Идеальные отношения

За каникулы многое изменилось. Во-первых, когда они втроем поехали в ту деревушку, чтобы узнать у ведуний, как ему не умереть до двадцати, то наткнулись лишь на абсолютно пустое и забытое всеми место. Тогда отец начал бесноваться в прямом смысле этого слова, разнося заклинаниями остатки хлипкого и без того жилища. Они с Виктором могли лишь молча переглядываться, пока Драко Малфой методично выплескивал свой гнев. Поэтому, когда стало ясно, что шансов у него не так уж и много, они провели остаток каникул играя в квиддитч и катаясь на лыжах в заснеженных Карпатах. Это было круто, но все же ему не терпелось вернуться в Хогвартс. Во-вторых, он теперь ощущал все по-другому. Роуз рассказала ему, что в мире маглов существует нечто похожее на его проклятье, и они называют это рак. Она объяснила, что у больных есть шансы выздороветь и прожить обычную жизнь, а иногда — нет. Это настолько непредсказуемый процесс, что им остается лишь принять это и попытаться жить, не оглядываясь на это. Эта идея показалась Скорпиусу совершенной для того, чтобы использовать ее как свою новую философию. Он поделился этим с отцом, когда они прощались на перроне, но Драко не выглядел впечатленным. Он попросил его быть осторожным и следить за своим здоровьем. Это было так непохоже на его предыдущее отправление в школу: тогда он мечтал о том, чтобы превратиться в невидимку, а теперь не мог дождаться встречи с Роуз. Скорпиус продвигался по вагону, ненароком заглядывая в приоткрытые купе в надежде застать там свою… девушку? Они не очень это обсуждали, в основном, потому что они в целом мало разговаривали: им хотелось заниматься вещами гораздо менее интеллектуальными. Но они же подростки, так? О, Скорпиус, просто перестань. Его пугало, что он с переменным успехом ведет глубокие аналитические беседы с каким-то из своих потайных Скорпиусов, потому что это первый признак чудака. А ему не хотелось быть отчужденным или что-то подобное. Поэтому, когда парни из команды Слизерина заметили его и втянули в их купе, он понял, что придется остаться. Там были Герберт, Коул Розье, их загонщик и вратарь. Они набились в купе и громко смеялись. — А где Ал? — поинтересовался Скорпиус, расслабляя галстук. — Уже под присмотром дракона, — ответил Герберт, покосившись на Коула, который рассмеялся вместе со всеми. — С Дианой, я имею в виду. — О, — Скорпиус кивнул, сдерживая ухмылку. Они много болтали о всякой чепухе и о том, как провели каникулы. Герберт в красках описывал девушек, живущих в деревушке во французских Альпах и, согласно его уверениям, ни разу не видевших настоящего мужчину. Единственный, кто не морщился от его описаний их фигур, был Коул. Когда поезд затормозил на конечной остановке, Скорпиус самый первый поспешил к выходу из вагона. Дверь предпоследнего купе открылась и оттуда показалась знакомая голова. — Ал! — Поттер обернулся и, заметив Скорпиуса, облегченно вздохнул. — Я сказал Диане, что мне нездоровится, и всю дорогу ехал с второкурсниками, — прошептал он ему, обмениваясь рукопожатием. — Она думает, что я в уборной. Не удивлюсь, если она караулит меня у дверей, — он закатил глаза, но почти беззлобно. Выглядело так, словно он почти полностью смирился со своей участью. — Рад тебя видеть, — искренне сказал Скорпиус, пока они продвигались к выходу. — Выглядишь отдохнувшим. Ал усмехнулся. — Я действительно отдохнул, если ты понимаешь, о чем я. Они остановились перед скрестившей руки Дианой Розье как раз вовремя, чтобы каждый успел среагировать: Ал — нацепить гримасу боли, а Скорпиус — огромную улыбку. — Диана, — он протянул ей руку первым. — Как прошли твои каникулы? — О, великолепно, спасибо. Я не покидала Шотландию, ты же знаешь, — она сощурилась, оглядывая их с ног до головы. — Отличный костюм, Скорпиус. Не видела эту модель в каталоге, — она приподняла бровь. — Э-э, — он замялся, оглядывая брюки. — Ну, это вроде бы подарок мистера Нотта. Не знаю, — Скорпиус правда не знал. Все его костюмы приходили к нему в коробках, он всего пару раз в жизни целенаправленно ездил в ателье и терпеливо ожидал, пока портному понравится то, как на нем сидит пиджак или длина брюк. — Мило, — она уже не обращала на него внимания. – Как ты себя чувствуешь, Ал? — Намного лучше, — Ал даже не пытался звучать убедительно. Он взял ее сумку в свободную руку и направился к выходу первым. На платформе уже замечательно пахло паровозной гарью и шел мелкий, таящий в воздухе снег. Скорпиус огляделся в поисках Роуз, но нигде ее не заметил. — Они не поехали на поезде, — раздался голос Ала сбоку. Он понизил тон и добавил: — репортеры окружили их дом сегодня утром, так что они использовали камин в качестве исключения. — А что произошло? — Скорпиус невольно сглотнул. — Видимо, всем очень хочется сделать денег на ваших отношениях, — мрачно ответил Ал, покосившись на Диану, разглядывающую маникюр в ожидании карет. Скорпиус снова сглотнул. Когда они уселись в Большом Зале, он был готов самолично наведаться в кабинет директора, чтобы узнать о местонахождении своей девушки. В конце концов, кто знает, сколько ему отведено времени, так что неразумно тратить его на глупые сомнения, так? К счастью, ему не пришлось орать в лицо профессору Лонгботтому о том, что они не виделись уже три недели, потому что и Роуз, и Хьюго сидели на своих местах. Роуз о чем-то оживленно говорила с Лили Поттер, размахивая руками, а ее младший брат косился на них обоих с подозрением. — Хьюго, мягко говоря, не в восторге от всего этого, — сказала ему Роуз, как только они наконец смогли встретиться в коридоре после ужина, на котором у него кусок в горло не лез. — Мой папа — в бешенстве. Он считает, что это может навредить ребенку, если мама будет переживать, — она сказала это почти шепотом. — Знаешь, все эти статьи, которые они публиковали на каникулах о том, что твой отец платит моим, чтобы мы встречались… — Я не читал газет все это время, — нахмурился Скорпиус. Ему хотелось спрятать Роуз от всех наглых взглядов под своей мантией. Он думал было взять ее за руку, но она так вздрогнула, что он сунул ладонь в карман. — Какая разница, что они пишут? — На самом деле, — она вздохнула. — Как оказалось, прессе очень нравится делать из твоей семьи изгоев, которым просто позволяется быть в обществе. — Что? — Скорпиус остановился и глупо моргнул. — Рита Скиттер назвала вас людьми, которые взяли свое место в обществе в аренду и теперь пытаются незаконно выкупить его с помощью моих родителей, — Роуз потянула его в сторону от главного прохода. — Давай сядем в туалете на третьем этаже. — Но я не понимаю… — Придется понять, — Роуз посмотрела на него с жалостью. — Моя мама объяснила мне, что твой отец очень долго пытался вернуть своей семье хоть какое-то уважение. Но из-за того, что мы начали встречаться, многие люди решили, что это — часть его плана по проникновению в дела Министерства. У папы начались некоторые вопросы на работе, и у Гарри тоже… — Не могу поверить, — Скорпиус встряхнул головой. — У Гарри Поттера проблемы из-за наших отношений. — Он не злоупотребляет своим влиянием, — ее голос звучал почти что сожалеюще. — Людям все равно на Диану, потому что ее родители не были Пожирателями. А ты… Она сглотнула. — Я — сын Пожирателя, — он сам поразился тому, как спокойно прозвучал его тон. Роуз нахмурилась. — Ты хочешь прекратить наши отношения, не так ли? Роуз отвела глаза, и он был готов умереть в ту же секунду. Пожалуйста. — Я не буду врать, — она сделала глубокий вдох. — Мои родители настаивают на том, чтобы мы хотя бы скрывали сам факт отношений и превратили это в статус слухов. До нашего выпуска. — А что хочешь ты? Скорпиус заставил себя стоять молча все то время, что Роуз хранила тишину. Они просто застыли друг напротив друга в старой туалетной комнате, пока вокруг капала вода. — Я хочу, чтобы ты был в порядке. — Что это значит? — Это значит, что я не хочу, чтобы твоего отца как-то коснулись волнения в обществе. Ты сам говорил, что он спонсирует лаборатории, а если люди прекратят покупать продукции его компаний, то… — Роуз, — он сделал большой шаг к ней, — ты не понимаешь, что дело не в деньгах. Она посмотрела на него с ужасом. — Я не хочу, чтобы ты погиб, — ее голос дрогнул. — Ты не знаешь, на что способна пресса. Что они сделали с Поттерами из-за Джеймса — и это была семья Гарри Поттера. Как ты думаешь, что остановит их разрушить жизнь Малфоям? — Роуз. — Я серьезно. — Роуз, послушай. — Глаза Скорпиуса потемнели. — Эти лаборатории — всего лишь иллюзия действия для моего отца. Пожалуйста, не сдавайся. У Малфоев денег на несколько столетий безбедной жизни. — Он положил руки ей на плечи и легонько встряхнул. — Ты сама говорила мне, как важен позитивный настрой, помнишь? Что больным детям часто устраивают праздники, чтобы они могли бороться… — Это другое, — Роуз почти кричит. — Это — магглы. А ты проклят, и это не исправить химиотерапией! Что за химиотерапия? — Хватит постоянно напоминать мне о том, что со мной! — о, нет. Это их первая ссора, и она проходит в заброшенном туалете. Глупее придумать нельзя. — Прости, — его ладони скользят по ее плечам. Роуз качает головой, отстраняясь. — Ты не знаешь, что такое — видеть тебя в крови. — О, поверь, я имею представление. Черт. Ему хочется ударить себя по губам, но вспышка боли уже запечатлевается на ее лице. Она кивает, словно по инерции, и смотрит куда-то в пустоту. — Прости, — тупо повторяет он. Язык словно опух и не слушается. — Я должна идти, — Роуз уже почти у выхода. — Роуз, прости, — он говорит это чуть громче, но все не то. — Я идиот. Когда Скорпиус поворачивается, то она уже ушла. Мерлин. Он такой идиот.

***

Новости дня: Скорпиус и Роуз поссорились, и теперь везде ходят по отдельности, игнорируя существование друг друга. Это донельзя забавное шоу, которое доставляет Хогвартсу много удовольствия и материала для сплетен. Если до их бутафорского бойкота кто-то сомневался, то теперь всем все стало кристально ясно. Малфой чересчур увлекся тренировками, а Роуз допоздна засиживалась в библиотеке. Они не смотрели друг на друга в коридорах, молча кивали на совместных уроках и отводили взгляд в Большом Зале. Вообще-то, вторая половина их последнего года здорово ускорилась по сравнению с первой, так что особенно зацикливаться на чужих жизнях было неразумно. Герберт шел с тренировки, размышляя о том, когда на коллекции Nott Design объявят распродажу: отец написал ему, что бизнес Малфоев несет потери в связи со всем этим дерьмом в газетах. Платежеспособные покупатели больше не щеголяют рубашками и вином в их погребах с монограммой М, так что Драко в срочном порядке решает, что делать с убыточными компаниями. Возможно, Блейз Забини купит Nott Design. Еще отец сказал ему не волноваться, потому что Малфои — последняя семья на земле, которая пойдет по миру в поисках денег. Так что Герберт спокойно наблюдал за психованным состоянием Скорпиуса, который бесился из-за хладнокровия Роуз Уизли. Ал запретил ему обсуждать эту тему в школе, чтобы избежать сплетен и всякого такого. Он должен был встретиться с психотерапевтом уже на следующей неделе, поэтому не особо вникал в перипетии отношений его кузины и лучшего друга. Он просто тренировал их команду так, словно завтра они будут играть последний раз в жизни, пытался игнорировать Диану Розье и внезапно стал уделять время своей сестре, которая теперь часто заявлялась в их гостиную, будучи особенно надоедливой. Лили Поттер была симпатичной, даже очень — Поттеры все были что надо на внешность, глупо отрицать очевидное. Они явно превзошли в правильности черт лица Уизли, которых было, впрочем, тоже тяжело назвать уродливыми или еще что. В общем, Лили не доставляла ему эстетического шока, но и не вызывала какого-то безумного желания. Она была слишком жеманной, чтобы всерьез нравится, а еще — сестрой Ала, и ему было бы не по себе слишком-то распускать руки по отношению к ней. Поэтому, когда после вечеринки по случаю начала занятий она попросила его проводить ее до туалета, а затем впечатала в стену его мягко говоря удивленное тело, набросившись на его рот так, словно он был чем-то, что нужно съесть. Лили Поттер поцеловала его, если быть точным. И это было странно, потому что ее парень — капитан команды Гриффиндора и сын дипломата, с чего бы ей быть заинтересованной в нем? Поэтому он решил уточнить мотивы ее поступка на месте: — Что это было? — Поцелуй, — она невозмутима, но не смотрит ему в глаза. — Я вижу, Поттер. Что это был за нахрен поцелуй? Внезапно она вскинулась. — Тебе не понравилось? Он закатил глаза. — Вопрос на вопрос — это не ответ. И нет, мне понравилось. — Отлично, — кивнула она, обхватывая его лицо руками и на этот раз проникая языком в его рот. Они простояли там около десяти минут, и еще на первой он прекратил сдерживать себя и поднял ее, прижав бедрами к стене. У нее было такое легкое тело, которое так просто помещалось в его руках, что было даже неловко: словно целуешь ребенка или что-то вроде такого. Но когда он прижался к ее груди, это ощущение рассеялось, уступая место растущему возбуждению. Герберт не был идиотом и уж точно не собирался заниматься сексом с Лили Поттер в коридоре за гостиной Слизерина. Поэтому он прервал их рьяный поцелуй, опуская ее ноги на пол. — Почему ты остановился? — она рвано дышит. Ее помада размазана по щекам, но она все равно очень красивая. — Потому что мы в коридоре, — черт, Забини, соберись. Хватит пялиться на ее грудь. — И что? Боишься моего брата? Ему плевать, — она пожимает плечами, глядя в сторону. — Нет, — неосознанно Герберт проводит пальцами по ее щеке, пытаясь стереть след помады с кожи. — И ему не все равно. Лили открывает рот, чтобы что-то сказать, но внезапно дверь туалета распахивается и оттуда вываливается вдребезги пьяный Коул Розье. — Забини, мне нужна… — он икает. — Твоя помощь… Герберт поворачивается к Лили, но она уже направляется к освободившемуся туалету, не глядя на него. Черт. Дотащив дурацкого Розье до спальни, он бросает его тело на кровать и возвращается в гостиную в надежде застать ее там, но вокруг лишь его однокурсники и какие-то незнакомые люди. Он видит угрюмого Малфоя, сидящего в кресле с пустым бокалом и опирающегося щекой на кулак. — Эй, — Герберт хлопает его по плечу, привлекая внимание. — Что ты сидишь тут один? — Я пил, — глупо отвечает тот, показывая ему пустой бокал. — Добавить? — он не знает, что еще сказать. Ему тяжело сконцентрироваться, потому что осознание только что свершившегося события охватывает его всей своей невероятностью с ног до головы. — Я не понимаю, — Скорпиус его не слышит. — Я правда не понимаю… — Чего? — Герберт спрашивает это скорее потому, что так надо, а не потому, что хочет помочь. — Ее. Ее — это Роуз Уизли, если что. — Почему? — может, ему было бы полезно это послушать? Они же родственницы с Поттер. — Потому что она была так прекрасна до каникул, а теперь не хочет разговаривать со мной ради моего же блага. — Он протягивает бокал. — Долей, пожалуйста. Герберту правда жаль Малфоя: он так убивается по девчонке, словно они помолвлены или что-то типа того. Наверное, у нее какая-то магическая часть тела ниже живота, раз двое его друзей готовы прыгнуть с моста по ее просьбе. Потому что он в упор не видел причин быть так очарованным ею. — Все наладится, — ему больше нечего сказать. Забини хотел было позвать Ала, чтобы тот нянчился со своим любимчиком, но вспоминает о свежих новостях и останавливается. — Спасибо, — кивает Скорпиус то ли за виски, то ли за совет, то ли за все сразу. Герберт еще раз ободряюще хлопает его по плечу и поднимается с места, чтобы пойти спать. На следующий день у них была тренировка. И вот следующий день прошел, а с ним и очередная смертельно тяжелая тренировка, где Скорпиус гонялся за мячом как сумасшедший, а Ал только качал головой с чрезвычайно умудренным опытом лицом. Ему словно было все равно на происходящее вокруг, и он почти искренне таскался с Дианой Розье по школе. Наверное, она все же что-то подливает ему в сок. Так что он шел по коридору, слушая размеренный гул своих шагов, эхом раздающийся по каменным сводам. Конечно же, Ал и Скорпиус остались еще полетать и немного посекретничать об их девушках, как бы комично это не звучало при условии, что он знаком с ситуацией в целом. Однако это было не его дело, так что Герберт старался не забивать себе голову этим фактом. Ну, тем, что они вроде как влюблены в одну девчонку. Кстати, говоря о ней: вот она сидит на подоконнике и, о ужас, плачет. У него мелькнула мысль развернуться и пойти обратно, пока не очень поздно, но она уже подняла свое лицо и заметила его. — Забини? — шмыгает носом. Нет, дорогуша, это сын Ала и Скорпиуса, чтобы ты наконец избавилась от мук выбора и трахнула их обоих. — Ага, — отвечает его голос. — Как дела? Конечно, это звучит как идеальная фраза на номинацию «тупость года». Роуз снова шмыгает носом, и он чувствует раздражение, что кто-то еще не в курсе существования платков. — Не очень, — отвечает она. — Вообще-то на такой вопрос принято отвечать «хорошо, спасибо», — он с сомнением оглядывает ее внешний вид. Сегодня она в юбке, которая довольно сильно поднялась и да, ноги у нее определенно то, что надо. Она перехватывает его взгляд и хмурится. — Привычка, — Герберт честно смотрит ей в глаза. — Ничего личного, Уизли, но ноги у тебя на твердую девятку. — Это отвратительно, — ее усмешка говорит об обратном. По крайней мере, она больше не рыдает. — Раз уж ты не особо сведуща в нормах этикета, я спрошу тебя о том, что случилось. — Он садится на подоконник рядом с ней. — Итак, Роуз, что случилось? Роуз открывает и закрывает рот. Потрясающе. Ал серьезно, серьезно переживает об этой сбежавшей родственнице рыб? — Мне кажется, я не очень правильно поступаю, — уклончиво отвечает она, не глядя в его сторону. — А ты знаешь, как правильно? — Догадываюсь, — Роуз пожала плечами. — Ну, так сделай так, — Герберт уже готов уходить. — Я не могу, — тихо отвечает она. — Почему? — серьезно, ему пора. — Потому что я люблю его, — вдруг срывается с ее губ и Герберт готов свалиться с подоконника. Он неловко кашляет, пока до Роуз доходит осознание и ее охватывает вселенский ужас. — Молчи, — внезапно она собирается с силами и крепко держит его за запястья. — Даже не смей ему об этом говорить, ясно? Герберт медленно кивает. — Дай мне непреложный обет, — ее пальцы крепче сжимаются на его запястьях. Черт. — Так, стой, — главное отключить ее как-то осторожно и сбежать. — Может, тебе стоит поговорить с ним об этом, а? Он страдает. Роуз выпрямляется. — Я же сказала, что не могу, — ее голос раздражен. Мерлин, как быстро меняется ее настроение. — И ты будешь молчать, ясно? — Я понял, — он кивнул два раза. — Предельно ясно. — Хорошо, — Герберт кашляет снова, взглядом указывая на ее руки. Роуз нехотя отпускает его, и он спешит слезть с подоконника как можно скорее. — Ну, мне пора. Она кивает, не глядя на него. — Кстати, — слышится ее голос, когда он уже на полпути к лестнице в подземелья. — Лили мне все рассказала. Герберт останавливается. — Понятия не имею, о чем ты, — на всякий случай он не оборачивается. — Ну, может, есть еще один Герберт Забини, с которым она страстно зажималась в коридоре гостиной Слизерина. Я уточню у Ала, — теперь ему приходится развернуться и встретится с этой фурией лицом к лицу. О, дорогая, я тоже кое-что знаю о тебе, так что лучше закрой свой рот. Он почти готов выплюнуть ей в лицо слова признания, но вовремя останавливается. Его дружба с Алом не стоит мучений этой стервы. — Я тебя понял, — наконец говорит Герберт. Роуз приподнимает одну бровь. — Значит, у тебя все же нет брата? — Нет. — Хорошо. Ему хочется столкнуть ее в окно, чтобы она замолчала раз и навсегда. Еще бы Ал не был без ума от нее: у него явно пунктик на сумасшедших вроде него самого. Наверное, секс у них был поистине животным. Фу. — Доброй ночи, Забини. Пошла ты. — Доброй ночи, Уизли.