Сангрия

Зная, что он не посмеет сдвинуться с места, я прошёл к бару, снял халат, аккуратно повесив его на крышку глобуса, и спокойно взял несколько бутылок спиртного с пустым ведёрком для льда. Возвращаясь со всем добром, я подошёл к столу, напротив которого сидел в кресле Джэ Мён, предварительно бросив на него равнодушный взгляд. Как и ожидалось, он с некоторым воодушевлением воспринял мои действия, делая вывод, что я всё-таки решил с ним договориться, раз ещё не прикончил его. — Слушай, Стилл, — начал заискивающе говорить он, явно заёрзав в кресле, так как послышался скрип кожи под ним. — Я тут подумал, что нет ничего страшного в том, что ты вспылил, и мы сможем договориться. — Мой любимый алкогольный напиток — это сангрия. Его название происходит от испанского слова «кровь». Занятно, не находите? — монотонно проговорил я с лёгкой улыбкой, совершенно не обращая внимания на его слова. — А, да? Ну, наверное. Мне как-то всё равно. Я предпочитаю более благородные напитки и в чистом виде. Так что, договоримся? — нетерпеливо спросил он. — Я готовлю сангрию на основе красного вина с добавлением фруктов и минеральной воды. Но за неимением последних ингредиентов я сделаю вам что-то особенное, — с интригой в голосе сказал я, повернув слегка голову в его сторону и подмигнув ему. — Вот и здорово, я знал, что передо мной человек с деловой хваткой. Не то что этот предатель Игл, — произнёс с презрением Джэ Мён, достав платок и вытерев им с лица пот вперемешку со спиртным, которое я недавно вылил на него. Тем временем, пока он приводил себя в порядок, я открыл бутылки красного вина, бренди и виски, которые взял из бара, и вылил их в ведёрко. Получившуюся ядерную смесь я размешал пустой бутылкой от вина и, взяв потяжелевшее ведёрко, повернулся к Джэ Мёну и сделал шаг к нему, протянув его. — Пейте, — любезно сказал я. Он брезгливо заглянул в ведёрко с сомнением и, недовольно скривившись, протянул: — Не-е-е, я такую дрянь пить не буду. И какого хрена ты смешал столь дорогой алкоголь? — Пейте, я сказал, — приказал я, подставив ему ведёрко под нос. Он посмотрел на меня и на несколько секунд замер, оценивая и понимая, что я очень серьёзно настроен и лучше ему пойти мне навстречу. Затем он хотел было взять ведёрко из моих рук, но я не позволил, и ему пришлось, чуть приподнявшись, припасть к нему губами. Я немного наклонил его, чтобы ему было удобнее пить, а уже после пары глотков он попытался отстраниться, но я лишь сильнее наклонил ведёрко, заставляя его пить дальше. После череды глотков он закашлялся, отчего часть содержимого полилась мимо его рта на него самого. Он возмущённо отшатнулся и начал судорожно размазывать руками жидкость на своём костюме. Я довольно улыбнулся, видя, как на голубой ткани расползались красные пятна от моей импровизированной сангрии, они смотрелись действительно прекрасно и кровавоговоряще. — Да что за фигня?! — возмутился Джэ Мён, кашляя. — На кой-чёрт ты портишь мой костюм? Почему я должен пить, как животное? — Потому что вы и есть животное. Хотя зачем я оскорбляю животных? — проговорил задумчиво я, не отходя от него. — Это ты из-за Мин Хоа так взъелся на меня? А?! — завопил он, теряя контроль от оскорбления. — Неужели он настолько хорошая давалка?! — У вас с вашей женой на редкость похожее мышление. Такое же примитивное. — Да как ты смеешь упоминать мою жену?! — напыщенно воскликнул он. — Не упоминаю, а вспоминаю. Она перед смертью тоже говорила нечто подобное, — проговорил я, смотря ему в глаза и любуясь его реакцией. На лице Джэ Мёна отразилось неверие, а затем смесь гнева и страха. Он хотел было подскочить, но я резко поставил ногу на кресло, прямо ему между ног, останавливая его. — Что ты сказал? Что ты сделал, ублюдок?! Да ты хоть представляешь, кто мы такие?! Да тебя уничтожат! Закопают! Она была бесценна! Бесценна! — истерично кричал Джэ Мён. Не убирая ногу с кресла, я вновь протянул ведёрко ему в лицо и спокойно произнёс: — Пейте. — Да не буду я ничего пить, мразь! — утратив страх, вскричал он. Я устало вздохнул, убрал ногу и наотмашь дал ему пощечину так, что его голова чуть не сорвалась с плеч. Немного перестарался, наверное, но если бы я заехал кулаком, то наверняка бы вырубил его, а это ни к чему, веселье только началось. Он схватился за щёку рукой, продолжая сидеть в кресле, на его глазах проступили слёзы от боли и неожиданности, а губы задрожали. — Успокоились? А теперь пейте, — скомандовал я. Повиновавшись, Джэ Мён отпустил щёку, на которой проступил огненно-красный след от моей пятерни, и начал пить, громко глотая. В который раз он закашлялся, отстраняясь, что мне порядком надоело. «Ну что за хлипкое и жалкое создание», — подумал я. Я убрал ведёрко от его лица и, схватив его свободной рукой за грудки, заставил подняться. От резко выпитого спиртного у него помутнело в глазах, его пошатнуло, координация явно утратилась, ноги перестали его слушать. Он начал заваливаться, я лишь оттолкнул его от кресла, отчего он упал, приземлившись на зад, что-то пробубнив в возмущении. Я слегка надавил ему на грудь, заставив завалиться его на спину. В его горле послышалось булькание, и я, не допуская того, чтобы он всё выблевал, наклонился над ним, схватив его за волосы, прижал к полу и начал вливать в него содержимое, которое частично проливалось по его лицу красными струйками, затекая в уши и нос. Он вяло пытался оказать сопротивление, но алкоголь делал своё дело, он всё больше и больше становился беспомощным. Затем он резко кашлянул, срыгивая часть жидкости, и в этот момент, снова влив в него добрую порцию, я откинул в сторону ведёрко с остатками «сангрии» и заткнул ему нос и рот. Джэ Мён, захлёбываясь, забился в конвульсиях от недостатка воздуха, его лицо, сначала алое, начало приобретать синюшный оттенок, раздуваясь. По его щекам струились слёзы из уголков глаз, а вздувшиеся вены на висках, казалось, сейчас лопнут от перенапряжения. Я сделал то, что когда-то планировал — я наблюдал, как его тело медленно покидает жизнь, и я получал удовольствие от его тщетных потуг сопротивляться. — Безупречно, — не удержавшись, еле слышно произнёс я, растянув губы в улыбке.