Сквозь линзу

«Сотри случайные черты — И ты увидишь: мир прекрасен» А.А.Блок

Учитель Арчибальд в своей своеобразной манере объяснял принципы интегрирования стандартными заклятиями. Все прилежно записывали, еле успевая за быстрым темпом лектора. Примеры на доске появлялись сами собой и вскоре так же самопроизвольно исчезали, едва оказывались переписаны на экраны абсолютно всех учеников. Урок шёл размеренно и не нарушался даже отчаянными попытками задавать вопросы. Только за окном протяжно выл ветер. И тут вдруг мне пришло в голову чихнуть. Во сне я почувствовала, как сначала жутко засвербело в носу, но даже это не помогло мне проснуться. Учитель Арчибальд замер, так и не окончив предложения. В аудитории, где и обычно царила строгая дисциплина, стало совсем тихо. Головы однокурсников синхронно повернулись в мою сторону. Это меня, видимо, совсем не смутило, потому что я чихнула ещё дважды. -Будь здорова! – в повисшей над нашими головами тишине слова Ника прозвучали необычайно громко. Теперь все уставились на него. На лице учителя Арчибальда застыло такое выражение, будто он безуспешно пытался вспомнить, где слышал эти слова раньше. Судя по врождённому иммунитету магов ко всем заболеваниям, было это слишком давно. Кажется, я слишком долго не вспоминала о том, кем я являюсь на самом деле. С каждым разом эти напоминания становились всё неприятней. Хорошо, что в этот раз мне досталась лишь часть недоумения окружающих. -Спасибо, - кивнула я Нику и проснулась ещё до звонка от нестерпимо-белого света, лившегося в комнату через окно. Ранним утром первого декабрьского дня выпал снег. Осень в Териконе закончилась так же внезапно, как и началась. Вмиг прекратился проливной дождь, жалкие остатки опавших листьев унёс обманчиво тёплый ветер, ознаменовавший приход зимы. Глаза открылись с трудом, словно хотели удержать лёгкий как дуновение ветерка сон. Кровать протестующе скрипнула, когда я резко вскочила и бросилась к окну. Там всё было бело от снега. За стеклом бушевала метель. В воздухе кружилось столько снежных хлопьев, что не было видно даже силуэтов териконских небоскрёбов. Казалось, что абсолютно всё вокруг стало ослепительно белым. После вереницы серых дождливых дней эта белизна обжигала глаза. Долго смотреть на снежное великолепие было невыносимо. Я зажмурилась, но только для того, чтобы через секунду снова открыть глаза. Если на время отвлечься от метели, кружащей за окном миллион крошечных снежинок в неистовом танце, то невольно замечалось отражение на стекле. С той стороны контуры всех предметов проступали неотчётливо, а вот себя я видела отлично. Одинокая фигурка лишённой дара среди вихрей волшебного снега. Почему-то на глаза навернулись слёзы. Я удивлённо смахнула их и вдруг вспомнила, что Михаэль обещал научить меня кататься на коньках. Это было ещё летом. Териконским летом, где-то в начале октября. От предвкушения губы силуэта за окном расплылись в улыбке. Через пару минут я отправилась будить Михаэля. Но он уже успел проснуться и, когда я распахнула дверь своей комнаты, то чуть не покалечила единственного мага, которого радовало моё присутствие в Териконе. Пока единственного! – одёрнула я себя и улыбнулась в ответ на его улыбку. -В чём дело? – голос Михаэля был немного хриплым после сна. Последний раз мы говорили около недели назад. Даже не успевали как обычно пересекаться за завтраками. Или прошло уже больше времени? Видимо поэтому отвечать было немного странно. С каждой секундой собственного молчания я всё больше ненавидела каждого участника КИТа, из-за которого всё это случилось. Если бы не они... -Снег, - то ли сообщила, то ли спросила я. -Снег, - задумчиво повторил Михаэль, - Такое иногда случается. Особенно зимой. Он рассмеялся, но как-то неуверенно. Смех застыл на самой неподходящей ноте и оборвался. В повисшей тишине я слышала биение собственного сердца. Мне вдруг захотелось захлопнуть дверь или разбить что-нибудь, лишь бы молчание было прервано. На секунду мне показалось, что это всё. Что ни у кого из нас не хватит сил даже на одно жалкое слово. Что Михаэль так больше ничего и не скажет. Что я сама промолчу. Тут меня снова настиг необъяснимый приступ головной боли, появляющейся только в присутствии Михаэля. Я перехватила его взгляд и засмеялась, запоздало подхватив тот оборвавшийся смех. Тишина разлетелась на мелкие осколки, и вскоре эхо от нашего хохота разнеслось далеко по коридорам Академии. И всё встало на свои места, словно и не было всех этих недель (немного поразмыслив, я поняла, что их число давно уже перевалило за две). А когда заговорил Михаэль, стало ясно, что теперь всё не так страшно. До Нового Года остался всего лишь месяц. Скоро всё будет хорошо. Некоторое время спустя. До Нового Года остался всего лишь месяц. Скоро всё будет хуже некуда. С этой мыслью Марк открыл глаза. Чувствовал он себя точно так же, будто заранее готовился к наступлению Нового Года. Хуже некуда. Борис требовал отчёты, Альберт с поразительным постоянством продолжал действовать на нервы, а Рима бесследно исчезла уже почти два месяца назад. Из-за постоянных собраний Марк не успевал работать, что никоим образом не увеличивало количество денежных средств, отложенных им на случай бегства от КИТа. А между тем деньги им с Элис будут нужны. Если они хотят как следует спрятаться, без этого будет не обойтись. Но вдруг этого хочет лишь он? Марк слишком поздно понял, что Рима была права. Он не имел права решать за Элис. Однако Марк мог спросить её мнение при встрече. Или он просто не хотел отклоняться от первоначального плана, потому что это было проще. Проще, но на деле не так-то и просто. В этом Марк убеждался после каждого собрания КИТа, на которых старался по возможности не слушать вдохновляющие речи Бориса, чтобы не отступиться от всего того, во что он теперь верил. Но пока что у Марка был план, которого он собирался придерживаться. Тем более что его разработка стоила Марку огромных усилий. В минуты, когда он уже был готов сдаться, предательская магическая натура нашёптывала ему, что будет обидно, если такой труд пропадёт даром. С каждым разом это злило Марка всё больше, но ему не оставалось ничего другого как соглашаться. Кроме него, Марка, Элис никто больше не поможет. Вспоминая это, Марк всегда преисполнялся пониманием значимости своего плана. Такие размышления приносили ему облегчение, хотя он сам не решался себе в этом признаться. А вот от бессмысленной трели будильника легче совсем не становилось. Марк через силу разлепил веки, посмотрел на часы и еле поборол в себе желание выбросить их в окно. Огромным усилием воли он заставил себя встать с кровати. От холода, царившего за пределами одеяла, зубы стали отбивать сумасшедший ритм. Больше всего на свете Марку сейчас хотелось снова уснуть и проснуться, когда Элис уже будет в Аломере. Ожидание выводило его из себя. А ещё вместе с пробуждением к нему вернулось одно единственное воспоминание, появление которого раз за разом в памяти доводило Марка до белого каления. Ему вспомнилась убегающая из его квартиры Рима. Хотя Марк и был уверен в своей правоте, он всё равно чувствовал себя немного виноватым. Были в этом и плюсы. Девочка совсем перестала появляться на собраниях КИТа. Марк очень надеялся, что больше она туда не вернётся. А ещё больше он хотел сам больше никогда туда не приходить. Его ничуть не успокаивала мысль, что большинство лишенных дара тоже ненавидят место, где вынуждены регулярно появляться, чтобы заработать деньги, так необходимые хрупким немагам для поддержания своего в общем-то бесполезного существования. Пока Марк старался не задумываться, почему всё получилось именно так. Почему теперь он всем сердцем ненавидит то, ради чего недавно был готов пожертвовать собственным будущим. Почему в один момент все вокруг оказались совсем не теми, за кого себя выдавали. Марк потряс головой, чтобы все ненужные мысли вылетели оттуда сами собой. Спускаясь по тёмной лестнице с велосипедом наперевес, он пообещал себе сегодня обязательно раздобыть лампочку, но, едва выйдя из дома, как обычно тут же позабыл об этом. На улице было всё так же слякотно и промозгло, как и неделю назад. Кроме того лил дождь. Его Марк услышал, как только окончательно проснулся. Произошло это, уже когда велосипед на резком повороте угодил передним колесом в небольшую яму, которой ещё вчера на дороге не наблюдалось. Сонный Марк потерял управление. Велосипед, мгновенно почувствовавший слабину, накренился вправо, колёса заскользили по мокрой грязи. На секунду мир вокруг будто замер. В памяти Марка ярко отпечатался каждый листик на дереве, до которого он не доехал, каждая дождевая капля, повисшая на руле велосипеда, и серое-серое аломерское небо, рыдающее навзрыд. Неловко выставленная для предотвращения падения нога издала еле слышный хруст и заскользила по грязи. От этого боль раскалённой стрелой пробежала по всему телу. Марк стиснул зубы и беззвучно свалился в лужу. Тогда же. Несмотря на то, что снег в Аломере был совсем не редким явлением, на уроках я совсем не могла сосредоточиться и постоянно отвлекалась на вид за окном. И что удивительно, не только я одна. Учителя всё сразу же замечали, но никаких попыток предотвратить это безобразие до поры до времени не делали. Первой, как и следовало ожидать, вышла из себя учительница Дарьяна: -Позвольте поинтересоваться, что вы там такое интересное увидели? Вопрос определённо был риторическим. Не понаслышке зная строгость её характера, все затаились, синхронно отвернувшись от окна. Я безуспешно пыталась вспомнить тему сегодняшнего урока. На ум приходили только белоснежные сугробы, окружённые целой армией снеговиков. Учительница Дарьяна окинула нас строгим взглядом прищуренных глаз. После такого даже у самых ненастроенных на учёбу ребят внезапно появлялся интерес к ИУМ. Даже у меня мороз по коже пробежал. Но не от взгляда учительницы, а от столь пугающей похожести магов на лишённых дара, которая за одну секунду может пропасть, а потом снова вернуться. Последнее время меня от этого бросало в дрожь. Сколько ещё должно пройти времени, чтобы и я стала такой? Ответ на этот вопрос мне очень хотелось бы получить. Пока не стало слишком поздно. -Вот что, - продолжила учительница, видимо устав от нашего виноватого молчания, - Вижу, сегодня все ваши способности направлены лишь на восхищение погодой. В таком случае, как вы смотрите на освоение заклятия, служащее для создания уже наточенных коньков? Видимо вспомнив про пруд в парке Академии, который уже должен был покрыться льдом, все были несказанно рады предложению учительницы Дарьяны. Мы даже не заметили, как пролетело время до конца урока. Задание увлекло всех без исключения, заставив позабыть обо всём на свете. По окончании занятия каждый первокурсник стал обладателем свеженаколдованной пары коньков. И что это были за коньки! Белые, поскрипывающие, прямо кричащие о своей новизне. Острое стальное лезвие опасно поблёскивало в ярких солнечных лучах, когда я выбежала на улицу. Михаэль уже ждал меня, вооружившись своими коньками, которые чернели на фоне первого снега. Мой друг замотался шарфом по самые глаза, напялил сверху шапку с помпоном, а руки спрятал в пушистые варежки. Увидев его в таком камуфляже, я чуть не покатилась со смеху. Михаэль лишь головой покачал, заметив, что я проигнорировала все возможные способы утеплиться, и заставил меня надеть шапку. Понимание того, что Михаэля мне не переспорить, пришло только после того как головной убор был бесцеремонно нахлобучен мне прямо на глаза. Из-за завываний ветра говорить, а тем более продолжать спорить, было совсем невозможно. Его порывы швыряли вместе с холодным воздухом хлопья снега в лицо. На ресницах оседали снежинки. Вместе с дыханием изо рта в воздух вырывалось облачко пара. Скоро я пожалела, что не догадалась надеть шарф и перчатки. Теперь погода в Териконе была совсем под стать магам – такая же холодная и злая. Только понятным это становилось далеко не сразу. Лёд на пруду был безукоризненно ровный, словно поверхность огромного зеркала. В Аломере такого не найти. Лезвия коньков не оставляли на глади пруда ни следа. Всё это было так странно, что можно было подумать, что на самом деле все не скользят по льду, а парят над ним. Или, что нас здесь вообще нет. Михаэль катался рядом со мной. Время от времени он, выделывая всякие трюки: то быстро-быстро кружился вокруг себя, стоя на одной ноге, то внезапно разворачивался на месте и ехал в обратную сторону, то делал вид, что падает, а когда я кидалась ему на помощь, смеялся и без оглядки уносился вперёд, зная, что я буду догонять. После нескольких кругов по зеркальной глади озера я выдохлась. Словно на меня вдруг навалилась вся усталость, накопившаяся за целый год. От холодного воздуха щёки горели, будто объятые пламенем. Пальцы на руках наоборот превратились в ледышки. Вскоре мне уже казалось, что я сама превращаюсь в глыбу льда, которая от любого резкого движения или звука может разлететься на мелкие осколки. А снег всё продолжал идти. Он всё падал и падал, будто там, наверху, его запасы были безграничны. Маленькие снежинки бусинками воды оседали на моих волосах и в солнечных лучах сверкали как россыпь жемчуга. От быстрой езды мне было жарко, но всё равно зуб на зуб уже не попадал. Михаэль замотал меня своим шарфом и стал бросаться снежками. Я еле успевала ставить мгновенные щиты и кидалась ответными снарядами. Быстро наклоняясь, чтобы зачерпнуть полные ладони снега, а потом, мгновенно вскакивая и бросаясь наутёк, при этом не забывая закидывать Михаэля снежками, я начала понемногу оттаивать. Вскоре к нам присоединялись и другие ребята, которые, замёрзшие и уставшие, спешили обратно в тёплую Академию. Я бросалась снежками во всех подряд, а остальные следовали моему примеру. В этой неразберихе трудно было отличить мага от лишённого дара. Все стали равны и похожи. На мгновенье стёрлись все границы. Твёрдые принципы и бессмысленные убеждения за игрой были забыты, став на время совсем ненужными и бесполезными. Тёплые куртки, колючие шапки, пушистые шарфы и насквозь промокшие от снега варежки делали всех совсем одинаковыми, несмотря ни на что. Будто никогда и не существовало двух городов с их тайной непримиримой враждой, не было слепого восхищения с одной стороны и еле скрываемого презрения с другой. Все эти маги, играющие в снежки в первый зимний день, были всего лишь детьми. Сейчас они позабыли обо всём на свете, выкинули из головы все слишком умные мысли, без сожаления отбросили тягу к науке, безвозвратно превращающую их в магов. Я на секунду прикрыла глаза, стараясь как следует запечатлеть в памяти этот момент. Миг, когда всем было неважно, кто ты и сколько магии содержится в твоей крови. Мгновение поистине удивительное и неповторимое, особенно если хорошо знать упрямый и бескомпромиссный характер магов. Это время пролетело слишком быстро. Начало смеркаться. После уже ставшего привычным вечного териконского лета это было неожиданно и немного пугало. Все, словно на мгновение вернулись в тёмные зимние вечера в Аломере. Момент прошёл, снег стряхнули с тёплых курток, потуже завязали пушистые шарфы, поправили сползшие на глаза колючие шапки, а насквозь промокшие варежки скинули с озябших рук. Все дружной толпой ринулись на свет, льющийся из окон Академии. Мы же остались у пруда. Вглядываясь в его зеркальную гладь, я пыталась представить, где же сейчас был мой кулон. Его постоянное наличие уже стало привычным, а отсутствие пугало. Но стоило вспомнить, что он появился у меня по милости КИТа, как сразу становилось радостно от одной мысли о том, что он замёрз на самом дне пруда вместе со связанными с ним воспоминаниями. Михаэль тоже смотрел на пруд. Я стояла совсем рядом, касаясь плечом его плеча, но мне всё равно казалось, что в своих мыслях он сейчас где-то очень далеко. Может, даже не в двух городах. Но я всё ещё была здесь. На следующий урок мы не опоздали только поэтому. Хотя я бы с удовольствием опоздала. А лучше бы совсем не пришла. Ведь это было гораздо лучше и безопаснее, чем срывать урок у учителя Арчибальда. Мой сон снова сбылся. Не успела пройти и половина занятия, как я чихнула. Лицезреть воочию лица моих однокурсников вместо их затылков было настолько необычно, что я забыла чихнуть ещё два раза. И в этом реальность отличалась от сна. В тот момент всё пошло наперекосяк. Ник ничего не сказал, я ничего не ответила. Учитель не продолжил монотонно говорить о формулах интегрирования. Все застыли неподвижно, как зрители в театре, ожидая неминуемой развязки пьесы, которую они уже видели сотню раз. Только сейчас актёры сплоховали, то ли позабыв свои роли, то ли просто не желая их играть. У меня мороз пробежал по коже. Мои сны до этого всегда сбывались, даже если я пыталась это исправить. Они оставались для меня гарантом стабильности, когда всё изменилось, когда даже я стала немного другой. Что же сегодня пошло не так? Мурашки перешли в дрожь. Я со всех сил сжала пальцы в кулак, чтобы не видеть, как они движутся против моей воли, а я не могу их остановить. Все вокруг ждали от меня чего-то. Всё замерло будто в ожидании. Дождались мы только звонка, сотрясшего всю Академию. Я схватила экран, вскочила на ноги и покинула аудиторию. Меня никто не остановил. Лишь добравшись до своей комнаты, я смогла вздохнуть свободно. А с появлением Михаэля с гитарой наперевес совсем забыла про это происшествие. Тихий перебор гитарных струн избавил меня от всех страхов, погружая в тёплую дрёму. Перед сном я ещё немного полистала учебники, чтобы на следующий день знать все темы не хуже моих однокурсников. Летяга тёплым клубочком свернулась на моих коленях и тихонько посапывала. Проснуться следующим утром было мучительно тяжело. Голова болела сильнее, чем обычно. У меня появилось ощущение, что её со всех сторон обложили ватой, а за пределами этого компресса стучали молотком. Окружающие звуки были приглушёнными, перед глазами всё плыло. В горле першило. Его будто всю ночь царапала на редкость неприветливая кошка. Пальцы на руках и ногах за это время заледенели, но мне было душно. Словно я во сне вдруг превратилась в печку, которая теперь так и пышет жаром. Ноги были как ватные, коленки еле заметно дрожали. Через силу я поднялась с кровати и, опираясь о стену, медленно направилась в ванную, где заглянула в зеркало. То, что я в нём увидела, меня напугало. Щёки алели ярче аломерских светофоров. В глазах был болезненный блеск, а под ними пролегли синие тени. Я прислонилась лбом к холодной поверхности зеркала и несколько минут простояла так. Мысли разбегались. Неужели я заболела? Что же теперь делать? Как я пойду на занятия?! Раздался стук в дверь. Михаэль всё уже знал. -Элис? Ты в порядке? Я попыталась ответить, но из горла вырвался еле слышный хрип. Только этого не хватало! И как я собираюсь отвечать сегодня на занятиях? Если бы только у магов было хоть какое-нибудь захудалое заклинание, способное мне помочь! Но нет. Зачем магам помогать лишённым дара даже подобной мелочью? Впрочем, сейчас мне это не казалось мелочью. Скорее катастрофой масштаба двух городов. -Я больше не оптимист,- шёпотом заявила я, распахивая дверь. – Похоже, у меня проблемы, - сказала я уже громче и опустила глаза, встретив настороженный взгляд Михаэля. Что же теперь делать? Даже стремление к мечте не могло сегодня мне помочь. Я не представляла себе, как сейчас выйду из комнаты и отправлюсь на занятия. Как переоденусь в форму, царапающую кожу, у которой вдруг обострилась чувствительность. Как буду много минут ждать лифт, как буду с отвращением смотреть на еду за завтраком. Как на занятиях буду пытаться ответить охрипшим голосом, чем лишний раз потревожу нежную магическую психику. Всё это сейчас было выше моих сил. От одной мысли о том, что я должна ещё сделать, мне хотелось немедленно прилечь. Что я и сделала и, зажмурившись, стала безуспешно пытаться собраться с силами. Михаэль присел на корточки около кровати, где всего несколько месяцев назад ютился на матрасе, и положил мне руку на лоб. Мой друг удивлённо ойкнул. Я медленно открыла глаза, с трудом преодолев сопротивление тяжёлых век. Михаэль выглядел испуганным. Он склонился надо мной и пристально изучал моё лицо, забыв убрать ладонь со лба. -Да у тебя жар! – прошептал он так тихо, что я ещё могла думать, будто эти слова были плодом моего воображения. Ведь это просто не может быть правдой! Или всё-таки может? Какая несправедливость! Ведь я же маг. А маги никогда не болеют. Они не могут себе позволить тратить на это время, а значит и я тоже. -Я маг, я никогда не болею, - упрямые слова произнести было непросто, потому что язык еле ворочался. Вдруг мне стало холодно. Я закуталась в одеяло, но теплее не становилось. Тётя Марина в таком случае всегда говорила, что у меня поднимается температура. Но куда уж выше? Мне сейчас и так в одиночку под силу заменить отопление во всей Академии. Я знала, что нужно делать. Мне следовало принять жаропонижающее. Но где же его взять в городе магов, которым такое лекарство попросту не нужно? Об этом я должна была подумать, когда покидала Аломер. Ведь все лекарства так и остались в кухонном ящике в доме тёти Марины. И я очень сомневалась, что ей позволят мне их как-то передать. -Элис, - раздался откуда-то издалека взволнованный голос Михаэля, - ты только никуда не уходи! Я сейчас приведу кого-нибудь из учителей. Они смогут помочь. Только не уходи! Я хрипло засмеялась. И зачем только мне нужно было куда-то уходить?! Мне и тут было очень хорошо. На улице было слишком жарко, чтобы покинуть дом и отправиться под лучи палящего летнего солнца. Я сидела вместе в Алом и тётей Мариной на кухне. Ал только что рассказал историю, приключившуюся с ним на летней практике, а тётя открывала брикет шоколадного мороженого, от которого вверх поднимался морозный пар. В Аломере уже неделю держалась такая погода. Солнце с каждым днём всё сильней согревало землю, изнурённую его обжигающими лучами. Ветер исчез из города, словно боялся получить солнечный удар. Тяжёлый влажный воздух неохотно попадал в лёгкие, затрудняя дыхание. Закончив рассказ, Ал в несколько глотков осушил большую бутылку воды. Постоянно хотелось пить не только лишённым дара, но и растениям. Цветы в нашем саду почти все завяли. Вода из почвы испарялась мгновенно, лишая растения живительной влаги. Мы ждали, когда солнце скроется, чтобы ненадолго выбежать на улицу с лейками и полить цветы. Днём сделать это не представлялось возможным, потому что это только бы навредило всем обитателям сада. Капли, оставшиеся после полива на листьях и стеблях, солнце немедленно выжгло бы, при этом нанеся непоправимый вред и цветам. Поэтому мы ждали дома. Пока тётя Марина раскладывала мороженое по блюдечкам, я через трубочку пила холодный чай и прикладывала лёд к обгоревшему носу. Было нестерпимо душно. А окно открывать тётя запретила, чтобы не впустить жару в дом. Но куда уж жарче? Наши лица и так блестели от пота, а воздух был так неподвижен, словно вдруг превратился в тёплое фруктовое желе. В этой сумасшедшей жаре от запаха цветов можно было сойти с ума. Их аромат проникал даже в закрытые окна и преследовал постоянно, не давая и минуты вздохнуть свободно. Глотая холодное мороженое, я вдруг поняла, что не могу этого сделать. У меня вдруг разболелось горло. От смеха тёти Марины и Ала голова стала тяжёлой. Я прикрыла глаза, а когда снова их открыла, кухня исчезла. Я лежала на узкой кровати с твёрдым неудобным матрасом, от которого болела спина. Потолок, в который я уткнулась взглядом, был белоснежным без единого пятнышка. Такие же были и стены небольшой комнаты, где я оказалась. В ней пахло лекарствами, а за окном, находившимся над кроватью, шёл дождь. За дверью стало слышно чей-то разговор, перекрывший его шум. -Вы не понимаете! Мне не нужен гипс, мне нельзя гипс. Я должен работать! – громко говорил мужской голос. Ему отвечала женщина: -Я всё понимаю, только с таким переломом вы не сможете работать. А потом и ходить! Вам срочно нужно к врачу, который сможет вас вразумить, если уж меня вы совсем не слушаете. -Но это не может быть перелом. Я всего лишь неудачно свалился с велосипеда. Я катаюсь уже много лет, а падение было совсем несерьёзным, - констатировал первый голос. -Решать это должен врач! Я вас никуда не пущу, пока не будет сделан рентген! Стало тихо, видимо говорящие ушли. Их разговор навёл меня на странную мысль. Кажется, я была в больнице. Отсюда и безжизненные белые стены, и едкий запах лекарств. Только вот откуда в Териконе больница? Не специально же для меня маги её построили! Или я не в Териконе? От этой мысли у меня разболелась голова. Где же я тогда?! Вариантов было немного. Не веря своим глазам, я приподнялась на локте и выглянула в окно. Хмурое аломерское небо за ним проливало потоки горьких слёз. Тогда же. Марк был зол и испуган. Новое поручение Бориса спутало все его планы, а всё потому, что выполнять его должен был не он. В этот раз задание было поручено Альберту. Марк был выведен из строя самым нелепым образом. Свалившись с велосипеда, которому доверял больше чем самому себе, он умудрился ушибить ногу да так сильно, что не смог самостоятельно подняться. И теперь впервые за всю свою вынужденную жизнь мага Марк должен был пойти в больницу. Какая нелепость! Единственным преимуществом такого существования было отсутствие необходимости тратить своё время на болезни и на сопряжённое со всевозможными трудностями избавление от них. А вот лишённые дара время от времени позволяли себе подобную роскошь. Кто-то из прохожих, очевидно знакомый с этой проблемой, совсем не слушая возражения Марка, которые время от времени прерывались тихими проклятиями, доставил его в больницу. Всё-таки это было достаточно неприятно, чтобы вызвать у обычно спокойного Марка если не бурю эмоций, то хотя бы умеренно сильный ветер. В больнице оказалось совсем не так уныло, как он предполагал. А чистота, царившая вокруг, даже вызывала некоторое уважение. В последнее время Марк никогда бы не подумал, что способен снова испытать подобное к чему угодно. Особенно после того, как Борис поступил с его доверием. Думать о Борисе совсем не хотелось. Стоило поразмышлять о более важных вещах. Например, о неприметной белой двери кабинета, почти сливавшейся с белизной коридора, по которому Марк прыгал на одной ноге. Вторая была перетянута тугой повязкой. Вступить на ушибленную ногу не представлялось возможным, и это заставляло его чувствовать себя так, будто он очутился в Брандвийском лесу один на один с чудовищем. Марк передёрнул плечами и опёрся на стену белого коридора. Пол под ногами тоже был белым, так что, если чуть прикрыть глаза, могло показаться, что находишься где-нибудь на заснеженной улице. Марк вдруг подумал, что в Териконе уже царит настоящая зима. Ах, если бы ему удалось прямо сейчас перенестись туда! Шелест бахил на уцелевшей при падении ноге при особом желании можно было даже принять за хруст сугробов под тяжёлыми ботинками. Марк покачал головой и сосредоточился на необходимости удержать равновесие. Он старался запомнить это мгновение, чтобы через несколько дней вдоволь посмеяться над нелепостью случившегося с ним. Только вот пока смеяться совсем не хотелось. Особенно когда Марк вспомнил, что его велосипед так и остался лежать в грязи и сейчас мокнул под дождём. -Только этого мне не хватало. Только этого не хватало, - бормоча, он развернулся и запрыгал в обратном направлении, стараясь даже не думать о том, как он смешно при этом выглядит. Но сбежать достаточно далеко ему не удалось. Почти у самого выхода его перехватила женщина в белом халате. Она упёрла руки в бока и всем своим видом демонстрировала нежелание пропустить Марка. -Куда это вы собрались? Вся больница его уже ищет, а он вздумал сбежать! Марк от такого натиска попятился. Кажется, он начинал немного побаиваться врачей. От уверенности женщины в белом халате в том, что его нужно обязательно вылечить, легче не становилось. -Я иду домой. Меня привезли сюда по ошибке! – как можно уверенней сказал Марк. При этом он сделал над собой огромное усилие и встал на ушибленную ногу. Секунду ему даже удалось так простоять, прежде чем боль снова вернулась. Прикусив язык, Марк тяжело опёрся на стену и медленно сполз по ней на пол. -Вижу я, по какой ошибке ты сюда пропал, - разозлилась врач, - При такой ошибке обычно гипс положен! – заключила она и подозвала откуда ни возьмись появившихся в коридоре других врачей. -Вы не понимаете! Мне не нужен гипс, мне нельзя гипс. Я должен работать! – из последних сил пытался бороться Марк. Но его уже никто не слушал. Никто кроме Элис, которая ловила каждое слово из разговора, теряясь в догадках. Вскоре. Мысли, до этого тёкшие медленно как мёд, мигом прояснились. Я была в Аломере. В самой обычной аломерской больнице. Жар спал, и теперь я зябко куталась в одеяло. На прикроватном столике стояла ваза с цветами. Колокольчики. Почему-то при одном их виде внутри всё оборвалось. Списав это на усталость, я продолжила исследовать комнату, в которой оказалась. С белизной стен и потолка контрастировало только одно тёмное пятно. Я прищурилась, чтобы комната перестала расплываться у меня перед глазами, и чуть не вскрикнула от радости. На стуле в дальнем углу палаты сидел Михаэль. Он спал, запрокинув голову назад и затылком опершись о белую стену. Моя уверенность в том, что мы в Аломере сильно поколебалась. Зачем рисковать, отправляя в соседний город целых двух магов, ещё не закончивших Академию? Но с этим можно будет разобраться после. Сейчас я чувствовала себя гораздо лучше. Мешала только уже ставшая привычной головная боль. Для начала я медленно села и свесила ноги с кровати, пытаясь наперёд оценить свои возможности. Посидев так ещё немного, я решила встать и разбудить Михаэля. Но как только мои ноги коснулись пола, дверь распахнулась. В палату вбежали два запыхавшихся врача в сопровождении как всегда невозмутимого учителя Бориса. От сквозняка распахнулось окно, зазвенев стеклом и впуская в комнату порывы холодного ветра вперемешку с дождём. Михаэль вздрогнул и тихо открыл глаза, из которых сразу пропал всякий намёк на сон. Учитель Борис ленивым взмахом руки закрыл окно. Врачи и бровью не повели. Что же тут происходит? Но прежде чем я успела задать хоть один и вопросов, вертевшихся у меня в голове, один из врачей снял белую повязку с лица и оказался Добрым Волшебником. -Здравствуй, Элис! – рассмеялся он. Я растерянно кивнула в ответ, заметив боковым зрением удивлённый взгляд Михаэля, который в происходящем понимал не больше меня. Второй врач был мне незнаком. Я ожидала увидеть на его месте Злого Колдуна (простите, Шона), но ошиблась. У того не было очков и коротких волос мышиного цвета. Заговорил учитель Борис: -Элис, мы уж и не думали, что вы почтите нас своим присутствием! Михаэль поджал губы и еле заметно покачал головой. Я и так не знала, что на это отвечать, поэтому совсем растерялась. Чтобы не смотреть на мага снизу вверх, пришлось встать. Поднявшись на ноги, я почувствовала себя гораздо уверенней и с новыми силами взглянула в лицо будущему. Моя решительность длилась недолго. -Тебе пока нельзя вставать! – тут же засуетился Добрый Волшебник. -Элис, вы слышали врача? – с нажимом спросил учитель Борис. Я сдалась и села на краешек кровати, готовая в любой момент вскочить. Добрый Волшебник заметно расслабился. Почувствовав поддержку учителя, он продолжил давать наставления: -Тебе необходимо отдохнуть. Случай беспрецедентный, но всё могло закончиться плачевно, если бы не этот молодой человек, - Добрый Волшебник похлопал Михаэля по плечу, - Элис, тебя из-за полученных осложнений должны будут отстранить от занятий минимум на несколько недель. Твой организм ослабел от постоянного стресса и непредвиденных нагрузок. Простуда стала последней каплей. Температура дважды поднималась выше 40 градусов. Весьма вероятен был летальный исход. Удивительно, что ты так быстро поправилась. -Возможно, стоит отправить её в Терикону, чтобы девочка смогла больше времени провести с семьёй, - подал голос второй врач. От переизбытка эмоций я снова чуть не вскочила на ноги. Такой поворот событий начинал мне нравиться, даже несмотря на временное отстранение от учёбы. Неужели я раньше на целый месяц увижусь с мамой? Это же просто отлично! Я снова попаду в Терикону, посмотрю, как живут настоящие маги. Интересно, а какой у мамы дом? Я попробовала его представить, но не смогла. Даже мамино лицо в моей памяти было теперь совсем размытым. Где уж тут дом представить! Учитель Борис бросил на доктора выразительный взгляд, заставивший того замолчать: -Прошу всех выйти. Мне нужно поговорить с Элис. Это было плохо. Внутри меня всё сжалось от нехорошего предчувствия. Я бросила на Михаэля взгляд, который, если не использовать слова «охваченный страхом», можно было назвать оробевшим или испуганным. Так не годилось. Страх был оставлен мной далеко позади, а теперь снова пытался вступить в свои права. Видимо не заметив моего отчаянья, Михаэль первым покинул палату. За ним твёрдой походкой вышел Добрый Волшебник. Второй врач помедлил ещё секунду и, бросив на меня взгляд, от которого мне стало совсем не по себе, тоже ушёл. -Элис, вы не сможете поехать к своей семье! – сразу сообщил учитель Борис. Я, признаться, ожидала этого и не слишком удивилась. Маги никогда не отступают от правил. Они всегда чтят Закон и подчиняются ему. Только вот зачем тогда было просить остальных уходить? Неужели они тоже не могли предвидеть это? Учитель прервал все мои возможные возражения, продолжив: - Ни сейчас, ни потом. Я снова вскочила на ноги. Учитель забыл, что это мне пока запрещено. Для меня это уже было неважно. Внутри всё похолодело от нехорошего предчувствия. Нам же говорили, что уже в январе все ученики Академии отправятся к своим семьям! Тогда почему я не смогу увидеть маму? Что-то тут было не так. И зачем учитель выставил всех остальных за дверь? -Но почему? – промямлила я с отвратительной плаксивой интонацией. -Всё-то вам надо знать! – раздражённо проговорил учитель Борис. У меня задрожали губы. Что-то тут было совсем не так. Я вспомнила про папку из картотеки с именем моей мамы. Что-то мешало мне её открыть всё это время. Может, не зря? Неужели я не знала о магах что-то ещё? Нужно мне было всё-таки самой прочитать это, вместо того, чтобы выглядеть сейчас так растерянно и жалко. Тогда бы мне не стало сейчас так ужасающе холодно, меня не начала бы сотрясать дрожь. Сохранить спокойствие, когда ничего особенного не происходит, легче лёгкого. Этим простым навыком каждый овладевает ещё с детства, как и умением есть ложкой и выплёвывать косточки от кислых ягод. Но вот самообладанию в трудные минуты так просто не научишься. Эта способность приобретается путём трудной борьбы. Борьбы с обстоятельствами, иногда борьбы со всем миром, но чаще – борьбы с самим собой. Тут главное сила воли, чтобы скрыть свои истинные эмоции под маской хладнокровия. Или же, при достаточном опыте и регулярных тренировках, спокойствие это не только внешнее, но и внутреннее. Такого опыта у меня пока не было. Да и зачем? Лишённым дара не предстало быть флегматичными учёными, у которых реакция на самый ужасный удар судьбы - пожать плечами, а в самом худшем случае приподнятая бровь над безмятежно спокойным, даже скучающим глазом. Мне же это пока не под силу. Я отвернулась отодвинуть вазу с колокольчиками от края столика, стараясь за эти секунды стереть со своего лица любые следы паники. В это время мои мысли бежали всё дальше и дальше от палаты, где я находилась, крутились, как белка в колесе, перемешиваясь между собой. -Вчера был поставлен вопрос о вашем отчислении из Академии, - медленно, почти по слогам произнёс учитель Борис. Я резко повернулась, зная, что моё лицо застыло как маска. Внешне я была почти спокойна, но внутри меня будто лопнула какая-то струна. -Из-за чего? – слова улетели в воздух как мыльные пузыри, такие же неожиданно лёгкие и пустые. Учитель Борис сначала бросил выразительный взгляд на дверь, словно призывая меня перейти на шёпот, и только потом сообщил, будто это само собой разумеющееся: -Признаюсь, ваша неожиданная болезнь поставила нас в тупик. Весь преподавательский состав Академии старался игнорировать, насколько это было возможно, ваши замашки лишённой дара. Но вот это, - маг обвёл глазами палату, - вышло за любые рамки. Совет был вне себя. Вы знаете, Элис, - учитель Борис чуть помолчал, то ли привлекая моё внимание, то ли просто подбирал нужное слово, - ваша ситуация и до этого была достаточно щекотливой. Дав вам поступить, Советники действительно на многое закрыли глаза. Мы все надеялись, что процент магии в вашей крови вскоре нормализует все те дефекты, проявившиеся из-за того, что многие годы преобладала ваша лишённая дара половина. Но очевидно, этого пока не случилось. Подтверждением может служить ваша болезнь, – последнее слово маг произнёс так, будто выплюнул маленький камушек, чрезвычайно ему мешавший, - Совет считает, что это не произойдёт и впредь. Так что ваше исключение вполне закономерно. Всё, что произойдёт дальше, чистая формальность. Вы ненадолго заснёте, а когда проснётесь, все воспоминания о жизни в Академии уже будут стёрты из вашей памяти. Нет. Нет. Нет! Это не может случиться прямо вот так. Исключение из Академии вообще пока не входило в мои планы. И навряд ли туда когда-то войдёт. Что же мне делать? Безумные идеи проносились в моей голове друг за другом. Причём каждая их них была в несколько сот раз невероятнее предыдущей. Одно я знала точно, мне нельзя позволить, чтобы всё закончилось так. Я не отдам мои воспоминания и мечты на растерзание бездушным магам! Думай, думай, думай! Должен быть какой-то выход! Переубедить магов мне не под силу. Что я ещё могу сделать? Сбежать? Окно слишком высоко над землёй. Я скорее переломаю себе все кости! Да и куда я пойду потом? Куда угодно! Пока это было не так важно. Дверь? Выход из больницы найти будет нетрудно. Тогда осталось только покинуть палату, не вызвав подозрений у учителя. -Можно мне попрощаться? -С кем? -С Михаэлем. -Зачем? – удивился учитель. Я тоже растерялась. -Меня же исключат? -Да. -И я больше не вернусь ни в Академию, ни в Терикону. -Правильно, - учитель искренне недоумевал. -Но... -Элис, уже через пару минут вы и не вспомните о его существовании! Вы вернётесь в свою приёмную семью, снова пойдёте в школу. А магия быстро уйдёт. Она станет незначительной, больше не будет смыслом и целью. Один разговор здесь ничем не поможет. И на твоём месте я бы не нарушал предписания врача! «Интересно, а стирать память больно?» – вдруг подумала я и сама испугалась своих мыслей. До этого не дойдёт. Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь. Что угодно. Пятясь к кровати, я ждала, что учитель отвлечётся хоть на секунду и это даст мне возможность... Сбежать? Достучаться до Советников? Выкинуть какую-нибудь глупость? Глупость. Глупость! Я должна применить магию. Хуже сейчас точно не будет, а появление Стражей Аломера может ненадолго отсрочить казнь. Не казнь, избавление! Хотя, в конечном счёте, и это будет бессмысленно. Ведь я как-то очутилась тут, так что без портала точно не обошлось. Да и учитель Борис колдовал прямо здесь, он с помощью магии закрыл окно, а Стражи и не думали появляться. Значит, никто не придёт. Мне никто не поможет. -Лучше прилягте, - мягко посоветовал учитель. От его раздражения не осталось и следа. Неужели это всё? Я отказывалась верить в происходящее. Но маг не шутил. Учитель Борис собирался с силами для применения достаточно сложного заклинания. Я продолжала стоять. Мои ноги упирались в холодный каркас кровати, будто та не хотела, чтобы я свалилась на пол. Такой же белый, как и всё вокруг. Белый, опять белый. Всё начиналось в белой комнате, неужели в белой и закончится? Какая ирония! Учитель ждал. На его лице не было и проблеска сомнения. Я повернулась спиной к окну, набрала в лёгкие побольше воздуха и уже готовилась кинуться к двери. В ожидании знатной пробежки сердце уже было готово бежать со мной наперегонки. Я подумала о маме, попыталась представить её лицо и голос, пока мои ноги понемногу сгибались в коленях перед рывком. Выдохнув, я побежала. И тут в воздухе разлился запах, который я не спутала бы ни с одним запахом в двух городах. Шоколад! От неожиданности я споткнулась о ножку кровати, которая непонятно каким образом оказалась на моём пути, и упала. Когда я снова поднялась на ноги, учитель Борис уже неподвижно лежал на полу. Дверь в палату распахнулась. Медленным шагом в палату вошёл врач, который до этого был с Добрым Волшебником. Даже не посмотрев на учителя, он уже хотел что-то сказать. Но за моей спиной снова распахнулось окно. На меня снова обрушился пронизывающий холод. Не оборачиваясь, я взмахнула рукой, прямо как учитель Борис, и в палате снова стало тепло. Глаза врача полезли на лоб, он страшно побледнел и попятился к двери. Врач не был магом. Иначе он должен был потерять сознание от одного упоминания о шоколаде. Значит, он лишённый дара. А зачем им нужен шоколад, особенно если они знают об этой маленькой слабости магов? Цель у этого врача явно не благая. Поэтому я снова подняла руку, точно не зная, что собираюсь сделать. Врач продолжал, как зачарованный, смотреть на меня, не забывая при этом мелким шажками продвигаться назад к двери. Мои губы изогнулись в улыбке, достаточно пугающей, чтобы прогнать его окончательно. Моя ладонь начала светиться золотым светом, и на секунду даже можно было подумать, что она отлита из блестящего металла. Но врач всё не уходил. Что ему здесь нужно? Зачем шоколад? Мне стало страшно. И я отпустила магию на волю, потому что фантазия у неё была явно получше моей. Тут же бровь подозрительного лишённого дара стала синей. Я не сдержалась и захихикала, скорее стараясь прогнать панику, чем смеясь над ним. Однако врача это уже не занимало. Он бросился вон из палаты. Я последовала за ним на негнущихся ногах. В коридоре не было никого, кроме лежащих на полу Михаэля и Доброго Волшебника. Оба были без сознания. Разрываясь между желанием сбежать и необходимостью им помочь, я огляделась. Врач исчез. Всем нам больше ничего не угрожало. Однако я понимала, что мы должны будем покинуть больницу как можно скорее. Только вот для меня это означало лишиться воспоминаний. Это должно быть ужасно. Проснуться однажды утром и вдруг понять, что ты совсем ничего о себе не знаешь, а человек, который был тобой ещё вчера, больше не существует и никогда до этого не существовал. Если бы у меня были враги, я бы им как раз такое и пожелала бы. Но положение дел начинало мне подсказывать, что скоро они появятся. Так или иначе, воздух в палате и коридоре был отравлен шоколадом. Мне пока ещё было неизвестно, сколько маги способны выдержать в помещении, пропитанном этим ароматом. Открыть окно следовало хотя бы ради Михаэля. Хотя легче мне от этого не становилось. Учитель Борис очнётся даже раньше моего друга и непременно завершит начатое. Впуская в палату свежий аломерский воздух мокрый от дождевых слёз, я чувствовала, будто самолично подписываю смертный приговор. Ворвавшийся через окно порыв ветра пронёсся по палате, очищая её от густого шоколадного аромата, и вылетел в коридор. Только теперь маги смогли перевести дыхание. У меня же воздух застревал в пересохшем от волнения горле. Первым очнулся Добрый Волшебник. Быстро вскочив на ноги, он, видимо не имел ни малейшего понятии о произошедшем, что однако не помешало ему тут же приступить к оказанию помощи остальным магам. Михаэль следующим пришёл в себя и тут же нашёл меня глазами. Пока не стало поздно, я подошла к нему и быстро-быстро изложила сложившуюся ситуацию. -Поэтому теперь мне должны стереть память, - закончила я краткий рассказ, уже чуть не плача. Михаэль молчал, будто язык проглотил. Мне почему-то показалось, что он уже решил, что я ничего не помню, и теперь пытается придумать, как бы мне поскорей всё объяснить. Только вот он не успел. За моей спиной раздался голос учителя Бориса: -Пора. Михаэль вдруг так вцепился в мою руку, что когда я вернулась в палату, на моих глазах выступили слёзы. Добрый Волшебник подтолкнул меня вперёд. Михаэлю пришлось меня отпустить. Шаг, ещё шаг. Медленно, но неотвратимо я двигалась в сторону прямо противоположную исполнению моей мечты. Вот и всё. Учитель Борис прямо из воздуха вытащил экран и бегло прочитал что-то высветившееся на его поверхности. Затем он быстро-быстро застучал по экрану кончиками пальцев и отправил кому-то послание, даже не глядя в мою сторону. Я же оторвала взгляд от чересчур чистого пола и посмотрела в окно. -Элис, да возьмите же себя в руки! Вы маг, а не какая-та лишённая дара плакса! Я даже не заметила, когда моё лицо промокло от слёз. Или во всём был виноват дождь, незаметно для всех проникший через окно и очутившийся в палате? -Подождите! – попытка отсрочить ужасное мгновение вышла не очень убедительной, - Я хочу сама поговорить с Советниками! -У вас разве есть на это право? – раздражённо отозвался учитель. Ему всё это тоже успело изрядно надоесть. -Да! Я тоже маг! Я так же как и любой из нас собираюсь посвятить свою жизнь науке. Я не выношу шоколад и докучливых лишённых дара. Я прошла Тест и Экзамен пусть не с такими высокими баллами как мои однокурсники, но причина этому - кровь лишённых дара. И не моя вина, что она течёт в моих венах. Я не выбирала такую жизнь. Но я доказала, что я маг и имею право лично узнать, за какую провинность у меня хотят отнять моё будущее! Я не нарушала Закон, правда за мной. И я не допущу, чтобы нарушались мои права как мага! Я требую встречи с Советниками! Казалось, учитель Борис несколько опешил от моей смелости, по меркам лишённых дара уж точно граничащей с наглостью. Он внимательно посмотрел на меня, словно стараясь вычислить наличие у меня шпаргалок. Но даже если бы это был всего лишь экзамен, они мне вряд ли помогли бы. -Немыслимо! – наконец сказал учитель. Только теперь его внимание было обращено на экран, который он всё ещё сжимал в руке. Я не рискнула ничего спрашивать, надеясь, что про моё существование забудут. Продвигаться к двери по одному маленькому шажку, когда хотелось бежать как можно быстрее, было трудно. Правда, звук поворачивающейся дверной ручки для моих ушей в этот момент был приятнее самой гениальной музыки, когда-либо созданной в двух городах. – Дело дошло до Совета. Все обвинения отозваны. Вы можете вернуться в Терикону. После того как мир преподносит тебе какой-то приятный сюрприз, хочется неизменно отплатить ему тем же. Внезапно возникает острая необходимость стать добрее, она будит тебя среди ночи и не даёт уснуть, пока ты не придумаешь, как воплотить своё намерение в жизнь. Однако длится это недолго. Вскоре усталость берёт своё, голова безвольно опускается на подушку, а глаза закрываются. Но пусть на минуту, на какое-то крошечное мгновение, начинаешь видеть всё вокруг совсем по-другому, будто с глаз на какое-то время спадает завеса рутины и всяких повседневных мелочей, которые незаметно для всех в двух городах постоянно крадут время, забирая у каждого драгоценные минуты, так непредусмотрительно оставленные без присмотра. Когда же это вдруг прекращается, ты начинаешь видеть. Видеть красоту окружающего тебя города или зелень шумного леса. Всё вокруг становится более важным, значимым и отчего-то более понятным. Обступающий тебя мир становится вслед за твоими мыслями прекрасней, чище и добрее. Возможно, поэтому в такие минуты, определяясь между выполнением работы по дому и созерцанием узоров на морозном окне, точно выбираешь последнее. Красота существует только для того, кто готов её увидеть. И если ты готов, она уже рядом.