Сангрия

Я проснулся на рассвете от слепящего луча солнца, который проникал в окно, намереваясь выжечь на моём лице автограф. Я аккуратно пощупал грудь, действие обезболивающего прекратилось, пропустив вперёд тупую боль. Всё несколько хуже, чем мне хотелось бы, но этого недостаточно, чтобы вывести меня из строя. Учитывая, что у меня совсем мало времени, у меня нет возможности разлёживаться до полного выздоровления. У меня осталось сорок восемь часов до того, как будет объявлено о моём уходе. Я медленно поднялся и сел в постели, разминая затёкшую шею. Повернув голову, я уставился на спину Мин Хоа. Проступающие на светлой коже несколько синяков вызвали неприятное чувство в животе. Впервые я усомнился в качестве своей работы и выполняемых мною обязанностей. Как можно было так просчитаться и допустить это? Я не должен был в порыве злости забывать о том, что на мне лежит ответственность за этого человека. Вместо того, чтобы в гневе бегать и выяснять информацию, я должен был быть рядом с ним. Это всё моя вина. Тряхнув головой, я приказал себе отогнать мысли о самоуничижении и заняться делом. Сейчас нужно подготовиться и пойти в наступление. На этот раз я прижму Джэ Мёна к ногтю, как блоху. Этот прыткий гад не сможет ускользнуть и спрятаться за Эдом. Приняв душ, я спустился в подвал и подошёл к двери сейфа, за которой скрывался тщательно подготовленный небольшой оружейный арсенал. Наверное, вот он тот случай, ради которого можно рискнуть: я понимал, что на кону стоит не только моя жизнь, но и жизнь Мин Хоа. Мои действия повлекут за собой череду событий, которых будет невозможно остановить или изменить. И здесь понадобятся не только мои навыки и умения, но, если повезёт, сама удача. Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, я огляделся. На припылённых полках в картонных упаковках и жестяных банках лежали патроны к пистолетам и винтовке, часть из них лежала врассыпную, отливая холодным блеском, в котором чувствовалась изящная тяжесть свинцовой смерти. Также там находились гранаты, ножи, несколько отмычек, инструменты для ухода за оружием и прочая атрибутика, с помощью которой можно устроить небольшую войну. Вообще, в моих мыслях не было прямого умысла к разжиганию боевых конфликтов, мне лишь нравилось оружие и всё, что с ним связано. Самому стало смешно от таких мыслей, ведь вся моя жизнь — это поле военных действий. Отойдя от полок, я прошёл к стене, на которой висела 7,62-мм снайперская винтовка Драгунова. Я с любовью провёл рукой по прикладу, медленно переместив её по стволу к основанию мушки. Затем я снова переместил руку к прикладу, на котором было выгравировано «Жнец». Я провёл указательным пальцем по каждой букве и усмехнулся. Это напомнило время моей молодости, в то время я был на редкость вызывающим и настырным. Всё это порождало наглость и нестабильность, любимым моим выражением была крылатая латинская фраза «Veni, vidi, vici» — «пришёл, увидел, победил». Сейчас, оставаясь тем же убийцей, я несколько сменил стиль, но порой сам замечал, что удовольствие, которое мне доставляла каждая победа, всё равно до сих пор пьяняще подогревало мне кровь. Я почувствовал лёгкое возбуждение, отодвинув назад сожаления и страхи неизвестного. Во мне словно просыпался тот запальчивый молодой агент, которым я был. Я вспомнил про Мин Хоа, и моё возбуждение перетекло в другое русло. Я подумал о том, как он лежит в моей постели, такой мягкий и хрупкий, что захотелось сдавить его в своих объятиях. Я развернулся и стремительно пошёл к выходу, не забыв закрыть оружейную комнату. Некоторые привычки, отработанные до автоматизма, сохраняются даже тогда, когда думаешь совсем о другом. К моему удивлению, в постели его не оказалось, отчего меня бросило в беспокойную дрожь. Я пробежал на кухню, затем во двор — его нигде не было. Я снова вернулся в дом, подумав, что, может, мне показалось, и он ещё лежит в постели. И уже проходя мимо ванной комнаты, я услышал шум воды, издаваемый душем. С грохотом открыв дверь, я буквально в два шага достиг запотевшей стеклянной дверцы душа и толкнул её в сторону, она нехотя покатилась на роликах по направляющим. В этот момент наполовину намыленный и с мокрой головой Мин Хоа повернулся ко мне, удивлённо уставившись. — Ви, ты чего это так врыва… — он не успел договорить, так как я с силой впечатал его в стену и прижал в пылком поцелуе. Я почувствовал, как по моему лицу потекли струйки тёплой воды. Я отстранился и быстро стянул уже промокшую майку, бросив её под ноги и посмотрев на него. Одного взгляда было достаточно, чтобы сойти с ума: немного сонный, с приоткрытым ртом, расширенными зрачками и такой влажный. Я снова припал к нему в долгом поцелуе, его руки, блуждающие по моему телу дошли до штанов и спустили их к бёдрам. По моему телу прошла горячая волна, как только он прикоснулся ко мне. Этого хватило, чтобы я с каким-то остервенением развернул его к себе спиной и, взяв его за шею, наклонил перед собой. Он издал приглушенный возглас, но я не обратил внимания, сосредоточив взгляд на открывшейся картине. Его ладони и голова упирались в стену, мокрые волосы паутиной прилипли к плитке, а всё тело вздымалось от тяжёлого дыхания, линия его позвоночника была на редкость соблазнительной. «Мой», — единственное, что успело пронестись в моей голове до того, как я окончательно выпал из реальности. После горячей сцены в душе мы сидели на кухне и, покончив с завтраком, пили кофе. — Ну и что это было? — с интересом спросил он, приподняв брови. — Секс, занятие любовью, акт животной страсти, соитие или… называйте это, как хотите, — поддразнивая, ответил я. Только, по всей видимости, ответ ему не пришёлся по вкусу, так как за ним последовал не менее наводящий вопрос. — И с чего это вдруг ты так набрасываешься на меня, да ещё и в душе? А? — Захотел, — просто ответил я, смотря на него в упор. — Надеюсь, твоё желание не разовое, — ответил он, опустив взгляд и рассматривая содержимое кружки. — Мин Хоа, — тихо позвал я, отчего он встрепенулся и уставился на меня так, будто у меня выросла вторая голова, и это немало позабавило меня. — Ты… Ты назвал меня по имени, Ви, — заикаясь проговорил он, словно его язык пересох и еле ворочался во рту. — Мин Хоа, обещай мне, что когда я уеду, ты никуда отсюда не уйдёшь. Ты будешь ждать меня, — всё также тихо продолжил я, обращаясь к нему на «ты», что ещё больше вогнало его в краску. — Я не понимаю, — озадаченно просипел он. — Поймёшь, — просто ответил я и твёрдо добавил. — Ты должен дождаться меня. Он лишь кивнул, я же понимал, что с моей стороны слишком эгоистично просить его об этом, но вместе с тем понимал и то, что если он будет ждать меня, то это придаст мне ещё больше сил. Я встал и подошёл к сидящему Мин Хоа, протянув руку и коснувшись его лица, заключив в этот жест все те чувства, которые разрывали меня на части. Наверное, эта та любовь, о которой все так говорят. Только меня не предупреждали, что будет так невыносимо тяжело. Я взял его за руку и потянул за собой, ведь сейчас, может быть, единственный шанс показать ему, как я хочу, чтобы он меня дождался. — Пойдём, — просто проговорил я. Он промолчал, ответив мне лишь преданным взглядом своих серебристых миндалевидных глаз, полных любви. И я был благодарен ему за это, за то, что я могу позволить себе насладиться теплом человеческой души. Тем, чего я по-настоящему никогда не испытывал. Я многого не мог сказать ему, но зато мог показать, выражая свои чувства языком тела. Среди ночи я встал с постели так, чтобы не потревожить спящего Мин Хоа, и направился в подвал. Полный решимости, я был намерен закончить начатое с Джэ Мёном.