу голос на заднем фоне. — Вопрос с именем Крида закроется через месяц. Сразу после твоей свадьбы. Звонок обрывается также резко, как и моя душевная гармония. Сжимаю руль до того сильно, что пальцы белеют. Не чувствую их. Не чувствую себя. Я вообще больше ничего не чувствую — только беспомощность. Всепоглощающую, тотальную, жгучую беспомощность, рвущую меня на куски. Даже если после этого я когда-нибудь сошью их вновь, я никогда не буду прежней. Мне придется предать еще раз. И опять — обоих. Соколовского — когда я не скажу ему о двойной измене, а по факту — о том, что я не люблю его. А Егора… Ну, вы сами понимаете. Останусь с ним, но не спасу карьеру — он будет несчастен. Но будет ли парень счастлив, если я спасу его имя и уйду…? Невольно вспоминаю культовую сцену из «Дневника памяти», который мы с блондином обоюдно называли мыльной оперой. Однако вместе смотрели несколько раз. Ох уж это наше упрямое нежелание признавать романтичность… — Ты меня уже терял, — вслух бормочу я, отсутствующим взглядом уставившись в лобовое стекло. — И, наверное, выдержишь это снова. У меня нет никакого выбора. Я не прощу себя, если сейчас буду бездействовать. Он не простит меня в любом случае. Так какая, к черту, разница?! Не сразу замечаю звонок телефона. Механичеки нажимаю на сенсорную панель, даже не зная, где находится сотовый. — Слушай, что нужно сделать, что бы, мать его, отвечала на звонки с первого раза? — недовольный хрипловатый голос разрезает пространство. Да как ты это делаешь?! Глубо-о-окий вдох. Подавляю истерический стон. Нельзя подать вида. — Оль, ало? Ты здесь? — Я за кофе отходила, малыш, — обращение вырывается само по себе. Вслед за ним следует мой новый психический припадок, который я феерически успешно сдерживаю. — Ладно, — цокоет, но мгновенно переключается. — Прикинь, мне звонил Пашу. Ты даже представить не можешь, что я в курсе… Вытираю щеки и зажимаю переносицу. По мне плачет психушка. — Что говорит? — набираю в легкие побольше воздуха. Хватает ровно на два слова. — Локальное «слушание» переносится на две недели. Я вообще ниче не понял. А моделька — молодец. Оперативная. Егор продолжает вслух рассуждать, а я максимально сосредотачиваюсь на контроле дыхания. Прокол сейчас обойдется мне слишком дорого. — В общем, Костя сказал, что нам это на руку, — по голосу слышу, что парень предельно довольный. Он никогда меня не простит… — Ты где? И чего ты такая потерянная. Не рада? Ухмыляюсь. — Конечно, рада, что за вопрос? — То-то же, — буквально вижу его хитрую, смазливую мордашку. — Так где ты? — Возвращаюсь обратно. В Питере нелетная погода. Это — правда. Это — вообще единственное, что есть от меня искреннего в данный момент. Ибо я максимально закрыта от Егора. — Ну окей, — слишком просто реагирует Булаткин и тут же выдает. — Жду тебя у себя тогда. — Егор, у меня еще… — панель экрана затухает, — дело есть… Айфон умер. Ну, просто прекрасно! Хотя, возможно… Я имею право на последний вечер рядом с человеком, которого люблю больше всего в этой жизни? И поэтому сознательно предаю. Да, не имею. Но сейчас мне плевать. Завожу мотор и дергаюсь с места.

***

Разумеется, не сплю. Блондин лежит справа от меня и спокойно дышит мне в шею. Ловлю каждое мгновение этого уходящего счастья. Только счастьем это перестало быть еще вчера. Поворачиваюсь. Его светлые ресницы слегка подрагивают во сне. Целую его в лоб и вижу, как его губы чуть-чуть дергаются в улыбке. Вкладываю в этот поцелуй все, что есть во мне: любовь, извинение и… прощание. Откидываю простыню и максимально аккуратно поднимаюсь с кровати. Адреналин просто зашкаливает за все разумные границы. Бесшумно собираю все свои вещи, беспорядочно разбросанные по пространству, и в дверях зачем-то оборачиваюсь. Будто бы заметаю следы на месте преступления. Терновой был прав. Разбираться со всем этим дерьмом не просто сложно — как-то невыносимо. Лишь на мгновение позволяю чувствам взять верх. Чувствую, как все мое нутро сжимается. А за это дикую ночь мне показалось, что все уже выстроилось. Что я уже смирилась. Это хренова ложь. Я никогда это не приму. Хочу вернуться туда, к нему, под его тяжелую, властную руку. Хочу остаться с ним, но делаю иначе. — Я люблю тебя, — в пустоту проговариваю я и моментально выпрыгиваю из спальни. Через десять минут полностью одетая, я вывожу самые лживые слова в своей жизни на листе бумаги. Да, как героиня гребанных мыльных опер. Не придумываю ничего лучше, потому что знаю: я к чертям выброшу свой телефон, едва переступлю этот порог. Рабочий контакт он не знает. Но найдет. Хотя это вряд ли. После таких-то слов. Все, пора заканчивать эти нюни. Шмыгаю носом, кладу стикер на пуфик, где пару часов назад происходила та еще вакханалия, и просто… Нет, погодите-ка, я же все-таки не такая дура! Меня будто бы бейсбольной битой кто-то шарахает по затылку, и, как вкопанная, застываю в дверях. Словно по мгновению ока, представляю, что будет с парнем, когда он прочтет содержимое записки и… мурашки идут по коже. Ага. То есть Крид явно рассердится, узнав всю эту ситуацию. Но когда поймет, что его любимый человек взял и бросил его, наверное, лишится сознания от счастья. Типа да, я могу сейчас уйти и практически гарантировать Егору будущее, но, черт, я ведь лишу его очень важной вещи. Нет, не себя. Я лишу его права выбора. Ну, какая же… От этого нового знания просто не складывалась цепочка. Меня едва ли не трясет от мысли, что я на пороге все разрушить. Не хочу брать за это ответственность! А вдруг… — И какого хера ты творишь? Бл*ть. Ну, привет. Раньше, чем сердце уходит в пятки, поворачиваюсь на заспанный голос. Оль, вот только сейчас идиотку не включай. Хотя… чтобы активировать этот режим, его нужно хотя бы изредка отключать. — Едва ли не совершаю самую ужасную ошибку в своей жизни, — уверенно выдаю я, попутно разуваясь и вешая куртку на крючок. — Я сейчас все тебе объясню. — Вот уж постарайся, действительно, — Булаткин непонимающе, но беззлобно смотрит мне в глаза. — Тебе это не понравится, — сокращаю расстояние между нами и туплю взгляд. — А от того, что ты сваливаешь из мой постели среди ночи, я просто в восторге! Ну, началось. Легко не будет. Но так хотя бы правильно. Да ведь? Да? Вот же сука. Трель мобильника блондина раздражает эту тишину. Парень закатывает глаза и уходит в комнату. Фу-у-ух. У меня есть минута на передышку. Хотя, кого я обманываю?! Она ведь мне ни черта не поможет! Быстро очищаю место преступления, пряча несчастный кусок бумаги, и направляюсь вслед за хозяином квартиры. — Я понял, — он стоит возле панорамного окна и задумчиво кусает губу. В другой ситуации, я бы не смогла не отметить его сексуальности. — Кто звонил? — присаживаюсь на незаправленную кровать и пытаюсь унять волнение в голосе. Удивительно, куда делись все мои сомнения?! — Маша. Завтра улетаю в Питер. Ч-ч-черт! Никуда не делись. Сердце моментально усиливается в ритме. — Как не вовремя… — Почему? Егор оборачивается, кладет айфон на компьютерный столик, а сам опирается на него. Выжидает меня взглядом и складывает руки на груди. Ребят, я хз, как начать этот хренов разговор. — Потому что мы в очередной заднице, Булаткин. Провожу рукой по волосам, шумно выдыхаю и падаю спиной на кровать. Loveme, loveme Say that you love me Foolme, foolme Go on and fool me* TWOCOLORS — LOVEFOOL Люби меня, люби меня, Скажи, что ты любишь меня. Обмани меня, обмани меня, Давай! Обмани меня.