Идеальные отношения

Дорогие читатели, надеюсь, ваше лето проходит так насыщенно, что вы не заметили долгого отсутствия обновления. Я же со своей стороны могу сказать, что ощущаю некоторый прилив вдохновения и желание дать этой истории немного огонька. Пусть все будет не так однозначно. И спасибо, что вы со мной, читаете и пишите отзывы, это очень ценно <3 — Вам бы определенно подошел этот цвет, мистер Малфой, — эта новая консультантка, племянница портного, к которому ходил, наверное, сам Абраксас Малфой, ужасно раздражала. Во-первых, ее огненные волосы назойливо торчали во все стороны, пока она снимала с него мерки, и порой даже касались его тела. Во-вторых, у нее была отвратительная привычка не зашторивать окна, так что солнечный свет бил прямо в лицо. — Так как насчет индиго, мистер Малфой? — Она выпрямилась, заслоняя собой послеполуденные лучи, и Скорпиус наконец смог расслабить лоб. Он не напрягал мышцы лица в течение пары недель как минимум, потому что единственным его собеседником были воспоминания. И вот сегодня, когда отец прислал ему сову с дресс-кодом ужина со скаутами, он понял, что ему нужен новый костюм. И, представьте себе, мистер Уодсвоттер решил взять отпуск. — Да, отправиться на пару недель в Ирландию, вы же знаете, — вы же знаете? Ему около двухсот лет, если Скорпиусу не изменяет память, и он решил отправиться в Ирландию? Но ему был нужен костюм, от Nott Design его воротило, а единственное приличное в Шотландии ателье, со слов его отца, находилось в этой донельзя слепящей комнате. — Мистер Малфой? — даже ее тихий голос звучал непривычно громко после стольких дней тишины. Он перевел на нее взгляд, и она вдруг опустила глаза. Наверное, отвечать было бессмысленно. Внезапно в голову Скорпиуса пришла мысль, вызвавшая отвращение и интерес одновременно. В конце концов, благоразумие почти победило, но он не удержался и приподнял край ее мыслей. Недоумение по поводу его пристрастия к черному, любопытство, о чем он думает?, страх, сопротивление страху, вновь любопытство, ее руки скользят чуть выше, в надежде прикоснуться к телу, влечение, вновь страх, вновь любопытство. Скорпиус едва сдержался от усмешки, наблюдая за деланной сосредоточенностью девушки, чьи мысли были настолько примитивны, насколько они могут быть в восемнадцать лет у людей, запертых в одном пространстве. Она была даже симпатичной, слегка напоминала ее: те же рыжие волосы, слегка вздернутый нос, привычка закусывать губу во время работы. У нее были чуть толстоватые запястья, но длинные пальцы. На ней были короткая юбка и джемпер, явно из магического магазина, слишком ровные и нетипичные для маглов швы. Скорпиус сглотнул, отгоняя от себя возникшие мысли. Прошло уже полгода. И три месяца с того дня, как они виделись с Альбусом. Он слышал о нем отрывками: что-то невнятное от Забини, какие-то скудные новости от отца, заметки в «Пророке» о квиддитче. Кажется, он растворился в магловской жизни, оставив Скорпиуса один на один с ней. Отчасти, он завидовал ему и хотел улыбнуться этой девушке в ответ, спросить ее имя, пригласить куда-то вечером и хотя бы на секунду не думать о той, что остается погребенной в сумраке палаты. Но это была изученная схема: куда бы он ни шел, всюду ее лицо. Оно преследовало его по улицам, мелькало в толпе случайных прохожих, бликами отражалось в витринах магазинов, догоняло его в темных коридорах, но никогда, никогда не появлялось во снах. Ему казалось, что она везде и одновременно нигде. Отец сделал вид, что смирился с его выбором безмолвного ожидания, до тех пор, пока Скорпиус продолжал выходить из дома и делать вид, что его интересуют все те дела, возложенные на него Драко Малфоем. Лишь сейчас, когда он уехал в рабочую поездку почти до самого Рождества, он смог запереться в Мэноре и посвятить себя погоне за прошлым. И, стоя здесь, ощущая тепло человеческих рук, он с раздражением чувствовал потребность получить больше. Его рука ловит ее запястье, и испуганный взгляд поднимается выше, чтобы встретиться с ним. Он ничего не говорит, лишь кладет ее ладонь к себе на грудь, точь-в-точь повторяя ход ее мыслей, и сбивчивое дыхание девушки доказывает то, что он хороший легилимент. Она тянется к нему, приближаясь к губам, ноздри щекочет запах жженого сахара, и в голове Скорпиуса промелькивает мысль о том, что это крайне странный выбор парфюма, прежде чем осознание происходящего дает его инстинктам команду оттолкнуть несчастную от себя. На мгновение в голове вспыхивает лицо Роуз, и голос вырывает его из пучины воображения: — Если вы еще не решили, оставить ли оникс или рискнуть с индиго, я могу предложить вам кофе, — она выпрямляется, убирая выпавшие пряди с лица, и невинно смотрит на него, — если же нет… — Я все решил, — Скорпиус сам едва узнает свой голос. — Оставьте оникс, но я возьму галстук в предложенном цвете, — он коснулся палочкой чека и протянул его прячущей улыбку девушке, — и пришлите мне все почтой, — она кивнула, все же растекаясь в полуприятной ему улыбке, напоминающей подтаявшее мороженое. — Простите, мистер Малфой, — он застыл, спиной ощущая ее взгляд. Пришлось развернуться, чтобы не игнорировать все мыслимые нормы приличия. — Я просто хотела сказать, что у вас отличный выбор парфюма. На первый взгляд, такое сочетание может показаться необычным и даже странным, но затем шлейф расставляет все на свои места. — Она непринужденно улыбнулась, и Скорпиус, вгрызаясь в ее мысли, тщетно наткнулся на глухую стену. Настала его очередь опускать глаза. — Меня зовут Элизабет, — его ужасные догадки подтверждались одна за другой. Голова подкинула лишь один вариант: аппарировать в эту же секунду. Но тело продолжало стоять на месте, позволяя этой Элизабет продолжать говорить все, что ей вздумается. — Я прошу прощения за мои мысли, — она выглядела серьезной, говоря это, — и обещаю не воспринимать всерьез твои. Но если ты когда-нибудь захочешь поговорить, то ты знаешь, куда обратиться, — на мгновение Скорпиусу захотелось сделать это прямо сейчас, однако леденящее чувство страха остановило его. Лицо, на этот раз Джеймса Поттера, всплыло прямо перед ним во всем его ужасающем безумии, напоминая о том, что каждый незнакомец может оказаться совсем не тем, чем кажется. Элизабет, словно почувствовав перемену в его настроении, принялась складывать ленты, старательно игнорируя его присутствие.

***

С Элис было спокойно. Не то чтобы он чувствовал, как ему сносит крышу от одного лишь ее присутствия, но ему определенно нравилось находиться рядом с ней. Ему нравилось, что она левша, и как она забавно пытается иногда держать ложку правой рукой, ему нравились ее темные гладкие волосы, невероятно длинные, к ним хотелось прикоснуться. От нее пахло сигаретами и ванилью, дорогим парфюмом, кофе, спешкой утренних пробок и белым кафелем на его кухне. Это было сложно объяснить, но всякий раз, вдыхая мельком ее запах, он видел ту самую стену, в которую подолгу смотрел по утрам, пока на плите медленно закипал кофе. Ему было непонятно, как девушка вроде Элис смогла стать подругой Мэдди. Их объединяла разве что страсть к долгому курению сигарет и оживленным беседам на тему маггловской истории, философии и еще чего-то такого, что Ал не понимал. В такие моменты он просто поднимался со своего места и шел на бар, чтобы купить всем новые напитки. Однажды, возвращаясь с двумя бокалами в каждой руке, он застал Джека и Мэделин в жуткой ссоре. — Что произошло? — он с трудом опустил выпивку на поверхность стола, невольно отмечая то, насколько у Элис прозрачная кожа. Она покачала головой, кивнув ему в сторону выхода и стягивая сумку со стола. — Ну, Джек, увидимся, — Алу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Они вышли на улицу, ежась от пронизывающего декабрьского ветра. Город уже украсили к праздникам, так что напротив них огромный Санта-Клаус вертелся вокруг своей оси, издавая нечленораздельные звуки, напоминающие поздравления с наступающим Рождеством. Элис достала из кармана пачку, и, повертев ее в руках, спросила: — Как давно вы расстались? — Ал опешил, будто на него упал огромный сугроб снега. Он покосился на девушку, снимающую пленку с упаковки, чтобы убедиться, что ему не послышалось. Элис подняла на него свои ярко-накрашенные глаза и повторила вопрос. — Мы и не встречались, — Альбус смотрел на ее невозмутимое лицо как зачарованный, в то время как губы сами складывали нужные слова в ответ. Элис протянула ему открытую пачку, жестом предлагая взять сигарету. Его пальцы потянулись к стройному ряду, а он все не мог моргнуть. Наконец, ощутив во рту привкус фильтра, Ал с трудом отвел взгляд. — Но ты по-прежнему думаешь о ней? — она сощурилась, делая первую затяжку. Дым непривычно обжег горло, но сопряженное с процессом курения чувство мнимого успокоения перевесило, и Ал пожал плечами, будучи не совсем внимательным под действием удовольствия. — Джек и Мэделин предпочитают молчать, но на тебе буквально написано, что прошлое съедает тебя изнутри. Я предположила, что это были отношения, и, зная, что ты законченный натурал, я подумала, что с девушкой. Как видишь, — она выпустила клубы дыма, прежде чем продолжить, — все сошлось. — Разве это что-то меняет? — ему было нечего ответить. Говорить с Элис о Роуз — нет и еще раз нет. Он скорее пролетит перед ней на метле, чем сможет облечь все это в какие-то адекватные словоформы. — А ты как считаешь? — недокуренная сигарета замерла в ее руках. Ал пожал плечами. Ее глаза отыскали его. Они очень темные, почти синие. Наверное, он сейчас должен ее поцеловать. Когда-нибудь это все равно должно было произойти, и, видимо, это был тот самый вечер: ощущение чужого тела, наполненного искренними чувствами по отношению к тебе, очень-очень мягкие губы и заполняющий ноздри запах ванили. Он положил руки ей на талию, ощущая покалывание от прикосновения к шерстяной ткани пальто, в то время как его губы замерли от прикосновения к ним ее. — Ты знаешь, что ты чертовски привлекателен? — прошептала она, оторвавшись от их недопоцелуя. Мерлин, конечно, он знает. Он, вообще-то, Альбус Поттер, тот самый Ал, за внимание которого боролась каждая вторая в Хогвартсе. Только для Элис он странный, молчаливый приятель парня ее подруги, который сейчас стоит и глупо пялится на ее лицо, по-прежнему держа руки на ее талии. — Поедем к тебе? — выпаливает он быстрее, чем успевает осознать последствия своего решения. Но губы девушки уже растягиваются в ухмылке, она кивает, их телесный контакт разрушается, затем — кожаные сидения такси, очень, очень напряженное чувство в его джинсах от того, что делают ее тонкие пальцы, дубовая дверь одного из особняков в Челси, и вот они уже в прихожей, где темно, еще сильнее пахнет Элис, они натыкаются на полку для обуви и он слышит ее хихиканье. Затем она тянет его за собой по лестнице, и ноги тяжелеют по мере приближения к предполагаемой спальне. Когда он переступает порог, дыхание перехватывает и разум заполоняют вспышки воспоминаний. Это напоминает процесс взросления ускоренным темпом: он стоит, Элис стягивает с себя пальто и бросает его в угол комнаты, а у него только Роуз и их поцелуи в голове. — Я сейчас, — она хихикает и исчезает за одной из дверей, предположительно, ванной. Наверное, все девушки так судорожно собираются, пытаясь убрать какие-то нежелательные волосы или побрызгать свое тело чем-то вкусным, думая, что их бойфренд буквально готов скрести дверь, разъединяющую их, но это точно не было про Альбуса. Он словно мальчишка, застывший на пороге с любимой детской метлой, в то время как ему протягивают взрослый «Нимбус». Ему хочется уметь летать на нем, но древко старой так уютно и привычно лежит в руке. Конечно, глупо сравнивать человека с метлой, но ощущения от того, что на горизонте маячит настоящая, не основанная исключительно на физическом влечении близость с другой девушкой, после которой его негласная фанатичная привязанность к Роуз перестанет котироваться, сильно напоминали это. Ал был уверен, что если бы прямо сейчас у него была возможность спросить совета у Джека, то он бы предложил ему прекратить жить как эмоциональный отшельник и обратить внимание на то, что классная девушка уже вышла из ванной и стоит перед ним, глядя на него очень и очень многообещающе. И он попытался последовать совету Джека, хотя его, черт возьми, не на шутку подташнивало. Как оказалось, Элис была сторонницей кипенно-белого белья, и это был правильный выбор. У нее была мягкая, тонкая кожа, и Алу было отчего-то странно прикасаться к ней, но затем, когда она снова прошептала ему то, что она думает о его теле и спортивной форме, мысли о Роуз начали проступать еще отчетливее. В какой-то момент он хотел сбросить руки Элис, скользящие по его торсу, но абсурд ситуации остановил его. Он переместился так, чтобы быть над ней, и заставил себя смотреть ей в глаза. Кажется, она начала что-то подозревать, потому что между ее бровей пролегла складка. Это не Роуз. — Значит, это все же что-то значит, — это был не вопрос. О, он бы хотел, чтобы нет. Правда. Мерлин видит, он бы хотел. — Ты знаешь, это не совсем мой вариант, — она изворачивается под ним, соскальзывая на другую сторону кровати. Щелкает выключателем лампы на тумбе, и тусклый свет озаряет его руки. Ал моргает, некоторое время глядя на вздувшиеся вены. Что он делает? В другом конце комнаты зажигается огонек, и ноздри щекочет тонкий остаток сигаретного дыма. — И сколько это длится? — Не понимаю, о чем ты. — Есть кто-то третий, так? Он садится на кровать, запуская пальцы в волосы, оттягивая корни. — Третий — это я. — Если бы она выбрала того, другого, ты бы знал это, не так ли? Знал бы он? — Или другой просто не уверен в том, что она выбрала тебя?

***

Когда Ал вернулся в свою квартиру, за окнами уже брезжил рассвет и вовсю сновали машины. Он повернул ключ, запирая дверь изнутри, и застыл, спиной ощущая чье-то присутствие. Рука потянулась в карман куртки, но осознание того, что он вышел из дома без палочки, остановило ее. Медленно обернувшись, он выдохнул от облегчения, встретившись взглядом всего лишь с сипухой его отца. — Хэдвиг, — Ал шагнул к окну, где белоснежная птица непоседливо переминалась с лапки на лапку. — Эй, — он быстро отвязал письмо, пока сова не заклевала его руку ради веселья, — хорошая девочка. — Лихорадочно соображая, что бы ей дать в качестве угощения, он оглянулся по сторонам. В вазе валялось давно засохшее яблоко, и, если бы совы могли поднимать брови в саркастичном выражении, то Хэдвиг бы уже сделала это два раза. Он виновато посмотрел на птицу, которая взъерошила перья, а затем перевел взгляд на конверт. Повертел его в руках. Это было письмо от его дяди, Рона Уизли. Дорогой Ал, Видит Мерлин, твои родители не одобрили бы мои действия у них за спиной, но что-то внутри меня подсказывает, что я поступаю правильно. Я помню, как вы были дружны с Роуз, хоть и любили повздорить для виду, но уж я-то знаю свою дочь и, поверь, она бы хотела увидеть тебя в такой момент. Сорок минут назад нам пришло срочное сообщение из Мунго. Даже не могу написать это, так дрожат руки. В общем, Роуз очнулась, по-настоящему. Мы с Гермионой уже здесь, твои родители тоже. Она немного говорит, но мало что помнит, и, когда мы спросили ее имена тех, кого она знает, она назвала тебя самым первым. Я сейчас официально отошел для того, чтобы принести всем кофе, но пишу эти строки тебе. Если ты каким-то образом сможешь быть здесь к девяти утра, то это будет замечательно. Теперь мне пора. Твой дядя Рон. P. S. Твой отец не знает, что я взял его сову.