Идеальные отношения

Довольно быстро Скорпиус понял, о чем его предупреждала Роуз. Это случилось во время следующего похода в Хогсмитт, где он тщетно надеялся поговорить с отцом и попросить его хоть как-то повлиять на ситуацию с прессой, чтобы избавить себя и Роуз от необходимости игнорировать существование друг друга. Он написал ему письмо, и Драко подтвердил встречу, но просил прийти одному. Странная просьба, учитывая, что ни он, ни Роуз не сказали друг другу ни слова за прошедшую неделю. Вообще, в школе все немного… изменилось. И шло совсем не так, как он себе представлял, возвращаясь в поезде. Ал и Лили внезапно стали близки, чему, казалось, был не рад Герберт. Он все время уходил или отворачивался, когда сестра Поттера приближалась к ним и начинала болтать о чем-то незначительном. Ал всегда внимательно ее слушал, хоть и шутил над ней большую часть оставшегося от ее монолога времени. Тем не менее, в нем проснулись братские чувства или вроде того. Параллельно Герберт часто порывался о чем-то поговорить с ним, но их все время прерывало или отвлекало что-то. Когда посторонний удалялся из их диалога, Забини непременно потирал шею и молча пялился в стену, затем неловко прощался и переносил диалог на следующий раз. А затем все повторялось. Скорпиус почти забыл о рецидиве своего состояния, снова начал тренироваться, потому что это помогало ему забыться и не думать об их неприятностях с Роуз. Ал был в некоем состоянии полувосторженности: с одной стороны, его ловец был в почти идеальной форме, а с другой — он все еще не доверял восстановлению Скорпиуса, по его словам. Так что иногда он отбирал у него метлу и заставлял идти в раздевалку вместе со всеми, грозясь в противном случае «выкинуть его из команды нахер». Даже Диана Розье как будто изменилась. Она прекратила врываться в их спальню по поводу и без, требуя от Ала очередной глупости, почти не третировала его по поводу внешнего вида и как будто все время сомневалась в своих словах, открывая рот. Это благотворно повлияло на Ала и он, что называется, расправил крылья: стал больше ухмыляться и как обычно грязно шутить над ними всеми. В общем, за эту неделю накопилось много всего и Скорпиусу даже пришла мысль поделиться этим всем с отцом. Который, к слову, уже занял самый дальний стол в углу «Трех Метел». Обычно они избегали этого места, потому что Драко не привык обедать без скатерти, но в этот раз отец сам предложил ему встретиться именно здесь. Скорпиус бывал тут несколько раз до отъезда в Дурмстранг и один раз в этом году. — Привет, — он улыбнулся, протягивая руку отцу, который поднялся для того, чтобы его приветствовать. — Интересный выбор, — Скорпиус оглядел тарелку, наполненную чем-то отдаленно напоминающим суп. Драко пожал плечами. — Заказал первое, что попалось на глаза. Надеюсь, ты не слишком голоден, чтобы действительно обедать здесь. Скорпиус усмехнулся, наблюдая за удивлением отца, когда он, пробежавшись глазами по меню, почти за минуту сформировал внушительный заказ. — Я голоден, — пояснил он в ответ на осуждающе поджатые губы Драко. — Так как твои дела? — Мои дела в последнее время напрямую зависят от того, что пишут в газете вроде этой. — Он вынул из кармана последний выпуск «Пророка», где красовались их с Роуз старые фотографии. Каждый день появлялись статьи, но никто из его окружения, в том числе сам Скорпиус, не читали их.— Вчера я разговаривал с Блейзом. Он готов купить часть Nott Design. Скорпиус засмотрелся на фигуру Роуз в ее струящемся платье на вечеринке по случаю Нового Года. Ему попались слова вроде «сыворотка правды» и «фальшивый приговор». — Что они пишут? — он почти проигнорировал слова отца о его делах. В конце концов, он знает, что делает, так? Ему, Скорпиусу, никогда не хотелось принимать на себя управление разросшейся империи Малфоев, потому что работать с утра до вечера ради того, чтобы все шептались о твоем состоянии, не выглядело таким уж привлекательным. — Что я лгал на суде, — голос отца был таким ровным, что Скорпиусу пришлось обратить на него внимание. — Что я такой же Пожиратель как и те, кто сейчас в тюрьме. Он уставился на отца почти не мигая. Перед ним неловко опустилась тарелка с яичницей и беконом. — Ты — что? — Заплатил судьям и аврорам, которые давали мне сыворотку правды. Скорпиус, — Драко, наконец, снял маску сдержанности и недовольно откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Это все серьезно. Я вынужден продавать части компании, чтобы хоть как-то спасти нас от разорения. — Брось, пап. Малфои и разорение? — Я не шучу, — внезпно отец выпрямился и понизил голос. —Наши активы близки к нулю. Лаборатории по всему миру стоили почти всех денег, что я заработал за пять лет, Скорпиус. И они все еще нужны, потому что лекарство не найдено. — Так закрой их, — Драко выглядел так, словно Скорпиус ударил его. — Я серьезно, пап: они бесполезны. Они хотя бы присылают тебе образцы? Все это не стоит даже галеона, а ты… — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — отчеканил Драко ледяным голосом. — Твоя мать прожила ровно столько, сколько прожила, лишь потому, что принимала лекарство. — Ну, оно ей не помогло, так? Это было лишним. Он понял это в ту же секунду, как слова сорвались с губ, но было поздно. На лице Драко вновь оказалась непроницаемая маска безразличия. — Прости, — ну, вот. — Что ты хотел? — Скорпиусу было безумно стыдно, но он словно онемел. — Эти статьи… — наконец выдавил он. — Ты можешь прекратить их? — Конечно, нет, — Драко пожал плечами. — У меня нет влияния на эту грязную газетенку: они зарабатывают на этой истории больше, чем во времена рождения детей Поттеров. А я сказал тебе, Скорпиус, — он устало вздохнул. — У нас почти не осталось денег. Слышать это было дико. Когда все вокруг ассоциируют тебя и твою фамилию с горой галеонов, когда ты и сам понемногу свыкся с мыслью о том, что купить можно почти все — очень дико. Скорпиус виновато посмотрел на свою тарелку. Может, стоило поесть в школе? — Мерлин, — Драко закатил глаза, проследив за реакцией сына на обед, заказанный им. — Ну, не в том смысле, что мы пойдем в Косой Переулок просить подаяния. Просто у нас не так много денег, чтобы купить прессу, которая зарабатывает на том, чтобы порочить наше и без того многострадальное имя. — Но ведь ты продаешь компанию? — нет, серьезно, он заказал и даже не подумал о стоимости блюда. Наверное, здесь было не очень дорого, но все же? — Потому что каждый день проекты теряют в цене. Я смогу сделать что-то другое, когда все закончится. — Отец был адски спокоен, впрочем, как и всегда, когда говорил о чем-то, что приносит ему боль. — Есть еще наш второй дом, помнишь? Скорпиус помнил — они жили там некоторое время, пока не умерла бабушка, и они решили вернуться в Мэнор. — Поэтому я прошу тебя быть очень, очень благоразумным. Пресса будет делать из любого вашего совместного появления скандал до тех пор, пока вы не закончите школу и не станете более независимыми единицами общества. Может, вы сможете уехать, — говоря «вы», Драко смотрел в сторону и как будто смущался. — Роуз не разговаривает со мной, — выпалил Скорпиус. — И делает все правильно, — взгляд отца вернулся к нему. — Но это не мешает вам видеться, скажем, после экзаменов? — Что? — у него отвисла челюсть. — Скорпиус, не открывай рот так широко, — проворчал отец. — Это не так долго. — Четыре месяца! — Ну, есть время позаботиться об оценках? — Поверить не могу, что ты это говоришь! Они ссорились впервые: и Драко несколько растерялся, видя разозлившегося сына. — Придется, — он постарался придать голосу все свою твердость. — Это важно не только для твоего будущего, но и для ее и ее семьи. Ты же знаешь, что у ее матери будет еще один ребенок?Постарайся поступать правильно. Ты понимаешь, Скорпиус?

***

У них начались весенние матчи, так что Ал был почти счастлив: все настолько уставали на тренировках, что даже у его прекрасной девушки не было возможностей лишний раз пройтись по его чувству собственного достоинства и желанию помогать и быть благородным. Серьезно, недавно они с Гербертом сели в их любимой Астрономической Башне после его обхода и снова закурили. Тогда Забини сказал ему, что его выбор защитить Роуз и встречаться с воплощением зла вообще-то: — Охренительно благороден. Так что Ал теперь примерял на себя новое, непривычное прилагательное. Конечно, объект его стараний так не считала и по-прежнему презрительно оглядывала его при встрече. Они с Малфоем прекратили их едва начавшиеся отношения, но, ввиду того, что и для Ала она была недоступна, ему было нечему радоваться. Вдобавок к охренительно сексуальной недоступной кузине он получил вечно унылого и безразличного друга. — Скорпиус свихнулся окончательно, — добавил гуру Забини. Он с умным видом крутил сигару в пальцах, говоря об этом всем. — Побыл бы он на твоем месте, — Ал дернулся. Он редко задумывался обо всем как-то глобально: благодаря физическим нагрузкам и надоедливому присутствию Дианы он почти смирился со своей неприятной участью. Но когда Забини сказал о том, что кто-то может быть эгоистичнее, чем он, он впервые задумался. — Честно? Я бы послал Розье. Ты не обязан прикрывать задницу Уизли, которая все равно будет чем-нибудь недовольна. К тому же даже Малфой не слишком беспокоился об ее добром имени. Это правда: все каким-то образом знали, что им двоим было положено скрываться, но кто-то из школы рассказал репортерам об их отношениях, а потом Скорпиус сам все подтвердил, поцеловав ее на Новом году. Газетам надоело публиковать о них всякую чушь только к концу зимы. Это крайне неудобно — быть объектом для мерзких россказней, уж он-то знал. — Думаю, он действовал из лучших побуждений, — наконец, выдавил из себя Ал. Ему не хотелось обсуждать это, но Герберт с недавних пор особенно недолюбливал Роуз. — Она застряла в образе жертвы: все вокруг должны беречь ее честное имя только потому, кто ее родители. Но ведь никто не заботился так о тебе, верно? Я считаю, это нечестно. Малфои потеряли кучу денег из-за того, что ее родители отказались сразу официально выступить с заявлением. Они хотели для нее нормальной жизни, — Герберт не на шутку разошелся. — Ну да, конечно. Сомневаюсь, что она сама ее хочет, долбаная шлю… Рука Ала действовала быстрее, чем разум — он машинально ударил Герберта. Черт. Забини отлетел от неожиданности в угол, по пути ошарашенно хватаясь за размозжённый по лицу нос. Удивительно, но это его заткнуло. Ал был готов к воплям и прочей херне, но Герберт лишь молча сел, прислонившись спиной к стене, и, не глядя на него, тупо уставился в одну точку. — Прости, — вообще-то ему не жаль, но ведь так полагается, да? — Ты должен кое-что знать, — наконец, раздалось с места событий. — Про Роуз? — В том числе, — голос Забини хлюпал в крови. — Мы с ней немного поболтали пару недель назад. Ал напрягся почти бессознательно. — О чем же? — его голос звучал почти бесстрастно. — О том, что она любит Малфоя и боится быть с ним из-за этого вместе. О. Мило. Его затошнило, но он не подал виду. Герберт, кажется, вообще не обратил внимания. — Я думал отвязаться от нее, но она разрыдалась и потребовала от меня непреложный обет. Чтобы я молчал и ничего не говорил Малфою, — он закатил глаза. — Прости, Ал, но она сумасшедшая нахер. Я отказался — даже не послал ее, а она начала меня шантажировать. — Роуз? — Ал все еще застрял на фразе «любит Малфоя», но последние слова вывели его из оцепенения. — Чем? — Лили меня поцеловала, — он сказал это почти тихо. — И? Забини впервые посмотрел на него. Что? Его гораздо больше заботило то, что Роуз влюбилась в Малфоя. Даже не так: она его любит. Мысль о том, что они трахались, сводила его с ума. А они должны были, раз она воспылала к нему такими чувствами. — Ну, Лили твоя сестра, ты заботишься о ней и знаешь, как обращаюсь с девушками я, — Забини стал надоедать. Неужели не ясно, что ему все равно с кем будет обжиматься его сестра? — Да мне плевать, — Ал раздраженно повел плечами. — Что такого в этом поцелуе? — В том, что это твоя младшая сестра. — Ну, вряд ли они с ее парнем играют в плюй-камни или что-то такое вечерами. — Ты же знаешь, что примерно так оно и есть, — Герберт попытался подняться. Пришлось отвлечься от пучины страданий, в которую он был готов нырнуть, чтобы помочь ему. — Она переживает об этом. И о том, что случилось с вашим братом. Это явно подорвало ее отношения с мужчинами. Ах, точно. Ал сходил к психотерапевту ровно на пять минут. Когда он сел в кресло перед мужчиной в дорогом костюме, представив в красках, как сейчас даст ему повод превратить его жизнь в еще больший ад, чем она уже есть, он молча расплатился с ним и ушел. А вот Герберт ходит туда как на вечеринку, поэтому любит болтать всякие гейские штуки. Он ему об этом сказал. — Ты просто игнорируешь свои эмоции. — Его кровь капала на рукава Ала, и это раздражало. — Слушай, она сама сказала мне. Тогда, когда вы завалились ко мне домой. — Сказала что? — Что боится. Черт, Ал, я думал, ты знаешь! — Что? — Она боится близости, потому что Энтони ей изменял. Ал застыл. — Что? — Хватит повторять односложные вопросы, — Герберт закатил глаза. — Может, тебе стоит пойти и поговорить со своей сестрой? Не притворяйся, что тебе все равно. В свободное от страданий по своей свихнувшейся кузине время ты переживаешь о ней. К тому же она явно проецирует на меня образ вашего брата, потому что ты не позволяешь ей. — Хочешь сказать, она хотела поцеловать Джеймса? Чертов Забини. — Она просто ищет к кому примкнуть. Кого-то, на кого положиться. Ал замолчал. Лили нуждается в нем? Бред. Этого не может быть по очень простым причинам: 1. Лили стерва и не любит, когда о ней беспокоятся 2. Он убьет Энтони Ой, второе не относится к делу, но все равно он сделает это. Его сестра готова от отчаяния вешаться на шею кому попало, и это слишком даже для него. В конце концов, Ал теперь ответственный за благородные поступки этой семьи, так ведь? — Теперь ты понимаешь? — Забини достал палочку. — Я был уверен, что ты в курсе дел и решишь, что я тоже ей пользуюсь. — Я думаю, ты бы не поступил так хреново, — слова сами сорвались с губ. Герберт закашлялся. Ал достал свою палочку тоже и жестом предложил помощь. Забини кивнул. Отлично, какое там заклинание? — Черт, — видимо, все верно, потому что идеальный нос Герберта принял прежний вид. Ну и выражение боли на лице друга свидетельствовало об успешном вправлении костей. — Это еще больнее, чем сам удар. Кстати, об ударе, — Ал инстинктивно сделал шаг назад. — Придурок, я не собираюсь тебя избивать. Я лишь хочу дать тебе простой совет. — Бить левой? — Забудь о ней. Повисла неловкая тишина и тяжелое желание ударить Забини снова. Легко говорить банальные истины, будучи наблюдателем ситуации. — Ты портишь свою жизнь из-за глупых надежд. — Заткнись, Герберт. — Но правда в том, что Роуз никогда не будет с тобой по-настоящему, Ал. Вы оба ранены, понимаешь? Вы притянули травмы друг друга, но вам нужен тот, кто залечит их, а не будет подпитывать. — Замолчи. — И она нашла Малфоя, Ал. Ты тоже должен бросить Розье и жить нормальной жизнью. Надо просто заручиться ее молчанием — я могу инициировать ее измену… — Ты не понимаешь, — Ал замотал головой. — Если не выйдет, то все узнают. — И? — Будет шумиха. Как с Джеймсом. И ты сам видел, что было с Роуз и… — Опять, — Забини откровенно раздраженно вздохнул. — Ал, она даже не думает о тебе, пока ты бросаешь ей под ноги куски своей жизни, будучи не в состоянии признать очевидное! — Может, это не просто так, — выпалил Ал. — Ну да, не просто. Ты не понимаешь, где правда — а где твои фантазии. — Может, я тоже люблю ее, — опять его слова бежали впереди его головы. Он думал, что Герберт застынет и удивится, но вместо этого он захохотал. — Очнись, Ал: она была готова пойти за тобой куда угодно, но ты предпочитал бегать от нее в костюме бездушного парня. А когда она вдруг начала ходить за руку с Малфоем, ты решил, что любишь ее? Просто в тебе говорит чувство собственности. Он не слушал Забини. Ему нужно было уйти: слишком много всего. Конечно, он не мог рассказать Герберту, что рыдал из-за Роуз как девчонка. И не мог рассказать, что Альбус Поттер просто слишком труслив, чтобы встречаться с кем-то, кто что-то в нем по-настоящему задевает. Так что сложные психологические бредни, посылаемые Гербертом в его спину, были не более чем звуки. Дурацкие слова. Пыль. Ему нужно было очиститься от всего этого, как-то стряхнуть с себя раздражение. И он знал один способ. Диана сидела у камина, когда он ворвался в гостиную, воскрешая в памяти запасы виски, припрятанные после последней вечеринки. В дымоходе? — Ну и какого черта, Поттер, — он проигнорировал ее недовольство, быстро погасив пламя. Под ворохом пепла и углей действительно лежала крошечная фляга огденского. Чудно. — Теперь ты решил напиться накануне важных занятий? — Диана была удивлена, хоть и пыталась сделать вид, что она зла и невозмутима. Ал протянул ей флягу, после того как выпил добрую часть ее содержимого. — Какого?.. Она соображала слишком медленно, а действовать надо было быстро, чтобы не передумать. Ал сгреб ее лицо в ладони и прижал свои губы к ее. Мерзость. Настолько неестественно сладким был этот поцелуй, пока она ошарашенно застыла в его руках, которыми он водил по ее телу, шее, зарывался в волосы и оттягивал их назад. — Что ты творишь? — промямлила Диана, когда он начал расстегивать пуговицы ее рубашки прямо в гостиной. — Нас могут заметить… — Разве ты бы не этого хотела? Он блефовал — ему уже было не по себе. Но вместо этого она схватила его за галстук и потянула в сторону коридора. — Найдем кладовку, — так они делали раньше. В обществе метел и паутины была своя романтика, безусловно, но все внутри Ала протестовало. Соберись. Он почти на автомате следовал за Розье, пока ее довольная ухмылка расползалась по лицу. Она толкнула его к стене и опустилась на колени, быстрым движением освобождая его от ремня. Слава Мерлину, что его часть, отвечающая за то, чтобы быть нормальным подростком с бушующими гормонами, пока что жила отдельно от той, которая вознамерилась провести остаток дней в ожидании Роуз Уизли. Ему просто надо трахнуть Диану. Поэтому он позволил ей и ее рту сделать хоть что-то полезное за последние пару месяцев, наслаждаясь на физическом уровне всем, чем наградила природа его девушку. В конце концов, чувствуя, что он слишком близок, он потянул ее за волосы, и она немедленно поднялась. — Наклонись, — его голос звучал так далеко. Она вытерла губы, и, улыбаясь, повернулась к нему спиной, выгибаясь в спине. Он закрыл глаза. Главное — не видеть ее лица. Его бедра сделали знакомое движение — и сразу стало легче. По венам начало разливаться тепло от огневиски. Он вжал пальцы в ее талию, невольно задерживая дыхание. Если представить, что пахнет морем, он только что снова выпил и держит Роуз за талию, они — в душевой коттеджа во Франции, прямо в одежде, потому что было слишком тяжело ждать, чтобы раздеваться и складывать вещи (Роуз терпеть не могла их разбрасывать), то все становится почти хорошо. Почти идеально. — Ал? Нет, пожалуйста. Помолчи еще чуть-чуть. — Поттер? Он успевает открыть глаза как раз вовремя: еще секунда — и Диана бы все поняла. Но она повернулась тогда, когда Ал уже был готов. Она молча оглядывает его, пытаясь отыскать признаки того, что он был очень далеко от этой кладовки все это время. Расслабляется, будучи тщательно обманутой. Слегка усмехается. — Выходи через пару минут, — говорит она, приоткрывая дверь. Ал сползает по стене, когда Диана исчезает в темноте коридора. Дерьмо.