Anything

— Гермиона? — слабым голосом позвал меня Джордж. — Это… Ты видишь? — он запнулся, и голос его звучал так, словно он вот-вот заплачет, когда парень добавил: — Пожалуйста, скажите мне, что я не сплю… — Нет, если только нам не снится один и тот же сон, Джордж, — тихо сказала я, наклоняясь к земле. Сердце гулко колотилось в груди, когда я подняла камень. Джордж был неподвижен, все еще застыв на месте, когда он смотрел на находку, поэтому я схватила его правую руку, поднимая и поворачивая ее так, чтобы взять ладони. Его рука дрожала и тряслась, когда я вложила в нее маленький черный камешек. Затем он быстро взглянул на меня, глаза его метнулись вверх, чтобы встретиться со мной взглядом, и ярко-голубая радужка затуманилась от боли. Я почувствовала, как его тело напряглось.  — Гермиона, — произнес он дрожащим шепотом. — Я должен это сделать… Я проглотила свой страх и слабо улыбнулась ему. Я видела, что эта потеря сделала с Джорджем и чувствовала все его слезы, свидетельство сердечной боли, даже когда он держал меня в своих объятиях и целовал прошлой ночью. Вот зачем мы сюда пришли: если он не попытается, то будет сожалеть об этом вечно. — Ты обязательно должен, — я сделала усилие, чтобы улыбнуться ему, а затем кивнула. Снова взглянув на камень, Джордж глубоко вздохнул и медленно повертел его в своей все еще дрожащей руке. Один. Два. Три раза. Я не думаю, что кто-то из нас дышал, и я зажала рукой рот, который открылся, когда фигура начала материализовываться из воздуха перед нами. Это было высокое и худое зеркальное отражение Джорджа, за исключением того, что это нечто было полупрозрачным, светящимся, призрачно-синим в течение нескольких секунд, прежде чем эфирный свет внутри него потускнел, и фигура осталась стоять перед нами, пылая рыжими волосами и бледной кожей… Но уже не прозрачная. — Фред? — камень выпал из руки Джорджа, и сдавленный крик вырвался из его горла. — Привет, Джорджи, — медленная улыбка появилась на лице второго близнеца. — Гермиона? — прохрипел Джордж, обращаясь теперь ко мне. — А ты его видишь? Он действительно там? Все еще прикрывая рот ладонью, я кивнула. И тут я поняла, что Джордж на меня не смотрит. — Да, — прошептала я сквозь пальцы. Я действительно видела его. Там стоял Фред. Я понятия не имела, как он должен был выглядеть, потому что никогда не видела сама воскресшего человека, но я понимала, что Фред выглядел совсем не похожим на тень, как о том говорилось в книгах. Но я была слишком напугана, чтобы прикоснуться к нему и узнать наверняка. Джордж, однако, сразу же бросился на своего близнеца с такой силой, что Фред чуть не упал, и я ахнула, когда он отшатнулся назад, но в конце концов удержался и подхватил брата, заключив его в крепкие объятия. Фред был абсолютно настоящим, плоть и кости не исчезли, хотя Джордж прижимался к нему, цеплялся за него так крепко, что мог бы сломать эти самые кости, если бы их силы не были так равны. Он не был тенью. Это был просто Фред Уизли. Здоровый… Целый… Живой. Джордж стоял спиной ко мне, уткнувшись лбом в плечо Фреда, и я видела, как его плечи начали трястись. Это зрелище так напоминало мне тот день в магазине, когда я стояла и смотрела, как дрожат его спина и плечи, когда он плакал. Сейчас он рыдал еще сильнее, чем в тот день, но на этот раз уже от облегчения… От радости. И мои глаза тоже начали слезиться, когда сердце будто наполнялось этим чувством освобождения. — Знаешь, Джордж, — начал Фред, широко улыбаясь своими полными слез глазами, — если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты скучаешь по мне или что-то в этом роде. — Ты даже не представляешь, черт возьми, как я скучал, — Джордж издал громкий звук очень похожий на смех. Фред выпутался из объятий, его руки потянулись вперед, чтобы схватить лицо Джорджа, когда он приблизился, крепко целуя своего близнеца в висок, и когда парень снова отстранился, в каждой черте его лица была запечатлена боль. — Представляю, — сказал он с таким серьезным выражением лица и таким тяжелым сердцем. Джордж всмотрелся в лицо брата, его пристальный взгляд изучал такие же голубые глаза всего в нескольких сантиметрах от его собственных, и казалось, что между ними сейчас происходил один из тех молчаливых диалогов, потому что нижняя губа Джорджа слегка приподнялась, когда он внезапно понял смысл последней фразы Фреда. — Значит, мне это не просто показалось? И я не сумасшедший, — выдохнул Джордж. — Ты действительно мог слышать меня… — Я всегда слышу тебя, Джорджи, — сказал Фред, все еще со слезами на глазах, и мягко улыбнулся в ответ брату. — Иногда твой голос был настолько громким, что перебивал остальных. Мне кажется, чем больше тебе было больно, тем лучше я тебя слышал. Я слышал, когда ты шептал, что у тебя внутри все сжимается, когда ты увидел плачущего Перси и я тогда впервые понял, что что-то не так, — продолжал Фред. — А потом, когда вы увидели мое тело… Когда ты сидел в нашей старой комнате в Норе. Когда тебе пришлось вернуться в магазин, а потом и в нашу квартиру, впервые одному… — Я и понятия не имел, что кто-то может чувствовать себя так одиноко… — дыхание Джорджа стало неглубоким и прерывистым. — А когда ты разнес зеркало вдребезги, — продолжал Фред. — Я даже себя в зеркале больше видеть не хотел, — сказал Джордж. — Все, что я мог видеть там — это ты. — А потом ты разнес мою спальню… — Я был очень зол на тебя за то, что ты меня бросил, — признался Джордж, теперь выглядевший смущенным и немного пристыженным. — Я знаю, — мягко сказал Фред. — Но ты же все потом расставил по местам, и я это тоже слышал. Лицо Джорджа внезапно вспыхнуло. — Значит, ты знаешь все, что произошло в ту ночь? — спросил он с тревогой в голосе. — Ты имеешь в виду ту часть, где ты спал в моей постели в одной из моих рубашек? — Фред ухмыльнулся. — Она просто все еще пахла тобой… — пробормотал парень, и улыбка Фреда смягчилась. — Не смущайся, Джорджи, — сказал он. — Если тебе от этого полегчает, я несколько недель таскал твое ухо с собой. — Что ты делал? — брови Джорджа взлетели вверх. — Да, тебе не послышалось, — Фред кивнул. — Твое чертово ухо. Сириус дал его мне. Ему казалось это забавным. — Ты шутишь? — Вовсе нет, — Фред рассмеялся, но покачал головой. — Ладно, я думаю, что ты меня обыграл, Фредди. Я не таскал с собой никаких частей тела, — сказал Джордж, качая головой с веселым недоверием на мгновение, прежде чем его лицо снова стало серьезным. — Подожди немного, — медленно сказал он. — То, что я слышал тебя… — он сделал паузу, очевидно что–то обдумывая в своей голове, — все это началось ночью… — он замолчал, опустив глаза и глубоко вздохнув, внезапно не желая встречаться взглядом со своим близнецом, — в ту ночь я думал о том, чтобы покончить с собой. Лицо Фреда почти полностью потеряло свой и без того бледный цвет. — Это было самое громкое, что я когда-либо слышал от тебя, Джордж, — сказал он теперь почти испуганным шепотом, очевидно, ему было так же трудно, как и Джорджу, обсуждать эту тему. Фред откашлялся и попробовал снова: — Сириус дал мне твое ухо накануне и я, чувствуя себя немного отчаявшимся, слушал все то, что происходило в твоей голове той ночью… — глаза парня покраснели и снова наполнились слезами, он покачал головой, как будто избавляясь от болезненного воспоминания, — я вроде как начал говорить с ним… С твоим ухом… Глаза Джорджа все еще блестели от слез, и он даже ухмыльнулся при этих словах. — То есть ты там сидел на облаке и просто разговаривал с моим ухом? Фред добродушно закатил глаза, выглядя немного смущенным. — К твоему сведению, мы там не сидим на облаках с крылышками и арфами… И это звучит немного нелепо, когда ты говоришь об этом так прямолинейно. Но так уж и быть, я не буду настаивать, что это было не так — с ухом то я разговаривал, — при этих словах дразнящая улыбка Джорджа сменилась более мягкой. — В любом случае, — продолжал Фред, — оказалось, что ты меня слышал! Но ты очень долго сомневался в этом, отмахиваясь, говоря мне заткнуться, притворяясь, что ничего не слышишь. — Фред поджал губы и покачал головой, глядя на своего близнеца, как бы упрекая Джорджа за его сомнения. — Мне было легче, когда ты спал. Так ты хотя бы не сомневался. Я даже заставил тебя несколько раз улыбнуться во сне… Конечно, ты всегда списывал это на сны утром. — А я уж думал, что совсем спятил, — сказал Джордж, протягивая руку и проводя ею по волосам, пока до него не дошло, что он действительно все это время слышал в своей голове голос своего мертвого близнеца. Он неуверенно рассмеялся. — Я был уверен, что путь мне в Мунго. — Да уж, — нахмурился Фред. — Какое-то время я тоже боялся, что тебя туда примут, приятель. Я никогда не знал, что ты можешь быть таким совершенно потерянным. Это было чертовски страшно. И то, что ты был таким несчастным, сделало и меня несчастным. — Неужели? — Спросил Джордж, как будто это его удивило. — Разве там наверху не вечное веселье? Рай и все такое… Там позволяют грустить? — Наверное, так должно быть, — Фред пожал плечами. — Но это было не… Не для меня. — Потому что ты грустил? — С ума сходил, — ответил Фред. — Я имею в виду, не пойми меня неправильно, — добавил он. — Там классно, и я на самом деле не могу дождаться, чтобы вернуться. Но я не мог бы точно наслаждаться, зная, что ты здесь развлекаешься без меня. Потом я узнал про камень и подумал, могу рассказать тебе, а ты сможешь найти его и вернуть меня обратно. Потому что я был несчастен и постоянно всех раздражал этим. Они тоже стали вспоминать тех, кого оставили, — Фред попытался рассмеяться, отшутиться, но в конце концов вздохнул и с болью посмотрел Джорджу в глаза. — Я просто не мог быть вдали от тебя. И мне было невыносимо слышать, как сильно тебе плохо. Неважно, насколько круто было там, наверху, желание быть рядом с тобой всегда было на первом месте. — И все же ты не позволил мне покончить с собой? Тогда бы мы были снова вместе, — размышлял Джордж. — Ну что ж, мой эгоизм тоже имеет свои границы, — сказал Фред с преувеличенным безразличием в голосе, а затем наклонился и игриво задел плечо Джорджа своим. — Но ты же знаешь, что я ни за что не смог бы заставить тебя молчать всю оставшуюся вечность. А с самоубийцами именно так там и поступают… Джордж тоже плечом подтолкнул Фреда. — Это я знаю. — а потом Джордж сделал глубокий вдох через нос и выдохнул через рот. — Так, значит, это реальность? — спросил он и, словно пытаясь ответить на свой собственный вопрос, снова потянулся к Фреду, сжал его руки, мягко встряхнул за плечи, а затем осторожно опустил ладонь ему на щеку. Джордж при этом выглядел странно робким, но Фред только мягко улыбнулся в ответ своему близнецу, позволив ему на этот раз доказать самому себе, что все это было реально. — Ты действительно вернулся? — прошептал Джордж. — Но неужели ты снова исчезнешь?.. — его голос оборвался, эмоции были слишком сильны. Фред схватил Джорджа за плечи, крепко держа его и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Я действительно вернулся, Джордж, — сказал он. — Я не собираюсь исчезать. — и когда Джордж все еще боялся поверить ему, Фред коснулся лбом своего близнеца, усмехнувшись и сказав: — Торжественно клянусь… Мальчики снова обнялись, шмыгая носом, смеясь и бормоча невнятные слова, которые я не могла разобрать. Но так же быстро, как это все началось, объятие резко оборвалось, когда Джордж внезапно отстранился, выдал длинную череду ругательств и довольно грубо толкнул Фреда в грудь. — Никогда больше не вздумай умирать мне! — крикнул Джордж, рассмеявшись и протянув руку, чтобы вытереть слезы с лица. Глаза Фреда тоже блестели, но он присоединился к смеху брата. — Я знаю из достоверных источников, что в следующий раз мы отчалим вместе, — сказал он. — Я подал заявку, чтобы это произошло весело. Например, когда нам будет больше сотни лет, мы смешаем не те ингредиенты! От взрыва и погибнем! И магазин разнесет в клочья! — Превосходно! — согласился Джордж, и улыбка на его лице стала шире, ярче и счастливее, чем я когда-либо видела. И мое сердце чуть не разорвалось, когда я посмотрела на него. Потому что это было все, что я хотела для парня: чтобы Джордж успокоил свое сердце. Чтобы Джордж снова мог улыбнуться. Смеяться. Смог жить. Быть счастливым. И он получил это. Только теперь, хотя я была так счастлива за него, какая-то маленькая часть меня задавалась вопросом — было ли продолжение для нас с Джорджем? В конце концов, мы потянулись друг к другу на фоне его горя. И теперь, когда Фред вернулся, было весьма вероятно, что Джордж больше не будет нуждаться во мне… И если я пыталась сдержать свои эмоции, чтобы дать мальчикам время выяснить все, теперь я почувствовала, что не могу держать в себе это, не могу бороться с весом всех противоречивых чувств, борющихся внутри меня. Печаль, беспокойство, облегчение, всепоглощающая радость — все это было слишком. Оба близнеца повернули головы, чтобы посмотреть на меня, когда услышали мое сопение, и это движение было настолько синхронным, что я не смогла удержаться от смеха сквозь слезы, когда Джордж потянулся ко мне и притянул к себе. — Гермиона, — пробормотал он мне в макушку. — Спасибо тебе… Спасибо, что сделала это для меня. Я обняла его в ответ, крепче, чем когда-либо, боясь, что это может быть последний раз, когда мы будем стоять вот так, обнявшись, как сейчас. — Ты мог бы сделать это и сам, — сказала я, прижимая свои руки к теплой груди Джорджа. Я сжала в кулаках его рубашку и сморгнула слезы. — Я почти ничего не сделала. Джордж тут же отстранился, и мне стало больно от этого. — Гермиона, — повторил он, качая головой и глядя на меня сверху вниз. — Ты сделала больше, чем можешь себе представить. А потом он снова поцеловал меня. Нежно и глубоко одновременно. Это был полный любви поцелуй. И с ощущением его губ, так сладко прижавшихся к моим, все мои страхи казались напрасными. Даже когда поцелуй закончился, я почувствовала спокойную уверенность, которую не знала раньше, и внезапно поняла, что он действительно чувствует все то, что и подтвердил вчера, несмотря на то, что я сама навязалась ему. Тихий смешок откуда-то справа вывел меня из задумчивости, и мы с Джорджем оба повернули головы, чтобы посмотреть на Фреда. Он стоял, скрестив руки на груди, приподняв одну бровь в изумлении, и ухмылялся. — Ну, теперь мне многое стало понятно… Внезапно осознав, что наш поцелуй состоялся на публике, я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, и нервно провела рукой по волосам. Но я не могла перестать улыбаться. Джордж тоже улыбнулся, но совершенно не выглядел смущенным тем, что Фред стал свидетелем нежных чувств. Он продолжал обнимать меня, небрежно сцепив руки за моей спиной. — Что ж тебе понятно, дорогой братец? — Ну, мне было интересно, почему ты все время что-то там лепетал о Грейнджер… Мечтал о ней, видите ли, — сказал Фред, смеясь. — У него и раньше были фантазии о тебе, конечно, — сказал он теперь мне, делая паузу, чтобы подмигнуть Джорджу, — но частота и интенсивность этих мыслей в последние несколько недель… — Фред замолчал, закончив долгим, тихим свистом, покачав при этом головой. — Фред… — прошептала я, переминаясь с ноги на ногу, и мой румянец стал еще ярче. Джордж, однако, только рассмеялся, не имея ни малейшего желания даже притворяться, что он шокирован замечаниями Фреда. Вместо этого они просто улыбались. — Да ладно тебе, Грейнджер. — сказал Фред, рассматривая нас, а затем протянул руку и игриво коснулся макушки Джорджа, его пальцы взъерошили рыжие волосы. — Фордж, может, пойдем домой? Джордж оглянулся на меня, вопросительно подняв брови, и я кивнула, широко улыбнувшись, как и они. — Да. Пойдем домой, — согласился Джордж, убирая свои руки с моей спины, но крепко держа теперь мою ладонь в своей, в то время как Фред обошел его с другой стороны, небрежно положив одну руку на его плечо. — Подожди, — сказал он, остановившись так внезапно, что мы с Фредом отпрянули назад. — Что? — спросил Фред. — Что случилось? — сказала я одновременно с ним, увидев страх на лице парня. Джордж повернул голову, переводя взгляд с меня на своего близнеца и обратно. — А что мы скажем маме и остальным? — наконец, спросил он. — Никто, кроме Гарри, никогда не поверит, что мы использовали камень, не говоря уже о том, что это была идея Дамблдора. Фред, казалось, на мгновение задумался над вопросом Джорджа, но потом пожал плечами, как будто его это нисколько не волновало. — Я просто скажу им, что из-за меня было слишком много неприятностей, поэтому меня отправили обратно… Ты же знаешь, мама в это поверит. Последовала короткая, молчаливая пауза, пока мы втроем смотрели друг на друга, обдумывая это, и именно Джордж не выдержал первым — губы его растянулись в улыбке. А потом мы все трое рассмеялись.