Целуй

У Вэй Ина пугающе холодные руки. Ванцзи пытается согреть их в своих, но выходит непростительно плохо. Дыхание у него тоже нехорошее: то тяжёлое и хриплое, то тихое и поверхностное, практически неслышимое. Передача духовной силы помогает мало, если вообще помогает. Кажется, Вэй Ин превратился в бездонный колодец, или вернее прохудившийся кувшин: сила не задерживается, уходит в никуда, облегчения не приносит. Сейчас бы пригодились феноменальные способности к целительству девы Вэнь. Но её больше нет. Нет просто потому, что кто-то испугался чужой силы. Из Ванцзи лекарь неважный, да и что он может сделать, когда ранена сама душа? Только оставаться рядом. Только отдать всё, что у него есть. Но что, если этого мало? Ванцзи хочется кричать. От горя. От боли. От отчаяния. Но ему нельзя, не сейчас, когда каждый вдох ещё одно свидетельство тому, что времени у них совсем нет. За ними придут совсем скоро и какая-то его часть уже смирилась. Но есть и другая, сильная, пугающая его самого, такая, что не сдастся, не сделав всё, даже невозможное. Кажется, Вэй Ину становится чуть лучше: дыхание его выравнивается, пульс медленный, наполненный, но сам он всё ещё бледен до синевы, а под глазами залегли болезненные тени. Вэй Ин открывает глаза. Тёмные, полубезумные, с расширенными зрачками, они едва могут сосредоточиться на чём-то хотя бы на мгновение. – Вэй Ин. Голос его дрожит, но сказать всё же выходит. Вэй Ин, чью руку он так и не выпустил из своих, всматривается в его лицо. Всего мгновение, но этого достаточно. – Убирайся. Голос у Вэй Ина бесцветный, лишенный и намёка на эмоции. Это бьёт больнее всего. Ввинчивается в голову, пробирается в кости, отдается эхом в ушах. – Вэй Ин. Он не сдаётся, он здесь не для того, чтобы сдаться. Даже если его отвергнут, даже если будут гнать. Он останется. Ванцзи осторожно подносит руку Вэй Ина к губам, мягко касается. Всё ещё холодная. Затем также осторожно целует его в лоб. У Вэй Ина жар, что неудивительно. Ванцзи склоняется к губам Вэй Ина, бледным, почти белым, едва намечает поцелуй. Быстро отстраняется, он и так позволил себе лишнего. Что-то на самом краю сознания подсказывает – это его последний шанс на честность. – Убирайся.