Архаичные друзья

— Ты давно в Питере? — Охра обнимает меня и скалится на людей, которые идут мимо. Они не видят этого, но ощущают дискомфорт и стараются уйти быстрее. — Да уж лет двадцать, наверное. Точно переехала сюда в двадцать первом веке. А ты тут сколько? — Да лет пять не больше. Как это тело себе забрал. Так решил свалить из Германии. — Германия? Я была там лет сорок назад. Так себе, если честно. Пару веков назад было лучше. — Ну. Ты сравнила. Раньше в любом месте было лучше. Не то что сейчас. Прогресс, чтоб его. — Тоже достали люди с коробками связи? — Невероятно! Я их, как только вижу, тут же голод просыпается. Пару раз я сожрал даже таких. Но они безвкусные какие-то. Противно даже. — Вот. Вот! Такая же ситуация. Не могу их эмоции есть. Сразу болеть начинаю. — А ты чего в клубе-то этом забыла? — Ем я тут. Эмоции здесь лучше тех, что шастают по улицам. Да и этих исполнителей я люблю покушать. — Рудбой мой! — рычит гортанно Охра. — Кто это? — не понимаю я. Охра чуть ли не дымом дышит от гнева. — Тот высокий парень. В гриме. — Ваня? Он очень странный, ты в курсе? — Да — довольно шипит Охра. — А ты знаешь, что его будущее неопределенно. Он может стать кем угодно. — А станет моим сосудом. Я за ним второй год хожу — тем временем в зале остались мы одни. И чтобы не покидать это место, я быстро накидываю на нас пустоту. Чтоб рабочие не видели нас и не выгнали. — А что с этим сосудом? — я указываю на мужчину. — Он оказался слишком хилым. Мне пришлось переселиться, и он был первым попавшимся мне на глаза человеком. А ты знаешь, что бывает, если я выбираю сосуд необдуманно. — Он умирает и тебя за собой может потащить — помню я такую ситуацию. Вроде это было в семнадцатом веке. — Так что Рудбой — мой! — Пожалуйста. Мне он и не особо нужен. Мне больше по вкусу Мирон. У него такие эмоции, что аж голова кружиться. — Этот еврей? Серьёзно? Он же противный. Я его даже жрать не хочу. — Тебя кто-то заставляет? Давай поделим. Тебе Рудбой, мне Мирон. — И надолго тебе его хватит? — Охра переступает с ноги на ногу и принюхивается. — Надеюсь хотя бы на пару лет. Но если он выживет с течением этого времени, я его себе заберу. В личную коллекцию — улыбаюсь я. — Убьёшь? — удивляется Охра. Знает же, что я не люблю пачкать руки, в отличие от него. Если мне надо, я просто сожру все эмоции до последней капли, и человек сам умрёт от пустяковой болячки. — Нет. Наоборот. Подарю частичку себя. — Ты этим не занималась больше тысячелетия. И то, ты тогда сделала это неосознанно. — Зато, я теперь знаю, как это делать. — Если бы не знал тебя, сказал, что влюбилась — гогочет Охра. За что и получает небольшое проклятие, которое он быстро стряхивает. — Так значит. Проклятия кидать будешь? — Оно простецкое. Ты даже не почувствовал бы. — Ага. Зато мой сосуд начал сдыхать ещё быстрее. — Ладно тебе ворчать, старикашка. Скоро заграбастаешь Ваню и будет тебе счастье. В итоге мы всё же решили выйти из клуба, где уже даже свет потушили. Идя по улочками Питера, мы с Охрой углубились в воспоминания. Как мы встречались в разные столетия. Как мы веселились, а потом города вымирали. И ведь, если вспомнить все наши встречи, то обычно за ними тянулись следы из оторванных конечностей и кровавых следов Охры. И моих скромных жертв, которые умирали от простуды. — Жрать хочу! — вдруг выдаёт Охра. Я быстро озираюсь по сторонам и вижу одного человека идущего нам на встречу. Быстро заглядываю в его прошлое. Пьянки, наркота, избиение. — Его жри — указываю Охре на мужчину. Охре дважды говорить не надо. Он быстро подскакивает к мужчине, хватает того за горло и тянет к ближайшей арке. Я неторопливо следую за ними. Охра ехидно улыбается, обнажая зубы, больше похожие на акульи. Клацает пару раз перед ухом мужчины. Тот аж бледнеет. Слышит. Видит. Охра любит показывать себя настоящего своим жертвам. Но театральщина на долго не затягивается и Охра откусывает человеку голову. Я лишь хмыкаю и смотрю по сторонам. Вдруг кто-то увидит. Ему, конечно, не поверят, но обычно приём пищи — это деликатный момент. Поэтому я опять накидываю на нас пустоту, как в клубе. Уже через десять минут от тела не остаётся и следа, и только подтёки крови на стене говорят о том, что тут что-то произошло. Я их быстро стряхиваю простецким заклинанием, и мы с Охрой отправляемся дальше гулять по ночному Питеру. В эту ночь Охрой было съедено ещё пару человек, и я выпила парочку человек. Эмоции были хоть и вкусными, но они даже не стояли в сравнение с эмоциями Мирона. — Надо начинать подбираться к нашим жертвам — рычит Охра. Мы уже сидели в парке. Никого в округе не было. Поэтому мы были расслаблены, и Охра не скрывал своё истинное лицо. Тело сосуда Охры уже не было видно, вместо него было чёрное облако, в котором сверкали сиреневые молнии. Улыбка сверка синим. Кроме улыбки на лице невозможно было разглядеть ничего. Сплошная чернота. Я же оставалась в своём обычном, человеческом облике. — Я чего-то не понял? Где тот вид, который я так сильно люблю и обожаю? — Охра, серьёзно? Хочешь, чтоб я перекинулась в тот вид? Я этого не делала уже очень и очень давно. Представляешь, какой будет всплеск энергии? — И? — Охра лишь непонимающе заворчал. Были бы у него видны глаза, он бы их сто процентов закатил бы. — Я потом полгода голодная ходить буду. Сколько бы при этом я не жрала. — А ты своего Мирончика слопай, авось и утолишь голод. — Не беси меня. А то кину на тебя уже не простое проклятие, а такое, от которого ты будешь в бессознанки как раз полгода. — Вредная злюка — зашипел Охра. И мне показалось, что даже попыталась изобразить в облаке черноты как он складывает руки на груди. — Ты хорошо меня знаешь, и знаешь что я не такая. — Да, ты хуже. — Будто ты лучше? — выдвинула я встречное обвинение. — Не отрицаю — Охра не злился, а наоборот, гордился этим. — А давай устроим пари? Кто быстрее подберется к нашим мальчикам? — Охра клацнул зубами. — И что будет для того, кто выиграет? — я вскинула плечами. — Мы в любом случае будем в выигрыше. Просто кто-то из нас сделает это быстрее. — Давай так, если я выиграю, дашь попробовать немного эмоций твоего? — я хищно облизнулась. — А что мне с твоим делать? Я сожрать его не могу! — Окей, тогда помнишь пару веков назад, я спасла тебя от костра? — Помню. — Считай, если выиграешь, долг я забуду. — По рукам — Охра выставил небольшое чёрное облако. Я нырнула рукой в него, нащупала его руку и пожала ее.