— Мари, месть не выход. Она потом на тебе отыграется… — сцепив руки на груди, произнес Анзор Умбра, отец Луки. Только пока об этом знали только отец и мать парня.
— «Месть не выход», — переиграла его девушка. — Почему это тогда вашего драгоценного Габриэля не остановило? Я ему, по сути, ничего не сделала. А он мне жизнь ломает, я не знаю, с помощью каких высших сил продержалась все то время и на каких держусь сейчас. Это не месть, я ему просто даю сдачи… Вы хоть понимаете через что пришлось пройти мне, моим близким, Луке, в особенности… За него то я должна ему воздать сполна.
— Стой… А что он с ним сделал?
— Он сжёг ему руки до костей… — по телу брюнетки пробежала нервная дрожь, стоило только вспомнить то, какими в тот роковой день были его руки, кости с кровоточащим мясом. Лука… Он потрясающе играл на гитаре, вы бы слышали. Он будто своей игрой на гитаре перебирал струны души. Это было делом всей его жизни, — на лице девушке появилась грустная улыбка при воспоминании мелодий, что вылетали у него из-под пальцев во время игры на гитаре. — Было, пока Габриэль не засунул его руки в металлическую печь и не сжёг их до костей. Восстановлению руки не подлежали, поэтому Анарка помогла нам разработать ему протезы.
Сердце при этом рассказе у мужчины сильно сжалось, в лёгких будто резко начал пропадать воздух. Умбра схватился за область груди, где находилось сердце, и начал судорожно глотать воздух.
— Анзор, позвать медика? — уточнила брюнетка, такая реакция вызвала беспокойство и настороженность в ее васильковых глазах.
— Не стоит, — прошептал он, восстанавливая дыхание. — Ты лучше ответь мне, насколько ты близкий друг Луке, что так беспокоишься о нем? Вы с ним лучшие друзья?
— Эмм, нет… — Дюпен слегка засмущалась и отвела взгляд в сторону.
Говорить правду было тяжеловато, надо было переступить через себя и начать заявлять об их отношениях знакомым. Казалось, вот недавно они признавались друг другу в чувствах, и всё было хорошо… А сейчас она одна без него сидит в этой тюрьме уже месяц. Ей не хватало тех тёплых объятий Луки, в которых она чувствовала себя как дома, потихоньку засыпая на его груди, плече или ноге.
Мужчина терпеливо ждал от неё ответа и присматривался к её ностальгическому взгляду, учтремлённому в одну точку.
— Значит, самый близкий друг? — аккуратно спросил Анзор.
— Я его девушка, — пискнула Мари, сжав свои маленькие ручки в кулачки, чтобы пересилить себя.
— Так я всё это время сидел в одной камере с невесткой моего сына… — только стоило мужчине выровнить дыхание, как его снова схватил удар. — Бедный мой сын.
За прошедший месяц Анзор хорошо узнал девушку и увидел в ней упорство, революционность, стремление, храбрость и мощь, которую увидишь не в каждом парне. Он не представлял того, чтобы такой человек состоял в отношениях с кем-то, это ведь как должно быть тяжело партнёру его выносить.
Мари непонимающе приподняла одну бровь, пока до неё не дошло, что к чему. Кто ж знал, что в этой тюрьме за тридевять земель работает программа по поиску людей с первого канала «Жди меня». Сделав глубокий вдох, она разложила у себя в голове информацию по полочкам и в таком же порядке попыталась ответить на реплику будущего свёкра.
— Так, во-первых, ещё пока не невестка, не торопите события. Во-вторых, он сам выбрал такой путь, я его не заставляла, так что ничего он не бедный. В-третьих… ВЫ ЕГО ОТЕЦ? — выпалила брюнетка.
— Да… — тяжело вздохнув, ответил мужчина. — И именно поэтому я помогу тебе провернуть задуманное.
Эти слова прозвучали после месяца их знакомства. Анзор Умбра, доверившись девушке, начал ей помогать и обучать некоторым своим фишкам, но нельзя сказать, что это продлилось долго…
Время шло. Анзор через свои связи активно подделывал документы Мари, узнавал черные ходы в тюрьме. Много кто к нему приходил, много с кем он переговаривался через телефонную трубку и стекло в тюрьмах. Брюнетка ему доверяла, но на всякий случай создавала в своей новой одиночной камере, в которую ее перевели недавно, собственный запасной выход столовыми приборами, которые она потихоньку стырила из столовой, пробивая себе путь, аккуратно ломая засохший цемент между кирпичами в одной из стен, что вела наружу. Прятала девушка свои инструменты для прорыва на свободу тоже очень хорошо. Охранники, узнав о пропаже из столовой, начали осматривать заключённых, но желаемые предметы не обнаружили.
И все складывалось хорошо до одного момента…
— Ну, здравствуй, Анзор, — за один столик с Мари и отцом Луки сел мужчина хорошо одетый с белесыми глазами и до жути холодными глазами. — Как вы оба поживаете?
По коже девушки пробежали мурашки, а в горле застрял комок. Ненависть и злоба кричала в ней, пульсируя в набудших венах, но она её сдерживала. У них всё шло до этого так хорошо, Мари не могла опять позволить себе всё испортить. В это время Анзор тепло улыбнулся мужчине.
— И тебе привет, Габриэль. Поживаем неплохо.
— Неплохо говоришь? — он презрительно усмехнулся и посмотрел на Умбру таким взглядом, который четко давал понять, что отказывается верить в сказанное им. — Хочешь узнать, как я понял, что ты здесь? — Агрест не ждал его ответа и продолжил. — До меня дошёл один слушок, что здесь активно собирает информацию один человек с инициалами А.У. . Мне стало настолько интересно, что решил сам посмотреть, кто же это, — он сделал небольшую паузу. — А ведь мне казалось я тебя убил, а ты применил на себе то, что я применил на этой крысе и сюда спрятался… — Габриэль кивком головы указал на Мари. — Теперь ты от меня точно не уйдёшь.
— Хорошо, — спокойно произнес Анзор.
— Хорошо? И это все, что ты хочешь сказать? — такое глубокое спокойствие поражало не только самого мирового, но и Мари.
— Да, Габриэль.
— Тогда готовься и прощайся со всеми, с кем только можешь. Завтра идешь на электрический стул, — хладнокровно проговорил Агрест и встал со своего места. По его голосу было заметно, что не такой реакции он ожидал от своего врага. Он развернулся к ним спиной.
Если бы не защита телохранителя, то спину Мирового бы пробил удар полный гнева и душевной боли. Кулак девушки держали, но она рычала и пыталась пробиться через эту стену.
— Так, блять, нахуй! Может хватит делать моим близким больно! А тем более убивать его… — взмолилась брюнетка. — Хватит…пожалуйста!
— А то есть о том, что я убил твоего отца ты ничего не скажешь? — с наигранным удивлением произнес мужчина за спинами своих телохранителей.
— Что?.. — пораженная Мари упала на колени, её кулак ослаб, вместе с ней отошел от блока защитник Мирового.
— Ах да, ты тогда, бедняжка, спала в коридоре. У твоего отца ведь был рак лёгких? Так вот я просто тихонько отключил ему доступ к кислороду во время операции. Переоделся в медбрата ради твоего папаши, но знала бы ты, как приятно убивать бывшего Мирового своими руками, — с наслаждением промурлыкал Габриэль, пока девушка напротив него сидела в прострации. — Кстати, буду ждать тебя завтра на казни твоего дружка.
Появившаяся боль внутри будто пожирала её сознание огромными кусками. Маринетт схватилась за свою голову, сильнее сжимая череп в области висков. Она надеялась как-то заглушить ту непомерную боль у неё на сердце. Её отец мог жить, мог до сих пор быть с ней! Пусть даже в той убогой квартирке, но он был бы рядом! А его убили прямо у неё под носом… Крик полный горя раздался у неё из груди, от чего заключённые сочувствующе смотрели на неё, понимая её муки. Тогда посмотрев Агресту в след глазами полными кровавыми слезами, она твёрдо решила для себя.
«Не переживай, скоро сама узнаю, каково это убивать Мирового,» — проносилось у девушки в голове, пока Габриэль Агрест удалялся из ее поля зрения.
Мари очень не хотела, чтобы наступал следующий день. Девушка не могла заснуть от чувства горя и потери как в прошлом, так и в предстоящем будущем. Она не хотела лишаться того, кто ей за пару месяцев стал почти отцом. Да, со своими приоритетами и закидонами, но отцом. И опять её «отца» лишает Габриэль, так и не дав насладиться отцовской любовью.
Брюнетку посадили и привязали к стулу прямо напротив стекла, за которым уже дожидался своей участи Анзор. Он легонько улыбнулся уголками губ Мари и посмотрел на нее своими добрыми глазами так похожими на глаза Луки.
Что-то в груди у девушки закололо, от чего-то стало невыносимо больно на сердце, что-то будто бы разбивал его на мелкие кусочки, по которым его потом не собрать. В горле собрался комок, который брюнетка не в силах была проглотить. По ее щеке прошла слезинка, затем ещё одна и ещё. Она сидела, молча наблюдая за тем, как спокойно сейчас сидит и улыбается ей мужчина, и не могла остановить поток слёз, ведь понимала, что в последний раз видит его. Она полюбила его, как отца, а её заставляют наблюдать за тем, как его светлая душа уходит из этого мира.
— Анзор, твои последние слова, — специальный прибор донес до мужчины слова Габриэля.
Тело девушки задрожало от внутренней боли, она постаралась её подавить, закусив нижнюю губу настолько сильно, что из-под зубов потекли капельки крови.
— Если Мари здесь и слышит меня… Ох, тяжело пришлось этому ребёнку… Мариш, знаю, что тебе сейчас больно и тяжело, но не зацикливайся из-за ухода одного человека, рядом с тобой всё ещё есть люди. Сконцентрируйся не на том, чтобы оплакивать одного или два человека, а на том, чтобы не потерять других и постараться дать им лучшее будущее. Мариш, беги. У меня все.
Мари услышала слова своего «отца», после этого по телу Анзора пустили первый поток тока.
Девушка не могла на это смотреть равнодушно так, как на это смотрел Габриэль. Она билась и рвалась из ремней со стула, прикрученному к месту, но это было бесполезно. Её крики оглушили всех, за ними даже не было слышно того, как от боли на электрическом стуле кричит отец Луки.
После первого потока тока у мужчины была пена у рта, а глазницы начали потихоньку вытекать, но жизненные показатели говорили о том, что он до сих пор жив. Тогда по нему решили ударить вторым потоком тока. Тело не пережило второй поток. Голова Анзора загорелась и взорвалась, оставив на стекле наблюдателей кровавые следы.
После такого зрелища девушку еле донесли до её камеры.
Она не могла прийти в себя, несколько дней смотря в одну точку на стене своей камеры. В области груди будто стало пусто после наблюдения этой мучительной смерти.
— Так и будешь здесь сидеть, даже пальцем не шевельнув? — рядом с ней присело существо полностью покрытое темной субстанцией, формой и похожей на человека с оленьими рогами.
— Тучка?.. — хриплым голосом шепнула Мари.
— Ага. Так, я тебя спрашиваю, будешь продолжать здесь сидеть? Тебе Анзор сказал же бежать отсюда.
— Больно… — девушке было тяжело говорить, она выдавливала из себя слова, стараясь пересилить свои собственные силы.
— Да, конечно, тебе больно, но сейчас, в один из самых тяжёлых периодов твоей жизни, ты должна пересилить себя и двигаться. Сейчас цена каждая секунда, поэтому не растрачивай время на то, чтобы поплакать о своём несчастном прошлом. Живи в настоящем и ради лучшего будущего. Не сдавайся…пожалуйста. Я тебе как часть твоего подсознания говорю, ты можешь горы свернуть. Ты пережила очень много боли… Если ты сейчас ее осознаешь, но при этом оставишь в прошлом, воспринимая как тяжелую штангу во время тренировки, то ты станешь в разы сильнее, и никто не сможет сломать тебя.
После этих слов иллюзия, созданная её разумом, исчезла. Но слова эти были пинком под зад, что заставили девушку двинуться с места и запустить мыслительные процессы.
На следующую ночь Маринетт Дюпен в камере уже не было.
Она пропала из камеры, никто не понимал, как ей это удалось, ведь даже решетка не открывалась в последние дни. Все дело было в том, что кирпичик за кирпичиком девушка вытаскивала из своего прохода на волю, а потом также закладывала стоило ей только вылезти. А дальше пробиться ей не составляло труда. Она выместила свой гнев на охранниках, ломая им кости. За воротами тюрьмы ее и след простыл.
***
— Что ж из нас неплохая команда, ребят! Мы справились с нашим финальным заданием на практике! — поздравлял команду парень с золотистыми волосами.
Группа из нескольких парней зашла в снятую для них квартирку на время выполнения практики от колледжа, на которую их отправили после того, как они полгода мариновались на военной базе.
— Юху, теперь небольшие каникулы! — весело воскликнул Нино Ляиф, плюхнувшись на диван. — Как же прекрасно предчувствовать отдых, то, что так мимолетно и желанно.
— Или каникул у нас не будет… — парень с рыжими волосами заметил задумчивость «киборга» в их команде, что стоял у окна высотой с их стену в квартиру и разглядывал ночной город. — Лука, ты ведь что-то задумал, я прав?
— Я хочу посетить место, в котором она выросла, — твердо произнес своим басистым голосом парень.
— Ты никак не можешь отпустить ее? — осторожно поинтересовался Нино.
— Ага… Чтобы отпустить воспоминания об этой девушке, нужна целая вечность, — он грустно улыбнулся и посмотрел в пол.
— Хорошо, тогда мы едем с тобой, — выдвинул их решение Адриан Агрест.
Дав себе перерыв в один день, на следующий они уже на свои накопленные деньги покупали билеты на самолет, прикинувшись самыми обычными гражданами.
***
Парни были удивлены, добравшись до её города. По сравнению с теми местами, где они были, это было для них как новый мир. Новый мир, который потихоньку затухает от недостатка внимания человека к нему.
Позже они нашли и дорожку к дому подруги, благодаря когда-то записанному Лукой адресом на бумажке в одном из разговоров влюбленных. Дом держался на святом духе. Хоть он и был оборудован металлической дверью и домофоном, но стоило только резко дёрнуть ручку, и дверь послушно подчинялась воли незнакомцев.
С каждым шагом по бетонным ступенькам команду охватывало какое-то странное пугливое чувство. Вид подъезда, падающая штукатурка, трещины в стенах, дырки в лестнице на второй этаж, внушали им небольшой страх. Друзьям стало понятно откуда в их подруге было столько бесстрашия, она просто жила здесь. Окружающая среда создала из нее сильного духом человека. Только мало кто знал, что она продолжает это делать с девушкой, выращивая из неё мега сильного человека.
По рассказам Мари Лука нашёл нужную квартиру и уже собирался занести руку, чтобы сорвать ее с петель. Только вот оказалось, что дверь уже кто-то открыл. Парни тихонько прошли внутрь.
В квартире был кто-то ещё, это они поняли по шуршанию бумаг. Поэтому сами решили держаться осторожно. Лука, а за ним и вся компашка гуськом на цыпочках вошли в квартиру, прижавшись к стене в коридоре. Только они не заметили того, как скрипнул под их весом пол у входа. После этого шуршание бумаг прекратилось.
Парни все ближе и ближе подходили к комнате, из которой ранее доносился звук. Лука был уже почти на углу, как вдруг из этого самого угла к его шее приставили нож. Это был кухонный нож в маленькой и ухоженной женской ручке.
— Стоять, — но не смотря на внешнюю хрупкость ручки, голос у её хозяйки был властный и мощный.
От одного её звука у парней пробежали мурашки по телу. Они напряглись, собираясь атаковать незнакомку.
