Сангрия

Этой ночью я намеревался наведаться домой к Джэ Мёну. Со мной были две Beretta 92 с глушителями на наплечной кобуре, отмычки и стилет в ножнах, прикреплённых к поясу, в руке же — кейс с винтовкой. Сам я был одет как обычно — в чёрный костюм и водолазку с высоким воротом. Перед выходом я наспех съел три галеты и запил их водой с двумя таблетками обезболивающего. Ведь я забочусь о здоровье и не пью таблетки на голодный желудок. Даже стало немного смешно с самого себя, эдакий образец для подражания. Сегодня моей целью было убийство, и я знал, на что шёл. Единственное, что омрачало моё настроение, так это то, что Эд заключил с Джэ Мёном контракт. А Эд меня прекрасно знал, но всё же моим преимуществом было то, что он мог не подозревать, что я ушёл из организации, а значит, есть большая вероятность того, что Джэ Мён один. Относительно один, конечно. Ведь с ним должна быть его тощая сучка — жена На Ра. Я ещё не придумал, что делать с ней, но, скорее всего, и её тоже убью. Без сожаления. Выйдя на улицу, я ощутил прилив энергии перед операцией. Туман, царивший во всём пространстве вокруг меня, словно прилипал к моей одежде влажными объятиями. На улице было настолько тихо, что, прислушавшись, я смог бы услышать биение собственного сердца. Я обернулся на дом, силуэт которого еле проглядывался через плотное марево, и понял, что, возможно, сегодня последний день, когда я могу дышать одним воздухом с Мин Хоа. Но вместе с тем я надеялся вернуться, а дальше… А дальше будь что будет. Потому что та привязанность, которая разрослась цепкими ростками в моём сердце, настолько глубоко пустила свои корни, что мне становилось жутко от того, что ради одного человека я бросил абсолютно всё, чем я жил до этого. Я сел в машину и вставил ключ в замок зажигания, повернув его. Машина с глухим рокотом завелась, оглушая всё вокруг. Отъезжая по подъездной дорожке, я отчётливо услышал, как к звуку работы двигателя прибавился и сухой звук полетевшего из-под колёс гравия. Если бы от того, насколько тихо я уезжаю, зависела бы моя жизнь, то я давно уже был бы мёртв. Дорога до дома Джэ Мёна должна занять около двух часов езды. И, насколько мне известно, его дом находится в том же элитном районе, что и дом Мин Хоа, разница заключалась лишь в том, что у Джэ Мёна он был на противоположном конце и при этом значительно удалён от остальных домов, да ещё и среди рощи. Практически подъехав к нужному мне объекту, я остановился на примыкающем к главной дороге к дому Джэ Мёна просёлке. И, для начала повернув на него, остановил машину и выключил фары. Я вышел, изучая местность вокруг — мне необходимо было найти оптимальное место для парковки. Я прошёл метров сто вперёд по одной колее, возвращаясь к машине уже по другой, приметив подходящее местечко. Так как поблизости не было никаких участков соседей, то моя машина, оставленная на виду на дороге, могла вызвать подозрения. Подъезжать прямо в лоб было также рискованно, я элементарно мог попасть под камеры наружного видеонаблюдения. Просёлок представлял собой грунтовую дорогу среди лиственной рощи. Скорее всего, он используется служебным персоналом, так как практически не порос травой. Но вместе с тем в сильные дожди явно становился непроезжим, следовательно однозначно не ведёт к парадным воротам. Вернувшись к машине, я завёл двигатель и, не включая фары, двинулся по просёлку, сохраняя максимальную скорость около двадцати километров в час. Медленно продвигаясь, я чувствовал, как трава между колёс трётся и щекочет защиту автомобиля. Необходимо было сохранять такой темп, дабы не повредить машину — это раз, а во вторых, не шуметь, а это самое важное. В ночной тишине каждый звук всегда слышится в десятки раз громче. Моя «индивидуальная» парковка представляла из себя небольшую площадку, окружённую кустарником между деревьев. Я заехал на неё, подминая колёсами автомобиля кустарник, морщась от звуков веток, царапающих кузов машины и шаркающих по её днищу. Выйдя из неё, я решил для начала не брать с собой винтовку, а ограничиться лишь тем, что было на мне. Убрав ногой из-под себя ветки, я попрыгал на месте, прислушиваясь к тому, что может издавать звуки на мне. Удостоверившись, что я не похож на колокольчик, я двинулся к имению Джэ Мёна, прихватив из багажника очки ночного видения. Затем я натянул перчатки и шапку, закрывающую всю голову и имеющую прорезь для глаз. Снова вернувшись к грунтовой дороге, я оглянулся. В темноте примятый кустарник не бросался в глаза, как и тёмная машина, но при достаточном освещении это будет более чем заметно. Я поднял голову и взглянул на небо, вдохнув ночной воздух полной грудью, прогоняя абсолютно все посторонние мысли, которые могли отвлечь меня. Я сосредоточился исключительно на пространстве вокруг себя. Здесь не было столь сильного тумана, как возле моего дома у озера, но из-за количества деревьев было темно, и лишь пробивающаяся через ветви деревьев луна очерчивала путь. Если бы я был без контактных линз, то, скорее всего, вообще бы ничего не смог разглядеть. Именно по причине ухудшившегося зрения я уже около шести лет не пользовался винтовкой на заданиях, только лишь тренировался в тире. Но всё же взял её, у меня не было другого выбора, да и вообще другого стрелкового оружия на дальнюю дистанцию. Дорога плавно уходила налево, а я всё также размеренно шёл по ней. Наконец в метрах семидесяти я увидел одинокий фонарный столб, освящающий пятачок вокруг себя, и понял, что граница совсем близко. Я шагнул в рощу и надел очки. Всё вокруг приобрело зелёный оттенок. Идти без очков в такой кромешной темноте среди деревьев и кустарников было бы сродни самоубийству: можно с лёгкостью споткнуться о торчащую корягу и свернуть шею, в лучшем случае подвернуть ногу. Осторожно пробираясь, внимательно смотря под ноги и минуя слишком заросшие участки, я упёрся в живую изгородь высотой не менее трёх метров. Погрузив руку в заросли дикого винограда, я нащупал кирпичную стену. Естественно, этого и следовало ожидать, не в воздухе же он вьётся. В принципе, я мог бы дотянутся с прыжка до верхней кромки, но это было бы не с первой попытки и довольно шумно, тем более неизвестно, что из себя представляет верх, поэтому я пошёл направо вдоль стены, надеясь встретить какое-нибудь дерево, близко примкнувшее к изгороди. Пройдя метров двадцать вдоль ограды, моя нога вдруг провалилась в небольшую яму в куче перегноя примерно по щиколотку, что немало удивило меня и заставило замереть, прислушиваясь к звукам. Спустя полминуты тишины я сделал вывод, что навряд ли кто-то мог быть за стеной и услышать меня, поэтому, убрав ногу, я посмотрел вниз и увидел под листьями труху от старого пня, который прогнил и под моим весом окончательно рассыпался. Я повернул голову из стороны в сторону, ведь если есть пень, значит, рядом может быть полено, которое можно использовать. Судя по всему, они рубят деревья, которые растут слишком близко к ограждению, поэтому дальше идти нет смысла. И, действительно, в метрах трёх от этого места я нашёл полено около шестидесяти сантиметров в длину и сантиметров двадцать пять в диаметре. Я поднял его и отнёс к стене, облокотив на неё, уперев один конец в землю, а второй в стену, и несколько раз надавил на него ногой, проверяя на прочность и то, как оно зафиксировалось. Мне очень не хотелось в момент манёвра ощутить, как этот сырой, частично покрытый мхом кусок древесной породы предательски сломается подо мной. Задрав и поставив левую ногу на полено, я резко выпрямился, схватившись руками за верхний уступ, потянулся и окинул взглядом местность. Не обнаружив охраны, я взобрался на ограду толщиной примерно в три кирпича, и сел на корточки, словно птица на проводе. Я снял очки, сложил их и закрепил на внутренней стороне пиджака. Это был довольно компактный прибор ночного видения, не самый лучший, но обеспечивающий приемлемую видимость до тридцати метров. Особняк Джэ Мёна представлял из себя большое и высокое двухэтажное здание не менее тысячи квадратных метров, выполненное в светлых тонах. Оценивая здание, я понял, что смотрел на торец, фасад же должен был находиться справа. И не заметил ни одной камеры, по крайней мере, с торца здания. Взору также открывались множество высаженных и ухоженных цветочных клумб, декоративных кустарников и деревьев, которые были расположены вдоль дорожек, освещённых небольшими наземными фонарями для удобства передвижения по всему периметру. При всём великолепии дома и территории, прилегающей к нему, меня насторожило то, что на всех окнах имелись кованые решётки, что портило вид. Создавалось впечатление роскошной тюрьмы, не хватало только собак и патруля с оружием. Кстати и то, что я уже как пять минут смотрю на всё, но не увидел ни одного охранника — это тоже в какой-то степени подозрительно. Ни в одном из окон не горел свет, хотя, учитывая время, возможно, все домочадцы спали. Я надеялся на это, потому что, если дома никого нет, то весь проделанный путь можно будет считать напрасным. Я посмотрел налево и увидел небольшую пристройку со входом, скорее всего, он служил входом для слуг, либо чёрным ходом. Я спрыгнул и, мягко приземлившись, направился к этому входу, бесшумно перемещаясь по стриженному газону на территории и прячась за различными деревьями. Уже приближаясь, я заметил железные двери в бетонном полу, которые, очевидно, вели в погреб. Ручки были скреплены крупной цепью с амбарным замком, я бы прошёл мимо, если бы не услышал приглушённый стон, который заставил меня остановиться. Неужели показалось? Только я сделал шаг, как стон повторился, но чуть более тихо. Нет, не показалось. Там точно кто-то заперт. Я с сомнением бросил взгляд на замок, заколебавшись. Меня абсолютно не волнует кто там, но первый более громкий стон звучал уж очень знакомым голосом. Я должен проверить. Тихо подойдя к дверям, я осторожно взял в руку замок и достал отмычку. Он был весьма прост, мне не составило труда открыть его. Не спеша я снял замок и вытянул цепь, стараясь не создавать лишнего шума. Отложив его в сторону, я взялся за ручку двери и аккуратно потянул на себя. Она легко поддалась, и я бережно опустил её на бетон, взяв вторую, я начал её открывать, но с ней было не так гладко, потому что она явно нуждалась в смазке, так как чуть слышно скрипнула. Я решил не трогать её, в принципе, и одной двери вполне достаточно. Я посмотрел внутрь и увидел металлические ступеньки. Спустившись на пару ступеней, я взял дверь и осторожно опустил её, закрывая за собой. Внизу в нос сразу ударил спёртый воздух с примесью каких-то лекарств — так пахнет в старых больницах. Я попал в длинный тускло освещенный коридор. Стены представляли собой окрашенную в серый кирпичную кладку, неровный бетонный пол был покрыт трещинами. Двинувшись вдоль коридора, я прислушался. Стонов больше не доносилось, но раз я услышал их на улице, значит совсем рядом должно быть помещение. Я оказался прав: буквально через пару метров перед поворотом была открытая дверь, я осторожно заглянул внутрь и остолбенел от увиденного. Помещение было похоже на комнату пыток извращённого врача. Пол и стены были отделаны белой плиткой, между которой виднелись чёрные неровные швы, потолок также выкрашен белым, по его периметру виднелись висящие на проводах включённые лампочки. Светло и при этом очень грязно, сплошная антисанитария. Кругом расставлены металлические столы с множеством хирургических инструментов, склянки с веществами, шприцы, лотки с окровавленными тампонами и бинтами. А в центре комнаты стояла больничная койка на колёсиках. На ней лежала привязанная к ней Вики, из руки у неё торчал катетер капельницы, по которому внутривенно вводилась ярко-жёлтая жидкость.