***
Веки словно свинцовые, их было так тяжело поднять, чтобы узнать, что происходит вокруг. Мари решает, пока-что попробовать ощутить обстановку с помощью тактильных движений. Поднять ногу или руку тоже тяжеловато, она не могла пересилить себя. Только пальцы рук слегка подрагивали и блуждали под местом, где ранее бездыханно лежали. Девушка убедилась, что лежит на чём-то мягком. Интерес Марины рос с каждой секундой, так как опознать место у неё не получалось. И именно это и сподвигло её набраться с силами и открыть свои васильковые глаза. В них сразу ударил яркий и белый свет, отчего Дюпен начала жмуриться. — Бля… — первое, что пришло ей на ум, сразу соскочило с губ. — Я что в рай попала как мученик? — наклонив голову в бок, поинтересовалась девушка, смотря на яркий свет своим ещё несфокусированным взглядом. — Сомневаюсь, что суицидники попадают в рай, — ответил голос, он словно разрезал воздух одним своим появлением. Дюпен вздрогнула от такого тона и неожиданности, осознавая, что на небеса она не улетела. Но немного погодя, мелкая решила перевести свой размытый взгляд в сторону, откуда исходил голос. Сощурив глаза, она смогла разглядеть силуэт высокого парня с неоново-голубыми волосами, закинутыми назад, и отдельно от тела леветирующие руки. Он стоял в углу комнаты и смотрел на слегка привставшую с больничной койки девушку в больничной койке. — Очнулась, наконец-то, — голос его был раздражён. Это не был голос её лучшего друга, мягкий и собранный, здесь же бас Куффена из всех своих щелей высказывал свою злость. Зрение девушки постепенно приобретало фокус, теперь она была точно уверена, что подошедший к её койке был никто иной, как Лука. — Лук, что с тобой? — схмурив брови домиком, Мари подняла на него глаза и неравнодушно посмотрела в эту нефритовую бездну, таившую за собой тревогу. Как парню сейчас хотелось сильно её обнять, но он решил, что, если сделает так, то его объект внимания не воспримет урок и повторит это снова. — А ты думаешь, как себя будет чувствовать человек, когда его самого дорого человека вначале насилуют, а потом этот человек чуть ли не кончает жизнь самоубийством? Как?! Ещё хотя бы пару минут и я бы не успел! — повысил голос Лука, срываясь на крик. Редко такое состояние можно было за ним заметить. Пару секунд девушка ошарашенно на него смотрела, впервые он поднял на неё голос. — Лучше бы не успел… — опустив грустный взгляд к себе на руки, к одной из которых была подведена трубочка с красной субстанцией, Мари накрыла сильнее себя одеялом и свернулась калачиком на одном боку. — Не успел?!.. — шокировано повторил её слова солист, отходя от ощущения их звучания у себя на языке пару секунд. — Ты хоть понимаешь насколько ты дорога мне, Адриану, Нино, Нату, остальным ребятам?! Почему ты думаешь только о себе? Ты хоть представляла, что будет с нами, когда бралась за лезвие?! — возмущался таким отношением Куффен. В васильковых глазах стала появляться влага. — А ты хоть понимаешь, какого жить с воспоминанием об твоём изнасиловании?! — прокричала ему в ответ Маринетт, вскочив с больничной койки. — Как…как…как… — из глаз потекли слёзы, девушка пыталась их убрать, обтирая глаза об рукав больничной одежды. — Как ощущать руки этого ебучего извращенца везде на своём теле?! Думаешь приятно, когда ты вовсю пытаешься вырваться, зовёшь на помощь, а тебя лишь жёстко вдалбливают в стену, рвут твою пятую точку пальцами и затыкают рот кулаками, в то время как ты не можешь дать отпор?! — выпустила свой пар Дюпен, чуть ли не захлёбываясь в собственных слезах и тут же пытаясь их стереть. Что-то больно ёкнуло в области сердца у солиста, настолько сильно, что тот аж схватился за эту область рукой и чуть наклонился. Представлять, какие ужасы с ним творил этот упырь, было ещё больнее, от чего Куффен сильнее скручивался. От боли словно рвало на части. — Лук?.. — шмыгая носом, девушка удостоверилась жив ли её друг, отвлекаясь от своих переживаний. — Я… Я могу тебя понять, хоть и подобного не переживал… — выдавил из себя парень, взяв её маленькую ладошку в свои. — Но и ты, пожалуйста, пойми меня, мы без тебя, как без воды… Да, то что случилось… ужасно. Но идти вперёд и не сдаваться — разве не твой девиз? Ты сама нам всем его твердила… Так что как бы не было тяжело, на зло всем бури свой путь и не сдавайся, прошу тебя, — спокойно и лёгкой ноткой жалости к себе говорил Лука, прикладывая свою ладонь к щеке мелкой. — Этим событием жизнь тебя попыталась сломать, а ты покажи ей фак и иди вперёд, руша новые преграды. Я знаю, ты это можешь, — вдохновляюще произносил солист, пока слёзы на щеках брюнетки останавливались, а васильковые глаза приобретали живой оттенок.***
Мари или по-другому Аид изменился после этих слов. В тот же день, в который мальчишка очнулся, его выписали. Биллам смог вновь оказаться вместе со своими друзьями. Только оказавшись вместе с ними рядом после произошедшего, он понял насколько для них важен. Стоя в коридоре, взрослые парни чуть ли не плакали от радости, видя живого Аида и обнимая его до хруста в грудной и брюшной полости. В тот момент юноша понял для себя, что они стали для него новой семьёй, за которую он встанет горой и ради которой больше не будет бездумно самоубиваться. В следующее утро ребята наконец-то увидели в нём своего, живого Аида. Детсадовец ловко отпускал шуточки и будто пылал энергией, поднимая настроение всему своему окружению. Но только сам мелкий знал, через что он сам прошёл ночью, чтобы восстановиться до такого уровня. Хоть по нему и не было видно, но спал он лишь один час, успевая встретить рассвет своим заплаканным лицом. За ночь он снова и снова проигрывал в голове сцену собственного изнасилования. Да, это приносило ему боль, но он терпел, преодолевал себя. Понимал он одно прекрасно, кто-то нанял эту тварь, произошло это не случайно. Этот кто-то также полагал, что суицид мелкого произойдёт, только вот Луку он не учёл. «Этот человек чертовски умный, просчитал на несколько ходов вперёд…» — возникали мысли у Аида в голове, пока он сам сидел на кровати, опираясь на стенку, Нино и Адриан храпели на своём ложе в обнимку, а Лука тихо сопел, положив свою голову к мелкому на колени. «Этот кто-то хотел сломать меня посильнее, чем прошлые события… Что ж, должна отдать должное, у этого некто хорошо поучилось, » — не мог не согласится с таким утверждением мелкий, перебирая между своими пальцами неоново-голубые волосы солиста. «Но допустив такую ошибку однажды, я постараюсь не допустить её снова…» — васильковые глаза печально посмотрели на спящее лицо Куффена. Пальцы с волос тихонько перешли на щеку парня, притрагиваясь только подушечками пальцев. «Что ж… пришла пора и мне повзрослеть, перестать прикрываться чужими спинами и страхами, » — размышлял Аид, собираясь менять себя не кардинально. Ему хотелось стать человеком, которым бы он смог гордится внутри себя, жить без страхов. Но не только душевное состояние Аида возродилось как птица Феникс. С изменением внутри пришли и изменения внешние. На следующий же день парнишка воспользовался электрической бритвой ребят. Нет, он не проверял её на венах, создавая ровный тёмно-синий ёжик на своих волосах. Очертания черепа стали прекрасно видны, в то время как короткие локоны цвета ночного неба спокойно падали на белоснежную раковину. Теперь никто не мог схватить детсадовца за волосы и припечатать к стене. Васильковые глаза его приобрели былую силу и твёрдость, храбрость сочилась из узоров в его радужках. Парням оставались считанные дни до нового года, которым им суждено было провести со студентками из женского колледжа, а также выступить со своим музыкальным номером. Свои партии ребята не забывали, ежедневно пробегаясь по ним глазами. Но они при этом не забывали отдыхать. Как например сейчас ходили по супермаркету, набирая себе еды на фильм. Пока друзья набирали себе газировочки и чипсиков, Аид остановился возле отдела с замороженным мясом. На него будто смотрела своими мёртвыми глазёнками отрезанная голова свиньи, частью, где должна была начинаться шея, соприкасаясь с ледяной крошкой. — Хей, Аид, ты чего здесь стоишь? — спросил младший Агрест, подходя с ребятами к нему. Лука мимолётом бросил взгляд на мёртвую конечность, привлекшую его объект симпатии. — Нам нужна эта голова, — ответил мелкий, с серьёзным взглядом посмотрев в изумрудные глаза Адриана и указав на свиную голову. — На кой хрен? — поинтересовался Куффен, почёсывая выбритый висок. — Короче, у меня появилась суперская идея, — Биллам, собираясь представить свой гениальный план, повернулся лицом к друзьям. — Мы ею кинем в какого-нибудь зрителя, всё равно на последнем ряде сидим, — отмахнулся детсадовец, продолжая с горящими идеей глазами. — Только представьте, как в страшный момент кому-нибудь на руки падает эта головушка. — Не, я, конечно, понимаю, что мы на «Оно 2» идём… Но не до таких же страстей доходить, — воспротивился Нино, на что Марк согласно кивнул. — Человек, которому так «повезёт» в конец обосраться может, — предположил Ляиф, поправляя очки. — Ага, — с улыбкой во все имеющиеся зубы подтвердил его слова мелкий, кивнув головой. — Хм… а я, пожалуй, не против развлечься, — с хитрой ухмылкой согласился на план детсадовца Натаниэль, опираясь на плечо Ансьеля. На этот раз с ним согласился и Адриан. Дело оставалось за Лукой, который бился в сомнениях, правильный ли это поступок. Но в конце концов, махнул на это рукой, поддерживая мысль рыжика.***
Сидя на своих удобных креслах в кинотеатре, друзья наблюдали захватывающую и напряжённую сцену. Команда «Лузеров» в это время прибыла в дом Пеннивайза, встречаясь ужасами этого помещения. С ужасом Аид наблюдал за тем, как на подкаченной с годами прессухе Бена Хенскома вырезается кровавая надпись «Home at Last» (перевод: Наконец-то я дома) самим клоуном, которого Беверли с огненными волосами смогла заметить в отражении зеркала. Его улыбка, скосившаяся на бок наводила страх. Детсадовец будто на себе прочувствовал ту боль кричавшего сейчас Бена, вспоминая, как шипы на плётке нещадно рвали его кожу. Он пытался вдохнуть больше воздуха, чтобы успокоить себя. К счастью, та надпись на животе была лишь иллюзией, исчезнувшей в тот момент, когда Беверли Марш осмелилась разбить зеркало, через которое Пеннивайз смело вырезал буквы на теле мужчины. Но и на этом ужасы, встречавшие их в этом прогнившем доме, не закончились. Отлетевшая в сторону голова Стенли Уриса неожиданно стала превращаться во что-то паукообразное. Тонкие, но длинные ножки рвали кожу на лице подростка, прорезаясь через щёки, уши и даже краюшек глаз. Каким-то макаром, посмотрев на это, Аид вспомнил про свиную голову. Из-за чего пацанёнок сразу достал из своего рюкзака пакет, в котором была завёрнута несчастная конечность. Посчитав момент подходящим, мелкий достал свиную голову из пакета и слегка подкинул вперёд в то время, как голова Стенли кинулась на других. Мёртвая голова животного пролетела несколько рядов, приземляясь на чьи-то колени. По всему залу в тот же момент раздался крик нескольких человек, совмещённый с писком. Он был настолько громким, что многим от его высоких децибел пришлось закрывать уши. Осторожно переведя взгляд на источник шума, группа ребят приятно удивилась, увидев, в кого попала удачный бросок Биллама. Из зала затюканная и перепуганная удалялась группа, состоящая из Феликса, Тео, Вейхем и Жак. Адриану, Аиду и Луке еле удалось сдержать смех, чтобы весь зал не заподозрил их в совершённом. Сладка была месть, после ими совершённого.