.
По стёклам бьёт со всего разлёта ветер, врываясь зимним холодом на улицы Сеула. Никакого снега нет и в помине (разумеется, блять, это же не Европа), но холод — ветер, пробирающий до самых костей — заставляет кутаться в пять слоёв одежды или же (медийные личности — модники ведь все поголовно) надевать под тонкое осеннее пальто грелки. В них неудобно, что ужас, зато красиво и тепло — это ли не главное? Все в группе и почти все в дэнс-команде, как на подбор — модели в стильных лёгких куртках, словно на дворе сентябрь и вообще — хотя бы плюсовая температура; в довершение — налаченные туфли и не менее налаченные причёски, что не колышутся, сохраняя «идеальный образ» — их бы, наверное, и торнадо не спутал. Все по моде, все по красоте — Тэхён в длинном пуховике и с огромным фиолетовым шарфом, закрывающим пол лица, голову же укрывает от холода шерстяная шапка с большим мягким помпоном. Тэхён выглядит так по-простому и так тепло, что хочется единственное что — прижаться к нему со спины и обнимать бесконечно эту огромную мягкую зефиринку, благодаря цвету пуховика идеально похожего на маршмеллоу. Словно огромный плюшевый мишка, что забавно дует губы и хмурится, как ребёнок. Чимин не уверен, но он, кажется, едва не плачет от заполняющей его нежности и желания укутать это чудо лишь сильнее, чтобы не мёрзло. У него иногда прорываются какие-то ебанутые ма-инстинкты, давить которые по отношению к Тэхёну не выходит от слова «совсем», но, в принципе, объект для растраты необходимости заботиться о ком-то прямо по курсу. — Надень шарф и затяни капюшон, а то как долбоёб, — Чимин крупно вздрагивает, когда ему на макушку натягивают меховой капюшон его недошубы и обнимают за шею, обдавая щёку обжигающим дыханием. — Совсем себя не бережёшь. — Мог бы просто сказать, что беспокоишься о моём здоровье и не хочешь, чтобы я заболел, — он фыркает и разворачивается в объятиях Чонгука, натягивая ему шапку до самого носа, что остаются видны лишь губы, растянутые в широкой улыбке. — И сам ты как долбоёб. На улице не март. — Просите-простите, я просто не подумал, — Чонгук смеётся и приподнимает свою шапку, открывая глаза. — Хотя я не скажу, что против, чтобы меня полечили. — Ну ни... — Вы ещё прям здесь потрахайтесь, — перебивая его, тянет лениво проходящий мимо Юнги и широко зевает. Съёмки клипа с шести утра — это не абы что. Всего пара недель, как Чимин сдал экзамены в конце третьего курса. — А что? Хочешь присоединиться, хён? — парирует на это Чонгук и получает двойной подзатыльник от Чимина и Юнги, тут же ударивших после этого друг друга по ладоням. — Я бы и присоединился, да без вас, — цокает старший и салютует. — Нахер вы мне сдались? — Ты просто не понимаешь, что теряешь, — смеётся с собственной шутки Чимин, получая немедленный тычок в плечо. Правда, с другой стороны. — Привет, Тэхён-а, скучно? — обращается Юнги к стоящему у Чимина за спиной и делает шаг в сторону, чтобы он мог встать рядом. Он становится слишком близко. Чонгук с Чимином стараются не переглядываться, ведь это некрасиво, хоть и так порывает. — Всем доброе утро, — Тэхён широко улыбается и сияет глазами, качаясь с пятки на носок. — Да ну, они стоят там обсуждают по пятому кругу элементы хореографий, а мне они искренне уже остоеб… — договорить ему не даёт щелбан от Юнги и долгое «Ты-то хоть не матерись». Тэхён извиняется, широко улыбаясь, и Чимин залипает, глядя на него чуть снизу вверх. Наверное, похож на кретина или на школьницу, увидевшую айдола — недалеко ушёл как-то, если честно. У Тэхёна на глаза налезает чёлка шоколадных чуть завитых от ветра волос, и он смеётся, принимаясь что-то весело рассказывать, активно жестикулируя. Шарф оттянут ниже, открывая подбородок и немного шеи — Чимин думает, что Тэхёну надо укутаться в спальник, чтобы он не заболел. Чтобы он стал лишь больше похож на зефиринку с глазами-бусинами, сверкающими бликами от проезжающих машин. На улице заходит долгожданный рассвет, но ни о каком начале новой жизни и речи нет, потому что всё одно и то же родимое, блять, болото с улыбкой сердечком и смехом мягкого бархата, от которого желание или разрыдаться позорно или наплевать на адекватность и крепко обнять плюшевое создание. Глаза всё же начинают слезиться. Из мыслей его вырывает пинок под колено от Чонгука и его понимающая ухмылка. Чимин опять едва не сдурил. — Тэхён-а, — зовёт он, игнорируя удивлённый взгляд Чонгука. — Тебе не холодно? Ветер же такой, а ты без грелки. — Да нет, Чим-Чим, — у Чимина сбивается сердцебиение и начинает биться о рёбра боем так, что Чимин едва сдерживается, чтобы не приложить к груди руку. Он назвал его «Чим-Чим». Он, блять, действительно назвал его «Чим-Чим», господи. — Я морозостойкий. Наверное, потому что родился зимой, — Тэхён на это смеётся, но шарф на подбородок всё же натягивает. — А тебе? Ты какой-то красный. Чимин лишь смеётся и говорит, что зажарился от грелки. Он без грелки. Потому что свою грелку он отдал Чонгуку, чтобы он не замёрз, а на себя Чимину как-то «и ладно». Только Чонгуку об этом ни слова — взбесится. Или перепсихует. А ведь Чимину ещё говорить ему, что он вновь начал ходить к врачу. Он даже заранее может угадать чужую реакцию: нахмуренные брови, сжатые челюсти и медленный кивок с коротким «Я рядом». И Чимин знает, что это не ложь. Чонгук этого просто не умеет, когда дело касается важного. И это — одна из главных проблем. Потому что Чимин не умеет врать ему тоже..
Когда они приезжают в Gocheok Sky Dome на прогон сегодняшнего концерта, Чимин чувствует, как его начинает потрясывать. Уже, чёрт, уже — слишком рано! А ведь впереди ещё две недели без выходных. Лишь бы выдохнуть, лишь бы отогнать панику. Он смотрит на Тэхёна, уверенно проходящего в конце сцены, и сводит челюсти, скрипя зубами и переводя взгляд на кричащего в микрофон что-то Сокджина, завывающего сиреной в качестве распевки, а фанатам — потехи ради. Рядом с ним скачет Хосок на пару с Намджуном, они активно машут сидящим у выхода Юнги и Чонгуку, отвечающим тем же. Чимин улыбается на это, более-менее выдыхая, и не замечает, как к нему подкрадывается Чжухён и бьёт его ладонью по заднице, отчего Чимин падает вперёд, в отместку пиная его пяткой по ладони. Чимин падает на руки, больно проезжаясь по металлическим ограждениям, за которые пытался ухватиться. — Чёрт, прости, — поспешно извиняется танцор, наклоняясь к кривящемуся после падения Чимину, и помогает ему подняться. Чимин вряд ли признается, но ему больно. Руки нещадно жжёт, но о себе переживать он не разрешит. Возможно, потом поноет соседу по квартире, а пока — он в порядке и он не будет вызывать чужую жалость. — Всё окей, забей, — Чимин смеётся и бьёт Чжухёна по плечу пораненной ладонью, надеясь, чтобы кровь из ссадины не испачкала чужую толстовку. Из коридора и соседних помещений слышатся распевки других айдолов и громкие переговоры стаффа. — Сам что-то задумался. Знаешь же, как я люблю это. — Да уж, — парень неловко смеётся и треплет Чимина по волосам, словно щенка — Чимину не нравится, потому что Чжухён, конечно, неплохой парень и приятель, но он всё равно чужой, но он лишь тянет губы в улыбке и затыкает свои неприязни — ими он лишь хуже станет в глазах других и себя. А Чимин и так слишком внизу. — Давай будем впредь осторожней. Оба. Чимину кажется фраза двусмысленной, но он решает промолчать, лишь показывая знак «окей» и, бросив последний взгляд на бегающих друг за другом по сцене Тэхёна, Хосока и Чонгука, с коротким смешком отворачивается и уходит вслед за Чжухёном обговорить детали их выхода в самом финале — у них своё место, а у них — своё. И никак не может быть иначе. И не больно. Потому что является логичным. Смешно даже. В той жалкой мечте, бывшей хотя бы год назад, что «появись шанс хотя бы работать вместе с ним или видеть его лично, он непременно станет самым счастливым на свете человеком», Чимин знатно просчитался в том, что «близко, но так далеко» — не пустая фраза. Ведь ничего, по сути, между ним, его отношением к Тэхёну и самим Тэхёном не изменилось. Лишь появилось личное виденье его, разрушающее с каждой увиденной рядом с ним девушкой из стаффа или айдол-групп. Да Чимин же даже фанфики читать теперь не может, зная лично участников. Тем более, блять, гетные, где Тэхёна ставят в пару с описанными нежными солнышками по имени (без имени), а Чимин общался с ними и прекрасно знает, что никакие они не цветочки, а максимум — шипы на розе. Чьей-то чужой. И этому сравнению очень много значений. Чимин наивно думал своей слепой влюблённостью в знаменитость, что всё станет прекрасно, стоит им лишь встретиться, но во всём этом есть, как минимум, один и очень важный пункт, разбивающий все планы вдребезги: ты ни черта не знаешь того, кого так любишь. Вторым пунктом идёт то, что ты — блядское никто, кем бы ни работал рядом. Никаких прав иметь ты не будешь. И никакого внимания — тоже. А теперь иди гуляй. Рисуй по сотню раз портрет того, с кем быть невозможно, слушай музыку из альбома «для ***» и мечтай. Ведь ничего не изменяется, будь ты хоть с миллион раз «ближе». Ты все ещё остаёшься влюблён в того, кому ты не нужен. В двух, с одним из которых склеиваешь себя от общей влюбленности в одного и того же человека. Как жаль, Чимин, что мечты — такая пустота, замотивировавшая в своё время потрудиться на карьеру, раздробив сердце. Хоть где-то будет успех. Может, хоть так его не сломает окончательно. Он правда пытается двигаться и учиться существовать в том, что имеет. Жаль, это не так просто, как описано в статьях в интернете, если себя ты искренне не выносишь за каждое действие и принятое решение. Он может быть лучше. И он старается быть благодарным. До начала концерта все возвращаются за кулисы, посмеиваясь и усаживаясь на места в гримёрке. Чонгук уходит есть, а за ним хвостиком исчезает и Намджун, громко выкрикивающий Чонгуку на ухо про желание набить желудок курочкой с пивом. Его возгласы поддерживают все присутствующие: и участники, и стафф — все, кроме Тэхёна, тихо сидящего в углу дивана и кому-то активно строчащего в телефоне. Кому-то не Чимину, разумеется. И вряд ли когда-то и будет. Чимин отгоняет от себя ненужные мысли, учащённо дыша, и кричит Арам из дэнс-команды вернуть его наушники. Арам благополучно кидает ему их в лицо и ржёт кониной — не девушка, а прямо принцесса. Чимин включает музыку и закрывает глаза. Нужен передых, нужно хоть что-то, кроме. Шоу начинается, у них последняя очередь в пятнадцать минут выступления. Время, когда айдолы уходят, якобы только подъезжая на микроавтобусе к ковровой дорожке. Более часа Чимин не увидит ни одного из них. Некоторое время спустя помещение начинает постепенно наполняться шумом и движением подготовки к концерту. Жизнью. Скоро начнётся магия. Все в дэнс-команде заведомо накрасились, хоть и было это необязательно — их лица закрыты почти во всех выступлениях. Чимин жалеет, что накрасился заранее — займись он сейчас этим, не видел бы того, что уже привычно и что до дрожащей улыбки, так и намеревающейся сползти с губ. Больно, бесконечно больно и невозможно отвернуться. Тэхён смотрит с улыбкой на нуну из стаффа и облизывает губы, глядя на неё сверху вниз. Чимину кажется, что он сейчас либо кончит от одного только взгляда на это, либо кинет феном в голову нуны, как истеричка. Как вариант, подошла бы ещё стена в качестве конечной остановки, но тогда высока вероятность задеть Тэхёна. — Сука, да заебала, — раздаётся лениво рядом с Чимином, дабы не привлекать внимание. Это заставляет хмыкнуть и посмотреть на подпирающего щёку языком Чонгука, нарочито скучающим взглядом смотрящего куда угодно, но только не на них. Выглядит в сером смокинге и с уложенными, раскрывая лоб, волосами просто восхитительно. — Не ревнуй, Гук-и. Мы всё равно заведомо в проигрыше, знаешь же, — Чимин кладёт ладонь Чонгуку на шею, принимаясь разминать напряженные мышцы, а другой поправляет ему выбившийся волос из укладки. Наконец, хоть кому-то можно. — Ничего не поделаешь. — Это не отменяет того, что она заебала, Чимин... щи, — исправляется он, заметив взгляд лидера с приподнятыми в недоумении бровями. — Не отменяет, — он кивает и кладет руки на плечи Чонгука, чуть разминая. Тот от удовольствия прикрывает глаза, откидывая голову назад. — Но он смотрит на неё, а не на нас. И пусть она хоть сотню раз заебала — она все равно в выигрыше. После этого Чонгука ненадолго уводят нуны на подготовку к выходу: сегодня на нём чёрная полупрозрачная рубашка и чёрная кожанка. Он возвращается так быстро, что Чимин и заскучать не успевает (это ложь, он скучает по нему всегда). Он присаживается рядом и смотрит в экран телефона Чимина, вдруг о чём-то вспоминая и вскидываясь. — Наш с тобой пейринг скоро перебьёт мой и Тэхёна, знаешь? — Чонгук резко распахивает глаза и вперивается взглядом в замершего при этом Чимина. — Над нами прямо слюнями изводятся. — Оу, — это все, что он может сейчас сказать, потому что сердце буквально глушит даже короткие вдохи. Его плечи греют чужие касания. — Это хорошо? — Хорошо, — Чонгук кивает и щурит хитро глаза. — Если ты что-то задумал, то лучше заранее скажи, что именно. — Мое видео на твой день рождения произвело настоящий фурор, — начинает он полушепотом. — Как насчёт повторить, но из какой-нибудь совместной поездки? — У нас не было совместных поездок, — отрезает Чимин и закатывает глаза. Руки, меж тем, он не убирает. — А как же та поездка в ноябре? Когда мы летали в Японию в Диснейленд на съёмки, Чимини-щи, — выдыхает он это на ухо и тут же отстраняется, возвращая лукавый взгляд и кривую улыбку. Чужие взгляды никто не отменял, а переходить границы при них — безумие. — Ты хочешь опубликовать его? — Хочу повысить наши рейтинги. — Ты что, чигукер?! — наигранно возмущается Чимин во весь голос, отчего тут же зарабатывает с десяток недоуменных взглядов и один громкий смешок от Чонгука. — Чигуки из риал, все дела, — он закидывает руку ему на плечо и ведёт к выходу из гримерки, так как уже пора выходить на сцену. — А ты знаешь название нашего пейринга, — шепчет он прямо в ухо, незаметно для других проводя губами по коже в коротком поцелуе, и тут же убегает за старшими к выходу. Чимин на это фыркает и показывает ему в спину средний палец, улыбаясь при этом во все тридцать два. Мелкий придурок. Из-за спины Чимина выходит модельной походкой Ким Тэхён, без лишней спешки направляясь за остальными. На мгновение он останавливается и кидает короткое «Классная рубашка», тут же исчезая за оградой. Чимин недоуменно смотрит ему вслед, чувствуя, как сердце бешено вбивается ему в рёбра изнутри. Сейчас выходит лишь пятёрка из дэнс-команды, открывая концерт вместе с группой. Каждый в индивидуальном образе, словно часть тех, на кого приходят посмотреть кричащие перед сценой фанаты. Честь не быть просто массовкой на празднике жизни хоть на одну-две песни. На «сейчас» Чимин не просто «один из дэнс-команды», а «Пак Чимин из дэнс-команды». На ближайшие десять минут он — индивидуальность с именем. Но что имел ввиду Тэхён? Чимин поворачивает голову к зеркалу, отражающему его в полный рост, и несколько раз поражённо приоткрывает губы. Оу. Сердце делает очередной кульбит, а Чимин расплывается в широкой искренней улыбке, полной непонимания, но не меньшего счастья, ведь... Кажется, у них с Ким Тэхёном парные рубашки на этом выступлении. И хотя бы это способно заставить Чимина улыбаться. И как же мало ему нужно для этого «хотя бы».