Идеальные отношения

      Звук затвора колдокамеры на мгновение оглушил Альбуса.       — Надо же, эту штуку они тоже достали из загробного мира? — улыбнулся Скорпиус, пока Герберт раздавал всем троим копию их снимка. Они стояли на фоне фонтана с безалкогольным пуншем, одетые в идентичные темные свитера и джинсы, Скорпиус и Ал по бокам, засунув руки в карманы, Герберт — посередине. Все трое на фото слегка двигались, готовясь принять нужную позу, и Ал переглядывался со Скорпиусом, прежде чем наставить рожки Забини.       — Думаешь, это смешно? — проворчал Герберт. — Я думаю, это так же весело, как пить этот детский лимонад, — он с отвращением покачал содержимое своего бокала. — Абсолютно неприемлемо. Не могу поверить, что никто не догадался взять с собой хотя бы бутылочку огневиски. Мне бы хватило и капли. Хотя нет, я могу, ведь благодаря нашему доблестному капитану команды все, кто был в состоянии это сделать, просто не успели проникнуть в зал до начала и спрятать ее.       — Брось, — Ал закинул руку за плечо другу. –Все круто и без этого. Просто посмотри, — и он сделал пафосный жест рукой, обводя ей пространство зала.       Хоть пунш в фонтане и был безалкогольным, все же Большой Зал выглядел внушительно и торжественно. Расставленные по всему периметру круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, сервированные почти прозрачными, переливающиеся перламутром тарелками, вазы с фруктами и хрустальными копиями основного, возвышающегося в центре фонтана с пуншем, парящие в воздухе канделябры с тонкими, чуть горящими свечами, невесть откуда взявшийся мраморный пол — казалось, будто они присутствуют на чьей-то помпезной свадьбе.       — Я знаю, — отозвался внезапно расслабившийся Забини. — Наш последний год.       На секунду у Ала перехватило дыхание от этих слов: последний год. Будут ли они друзьями потом? Что случится с их жизнями? Он продолжит заниматься квиддитчем или испугается, и выберет что-то более стабильное? А его семья? Ему ведь придется завести свою, не так ли? И это тело — это тело превратится во что-то старое и бессильное. Он больше никогда не окажется в месте, в котором вся его жизнь почти что совершенна. Ему придется занять свое место в этой глупой веренице под названием «взрослая жизнь», и, хоть все вокруг и твердили свое извечное «тебе так повезло», он, почему-то, не был уверен в этом даже на одну сотую.       Почти что.       — Добрый вечер, джентльмены. — Лили не двигалась — она все равно что плыла по воздуху, одной рукой держа хрустальный бокал с чем-то весьма отдаленно напоминающим пунш, а другой — локоть своего благоверного Энтони. — Он абсолютно замечателен, не так ли?       — Он был, — пробормотал Ал, за что был одарен пренебрежительным взглядом. — Отлично выглядишь, — и он буквально просиял, протягивая руку Энтони для рукопожатия. Лили закатила глаза и демонстративно вздохнула.       Несмотря на то, что вечеринка была в честь семикурсников, каждый из них мог пригласить одного человека не младше пятого курса. Таким образом, ежегодно зал наполнялся большим количеством совершенно посторонних людей.       — Я подошла поздороваться и сообщить вам, — внезапно Энтони перебил свою спутницу.       — В общем, мы знаем, что традиционно это устраивали слизеринцы, но в этом году мы решили перенести празднование в нашу башню, потому что одному из нас удалось сделать громадные запасы огневиски на эту ночь. Должно быть круто.       — Воистину, — выдохнул Герберт.       — Приглашены не все, только гриффиндорцы и те, кого организаторы хотели бы видеть. Вы классные ребята и отличные игроки, так что… — Энтони усмехнулся и успокаивающе чмокнул Лили в висок. — Мы накладываем заглушающие чары на спальни малышей, а потом празднуем до рассвета.       — Звучит потрясающе, — Ал снова улыбнулся как заправский политик. — Лили, — он коснулся пальцем ее носа, словно она была маленьким ребенком, приводя сестру в бешенство, и еще раз пожал руку Энтони. — Мы придем.       Скорпиус и Герберт согласно закивали за его спиной.       Энтони вызвался принести всем еще порцию пунша, на этот раз с капелькой огневиски из его кармана, на что Герберт буквально застонал от удовольствия.       — Кстати, Скорпиус, все в порядке между тобой и Роуз? Я просто переживаю, что кому-то может быть некомфортно, — проворковала Лили, довольно наблюдая за раздраженной реакцией Альбуса. — Что такое, братик? Хочешь сказать что-то?       — Брось, — Герберт сдул с ее лица невидимую прядь. — Ты даже не должна присутствовать на этой вечеринке еще два года, с чего бы не придумать повод в очередной раз залезть не в свое дело получше?       В какой момент Забини стал таким ярым защитником Малфоя?       Чего уж там, Ал, это был риторический и навечно обреченный остаться без ответа вопрос: Скорпиус каким-то образом притягивал к себе каждого, кто хотя бы раз задумывался о роли борца за справедливость в жизни. Даже он сам порой задумывался над своим нездоровым желанием оберегать Малфоя, словно тот вот-вот — и сломается. Иногда он с горькой иронией размышлял о том, как будет нервно расхаживать за дверью их с Роуз спальни, на случай, если кто-то решит нарушить их покой.       Они переместились в гостиную Гриффиндора в заявленный час, и, стоя у портрета Полной-и-абсолютно-сумасшедшей-Дамы, ожидали кого-то, кто пустит их внутрь. Ал молился, чтобы эта немного не в себе женщина не узнала в нем недавнего визитера с долбанутой историей в мешке, пока Герберт и Скорпиус в шутку пытались сделать комплименты ее наряду.       — Входите, — раздался оглушающий шепот посреди реплики Забини о «нежно-коралловом оттенке, который бы идеально подошел к этим оборкам». — О, Мерлин, вы серьезно с ней разговариваете? — это был вратарь Гриффиндора, Алекс Расгард, который, по всей видимости, не особо чтил традиции родного факультета. — Черт, Скорпиус Малфой, давно хотел пообщаться с тобой лично, — и он с восхищением протянул ему руку. — Твоя мертвая петля на Кубке Дурмстранга в том году…       Ал замер. Мертвая петля? Зачем ловцу исполнять мертвую петлю?       — Это было фантастически. Я удивлен, что ты не дал ему место охотника, Поттер, — и с этими словами Алекс, ухмыльнувшись остолбеневшему Алу, увлек Скорпиуса в толпу.       — Ты что-то знал об этом? — наконец выдавил он, пока Герберт, избегая смотреть ему в глаза, наливал огневиски в два бокала без использования магии. — О том, что Малфой был охотником?       — Ну, — он тяжело вздохнул. — Да. Все, наверное, знали.       — Но молчали, — Ал почувствовал пузырьки закипающей ярости в венах.       — Потому что лучший охотник — это ты. Ты же знаешь, Ал.       — Выходит, раз вы молчали, вы считали, что мне есть чего опасаться? — он вперился в Забини ледяным взглядом. Наконец-то. Наконец-то этот глупый полу отцовский инстинкт смирения отступил, и он может снова быть собой. Наглым, эгоистичным, готовым на все собой.       — Нет же, Мерлин, — Забини агрессивно затряс головой, словно это подозрение было налипшим снегом на его волосах, и достаточно просто стряхнуть его с них, чтобы развеять все подозрения. — Нет. Все не так. В нашей команде было достаточно охотников, ты знаешь, но все держалось на тебе. Кто бы был ловцом, если бы ты поставил его на эту позицию.       — Вероятно, я, — отрезал Ал. — Если бы Малфой был лучше, чем я, я должен был стать ловцом. Все равно мой отец был им, не так ли?       Забини покачал головой, наполняя свой бокал вновь.       — Слушай, Ал, прекрати. Я прекрасно знаю, как ты ненавидишь все эти следования стопам отца и прочую херню. Мы и так выиграем, хватит. Все уже давно забыли о том, что Скорпиус вообще куда-то уезжал, не то что его поросшую пылью мертвую петлю два года назад.       — Год, — язвительно ответил Ал.       — Окей, год, но какое это имеет значение? Этот гриффиндорский придурок просто придурок. Они, знаешь ли, всегда будут самими собой, сколько бы ни приглашали нас в свои гостиные распивать огневиски. Кстати, — он отсалютовал ему бокалом. — Мы здесь как раз для этого, друг. Советую начать.       Забини демонстративно осушил свой второй бокал, а когда его дно коснулось стола, он принялся расточать дежурные любезности со знакомыми ему гриффиндорцами, которые почему-то стремились поговорить с ним о том же Малфое.       — Вы так просто вывели его на поле, — услышал он восхищенный возглас. — Словно он просто сидел на скамейке запасных — а потом вернулся. Это уму непостижимо, что теперь у вас есть фактический ученик Крама! Вы, кстати, слышали, что летом они с отцом отдыхали у него на вилле? Наверное, он лично тренировал его, так?       Альбус сжал бокал в ладони. Он нашел глазами Скорпиуса, который был окружен Энтони, Алексом и еще каким-то парнем, при этом выглядел он абсолютно спокойно, улыбаясь и отвечая на вопросы. Забини с лицом официального представителя хладнокровно и цинично комментировал сплетни, одним лишь жестом заставляя людей наливать ему новый бокал в обмен на подробности их тренировок и травмы Малфоя. Ал огляделся и понял, что всех слизеринцев, присутствующих в комнате, окружили с вопросами. Всех, кроме него.       — Они думают, что ты ему завидуешь, — услышал он насмешливый голос за спиной. — Так что сам наливай огневиски в свой бокал. Можешь за одно и в мой.       Он обернулся. Диана Розье, скрестив руки на груди, издевательски улыбалась.       — Ди, — Ал устало вздохнул. — Мне жаль, если ты думала, будто между нами может что-то быть. Прости.       — Между нами? — она даже не дрогнула. — Послушай, Ал, я хочу открыть тебе маленький секрет. Пока ты занят пусканием слюней на то, что уже вот-вот окажется в маленьких белоснежных лапках Скорпиуса Малфоя, люди вокруг не застревают в мыслях о невозможном.       Он застыл. Наверное, что-то в его лице выдало его реакцию, потому что Диана торжествующе улыбнулась.       — Думал, я не смогу отличить свое имя от имени Роуз? Каждый раз, когда ты напивался до состояния камня и затаскивал меня в свои лишенные хотя бы намека на симпатию объятия, ты твердил одно и то же. Да, Роуз, я люблю тебя, Роуз. Однажды я просто подавилась и выплюнула ту таблетку, которую ты мне все время подсовывал. И так я узнала, что Альбус Северус Поттер, наш славный самый завидный холостяк магической Британии, спит и видит, как он скромно трахает свою ненормальную кузину. Только теперь он стоит в одиночестве, пока его полоумный богатенький дружок пожинает все лавры, да?       Он прижал ее к себе, достаточно быстро, чтобы никто не успел услышать последние слова, но чересчур резко, так что она зашипела от боли.       — Убери руки, Поттер. И послушай, что ты должен сделать, если не хочешь до конца своих дней в Хогвартсе ловить осуждающие взгляды. Да и о карьере в сборной можно забыть, не так ли?       Ал не верил своим ушам.       — Я устала от роли использованной подружки. Все вокруг считают меня твоей подстилкой, новой Панси Паркинсон, и гадают кто же станет Асторией Гринграсс, — ее голос сочился презрением. — Это я хочу быть Асторией, ясно?       — Я не Малфой, Диана, — прошипел Ал. — И ты не Астория. Можешь делать что угодно — только вот за всю мою жизнь одна лишь Рита Скиттер пыталась придумать мне столько сводных братьев и сестер, что тебе никто не поверит.       — Ошибаешься, — она отстранилась, ища что-то в карманах мантии. — Вот.       Кусочек бумаги, который она протянула Алу, был колдографией с изображением морского побережья и двух людей на нем. Внезапно один из них повернулся к камере, убирая волосы с лица, а затем наклонился и поцеловал другого, лежащего на песке. Роуз поцеловала его, Альбуса.       — Можешь оставить себе, у меня таких много, — прозвучал ее голос словно из-под воды. Черт.       Это был тот день после интервью, единственный день, когда внутри Ала что-то взбунтовалось и он не стал накладывать маскирующие чары. Он тогда подумал, что хочет оставить лазейку для судьбы.       Оставил.       — Делай что хочешь. — Он попытался, чтобы его голос звучал беспристрастно, но раздалось лишь жалкое хрипение. — Адвокаты моей семьи уничтожат тебя и твои подставные снимки.       — Может быть. — Она улыбнулась, проводя кончиком ногтя по его груди. — А может я использую это не сразу, а, скажем, когда между этими двумя что-то завяжется. Например, когда все обо всем забудут и тогда… Вряд ли Скорпиус Малфой оценит тот факт, что его лучший друг трахал его девушку, а по совместительству свою сестру, не так ли? Дело не в прессе, которую ты по-прежнему надеешься купить деньгами своего ненавистного отца, Альбус, как и все возникающие на твоем пути неразрешимые проблемы. Дело в том, что ты останешься один. — Диана посмотрела ему в глаза. — Я не хочу заставлять тебя жениться на мне. Я лишь хочу честное имя. Сделай меня своей официальной девушкой, введи в семью, создай мне статус — а потом, если хочешь, после выпускного, спустя пару месяцев, наши плотные графики не совпадут, и мы красиво расстанемся на первой странице «Пророка». В честь нас сделают материал с хронологией наших совместных снимков. Красивых, трогательных снимков. Разве я так много прошу, Ал?       — Зачем тебе это? — недоверчиво проговорил Альбус, пока Диана с улыбкой поправляла его челку.       — О, милый, ты недооцениваешь влияние своей фамилии. Я стану очень, очень важной личностью. Ко мне больше не будут относиться как к дочери оправданных родственников Пожирателей, — она рассмеялась, — я буду бывшей девушкой сына Гарри Поттера. Ну не прелесть? И, если ты вдруг захочешь жениться на ком-то, кто не будет доставлять проблем и будет красиво улыбаться репортерам — то я обладаю врожденной фотогеничностью и умением держать язык за зубами. Просто подумай: провести со мной, нашей громкой и блистательной парой девять месяцев или смущенно — как минимум — объяснять Малфою и своему дяде как так вышло. М?       Они стояли посреди шумной толпы, в гуще оборванных разговоров о будущем, размышлений о настоящем, ностальгических воспоминаний о прошлом. Алу казалось, что все это дурацкая, кем-то разыгранная шутка, и сейчас Диана рассмеется ему в лицо и скажет, что все это придумано с целью повеселить его. Или она внезапно потеряет память — в эту же секунду — и не будет помнить даже своего имени. Глупая, идиотская шутка.       — У тебя есть один день, — отрезала Диана, возвращая его в реальность. — Хорошо повеселиться, Ал.