Сквозь линзу

«Когда то, чего мы очень долго ждём, наконец, приходит, оно кажется неожиданностью» Марк Твен

Едва учитель Борис покинул столовую, я накинулась на Михаэля: -Зачем ты это сделал? -Что сделал? Попал на Курс Выживания? Ты же сама говорила, что меня запишут! – невинно пожал плечами он. Я тут же возмутилась: -Но не так же! Тебе придётся целый месяц провести на кухне! Из-за меня! Терпеть не могу несправедливости! – разволновавшись, я принялась размышлять вслух, - Это был мой графин и, хотя я понятия не имела про запрет колдовства на территории Академии, незнание правил не освобождает от их выполнения и ответственности за их несоблюдение. Так что виновата я. Нужно догнать учителя и всё ему объяснить! Я не хочу, чтобы из-за меня у кого-то были проблемы! -Подожди-подожди! Во-первых, грифон, Элис. А во-вторых, неужели ты не прочитала правила? Разве я забыл тебе напомнить? В таком случае, идти к учителю Борису бессмысленно. Отработки мне и так были бы обеспечены. Так что это заслужено. Хотя... -Хотя, что?- подозрительно уточнила я. -Если тебе будет легче, можешь помогать мне мыть кастрюли и вытирать пыль с полок. Пожалуйста, Элис! Не нужно ничего рассказывать! Давай так: участвуем в Курсе Выживания одной командой и мы в расчёте? Не знаю, как это получилось, но Михаэлю удалось всё перевернуть вверх тормашками. По изложенной им версии произошедшего оказывалось, что я совсем ни в чём не виновата. А ещё через секунду я, всё ещё мучаясь угрызениями совести, согласилась, хотя может в глубине души ещё немного продолжала сомневаться. Но недоверию вскоре пришёл конец. Моя совесть категорически не допускала, чтобы Михаэль отбывал наказание в одиночку, поэтому в тот же день сразу после окончания занятий я решила составить ему компанию на кухне. Попасть туда оказалось не так уж просто и совсем не потому, что я не прилагала достаточно усилий, чтобы обнаружить на огромной карте Академии миниатюрную комнатушку, где она якобы располагалась. Напротив, после сдвоенного спорта, где первокурсники с переменным успехом пытались с помощью магии заставить летать теннисные мячи, я стремглав бросилась на 49 этаж. По пути я словно заново переживала события этого дня, о части которых уже успела рассказать Михаэлю за обедом. Второй учебный день обещал быть насыщенным с самого утра. Спокойно было разве что на медитации. Последующие уроки требовали от меня повышенной сосредоточенности и неослабевающего внимания. На ИУМ идти мне было страшнее всего. Только вторично переступая порог аудитории, я поняла, насколько тяжело переживала свою вчерашнюю неудачу. Как горько для меня было понимание того, что я отличаюсь от них всех и отнюдь не в лучшую сторону. Знаю, знаю, почувствовать себя неправильным можно, если только сам так и думаешь. Каждый самостоятельно делает себя несчастным. Но лучше уж остаться собой и потерпеть поражение, чем претворяться всю жизнь да так, что маска прирастёт к лицу. Или нет? Могу ли я колдовать? Действительно ли я маг? Улыбнувшись, я тут же вспомнила ситуацию за завтраком. Может, стоило прислушаться к словам Михаэля? Если гра...грифона действительно наколдовала я, то это значит... По руке пробежала волна тепла, и пламя свечи дрогнуло. Вдруг мои пальцы окутало золотистое сияние, несмело пробивающееся сквозь кожу. Формула, энергия, сосредоточиться. Формула, энергия,... От возникшего из неоткуда воздушного потока свеча не только мгновенно погасла, но и успела перед этим опрокинуться, обрызгав меня горячим воском. Я резко вскочила и задела стул, который с грохотом повалился на пол. Внутри меня всё ликовало: это был момент безграничного счастья, которое не могло сравниться даже с радостью от поступления в Академию. Я словно нашла то, что уже давно потеряла и всё никак не могла вспомнить, что именно это было. А теперь вдруг всё встало на свои места. Сомнений не было: я точно настоящий маг. До обеда больше магию использовать не требовалось, но я всё равно ещё долго не могла прийти в себя. Первые несколько секунд восторга сменились мгновенным упадком сил. Сердце скакало в груди бешеным галопом, лицо болезненно побледнело. Меня начало трясти так, будто я выпила три чересчур крепких кофе. Залпом. На микробиологии простейших с магическим уклоном я сидела тихо как мышка, предоставив другим отвечать на вопросы учителя. Постепенно сердцебиение начало успокаиваться, так что на следующем занятии – искусствоведении – я уже могла участвовать в учебном процессе, начиная сомневаться в том, не померещилось ли мне столь неожиданное ухудшение самочувствия. Ведь, несмотря на все мои аллергии, подобному я никогда не была подвержена. После обеда я отправилась на философию. К этому предмету я изначально почему-то отнеслась скептически, будто мне кто-то давным-давно уже рассказал, что с самого первого занятия нас будут ставить перед самыми неожиданными вопросами, о которых ни один здравомыслящий житель Аломера да и Териконы, пожалуй, тоже без веских на то причин размышлять не будет. Так что я облюбовала себе самую последнюю парту и приготовилась отчаянно скучать. Однако, как вскоре оказалось, решение я приняла поспешное и необдуманное. -Можно ли врать? – с этим вопросом учитель возник прямо перед дверью и, как ни в чём не бывало, прошествовав до своего стола, уселся за него. Преподаватель философии был ожившим воплощением представления учеников, о том, как должен выглядеть самый настоящий профессор. Всклокоченные волосы, уже тронутые сединой; глаза, утомлённые многолетним изучением литературы по своему предмету, но, несмотря на это, светящиеся энергией и добротой. Он, будто, уже родился таким. Сложно было представить подобного профессора помолодевшим, без словно приросших к орлиному носу очков. В его облике незримо сквозила серьёзность, граничащая с солидностью и заставляющая любого, даже самого недисциплинированного ученика, проникнуться уважением. Класс продолжал поражённо молчать. Но если моё помалкивание было обусловлено лишь удивлением от столь внезапного появления учителя, то остальные, похоже, всерьёз задумались над этой проблемой. После нескольких минут молчания учитель не выдержал: - Тогда спрошу по-другому. Вы когда-нибудь врали? Что следует на это ответить? Думаю, каждому хотелось бы лишь недоумённо улыбнуться, поражаясь, что вам задали такой нелепый вопрос. Но, увы, в большинстве случаев это было бы лишь очередной ложью. Как это ни печально, каждый, будь то лишённый дара или маг, говорит неправду гораздо чаще, чем сам желает себе в этом признаться. Как правило, мы врём, не задумываясь, просто привыкнув к самому процессу. И не важно, была ли это ложь во спасение или очередное умалчивание о том, что просто не хочется кому-то рассказывать. Подобная мелочь всё равно оставляет свой след в душе любого, а каждая последующая ложь превращает враньё во вредную привычку. Однако, даже осознавая это, не все способны понять, что делать с этим знанием. Я, вот, не понимаю. Определённо не стоит быть чересчур доверчивым. Но что же тогда стоит делать? Мальчик, сидевший на первом ряду, поднял руку и задал вопрос, ответ на который интересовал, наверно, каждого, кто находился сейчас в аудитории: -Учитель, что следует понимать под враньём? -Что ж, я ждал этого вопроса. При желании я мог бы дать вам несколько десятков определений этого понятия, сказать, например, что ложь – это нравственно-этическое качество личности, выражающееся в сознательном искажении каких либо сведений. Но у нас всё-таки урок философии, поэтому вам придётся разбираться во всём самостоятельно. Вот так всегда! Каждый крепко задумался, и снова повисла тишина. Казалось, даже было слышно, как где-то под потолком жужжит муха, ещё не нашедшая себе местечко для зимовки. Так что же такое ложь? Ответить однозначно на этот вопрос невозможно. Каждый сам определяет для себя границу, после которой случайное преувеличение или же нечаянное переиначивание может перерасти в одну большую ложь. Очевидно лишь то, что несомненным антонимом этого понятия является правда: всё то, что в двух городах уравновешивает весь вред, причинённый противными истине, лживыми словами и поступками. Ведь рано или поздно правда всё рано станет известна, и незадачливому лгуну придётся расхлёбывать заваренную им кашу. Тогда же. Знала бы Элис, насколько она права! Ведь, пусть даже сначала в это не верится, но за неправду приходится платить. И как рассудить, не слишком ли высока цена? На сдвоенном спорте Элис опять не везло. Магия отчаянно не желала подчиняться наполовину лишённой дара. Едва она появилась на кухне, её подавленное настроение тут же заметил Михаэль. -Опять не получилось? – понимающе хмыкнул он, - А кто говорил, что будет легко? -Никто, - согласилась Элис и, превозмогая всё усиливающуюся головную боль, колоссальным мысленным усилием подняла в воздух миниатюрную тарелочку с красивой синей каёмкой, неизвестно как попавшую в общество огромных кастрюль и половников. -Ты просто моло..., - Михаэль не успел договорить, потому что в тот же самый миг блюдечко, стряхнув с себя паутину заклятия, не замедлило упасть на пол и разбиться, - Спокойно! Я всё исправлю! И прежде чем Элис успела хоть что-то возразить, он достал из кармана единственный в своём роде магический артефакт, который тут же засиял мягким светом. -А как же запрет на магию? – подозрительно уточнила девушка, опасливо ставя снова ставшую целой тарелочку на самую верхнюю полку, до которой только могла дотянуться. Михаэль смутился, но в этот раз уже ничуть не сомневаясь в своём решении всё рассказать Элис. Напротив, делал он это осмысленно, нуждаясь уже не в помощи, а в присутствии лишённой дара. -Элис, думаю, тебе стоит знать... Спустя мгновение. Не могу сказать точно, что подвигло Михаэля на новую откровенность, но он решил поделиться со мной своей тайной. Ещё на первом курсе ему удалось создать магический артефакт, до сих пор остающийся единственным в своём роде. Линза – изобретение, кажущееся невозможным для каждого, кто хорошо разбирается в магических структурах мира, позволяло магу колдовать без малейшей возможности быть замеченным любым отслеживающим магию устройством. Только к отбою мы успели домыть всю посуду, а всё из-за того что Михаэль наотрез отказался жульничать и снова спрятал линзу в карман. Под конец я даже ухитрилась вымыть ровно две с половиной тарелки и целую ложку с помощью магии. Получилось это совершенно случайно, но результат мне понравился. Да и процесс тоже. Для себя я решила, что раз магия представляет собой ничто, то в таком случае процент наличия этого ничего где угодно, основываясь на принципе уравнивания всего в двух годах, фактически равен одной и той же величине. Тогда разница между моими магическими навыками и колдовством любого другого ученика Академии настолько незначительна, что и вспоминать о ней нет никакой необходимости. А в таком случае все мои прошлые и настоящие страхи и опасения настолько нелепы и лишены оснований, что просто смешно становиться. Да уж, недели ещё не прошло, а я уже размышляю как маг! Вопреки естественной в таком случае радости, мне хотелось это исправить. Вот почему едва вернувшись в свою комнату, я взяла в руки свёрток, подаренный мне моей приёмной семьёй, и, не успев передумать, сорвала шелестящую упаковку. Внутри оказалось три вещи: шоколадка, конверт и свёрток поменьше с чем-то на ощупь напоминающим книгу. Судорожно пытаясь решить, что стоит открыть первым – письмо или пакет – я зашуршала фольгой и отломила кусочек шоколада. Что ж, тётя и Ал даже на таком расстоянии знали, как поднять мне настроение. Маги на дух не переносят шоколад, что ещё раз доказывает, что до конца своих дней как бы магия не пыталась меня изменить, я останусь девочкой из Аломера. В конверте лежал вдвое сложенный лист бумаги с обеих сторон исписанный размашистым почерком тёти и в неразборчивой манере Ала. Дорогая моя Элис, Не единого мгновения с того самого момента, когда я впервые увидела тебя, я не сомневалась в том, что всё будет так, как это уже произошло. Ты поступила в Магическую Академию и сейчас уже на полпути к исполнению своей заветной мечты – встречи с твоей мамой. Виктория была моей лучшей подругой те недолгие девять лет, которые мы проучились за одной партой. Так что при случае не забудь передать ей привет от Рины. Она поймёт. Теперь о тебе. Даже не вздумай себя корить за то, что произошло. Просто обещай мне быть счастливой. Помни, кто ты и поступай, как тебе велит сердце. Не забывай твою семью. О большем и просить не могу. Мне уже не хватает моей Элис. Любящая тётя Марина Ну, привет, сестрёнка! Сказать, что я безумно рад за тебя, значит не сказать ничего. Теперь я могу тобой гордиться! Так что покажи этим магам, на что ты способна. Повеселись там на славу и насовершай много-много грандиозных открытий и не меньше ошибок, чтобы было что потом вспомнить. Найди себе хороших друзей, чтобы я с чистой совестью смог бы сложить с себя ответственность за твою магическую персону. Будь честной в первую очередь к себе и не ной по пустякам. Буду скучать. Ал. Ах, да! Сейчас же прекрати хлюпать носом и открывай пакет!!! Ал. Я улыбнулась сквозь слёзы и решила тут же последовать совету братца. В маленьком свёртке меня терпеливо поджидала простая деревянная рамка с одним единственным рисунком. Но он имел для нас троих особое значение, о котором никогда бы не догадался посторонний, а тем более маг. Ни для кого не секрет, что в Аломере нет фотоаппаратов, поэтому чтобы остановить мгновение, лишённым дара приходится прибегать к единственному возможному для них способу – зарисовке. Работа эта была на редкость кропотливая, и мастера своего дела не один месяц проводили за мольбертом. Изображение, которое я сейчас держала в руках, существовало только в одном экземпляре. Это был рисунок, сделанный ещё прошлым летом в аломерском городском парке. Выполнен он был настолько точно, что почти не отличался от магической фотографии. Удивительно, как давно и одновременно как недавно это было! Только теперь я поняла, какой счастливой и безоблачной была моя жизнь всё это время. А ведь могла никогда и не понять! Бывают такие мгновения, которые вспоминаешь через годы, из-за какой-то нелепой мелочи, которая почему-то запомнилась гораздо лучше, чем какое-то грандиозное событие. Сейчас я уже не могла точно сказать, почему мы решили вдруг заказать рисунок, и что происходило через день после выполнения художником эскиза. Но почему-то совершенно ясно в моей памяти запечатлелось каждое мгновение, пока мы вынуждены были стоять неподвижно. Помню, когда художник терпеливо работал, а кисточка быстро порхала по мольберту, меня почему-то разбирал смех. Вспоминая о нескольких часах полного оцепенения, я до сих пор не могу смотреть на этот рисунок без улыбки. Вынырнуть из водоворота воспоминаний мне удалось только за полночь. Я больше не хлюпала носом и быстро уснула крепким сном. Мне приснился Ал, о чём-то говорящий с курьером, доставившим мне почти пять месяцев назад письмо из Академии. Незадолго до этого. Вечерело. В небе над Аломером собиралась целая флотилия туч всех мастей и размеров. Они теснились и громоздились друг на друга, готовые в любую минуту пролиться дождём. Как знать, может, они грустили по Элис? Как бы там ни было, в городе лишённых дара становилось промозгло и уныло. Всё сгущаясь, бархатная тьма покрывала улицы незримой пеленой мглы. Утихая, ветер срывал с деревьев желтеющие листья и самозабвенно шуршал ими, закручивая маленькие вихри на городских улицах. Почти так же тоскливо было на душе у одного жителя Аломера. Чтобы достичь чего-то в городе лишённых дара, приходится самостоятельно пройти путь, полный трудностей. В Териконе же в этом помогает случай. Именно так думал Марк, неспешно возвращающийся домой с собрания. Велосипедное седло привычно скрипело, а педали уставший парень крутил механически, не замечая ничего вокруг. Радость, всегда бывшая тут как тут, стоило только ему оседлать своего железного коня, быстро испарилась, растаяв под первым в этом году осенним дождём. Светлые растрёпанные волосы Марка тут же намокли и упали на лоб, мешая в густом вечернем сумраке разглядеть дорогу. В порыве совсем не свойственного ему упрямства велосипедист, едва завидев окна своей квартирки, резко развернулся и, крепко стиснув уже стучащие от холода зубы, покатил в городской парк. Носясь как сумасшедший по пустым аллеям, он безуспешно пытался забыть то, что значительно поколебало его веру в вещи, в которых он никогда прежде не сомневался. До этого всё было просто. Как чёрное и белое. Зло и добро. Плохие и хорошие. Маги и лишённые дара. Марк огляделся и невесело хмыкнул. Полностью погрузившись в свои мысли, он позволил велосипеду самостоятельно выбирать дорогу. Потому-то сейчас вокруг всё и стало чёрно-белым. Марк попал на берёзовую аллею. Дождь всё усиливался, а педали словно стали крутиться быстрей. Вокруг всё смешалось, и Марк уже был не в силах различить, где чёрное, а где белое.