***
— Не расстраивайся, — они сидели на подоконнике, и Ал болтал ногами, параллельно подбрасывая в руке пачку магловских сигарет. — Это Роуз. Она перебесится, и все определенно будет в порядке. Жаль, что ты не хочешь ей рассказывать. Она не из тех, кто верит в ложь во благо. Он и сам слабо верил в то, что советовал Малфою как лучше вести себя с его бывшей потенциальной любовью всей жизни. Но факт оставался фактом: когда перед тобой смертельно проклятый человек, тебе не очень хочется портить ему жизнь еще больше. К тому же, как сам себя оправдывал Ал, после его смерти он должен быть рядом, чтобы утешить обезумевшую от горя Роуз. Отвратительная шутка, конечно, но он хотел оставить себе хотя бы это. — Я знаю. Но я не хочу чувствовать какие-то поблажки в связи с этим. — Проблема в том, — он все же достал одну сигарету и вставил ее между зубов, прежде чем продолжить говорить. — Что я разбудил ее поздно вечером и попросил помочь спасти тебе, истекающему кровью, жизнь. Не знаю, что ты придумаешь. — Давай скажем, что это была Сектусемпра, — он пожал плечами и жестом попросил у Ала сигарету. — Ты серьезно? — Ал был готов засмеяться, но остановился, нарочито-уважительно протянув ему одну. — Огоньку, сэр? Скорпиус закатил глаза, но наклонился к Поттеру поближе. Как же странно они вдвоем выглядели со стороны: два бывших лучших друга, ставших врагами, влюбившихся в одну и ту же девушку, обсуждающие то, как один из них едва не погиб прошлой ночью и сидящие при этом на подоконнике в оконном проеме Астрологической башни, куря магловские сигареты. Не менее странно было при этом осознавать, что каждая клетка тела Ала была наполнена спокойствием и абсолютным принятием всего происходящего. Крупицы страха того, что Скорпиус может узнать о них с Роуз, рассеялись. Между ними были тонны лжи, но это было неважно. Он интуитивно понимал желание Малфоя не говорить ей правду, потому что и сам не стал этого делать. Он знал, что Скорпиус поймет, но окончательно признать свое поражение он был не готов. Наивная и бессмысленная надежда все еще скреблась в его сердце. Поэтому все, что им оставалось — сидеть на подоконнике, выдыхая в морозный воздух дым от сигарет, и шутить о квиддитче. И не смотря ни на что, это было классно. По-настоящему.***
Декабрь означал сразу три вещи: зимние экзамены, Рождество и межфакультетская вечеринка семикурсников. — Мы обязаны там быть, — Герберт завел эту мантру еще за завтраком, а время близилось к ужину. — Это же наш чертов седьмой курс, ребята. Они втроем шли в сторону поля на тренировку. Через несколько дней их ожидал очень важный матч с «внезапно отыскавшими яйца» (опять Герберт) Хаффлпафом, поэтому было глупо пропускать возможность убедиться в собственном потенциальном превосходстве. На прошлой неделе черно-желтые умудрились обыграть Рэйвенкло, так что Ал с утра пораньше известил всех о дополнительном занятии в выходные. — Мы это уже слышали, — Альбус с удовольствием погладил древко своей новой метлы, которую ему подарил отец Скорпиуса с запиской «С наилучшими пожеланиями, Драко Малфой». Это выглядело бы странно, что он ее принял, если бы этой метлой не была последняя «Молния». Пришлось внять своему внутреннему ребенку. — А потом, не пройдя отбор в сборную, я скажу на собеседовании: ну, вам определенно стоит меня взять, потому что я гребанный спец в вечеринках для семикурсников, — он подмигнул закатившему глаза Забини и дал пять рассмеявшемуся Малфою. — Ну да, ну да. Ты говоришь все это лишь потому, что у тебя стоит на чертов квиддитч и тренировки до состояния приступа. Я серьезно, Поттер, ты сумасшедший, — Герберт пытался злиться, но его голос был ворчливо-добрым. — Я уйду ровно в семь, чтобы успеть принять душ и надеть свой новый кашемировый свитер от Теодора Нотта, ясно? Я не только поддерживаю культурные традиции своей альма-матер, посещая это мероприятие, но и дизайнеров своей родной страны. Вам бы стоило поучиться уважению, голубчики. Скорпиус издал звук, напоминающий нечто среднее между всхлипом и рычанием. — Абсолютно согласен, Скорп, — Ал выдавил это с каменным лицом, но его челюсть дергалась от смеха. — Мне нечего добавить к твоим сло… Его прервал громкий, искренний смех Скорпиуса. Они остановились посреди поля, и Малфой смеялся, Герберт притворно злился и размахивал руками, а Альбус застыл. Он понял, что забыл, как звучит смех Скорпиуса. Настоящий смех. — А тебе стоит поучиться умению тяжело работать, господин патриот кашемира волшебной Британии. Десять разогревающих кругов и отрабатывать защиту, вперед! Они взмыли в воздух, присоединяясь к остальной части команды, и Ал с привычным удовольствием начал набирать скорость. Все шло хорошо: он блокировал любые воспоминания о падении Скорпиуса, стараясь больше следить за другими, неопытными членами команды, но невольно ловил себя на том, что всякий раз пытается страховать Малфоя, буквально на подсознательном уровне. Соберись же, Поттер. Ну же. Громкий звук вывел его из оцепенения: это Коул пытался отбить бладжер головой и ударной волной был отброшен в кольцо. — Отлично, Розье, добей этот несчастный инвентарь времен войны. — Это был Герберт, все еще дующийся на Ала и всех остальных за компанию. — Он, знаешь ли, не был рассчитан на контакт с особо прочными сортами древесины. Я, несомненно, говорю о твоей глупой голове. — Герберт, — это была Диана, которую Ал пока что успешно игнорировал. — Я хочу сказать, что в латентном гомосексуализме больше нет необходимости и ты бы вполне мог рассказать о своих чувствах прямо, — Ал усмехнулся. Это было по-настоящему забавно. Краем глаза она следила за его реакцией, но вместо привычной попытки заслужить одобрение, она развернулась и небрежно спросила, глядя через плечо: — Мы здесь чтобы тренироваться или как? Ал позволил себе ухмыльнуться. Она приподняла бровь и довольно резко отправила бладжер, который просвистел над его ухом. Он понимал, что все здесь живут скорее моментом, чем долгосрочными перспективами, поэтому в семь вечера каждый уже достаточно быстрым, чтобы успеть, но не слишком, чтобы выглядеть чересчур зацикленным, шагом шел в раздевалки. Кроме Герберта, который буквально распихивал всех на своем пути. — Наверное, стоит сказать отцу, чтобы он платил ему процент с рекламы Nott Design, — безмятежно улыбнулся Малфой, пока они наблюдали за процессией слизеринцев. Чувствовал ли он, что их статус позволяет им опоздать и не остаться в тени, либо просто не был заинтересован в вечеринке в честь его не существовавших лет в Хогвартсе — непонятно. — Платить? — Нотты — очень уважаемая в прошлом и очень… чистокровная семья волшебников. Но они никогда не умели вести дела, — он запнулся. — Так мой отец говорил, когда предложил Тео, — (ТЕО???), — чтобы он стал инвестором его компании. У него был хороший вкус и талант, у моего отца — достаточное количество денег. Но Нотт оказался настолько творческой личностью, что предпочел оставить отцу контрольный пакет акций в обмен на процент с продаж. Все, чем он занимается — это созданием идей для одежды и оформления магазинов. Все остальное принадлежит нам. Ал замолчал. Он был сыном Гарри Поттера, и он никогда не знал нужды в деньгах, но одно дело — строить догадки о приблизительном состоянии Малфоев, а другое — представить его реальную сумму. — И… чем же еще владеет твоя семья? Скорпиус ухмыльнулся. — Понимаешь, многие талантливые участники войны не брезговали прибегнуть к услугам моего отца. Первое время, когда все было неясно с нашим положением до снятия обвинений, он зарабатывал на жизнь выдавая людям деньги в долг, сбывая фамильное серебро и бабушкины драгоценности на черном рынке. Поверь, много знакомых твоих родителей под клятвой вечного молчания занимали у него круглую сумму. К счастью, когда я родился, доступ к их счету в банке был восстановлен и обе стороны предпочли обо всем забыть. — Поверить не могу, — Ал присвистнул. — Неужели ему не хватало денег с продажи драгоценностей? — Во-первых, он и сейчас зарабатывает большую часть денег, инвестируя в иностранные проекты, во-вторых — моя бабушка была больна и ей требовалась очень, очень дорогая помощь. Люциус был бесполезен. — Он так холодно произнес имя дедушки, что Ал покосился на него с подозрением. Они никогда не обсуждали ту часть его семьи, которая была тесно связана с Волдемортом, и, кажется, настал момент. — Все, что он пытался сделать — убедить себя и свое жалкое сознание в том, что Темный Лорд, — он издевательски выделил имя, — возродится, нам нужно только верно ждать. Он сошел с ума, и каждый день засыпал с пальцами на метке. И это то немногое, что я знаю от моей тетушки Дафны, которая всегда ненавидела нашу семью. Когда я только вернулся и занялся документами о вступлении в права наследника Гринграсс, она постаралась доходчиво объяснить мне о темных пятнах в прошлом моей семьи, которые не делают меня подходящей кандидатурой. Самое забавное, что я собирался сделать наследницей своего состояния по их линии ее саму. Если бы эта стерва была чуть умнее, она бы до конца жизни могла скупать мантии Нотта. — О, черт, — Алу показалось, что он залпом прочитал колонку о светской жизни в «Ведьмополитан». — Порой мне кажется, что я не видел тебя лет сто, не меньше. — Не думай, что у нас есть бассейн с золотыми галеонами. Несколько ведущих лабораторий в магическом мире пытались найти лекарство от моего проклятия два года. Финансирование, безусловно, было частное и анонимное, а еще невероятно огромное. — Стой, ты сказал пытались? А что сейчас? Скорпиус запнулся. — А ну слушайте сюда, — прозвучал громогласный вопль. — Несите свои задницы в душ, живо! Мне нужно, чтобы вы мешали для меня огневиски и красиво встали по бокам для фото в альбом. Немедленно, вы двое! Герберт. — Мы поговорим об этом позже, — Ал жестом указал в сторону раздевалок. — Я хочу знать все.