Целуй

Брат Лю снова поранился. Говорит, что упал на мокрой траве. Прямо на камни. Третий раз за неделю. Брат Лю врать совсем не умеет, даже не старается, говорит первое, что приходит в голову. Все знают, что старшие ученики с его пика не любят своего воинственного и не по годам одаренного шиди, и если уж бьют, то всем скопом, чтобы точно не отбился, чтобы точно ранить, пусть не сильно, но больно. Брат Лю снова приходит на пик Цянь Цао истекая кровью и говорит тихим, но твердым голосом подростка, который готов заплакать от боли, но слишком горд для этого: – Брат Му, помоги. И он помогает, как может. Промывает раны, наносит мазь, накладывает повязки. Целует перевязанную руку, сам не знает зачем. Может, пытается успокоить. Лю Цингэ снова ранен. Не хочет говорить, что случилось. Сидит, хмурится, терпит. Три ребра сломаны, нога тоже, плечо вывихнуто, но уже вправлено, похоже, что им самим. Наверняка болит. И на лице от виска и до подбородка порез. Неглубокий, но угрожающий остаться долгонесводимым шрамом. И это только то, что заметно при беглом осмотре. Му Цинфан вздыхает, но молчит. Ему хочется ругаться, может быть кричать, уж точно швырнуть пару флаконов с настоями в стену. Ещё хочется стукнуть Лю Цингэ, но в чём смысл? Он настолько изранен, что просто не заметит. Или того хуже: заметит, поймёт, увидит наконец. Хотя, зная его. Точно нет. Сначала надо обезболить. Подходящая настойка у него всегда под рукой именно для таких случаев. Она горькая, вяжущая, но очень действенная, а ещё без эффекта снотворного, что несомненный плюс. Затем перевязки. Это быстро, особенно, когда накладывал их уже сотни раз и успел изучить каждую мышцу своего наиболее часто наведывающегося пациента. Теперь лицо. Следует действовать аккуратно, всё же у Цингэ очень красивое лицо. Шрам его, конечно, не испортит, но до подобного доводить не стоит. Спустя пятнадцать минут работы о порезе напоминает только тонкая красная полоска, которая полностью пропадёт уже к завтрашнему утру. Му Цинфан наклоняется и целует эту полоску, очень близко к губам Цингэ. Он слишком задумался, даже не понял, что сделал, просто привык к такому методу успокоения ещё с детства. Лю Цингэ сидит в замешательстве несколько секунд, Му Цинфан стоит рядом, но, быстро опомнившись, пытается отойти. Цингэ хватает его здоровой рукой, всё же рефлексы у него на высоте, притягивает к себе и целует. По-настоящему. Му Цинфан удивлён, но отстраняться даже не думает: слишком долго он ждал.