Идеальные отношения

Глава 14. С Новым Годом и добро пожаловать всем новым читателям! Как верно заметила dio medea, меня не посетило вдохновение, зато посетила ангина, из-за которой я не могла закончить почти готовую главу вовремя:) но вот я здесь, так что приятного чтения хх       Скорпиус сплюнул кровь, когда тяжелый бладжер прилетел ему в голову откуда-то слева. Он развернулся, наполовину инстинктивно, чтобы посмотреть на того, кто желает ему скорейшего окончания матча, но густой туман на поле отметал даже малейшую возможность того, что это может увенчаться успехом. Справа кто-то из команды забил мяч, и трибуны радостно взревели. Он тоже почувствовал щекочущее чувство гордости вперемешку с радостью, помогающее не обращать внимания на набухающую шишку на затылке. Ему хотелось поскорее поймать снитч, чтобы они наконец подняли долгожданный кубок над головами.       Вчера, закончив тренировку практически ночью и пропустив тем самым ужин, они втроем обессиленно лежали в креслах у камина, когда Ал сказал: — Мои родители сошли с ума, и хотят, чтобы на Рождественской открытке с нами была Диана.       Это было первое, что он сказал про их отношения за все то время, что они старательно изображали счастливую пару. Герберт кивнул. — Понимаю. — Он немного помолчал, прежде чем продолжить. — Скажу честно: я думал, что она беременна, иначе чего ради тебе вдруг устраивать этот спектакль?       Ал покачал головой. — Все гораздо сложнее. Вот он — маленький, трепещущий золотой проблеск в густом воздухе. Скорпиус огляделся по сторонам, — ему не хотелось провести Рождество в Больничном крыле, — прежде чем начать ускоряться. Его новая метла была великолепна в этом плане. Как-то летом того года Крам взял их с отцом покататься на магловских автомобилях, способных за четыре секунды развить бешеную скорость. Чувство, когда вдавливаешь педаль газа в пол, было сравнимо для Скорпиуса с моментом, когда прижимаешься к древку и готовишься взлететь. В такие моменты он чувствовал себя живым. — Сегодня мы ужинали с моими родителями. Потом туда пришли Роуз и Гермиона, и Диана подошла к ним со словами «это такая честь, миссис Уизли». О, черт, — Ал нервно рассмеялся, потирая переносицу указательным пальцем. — Я стоял там и не мог поверить в то, что это моя жизнь.       Скорпиус пошевелился на имени Роуз. Герберт еще не знал, а Ал упомянул ее слишком безразлично, чтобы беспокоиться. — Кстати, Скорп, — он посмотрел на Малфоя с ничего не выражающим взглядом. — Когда ты собирался рассказать лучшим друзьям о своей новой девушке?       Скорпиус сглотнул. — Мы решили оставить это в тайне до того, как… — Проведете Рождество в Мэноре? — Стоп, — Герберт резко выпрямился. — Вы что сделаете в Мэноре?       Полы мантии взметнулись, когда он в последний момент уклонился от очередного мяча. Снитч сию же секунду, как стоило ему слегка замешкаться, исчез, и теперь пикировал к самому полю. Скорпиус сжал зубы, понимая, что придется пробираться сквозь кучу обезумевших от жажды победы игроков, с вероятностью того, что ему удастся поймать мяч, меньше одного к десяти.       Справа снова взревели трибуны — он почти не понимал, где находится, пока летел к земле. Опять бладжер — уже привычным движением влево Скорпиус избежал столкновения. Ему казалось, что сегодня все шло почти идеально, за исключением одной маленькой детали с крылышками. — Проведут Рождество, — повторил Альбус. — Охренеть, — Герберт откинулся на подушки, вспомнив, что сегодня выжал предел своих возможностей. — И как давно вы э-э-э… — Спите? — закончил Ал, глядя в камин. — Мерлин, Ал, не все в мире сводится к сексу. Мы вместе около недели. Помнишь, Герберт, тот вечер, когда я провалился под лед? — Она вытащила тебя и сделала тебе искусственное дыхание? — хмыкнул Забини. — Нет, — Скорпиус почувствовал нарастающее раздражение. — И вообще, не говори о ней так. Ал с интересом посмотрел на него. — Тогда я уточню: вы не спали, но сначала ты хочешь пригласить ее на праздник, где даже я был один единственный раз, а потом включить ее на открытку, которую увидит весь магический мир? — иронично поинтересовался Забини. Скорпиус промолчал. — Ты в нее влюблен, не так ли? — продолжал Герберт с нажимом.       Гриффиндор сравнял счет. Кажется, это Энтони забил.       Роуз вчера хотела встретиться с ним и о чем-то поговорить, но не дождалась его с тренировки. Когда в одиннадцать вечера он вышел из душа и переоделся, на пергаменте, который они использовали для передачи сообщений, виднелось пожелание доброй ночи и удачи на завтрашней игре.       Удачи на игре.       Скорпиус взял этот пергамент и долго держал перед собой, стараясь впитать каждое написанное ее рукой слово. Ему даже показалось, что у него немного закружилась голова. И тогда он понял, что должен делать. Альбус продолжал молча смотреть ему в глаза. Как будто он сам должен был ответить на вопрос, заданный Скорпиусу. — Можешь ничего не говорить, — в голосе Забини проскользнул холод. — Я не идиот. А ты, — он повернулся к Алу. — Ты знал? — Нет, — спокойно ответил Поттер. — Не знал. Я и сейчас не услышал ответа. Они оба уставились на Малфоя. — Вам не кажется, что это как минимум глупо? — он разозлился еще больше. — Что вам от этого? — Скорпиус, — Забини вздохнул. — Ты наш друг, а друзья доверяют друг другу. Малфой растерянно взглянул на Ала, но тот молчал.       На мгновение в его поле зрения попал ловец Гриффиндора, который сосредоточенно летел в прямо противоположную сторону от намеченной Скорпиусом. Кто-то из них ошибался, и Малфой был склонен считать, что это был он сам, — видимость была на уровне интуиции, не больше.       Он развернул древко в сторону гриффиндорца, и тот, заметив Скорпиуса, ускорился. Спустя пару метров Малфой и сам заметил снитч, спрятавшийся за кольцом Слизерина, словно насмехаясь над ним.       Удачи на игре.       Скорпиус прижался к метле. — Окей, — он вздохнул. — Если вам станет от этого легче, я скажу, что она мне не безразлична. Даже очень. — Это называется влюблен, Скорп, — с усмешкой добавил Герберт. — Почему ты так зациклен на этой идее влюбленности? — внезапно проговорил Ал, снова глядя в камин. — Просто это удивительно в отношении Скорпиуса. Я был уверен, что он гей, до этого года, особенно когда он стал игнорировать общие душевые, но теперь он влюблен — и не просто влюблен, а в Роуз Уизли. Это и есть то самое Рождественское чудо? — Если хочешь знать, — Скорпиус прокрутил в голове часть реплики Забини про доверие еще раз. — Она давно мне нравилась. Еще до Дурмстранга. Ал снова посмотрел на него. — Когда я увидел вас с Роуз на вокзале, — Скорпиус набрал в легкие побольше воздуха, — я подумал, что мое возвращение в Хогвартс — это мой последний шанс. И тогда, позже в сентябре, когда я встретил ее ночью во время патруля, такую отрешенную и разбитую, я подумал, что я… тоже ей нужен, понимаете? — Вот же черт, — Герберт громко выдохнул. — Ночью в сентябре? — повторил Ал. — Да, на подоконнике у портретов, недалеко от главной лестницы.       Он был почти у цели — он и ловец Гриффиндора. Настал момент, когда он мог рискнуть и достать победу для своего факультета или когда он мог облажаться и получить разве что травму. Скорпиус выбрал первое, и, поравнявшись с ловцом, резким движением подрезал его слева. Гриффиндорец от неожиданности остановился, опасаясь столкновения, но Малфой, пролетев в кольцо, вытянул руку.       Трепещущие крылышки коснулись его пальцев, и снитч обмяк.       Трибуны затихли, наблюдая за тем, как Скорпиус летит за медленно падающим мячом. И, когда он сжал его в ладони, и, выпрямившись, победно поднял руку вверх, они взревели.       По-настоящему.       Они выиграли.       Они спустились на поле, последовала вялая процедура пожатия рук, вечно растерянный Невилл что-то говорил трибунам, какая-то девушка сняла свитер и бросила его в команду. Мужской голос прокричал признание любви Скорпиусу.       Ал с широкой улыбкой направлялся к директору, который вынес кубок. — Итак, — Невилл прокашлялся. — Кубок Рождества получает команда Слизерина за победу в честной борьбе. К вручению приглашается капитан команды…       На имени Альбуса трибуны взревели. Скорпиус посмотрел на остальных членов команды — Диана выглядела так, словно у нее день рождения. Герберт подмигнул ему, держа руки за спиной. А потом Ал, взяв кубок одной рукой, пожал ладонь Невиллу другой и повернулся к нему. — Скорпиус, — он кивнул ему, приглашая подойти. — Давай же.       Скорпиус, не до конца сознавая происходящее, приблизился к Алу. — Это же было нашей мечтой в тринадцать, помнишь? Вот оно — настоящее рождественское чудо. — Ал восхищенно оглядывал беснующуюся толпу. Скорпиус сглотнул.       И они, взявшись за ручки кубка, подняли его над головами.       Все это походило на сон, который снится ему лет пять назад — он впился ногтями в ладонь, чтобы проверить, может ли он чувствовать боль. Нет, это точно было по-настоящему: торжествующе-спокойное выражение лица Ала, ликующие трибуны Слизерина, команда, подходящая к ним, похлопывающие его по плечам чужие руки и слова поздравления. Скорпиус на мгновение растворился в шуме победы, пока тонкая рука, коснувшаяся его запястья, не вывела его из оцепенения. — Поздравляю, — Лили Поттер, укутанная в шарф Гриффиндора, ослепительно улыбнулась в ответ на его растерянное «спасибо». — Ты был великолепен. — Я… — он заглянул за ее плечо, ожидая увидеть там Энтони, но вместо этого, чуть поодаль, у выхода с трибун, стояла она. Скорпиус замер.       Роуз подняла руку и легонько помахала.       Скорпиус знал, что должен был сделать, не только со вчерашнего вечера. Он знал, что хочет этого, еще тогда, когда они встретились в темном коридоре, когда она испуганно смотрела на него у Черного Озера, когда он сел с ней за одну парту. Когда в тринадцать Ал подозвал его и пожаловался, что его кузина становится заносчивее с каждым днем. Сейчас она не была испуганной. Или заносчивой (хотя такой она никогда не была в его глазах).       Ее лицо было абсолютно безмятежным и спокойным. — Я должен идти, — он коснулся плеча Лили.       Пробираясь сквозь толпу, он решительно шел к ней. Роуз заметила это, и начала спускаться ему навстречу. Когда они поравнялись друг с другом, он заметил, что ее щеки покраснели от холода. — Поздравляю с победой, — выдохнула она своим мятным дыханием. — Тебя и твою команду.       Мятный сахар. — Нет, — он шагнул к ней, приблизившись вплотную и обвивая ее талию руками. — Она твоя, — выдохнул он ей в губы, прижимая ее тело к себе, чтобы поцеловать.

***

      На вечеринке по случаю празднования победы и Рождества было чересчур много народу для одной гостиной, поэтому Скорпиус и Роуз сбежали оттуда в пустынные коридоры замка. — Это было сумасшедше, — прошептал она, когда он усадил ее на подоконник. — Просто невероятно. — Что именно? — Скорпиус поставил рядом с ней два бокала и откупорил бутылку шампанского, которое взял из общей гостиной. — Наш поцелуй, — Роуз зачарованно наблюдала за тем, как пузырьки наполняют емкость. — Завтра все газеты будут писать об этом. — Она помрачнела. — Это то, о чем я хотела с тобой поговорить вчера, и поговорила бы, если бы знала, что ты задумал.       Скорпиус усмехнулся. — Роуз, — он подал ей бокал. — Мы достаточно взрослые, чтобы решать самим, как нам вести себя в отношениях. Наши родители не могут сделать этого за нас. — Но они беспокоятся, — с неуверенной улыбкой возразила она. — Хотят нам лучшего. — У меня уже есть все лучшее, — он потянулся за новым поцелуем.       Роуз замерла. Слова Альбуса вспыхнули в памяти. — Что-то не так? — Нет, — она помотала головой. — Все прекрасно. Просто… показалось. — Показалось? — Показалось, что кто-то идет. Не хотела, чтобы нам помешали.       Скорпиус кивнул, и возобновил свое намерение, как их прервал скрип двери.       Роуз инстинктивно оттолкнула его, но вместо того, чтобы отпрянуть от нее, как это делал Альбус, Скорпиус даже не шелохнулся, наоборот — прижал ее к себе крепче.       Он медленно развернулся, перемещаясь так, чтобы закрыть Роуз своей спиной.       Она заглянула ему за плечо. — Роуз? — Да? — Ты что-то слышала о Выручай-Комнате? — Только то, что она была уничтожена. — Кажется, не до конца, — Скорпиус развернулся к Роуз лицом и подал ей руку, чтобы помочь спуститься. Она неуверенно облокотилась об его плечо, пока мерцающие, невесть откуда взявшиеся двери продолжали призывно сверкать в свете канделябров. — Пойдем и узнаем.       Они осторожно приблизились к массиву, неосознанно затаив дыхание. Скорпиус, одной рукой держа ее ладонь, другой коснулся кольца, заменяющего ручку. Он приподнял его и опустил, имитируя стук в дверь. В следующую секунду с еле слышным поскрипыванием дверь приоткрылась.       Скорпиус вошел первым, оглядывая пространство вокруг. — Все в порядке, — прошептал он. — Даже более чем.       Роуз приблизилась к нему, и, заглянув за спину, юркнула вслед за Скорпиусом, а дверь неслышно закрылась за ней.       Подняв глаза, она ахнула.       Это была гостиная с огромной елью посередине, а в противоположной стороне стоял камин с ярко пылающим пламенем. Все выглядело уютно и величественно одновременно: мраморные полы сочетались с мягкими коврами, а изумрудная ель — с незамысловатыми игрушками. — Потрясающе, — выдохнула Роуз, приблизившись к двум креслам у очага. Она провела рукой по бархатистой обивке, наблюдая, как на темно-синей поверхности остается бледный след от ее пальцев. — Что это за место? — Это выглядит в точности как гостиная в Малфой-Мэноре, — тихо отозвался Скорпиус, который все еще стоял у входа. — Когда мне было семь лет или около того. — Почему Выручай-Комната показала тебе это место? — Тогда в сочельник было объявлено о снятии всех обвинений с нашей семьи. И был открыт доступ к счетам. Это было к тому же первое Рождество без Люциуса. Мы сидели за столом, и никто не мог вымолвить и слова: все были подавлены… спокойствием. Тишиной.       Роуз остановилась, глядя в огонь. Действительно — ничего, кроме потрескивания дров в камине. Она развернулась, чтобы вернуться к Скорпиусу и предложить уйти, но он уже стоял у ели. — Это игрушки, которые мы с мамой делали сами. Мне кажется, родителям тогда неосознанно хотелось закончить с прошлым, поэтому старинный набор Малфоев так и остался лежать в ящике. Мы до сих пор используем эти, — и он слегка подтолкнул фигурку феникса, чтобы она закружилась вокруг своей оси. — Ты завтра увидишь их, — он повернулся лицом к Роуз, и она ощутила мурашки при слове «завтра». — На Рождество.       С Алом никогда ничего не было просто или невинно — все сводилось к соревнованию по срыванию одежды друг с друга и крушению окружающих предметов обстановки. Они соединялись так быстро и так тесно, что порой Роуз теряла ощущение собственного тела — настолько плотно вжимались их ткани друг в друга. С Алом все было рвано и сильно, больно и с привкусом крови на прокусанных каждый чертов раз губах — так, что потом долго лежишь, пытаясь захватить воздуха рваным дыханием.       Роуз не понимала, почему она вспомнила об этом, когда решила поцеловать Скорпиуса — поцеловать по-настоящему, не так, как это было прежде, со стесненными руками и неловко останавливающимися у какой-то невидимой линии пальцами. Нет, она раскрыла его губы своим языком, впервые прижимаясь к торсу целиком, чувствуя, какое у него горячее тело сквозь ткань рубашки, и почти с удивлением отмечая насколько каменные у него мышцы груди. Его ладони робко скользнули по ее ребрам, остановившись на лопатках, но затем, стоило Роуз запустить ладонь под одежду, скользнуть пальцами по невероятно напряженному прессу, как — она была готова поклясться, что слышала своими ушами, — что-то щелкнуло внутри Малфоя, и он подхватил ее под колени, увлекая на ковер.       Несмотря на то, что каждый из них горел внутри гораздо сильнее, чем угли в камине, Скорпиус положил Роуз настолько бережно, что это ощущалось как действие в замедленной съемке — позвонок один за другим коснулся ковра, прежде чем Скорпиус снова опустил занавес между «полагается» и «хочу», задирая футболку на теле девушки к груди.       Прежде, чем его губы коснулись ее голого тела, произошло нечто странное.       Остановившись в миллиметре от кожи, Скорпиус поднял на Роуз взгляд. — До того, как это произойдет, — скулы на его лице были напряжены, казалось, до предела. — Прежде чем это произойдет, я бы хотел знать…       О, нет. Нет сто раз — она не может ему соврать. Да в этом и не было смысла — скрывать то, что она не девственница, было как минимум глупо и как максимум — несправедливо, по отношению к ней прежде всего. Наверное, какие-то его старомодные традиции… — Ты уверена в том, что хочешь этого здесь и сейчас?       Роуз замерла. Что?       Скорпиус выпрямился, расправив ее футболку. — Мы в Выручай-комнате, на ковре, каждый из нас выпил и находится в эмоционально нестабильном состоянии…       Роуз рывком села. — Ты имеешь в виду, что мы пожалеем об этом, когда будем в стабильном? — голос почему-то дрогнул. — Не мы, — он покачал головой, нахмурившись. — Ты.       На секунду время остановилось, то есть, замерли какие-то ее внутренние часы. Она будет жалеть? Она будет жалеть о ночи, когда человек, который всеми силами сдерживал себя ради того, чтобы она не чувствовала ни физический, ни моральный дискомфорт, который поцеловал ее на поле посреди всей школы, ставя под сомнение мнение их родителей, который раз за разом залечивал ее гноившиеся раны предательств и недоверия к людям, привел ее в гостиную своего детства (образ, пускай) и теперь спрашивает, не будет ли она жалеть?       Жалеть?       Только о том, что ты не вернулся хотя бы на пару месяцев раньше. — Ты совершенно особенная девушка, Роуз, — тем временем Скорпиус провел пальцами по ее щеке. — И ты заслуживаешь только лучшего, понимаешь?       Она кивнула, потому что на большее у нее не было сил.       Скорпиус грустно улыбнулся, отстраняясь.       — Мы можем остаться здесь или вернуться, чтобы не проспать завтрашний день. За нами прибудет колесница. Подумать только, завтра уже сочельник. — Роуз кивнула, ощущая, что ее глаза вот-вот наполнят слезы. — Я провожу тебя, — прошептал Скорпиус, когда помогал ей подняться. — Тебе нужно поспать. Вот так.       Когда Роуз на ослабевших ногах вошла в спальню, она не чувствовала ничего, кроме какой-то пустоты. Почти гнетущее, осушающее осознание того, что Скорпиус Малфой оставил ей выбор, и это, Мерлин, удивило ее, подсказывало ей, что отношения с человеком, застрявшим куском стекла в ее сердце почти на полгода, разрушали их обоих день за днем.       И именно это заставляло ее жалеть.

***

      Скорпиус пришел к лестнице, ведущей от башни Гриффиндора к выходу, за пятнадцать минут до назначенного времени — этой ночью он все равно не мог заснуть. Они должны были позавтракать в Большом Зале, попрощаться с друзьями и лететь в Мэнор. Сначала он хотел поехать поездом, но вчера вечером отец предложил ему фестралов, чтобы избежать публичного внимания к Роуз.       Если бы они только знали.       Стоило им войти в Большой Зал, держась за руки (после вчерашнего поцелуя было нечего скрывать), как звон вилок прекратился, а напряженные взгляды сосредоточились на них. Роуз обвела взглядом стол Слизерина, почти пустой, а немногочисленные присутствовавшие упорно смотрели в тарелки. — Что-то написали в «Пророке», — поморщился Скорпиус, намереваясь продолжить движение в сторону стола Слизерина. — Я думаю, здесь нам будет спокойнее, — тихо пояснил он. Гриффиндорцы проводили их недоброжелательными взглядами. — Ну и что там? — громко произнес Скорпиус, едва они опустились на лавки. Коул Розье, старательно игнорировавший Роуз, пододвинул ему газету.

«Гермиона Грейнджер-Уизли ищет спонсоров?»

      Под колдографией, иллюстрирующей поцелуй Скорпиуса и Роуз на поле, разверзнулся огромный материал с «компрометирующими» доказательствами: колдографии Драко Малфоя и Гермионы, сидящих за столом в магловском ресторане, Рона, озирающегося по сторонам, прежде чем зайти в него, Скорпиуса, держащего кубок одной рукой и Роуз, наблюдающей за, вероятно, матчем (надпись гласила «за потенциальным источником финансирования грядущей предвыборной кампании ее матери»).       Статья приводила неопровержимые доказательства союза, заключенного между Малфоями и Грейнджер-Уизли с целью победы на выборах Министра. По сообщениям источников, фальшивые отношения Роуз и Скорпиуса — приманка для избирателей, красивая картинка примирения якобы двух враждующих семей. На самом деле, Скорпиус тайно помолвлен с девушкой в Болгарии, а Роуз и вовсе не интересуется молодыми людьми.       И, сразу после скандального обмана семей Малфой и Уизли, в окружении распускающихся веточек омел словно в рамке сияла рождественская открытка Поттеров: Гарри в кресле, Джинни, стоящая рядом, ее ладонь на плече мужа, по центру, Лили и Энтони слева от них, Ал — справа от отца, в новом костюме, а рядом — девушка, отдаленно напоминающая Диану Розье. Простое темное платье, идеально уложенные локоны и тоненькие пальцы, обвившие локоть Альбуса — маленький, испуганный зверек и его хозяин.       — Эта открытка бы выиграла конкурс на право украшать обложку каталога «Семейные ценности», — послышался голос Забини, который через пару секунд уже пил воду из бокала Роуз. — Счастливого Рождества, — и он отсалютовал им вилкой с кусочком омлета Скорпиуса. — Я до него, боюсь, не доживу.       Небольшая колонка внизу гласила, что семья Гарри Поттера снова возродилась «из пепла, как феникс», символизируя обновление к грядущему году.        — Знаешь, — Роуз осторожно придвинула тарелку с завтраком ближе к себе, — большая часть населения должна понимать, что под конец года «Пророку» хочется поднять показатели. К тому же скоро будет известно, что моя мама не собирается становиться Министром опять.       — Вряд ли это случится до Нового Года, — Скорпиус смотрел прямо перед собой.       — Ты же сам говорил… — она почувствовала, как сердце уходит в пятки. — Что это наша жизнь.       Скорпиус посмотрел на нее.       — Эй, — он приподнял ее подбородок указательным пальцем. — Я не отказываюсь от своих слов, Роуз. Я лишь хочу разобраться с репортерами и думаю о том, как это сделать.       На секунду она почувствовала себя глупым маленьким ребенком, вокруг которого, как ему кажется, крутится мир. Ей даже захотелось потрясти головой, чтобы сбросить с себя наваждение ненужной обузы. Она заставила себя вернуться к еде, которая застывала липким комком в горле. Скорпиус уже попрощался с Гербертом, который клевал носом над тостами, когда Роуз заметила свою новоиспеченную «кузину» на входе в Зал. Она была одна, в простом свитере и почти без макияжа. Диана оглядела зал, и, наткнувшись взглядом на Роуз, не стала скрывать своих эмоций — ее брови нахмурились и глаза потемнели. Почему-то Роуз захотелось рассмеяться: видимо, Розье переживала, что первая полоса досталась не ее дебюту. — Доброе утро, — прощебетала она, достаточно грубо отодвигая локти Герберта со стола. — Уже уезжаете? — невинно осведомилась она, раскрывая газету. — Надо же, Скорпиус, здесь пишут о политических воззрениях твоего отца. — Репортеры просто болтают всякие глупости, — Скорпиус сдержанно улыбнулся. — Ты не видела Альбуса? — Он в душе, — ответила она, наливая себе кофе. — Все еще. — Выжидает опасность, — фыркнул Герберт и немедленно получил удар в бок. — Нам пора, — Скорпиус протянул руку Коулу, и тот быстро пожал ее. — Передай Алу, что я буду ждать его на Новом Году. И э-э-э… — он с сомнением посмотрел на Диану. — Буду ждать вас обоих. — Пока, Роуз, — внезапно встрепенулся Герберт. — Счастливого Рождества, — и, когда они повернулись, чтобы уходить, он сделал ей несколько неприличных знаков, символизирующих его пожелания в отношении их со Скорпиусом времяпрепровождения.       Роуз не выдержала и рассмеялась.       — Я сожгу твой подарок, Герберт, — усмехнулся Скорпиус, кладя руку ей на талию. — Даже не надейся получить его.       — Брось, милый, — отозвался тот. — Давай оставим все разногласия в прошлом.       — Ты так думаешь? — Скорпиус с нарочито серьезным выражением лица посмотрел на Забини. — Даже не знаю, готов ли я доверять тебе снова.       — Все будет в лучшем виде, — Герберт ухмыльнулся. — Проваливай уже.       — Значит, так ты заговорил…       — Я испытываю некую нестабильность в эмоциональном плане.       — Ну, тогда я все понял…       — Скорпи…       Запах снега и еловых веток защекотал ноздри, прерывая полемику двоих слизеринцев. Роуз и Скорпиус развернулись в сторону его источника, где стоял маленький эльф в рождественском свитере. — Мистер Скорпиус, — прохрипел он. — Мисс Уизли. — Марти? — Скорпиус приблизился к существу и присел на корточки, сравнявшись с ним ростом. А затем произошло невероятное: он пожал крохотную ладошку эльфа. — Ты прибыл, чтобы проводить нас? — Марти здесь, чтобы выполнить просьбу мистера Драко. Идемте, мистер Скорпиус.       Скорпиус и Роуз в последний раз растерянно махнули недоумевающим однокурсникам, прежде чем последовать за Марти. Роуз начала сомневаться в адекватности происходящего, когда они приблизились к узкому коридору с маленькой дверцей в конце. — Вы должны идти вдвоем, мистер Скорпиус, — эльф слегка посторонился. — Но… Скорпиус, — Роуз нервно сглотнула. — Как же мои вещи? Марти неловко кашлянул. — Марти позаботится о них, мисс. — И он сложил руки за спиной, выжидающе глядя на них двоих.       Скорпиус первым шагнул в затхлую неизвестность, и Роуз неосознанно схватила его за руку. Он погладил тыльную сторону ее ладони большим пальцем, не оборачиваясь. По мере их продвижения коридор становился все уже, а от этого темнее, и Роуз начало казаться, что кто-то принял Оборотное Зелье, чтобы стать Марти, а по совместительству тем, кто будет последним свидетелем их двоих в добром здравии. — Надеюсь, ты не боишься тесноты, — тем временем Скорпиус остановился. — И темноты. Нам придется немного поползать. — О нет, — Роуз отшатнулась. — Ни за что, нет. — Роуз, — Скорпиус попытался спрятать улыбку. — Я знаю этот ход, и знаю, куда он ведет. Все хорошо.       Роуз сглотнула. Ей не очень (мягко говоря) нравилась идея ползти куда-то на животе в темном пыльном тоннеле, но Скорпиус уже опустился на четвереньки, поэтому выхода у нее не было. Вернее, был, но неизвестность, Рождество в Мэноре и идеальный вид со спины Малфоя оказались более существенными аргументами, чем соус Греви в исполнении отца. Поэтому она набрала в легкие побольше воздуха и, решив, что она попросту не знает, что такое клаустрофобия, последовала за Скорпиусом, который уже значительно продвинулся.       Ну, потрясающе Роуз, твое первое Рождество в грязи и двусмысленном положении.       Пока она пробиралась сквозь паутину и чихала от пыли, шорохи, создаваемые Скорпиусом, утихли.       Роуз замерла. Что, если это сон, а она запуталась в одеяле? Или она бродила во сне, и случайно забрела в этот тоннель? Какого черта ей сейчас делать? Она так и умрет здесь, на Рождество? — Эй, — тихо проскулила Роуз. — Скорпиус?       Тишина. Роуз попыталась двигаться назад, но вместо этого впилась копчиком в каменистый выступ, больно поцарапавший ее кожу.       О, нет.       Она застряла. — Скорпиус, — тихо прошептала Роуз. А потом паника, жалость к себе и громадная усталость нахлынули на нее с сокрушающей силой: она заплакала.       Безуспешно пытаясь выбраться, Роуз только глубже застревала. Ее пальцы были в грязи и каком-то пепле, тело — в дыре под землей, а в существовании Скорпиуса Малфоя у нее были большие сомнения.       Она начала корить себя за неподготовленный выход из зоны комфорта: оставайся она в своей комнате на праздники, ничего этого бы не случилось. Нет смысла мечтать о блестящем будущем, когда ты — живой труп в куче грязной земли. Да и вообще: когда она начала доверять слизеринцам больше, чем самой себе? Не то что бы она была полна предрассудков, вовсе нет; но репутация не берется из воздуха, чтобы игнорировать ее, к тому же…       Мерлин, она что, разговаривала сама с собой?       Внезапно в лицо ей ударил луч света: — Роуз, ты там? — донесся откуда-то голос Скорпиуса. — Роуз? — Да, — ответ прозвучал пискляво, и Роуз испуганно вытерла слезы. — Мерлин, да! — Постарайся не шевелиться, — прошло около минуты, прежде чем Скорпиус снова заговорил. — Я сейчас отправлю тебе Порт-Ключ. Сможешь использовать заклинание? — Я попробую, — проскулила Роуз.       Акцио Порт-Ключ. Ключ, Мерлин тебя дери.       Маленький кусочек стали оказался прямо перед ее носом. Роуз коснулась его, крепко зажмурившись, и ее выбросило прочь из злополучного тоннеля.