Полиамор

Чонгук делает волну, бёдрами резко ударяя вперёд, и берет Чимина за руку, одновременно опускаясь на колени перед ним и спускаясь ладонями по его бёдрам. Он касается его коленей и сгибает их, отчего Чимин спиной плавно выгибается мостиком, поддерживая себя руками, и опускается на пол. Промеж его широко раздвинутых ног склоняется, словно хищник, Чонгук, смотрящий так, что Чимин едва позорно не стонет. Пот течёт с обоих ручьём, слипая волосы и раздражая глаза, но кого бы волновало. Чимин уверен, что со стороны их хореография похожа скорее на сцену из фильмов для взрослых или, если и танцы — точно грязные. Чимин закрывает глаза, не в силах смотреть на Чонгука с потемневшим на радужках взглядом, и отворачивается. Он глазами встречается с внимательным прищуром Тэхёна, снимающего всю их хореографию на камеру Чонгука. Почему Чимин вообще додумался попросить об этом Тэхёна — никто из них так и не знает, но большая, чем обычно, отдача здесь без договорённости по одной причине, что сидит в центре зала, прислонившись спиной к холодным зеркалам, и снимает каждое их движение на камеру. Безмолвно Чимин принимает предложение Чонгука создать шоу и новый уровень фансервиса. Персонального. Тэхён ведь с недавнего времени прекрасно знает, кто они друг другу и что они могут выдать на сцене перед тысячами людей в зале или в реальности, ограниченные адекватностью присутствующими в комнате. Любой из комнат и помещений, потому что в последнее время сносит обоих с ума до той самой грани, что есть фансервис, а есть то, с чего начнут возмущаться новостные порталы, увидев фанкамы. Знал бы кто, чем оканчивался каждый отрывок того видео, что смонтировал по возвращению из Японии Чонгук, очень неоднозначно добавив песню Троя. Чимина сводят с ума неистраченные чувства и неотвеченные, по причине чего он последние месяцы и почти всю их поездку в Токио не отлипал от Чонгука в переносном и, прости-господи, прямом смысле, потому что хочется и невыносимо нужно. Перед Чонгуком оправдывается тем, что это от лекарств (он признался, встретив немедленно взволнованный взгляд и перекрыв его инстинктивно закрытыми глазами от поцелуя), но будь то правда... Тяжело признаться и хочется до боли, отчего противоречиями сносит крышу лишь сильнее, утрируясь лекарствами, что вообще-то должны помогать справляться с новым витком депрессии, но вгоняют и вгоняют лишь в большее отчаяние, что глушится лишь в объятиях того из двух, которого любишь и поддержку (незнающую) от которого принимаешь. Господи, как же хочет Чимин признаться и боится. Если честно, обоим, если идеально — без необходимости лишаться того, что хотя бы есть сейчас. Когда за болотом тебя поджидает пучина неизвестности. Однажды он признается. И тогда его встретит или бездна, или солнце и бриз. Чёрт возьми, насколько было бы всё проще, желай Чимин Тэхёна лишь как прекрасное дополнение к своему настоящему. А Чонгука, как великолепный и пробирающий до мурашей трофей. Всё было бы много проще того, что есть сейчас. Музыка останавливается и они замирают с опущенными вниз головами и скрещенными за спиной руками. Как символично, а ведь на коленях перед ему подчинёнными сидит Тэхён. — Это было вау, — восхищённо тянет Тэхён, улыбаясь во все тридцать два, и Чимин с Чонгуком одновременно сглатывают, поднимая голову и встречаясь взглядами с поднявшим над головой камеру Тэхёном. — Если каждый увидевший это не возбудится от одного лишь видео, то они, скорее всего, импотенты. Ох, Тэхён... — А ты? — хрипло спрашивает, запыхавшись, Чонгук, глядя на Тэхёна исподлобья, и тот удивлённо вскидывает брови, приоткрывая рот в немом вопросе. — Ты импотент или возбудился? Чимин в ужасе ахает и бьёт Чонгука по плечу, молча умоляя его заткнуться. — Чонгук, ты совсем оборзел, что ли, так со старшими разговаривать? — поражённо спрашивает Тэхён и хмурится, откладывая камеру на пол и вставая на ноги. Младший раздражённо фыркает и вскидывает с вызовом подбородок. — Значит, всё-таки импотент. Чонгук бросает вызов, и Чимин это понимает, но остановить его всё же пытается, получая в ответ лишь твёрдый взгляд и немую просьбу не лезть. — Я не импотент, а ты охамел, — со вздохом произносит Тэхён и отряхивает свои спортивные штаны, собираясь, по всей видимости, выйти из репетиционного зала. — С тобой вообще говорить невозможно в последнее время, — хмыкает он тихо и касается дверной ручки пальцами. — Снова сбегаешь, хён? — громко спрашивает Чонгук, голосом отскакивая от стен, и раздражённо фыркая. — Ты же так любишь это. Тэхён останавливается на месте, оборачиваясь, и переводит на него взгляд, на секунду задержавшись на Чимине, словно спрашивая, что происходит. Чимин не знает, честно, но пусть Чонгук выговорится. Одного жертвенника и молчунью на двоих хватит. — О чём ты хочешь поговорить, Чонгук? — низко спрашивает у младшего Тэхён, скрещивая в защите на груди руки. Он почти никогда так не делает — Чимин знает, — а значит, он может догадываться, о чём пойдёт речь. — О том, что было утром, например. — А что было утром? — Это ты мне скажи, — зло, действительно зло, выдаёт Чонгук и делает шаг к Тэхёну. Чимин тут же собирается, не понимая, что они устроили, и готовится, если что, ринуться, ну, допустим разнимать их. — Я просто попросил быть осторожнее, — пожимает тот плечами, спокойно выдерживая чужой тяжёлый взгляд (а Чимин уверен, у Чонгука сейчас именно такой). Чимин непонимающе смотрит на Тэхёна, хмуря брови, и тот чуть улыбается, словно... извиняясь? А впрочем, он самый сложный для понимания человек на свете. — Ты сказал не так, — Чонгук качает головой и напрягает челюсть. — Ты сказал, что мы нашими с Чимином отношениями, — он выделяет последнее слово интонацией, — подвергаем группу риску. — Но это так, — Тэхён вновь пожимает плечами, не изменяя своему спокойствию. Чимину сбивает дыхание и он вынуждает себя сделать шаг к Чонгуку — ему физически хочется быть ближе к тому, кто может вызывать определённое чувство защищённости. — Нет! — рявкает Чонгук так громко, что вынуждает всех вздрогнуть. — Мы хотя бы не трахаемся в перерывах между выступлениями на Seoul Music Awards за незапертой, блять, дверью! Тэхён в ужасе округляет глаза и открывает часто рот, словно рыба, выброшенная на берег. Чимин переводит взгляд с одного на другого и, не сдержавшись, касается спины Чонгука ладонью, показывая, что он рядом; мышцы под его рукой словно каменные. — Это было лишь раз, мы больше... — Нет, — устало усмехается Чонгук, качая головой, и берёт Чимина за руку, переплетая их пальцы и сжимая, — это было не раз, а много больше, — взгляд Тэхёна падает на их руки и заставляет его чуть свести брови. Знал бы Тэхён, что подобное значит для них не больше, чем просто быть рядом. В этом нет чего-то большего — они прошли это, — но в этом бесконечно много необходимого порой. Меж тем, Чонгук крепче сжимает пальцы и шепчет: — А кралю свою ты знаешь хуже себя. Разберись в своей ширинке и своих отношениях вначале, хён, а потом уже лезь к нам с Чимином с возмущениями. И тянет их на выход мимо замершего Тэхёна, безмолвно провожающего их глазами, в которых читается отчётливо и тяжело... тоска. И немое извинение.

.

Обсудить произошедшее не удаётся от слова совсем, потому что сразу из репетиционного зала они едут на предзапись шоу, куда спустя более часа, с опозданием, приходит и Тэхён, тихо принимая все крики за практически срыв выступления на Gaon. Работа отдельно, а личная жизнь — отдельно. И их нельзя смешивать, как бы не хотелось. Так Чимин узнаёт от одного из дэнс-команды, что девушку Тэхёна, о существовании которой все знали, как выяснилось, уволили, застукав в гримёрке с одним из главных вокалистов набирающей известность новой группы. Разделять и подстраиваться. Тогда Тэхён выступил без единого промаха и, только сойдя со сцены, практически упал в объятия Чонгука, прекрасно понимающего, что случилось и что сейчас нужно его хёну. Чонгук ведь действительно — бесконечно заботливый и приносящий чувство настоящей безопасности и защищённости, когда её, кажется, чувствовать уже нельзя. Чимин хотел уже прошмыгнуть мимо них, оставшись незамеченным, но как бы не так — рука Тэхёна удержала его на месте, дёрнув на себя в окольцовывающей хватке и мягком бархате кожи, прижавшейся к его виску щеки. Тогда, кажется, он впервые обнял его, шёпотом извиняясь за свои слова и убеждая их с Чонгуком вдали от камер и любых свидетелей, что всё будет хорошо и он их поддержит. А Чимин едва не задохнулся, неуверенно приобнимая того за плечи, отвечая на объятия. Возможно, в этом ему в какой-то степени помогла мягкая улыбка Чонгука и его руки, направляющие чиминовы. Тогда они впервые стояли в обнимку втроём, поддерживая, как бы ни было, Тэхёна, у которого холодные руки и чуть дрожащее тело из-за всего того, что ему тяжело оказалось чувствовать. Первые объятия и, скорее всего, последние. Как же Тэхён, вероятно, дорожил той девушкой...

.

После полноценного шоу и премии они компанией всех участников, почти всех из дэнс-группы и некоторыми из стаффа решили устроить «похороны» дерьмовых отношений Тэхёна, принявшего это, на удивление, со смешком и однозначным согласием, и связями менеджера всех менеджеров, имя которого в суе упоминать запрещено, располагаются в полностью освободившемся под них и их веселью ночном клубе без лишних людей и с десятками своих, забившихся в небольшое помещение, словно в спичечный коробок. Одни тут же настроили музыку, другие — оккупировали бар, чем не занялся Тэхён, хоть и был, по общему решению, — королём вечеринки. Перед выходными всем захотелось знатно отметить, а тут и повод, и возможность. И Чимин напился слишком быстро. Они с Чонгуком и Юнги, справедливости ради, хотя насчет последнего — поразительное явление в свете того, что напоить Юнги казалось почти невозможным. Возможным. Особенно с бир-понгом от бывшего баскетболиста Мин Юнги, проигравшего Тэхёну 9/1. Чимин на это громко икал на пару с Чонгуком и всё рвался отыграться за своего соулмейта в лице Юнги (что, разумеется, самим Юнги отрицалось), но его умело уводили в сторону, потому что ещё хоть стакан — и Чимина придётся выносить вперёд ногами и лицом в унитазе. То оказался прекрасный и отпускающий вечер. Слишком отпускающий и слишком... что ж. День Великого проеба — это день, когда Чимин напился до неадекватности и едва не признался Тэхёну в любви. Спасло его после пьяного выкрика смущённому непьющему Тэхёну лишь оттащивший его за шкирку Чонгук, затолкнувший его в кабинку туалета и долго, жадно исцеловывающий его шею. Верная попытка заткнуть. У Юнги вот с его нетрезвыми бурчаниями и «Бля, Чим, заткнись, ты пьян» не вышло ни черта, и Чимин успел проныть Тэхёну жалкое и стыдное... Черт, как же это неловко и неправильно. Но он не сдержался. Всё как давно предлагал сосед по квартире, считавший Тэхёна каким-то левым крашем Чимина и его долгожданной пилюлей от фанючества, всё как заказывали. — Тэхён, Тэхён, Тэхён, — шептал он безудержно, завалившись на диван рядом с Тэхёном и положив голову ему на плечо (на трезвую голову ни за что не решился бы). — Какое прекрасное имя. — Чим-Чим, ты совсем пьян, да? — со смешком спросил на это Тэхён, неловко приобнимая его за плечи и поглаживая руку ладонью. Чимин лишь заурчал как довольный кот и уткнулся носом ему в шею, втягивая запах. Ох, Тэхён даже пахнет прекрасно. — И очень давно, — еле слышно прозвучало в ответ, вызывая удивленное покашливание сверху. — Так давно, что уже не помню сколько. — Алкоголизм лечится, — он попробовал выкрутиться и перевести всё в шутку, но Чимин положил ему руку на грудь, считая. — Мой — нет, — просто ответил он, не переставая пальцем отбивать чужое сердцебиение по груди Тэхёна. — У тебя пульс учащённый. — М? — Тэхён в удивлении посмотрел на оторвавшегося от него Чимина, расфокусировано смотрящего на него чуть снизу вверх. — Сердце волнуется. И ты волнуешься? — пролепетал он, вызывая непонимающую улыбку. — Но не как я и не потому же. — Я не понимаю, Чимин-и, прости, — Тэхён не убирает улыбку, глядя на пьяного Чимина, словно на несмышлёныша. Чимин ненавидит, что Тэхён называет его ласково. Чимин ненавидит, что эта ласка – недостаточна ему и неправильная от Тэхёна. В глазах скапливаются слезы, пугающие Тэхёна не на шутку. — Что такое? — Ты не понимаешь, — он всхлипнул в ответ и упал головой ему на грудь, сжимая рубашку Тэхёна кулаками. — Ты ничего не понимаешь и не поймёшь. — Объясни мне! Я очень постараюсь помочь тебе, чем смогу, правда, я... Добрый, добрый Тэхён и невероятно нежный. Чимин так любит его, что кричит мысленно и скулит в плечо Тэхёна вслух, чувствуя поглаживания по голове и на спине. Тэхён обнимает его. Тэхён волнуется из-за него, господи. Чимин так жалок, но он так счастлив сейчас, что улыбается через слезы. Невероятный, мягкий Тэхён. Как можно быть прекрасней? — Тэхён-а, я так… — продолжение утонуло в воспоминаниях, растворившись в последующем пьяном выкрике Чонгука на ухо и его «Ты мне нужен». Чимин тогда даже сквозь призму невменяемости подорвался на ноги, отлипая от окоченевшего Тэхёна, и взял Чонгука за руку, позволяя себя увести. Чонгуку нужна помощь. Чимин в лепёшку разъебётся, но поможет, ведь Чонгук — он такой, такой… Жертвой его пьяного языка и срывающихся признаний тогда стал уже он. И вот с этого момента — секунды, когда Чонгук втолкнул его в кабинку туалета — Чимин не помнит ни-че-го. И как же часто это «ни-че-го» раздельное часто стало мелькать в его сознании. И осознании — тоже. Чимину пиздец как страшно и неясно, что именно он сказал и что именно сделал. И спросить даже не у кого, ведь в общежитии — где он проводил времени больше, чем в своей квартире — тишина и затишье. Чонгук уехал в Пусан, остальные участники группы и дэнс-команды разъехались кто куда: домой, в отпуск на Чеджу или в другую страну — все по-разному. За исключением Чимина — никого. У Чимина выпускной курс. Сладкий февраль. Ох, ну... И Тэхёна, что примостил голову на коленях Чимина и тихо хихикает над чем-то в телефоне. Почему-то он решил провести выходные в общежитии и компании одного заёбыша с разбивающим рёбра сердцем. Кажется, Чимин сейчас задохнётся. Ведь он совершенно, абсолютно не понимает и не помнит, что он говорил Тэхёну после возвращения от Чонгука и ещё одной стопки соджу. Чонгука тогда увёз Сокджин, а Чимина... Унесло алкоголем в беспамятство. Общаться они стали часто и с предложения Тэхёна, закрутившегося рядом с неожиданным признанием, что он давно этого хотел, но не хотелось рушить тандем чигуков. На вопрос с трясущимися руками Тэхёну о том, что случилось в конце вечера, Тэхён лишь отмахивался, улыбался и задорно тянул губы в оскале, говоря, какой Чим милашка, когда выпьет и какую же невнятную ерунду он говорит. Чимин молится на это. И чертовски часто звонит игнорирующему его восьмой день Чонгуку. Он никогда так долго не пропадал и никогда так долго не забывал отвечать Чимину. Тэхён мостится головой на коленях Чимина, укладываясь поудобней, и Чимин не сдерживает себя, зарываясь пальцами в его волосы — Тэхён довольно мычит и принимается что-то быстро печатать в телефоне. Он очень тёплый и вкусно пахнет мёдом и лавандой, а его волосы на ощупь удивительно мягкие — словно и не красит он их по десять раз за месяц. Прекрасный, нежный и он так рядом, что... Тэхён сообщает, что Чонгук гуляет по пляжу. Дыхание вмиг спирает, и Чимин замирает, смаргивая затянувшую глаза пелену и чувствуя глухую боль в области сердца. Чонгук не просто не отвечает на его звонки. Чонгук открыто его игнорирует. И это последнее, что ожидал от жизни Чимин, и впервые, когда Чонгук поступает так. Что же он натворил?