Полиамор

Когда Чонгук с Чимином только начали общаться, то в миг нашли в друг друге, если и не родственные души, то братьев по разуму — точно. Они могли часами зависать в репетиционном зале группы Чонгука, где тогда Чимин ещё не работал, могли сидеть за просмотрами тупых видеороликов на ютьюб и изредка выходить вместе на улицу. Они же оба парни, так что скандалов быть не могло. Какая нелепость. Признание, что больше девочек привлекают мальчики, первым слетело с губ Чимина, когда в один из вечеров они как привычно сидели с банками пива у приставки в комнате Чимина в общежитии (его соседи были благополучно в родных городах на каникулах, а у Чимина поезд лишь через пару дней, ведь шоу в это время почти нет, и есть время на семью), слушали шуршащий по асфальту дождь и при полной освещённости просто разговаривали. Так, как делали они десятки раз до этого. За одним, правда, исключением, что на этот раз на компьютере видео было не с ютьюба, а достаточно «взрослого» контента и ненормального содержания. Тогда Чимин ещё не особо понимал, что вообще в голове Чонгука, но против особо не был. Тому, знаете ли, всегда хотелось попробовать посмотреть видео подобного рода с кем-то, а Чимин под понятие «кто-то» подходил идеально. Как Чонгук только догадался — тайна. Которую честно сболтнул ему в предыдущий от этого вечер не очень трезвый Чимин, которому пить много и газированное нельзя совершенно. Резко протрезвев от сорвавшегося с языка признания, Чимин с десяток раз умер и похоронил себя, а Чонгук ему лишь… улыбнулся. И рассмеялся, признавшись, что тоже. И признался, что не ошибся в своих догадках, касаемо Чимина. Стоило бы озадачиться и как-то пересмотреть своё поведение или внешность, ведь Чонгук был уже третьим, кто догадался, но тогда Чимину было на это совершенно всё равно. Он был просто счастлив. Рядом и вместе. Так начались их странно-дружеские встречи с обсуждением задниц фигуристов (Юдзуру Ханю не меньше, чем бог, Гук-а, ты только глянь!) и признаний шёпотом, что «вот того симпатичного бармена я бы….». Сказать, что тогда Чимин был на седьмом небе, заручившись такой компанией — ничего не сказать, потому что он действительно начал дышать и впервые за очень долгое время не загонялся ни о чём. Он просто наслаждался чужой компанией и знал, что это взаимно — это грело лишь больше. Как их около-братские отношения переросли в нечто большее и более близкое? Всё началось едва ли не через пару месяцев после того, как хореограф группы обратил во время очередного совместного кавера с Чонгуком на Чимина внимание и предложил ему попробовать занять место в основном составе дэнс-команды. Дэнс-команды самой известной на данной момент во всей Южной Корее группе. Группе, фанатом которой был сам Чимин долгие годы. Ему стоило отказаться, но. Иногда несколько желаний и одна, вторая, пятая мечта сливаются воедино, предлагаемые исполниться. Кто бы отказался? Лишь пророк, знающий, к чему может привести подобный риск. Чимин вступил в дэнс-команду в июне, всего через три с лишнем месяца после второй встречи с Тэхёном и после тех же трёх месяцев дружбы с Чонгуком. Их же странные отношения начались примерно в августе. Чимин был искренне заёбан подготовкой к новому семестру, повысившейся нагрузкой в универе для тех, у кого индивидуальное расписание (при идеальном исходе, он выпустится даже раньше остальных на несколько месяцев), и увеличением тренировок, на каждую из которых были нужны идеальные шоу с идеальной точностью. Чимин давно танцевал, занимался этим, любил это, но любительски, и вовсе не в той концентрации точности, что требовалась. Но ради мечты и с выигрышем этой жизни, как считал сам Чимин, ему теперь оставалось лишь не просрать данное. Возможно, где-то в тот момент старающийся добиваться идеальности во всём Чимин начал гробить себя при жизни. Когда его друзья из универа позвали с собой на вечеринку перед началом семестра, то Чимин, не раздумывая, отказывался, потому что у него в тот день (как и всегда) были намечены пары с девяти до часу дня (индивидуальное расписание), потом четыре часа подработки в тематическом кафе в наряде, как оригинально, Наруто, три часа подработки в языковом центре и неизменная тренировка до полуночи минимум. Он мог бы забежать на час на вечеринку, но. Но он не любит вечеринки, а ещё он не был уверен, что закончит к тому времени тренировку. Он всё ещё был недостаточно хорош и усерден, по мнению самого Чимина. Что же, лучше ли, нет, но на вечеринку он всё же не пошёл, предпочтя ей прогон хореографий с Чонгуком в бьющем басами по зеркалам зале опустевшего к полуночи здания. Свет горит лишь в танцевальной комнате, и это было бы стрёмно — особенно, учитывая странно раздражённое состояние Чонгука, — но Чимину всё равно, даже поимей его прямо во время танца призрак прямо в этом самом зале. Прервать репетицию приходится лишь на моменте, когда ноги перестают уже держать, а раздражение Чонгука передаётся и Чимину, кулаком вырубившего музыку на центре и обернувшегося к Чонгуку с немым вопросом, почему тот без конца лажает и так взбешён. — Тэхён завёл себе девушку, — отвечает Чонгук, со всей честностью встречая чужой взгляд, сменившийся с обозлённого на такой, словно Чимина только что ударили со всей дури в живот; он приоткрывает губы в немом выдохе. — Какая-то новенькая визажистка. Вся на моде, знаешь, вся такая воздушная и маленькая, — Чонгук фыркает и пинает со всей дури лежащий в углу пуфик. — Ничего плохого ещё не сделала, а я уже чувствую, как, блять, ненавижу её. — Почему? — еле слышный вопрос слетает с губ Чимина, нахмурившего брови и почувствовавшего, как что-то вязкое и тяжёлое стекает по его позвоночнику, встречаясь с ураганом внутри. Это та самая боль? Это то самое чувство уничтожения? Отчаяния? Что это? Чонгук усмехается и падает на холодный пол пятой точкой, облокотившись о зеркало. Обняв свои колени руками, он поднимает взгляд на подошедшего чуть ближе Чимина, по чувству, охуенно пожалеющего об этом вопросе. — Потому что я пиздец, как люблю его, Чимин, и ты, я знаю, тоже. Ноги не слушаются, вынуждая сесть на пол напротив, и Чимин едва успевает не упасть, шёпотом спрашивая у Чонгука. Теперь он отчётливо видит его залёгшие тени под глазами — он уверен, не меньше его собственных — и общий понурый вид. Словно, из него вытянули душу, как бы громко это не звучало. Как же глупо он надеялся, что переболеет и никто ничего не поймёт. — Так заметно? Лучше ничего в голову не приходит, но к чёрту, сегодня он простит себе это. И тогда Чонгук лишь коротко улыбается, перекатившись на полу, и ложится головой на ноги Чимина, скрестившего их в позу лотоса; ему в волосы тут же зарываются мягкие пальцы, принимаясь массажировать кожу головы. Чонгук на это устало улыбается и прикрывает глаза, как при сильной мигрени. — Поверь, заметно лишь мне, потому что я вижу в твоём взгляде на него то же, что чувствую я, — тихо произносит он в ответ и трётся головой о колено Чимина. Несдержанно втянув резко носом воздух, Чимин закрывает глаза, сжав челюсти, и второй рукой присоединяется к первой — трогать волосы Чонгука схоже с определённой терапией. — Это больно, — шепчет он. — Что я знаю или что я чувствую к Тэхёну то же, что и ты? Чимин лишь качает на это головой и отвечает: — Что не я один в этом болоте. На какое-то время воцаряется молчание, и Чимин уже подумывает убрать руки и вернуться к репетиции, чтобы хоть как-то избавиться от этой давящей изнутри ноющей боли и направить мысли в другое русло — в иное от Тэхёна и его девушки, и Тэхёна, который сейчас, наверное, с ней, — как Чонгук нарушает тишину. — Вдвоём больше шансов выбраться. Чимин открывает глаза и смотрит на него. — Или затонуть быстрее. — Пятьдесят на пятьдесят, — соглашается Чонгук и продолжает смотреть ему в глаза. Когда же через ещё какое-то время безмолвных переглядываний Чимин нарушает тишину, ему кажется, он понимает, к чему всё может идти. — Не боишься рискнуть? Чонгук качает головой и вновь закрывает глаза. — Без риска нет ни шанса, чтобы стало легче. А я устал от того, что мне всегда тяжело. И быть при этом в полном одиночестве. Чимин может понять его. Действительно может. Но это не отменяет того, что это риск. — И что ты предлагаешь? — тихо спрашивает у него Чимин, откидывая чёлку с его лба. — Больше не быть поодиночке в этом болоте. И открывает глаза. Чимину кажется, что примерно в этот момент его жизнь пошла по трясине. Но он всё равно наклоняется ниже и сталкивает их лбами, потому что Чонгук, кажется, плачет, а Чимину это просто пиздец как больно. На этом их прогон хореографии, логично, завершается, дав начало желанию напиться без мыслей о том, что завтра на учёбу и работу. К чёрту, по всей видимости. Пока Чонгук успокаивался и извинялся за то, что его так размазало, Чимин успел ударить его коленом по заднице, сказав, что за чувства не извиняются, и убежал в ближайший круглосуточный за дорогим их сердцу Хайтом. Когда же Чимин залетает на переднее сидение и закидывает покупки назад, Чонгук, как истинно взрослый, уже полностью привёл себя в порядок и ждал его в машине, конечно же, за рулём. Пить решено было в общежитии Чимина, потому что друзья его, как он знал, раньше обеда не объявятся точно. С вечеринки сразу в универ? Классика, незнакомая Чимину. У него своя вечеринка. Ехать было недолго — особенно на машине Чонгука, — но какое-то время они всё же успели поорать песни на весь салон, удивительно, как не срывая голос. С выключенным кондиционером стало критически жарко, так ещё и окна не открыть из-за опустившегося на Сеул дождя. Но в прочем, настроение это испортить не могло. Возможно, потому что больше и некуда? Завывание в два голоса песен про одиночество то подтверждает. Из-за каникул здание общежития практически пустует, а все, что решили всё же остаться — либо спали уже вовсю, либо пили в гордом одиночестве (не считая тон учебников и пыли); Чонгук и Чимин смогли беспрепятственно дойти до комнаты, тут же запирая её на ключ, и упасть на кровать спиной, удивляясь со смешком, как она от двух туш не развалилась. — Как ты всё успеваешь? — спустя какое-то время молчания спрашивает Чонгук, глядя на него снизу вверх (Чимин сидит на своей кровати, а Чонгук — на полу, скатившись для удобства с узкого матраса и опираясь о каркас спиной). — Мало сплю и много досыпаю в перерывах, — усмехается он в ответ, делая глоток пива (вторая банка уже, неожиданно). — Так и крыша может поехать. — Крыша от многого может поехать. Отсутствие сна лишь одна из капель в луже. Чонгук кивает и смеётся, закидывая голову назад. — Уже лужа? Значит, из болота мы выбрались? Чимин на это лишь фыркает и выкидывает в урну (трёх очковым в стоящую в другом конце комнаты) допитую банку пива, слезая с кровати. Он чуть испачкал футболку ещё в кафе и как-то забыл про это, но сейчас глаз зацепился. Очень удачно, свет из окошка под потолком попал прямо на пятно кофе на белой одежде. — Чимин, — зовёт его тихо Чонгук, вынуждая обернуться с натянутой на руках футболкой, которую он не до конца снял, запутавшись в вороте. Чимин вскидывает брови, оглядываясь на сидящего на полу Чонгука, смотрящего на него своими чёрными блестящими глазами, в темноте комнаты кажущимися какими-то бездонными. — М? — Ты мне говорил, что ты девственник и даже первого поцелуя ещё не было. Это правда? Чонгук спрашивает это, заметно, даже в темноте, краснея, но взгляд не отводит, заставляя Чимина лишь пожать плечами и отвернуться обратно к шкафу, снимая, наконец, футболку и кидая её в корзину для белья. — А что? — Просто я не понимаю окружающих, если это так, — произносит он так тихо, что Чимину на момент кажется, будто ему послышалось. Чимин поворачивается к нему всем телом, удивлённо вскидывая бровь, и приоткрывает в немом вопросе рот; его рука всё ещё покоится на дверце шкафа, и Чонгук снизу вверх осматривает Чимина, прикусывая губу, когда встречается с ним глазами. — Ты очень красивый и приятный как человек. Я не понимаю, почему ты ещё один. — Ты тоже один, — встречно произносит он, закрывая к чертям шкаф, и подходит к своей кровати, вновь падая на неё, подпрыгнув на матрасе, и вынуждая Чонгука задирать голову. Чимин не уверен, но ему кажется, что Чонгук сглотнул, сбившись с того, что хотел сказать. — Я не всегда был один, — наконец произносит он тихо и отводит взгляд. — И сколько же их было? — Чимин спрашивает совершенно спокойно и даже заинтересованно — комплексов по поводу своего одиночества у него не бог весть как много (пережил), а вот любопытство, как много у мировой звезды выдалось в жизни любовников, довольно ярко. — Где-то… три девушки и один парень. Полтора, — прочистив горло, признаётся он, ещё пуще краснея. Чонгук слишком много краснеет за последние часы. — Полтора — это как? — усмехается Чимин, улыбаясь, и зарывается пальцами в волосы Чонгука — это однозначно станет теперь одним из его любимых занятий. — Это без проникновения и по пьяни, — выдыхает он, подставляясь под чужие касания. — Хорошо хоть, что без проникновения по пьяни. — Нет. Чимин непонимающе приподнимает брови и оттягивает чужие волосы, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть в глаза. — К сожалению, — шёпотом объясняет Чонгук, глядя на Чимина блестящими в темноте глазами. — К сожалению, без проникновения и, к сожалению, по пьяни. — Почему так? — Потому что человек бы этого не захотел, будь он трезвым. Чимин спрашивает «Уверен?», и Чонгук лишь кивает, а его губы едва заметно поджимаются. — Хён? — тихо зовёт он. — Ты же трезвый? — К сожалению? — Точно нет, — качает головой Чонгук, и Чимин чувствует, как его запястья касаются тонкие пальцы, чуть сжимая. Чонгук смотрит ему прямо в глаза и сглатывает. Чимин взглядом прослеживает за движением кадыка и медленно возвращает взгляд на лицо Чонгука, глядящего на него своими большими глазами с почти осязаемой немой просьбой. — Тогда, — еле слышно выдыхает он, сжимая пальцы на запястье Чимина сильнее, — ты не против подарить свой первый поцелуй мне? И это достаточно позорно, но у Чимина на этом моменте заслезились глаза, а сам он тут же перевёл взгляд на влажные от коснувшегося их языка губы Чонгука, мысленно уже с десяток раз проскулив тихое «Безумно». — А ты? — шёпотом спрашивает он. — Что? — Ты сам — трезвый? И знал бы кто, как не хочется Чимину спрашивать это, в страхе на положительный ответ и вынужденную необходимость не делать то, что предлагает Чонгук и так хочет он сам. Господи, знал бы кто, как сильно. — Недостаточно, чтобы промолчать на то, что сам хочу уже более двух месяцев. И Чимин кивает и медленно сокращает расстояние между их лицами, закрывая глаза и касаясь нижней губы Чонгука в мягком поцелуе. В таком перевёрнутом состоянии делать это не сказать, что удобно, но кого это вообще волнует? Чимин десятки раз смотрел видео и туториалы на ютьюб, теоретически изучая технику поцелуя и ни разу не имея возможности опробовать их на практике. Сейчас же… не сказать, что те уроки не помогли ему от слова «никак», но в реальности всё чертовски, чертовски приятней, чем фантазия. Чимин втягивает губу Чонгука в поцелуе и едва не стонет, когда тот ответно двигает губами и зубами касается в практически неощутимом укусе. Чонгук пальцами зарывается в волосы Чимина и буквально впечатывает их друг в друга, отчего нос Чонгука проезжается по его подбородку и вынуждает выдохнуть, приоткрыв рот, чем тут же пользуется Чонгук, языком проходясь ему по нижним зубам и касаясь его собственного. Чимин без понятия, что делать, но втягивает язык Чонгука, поглаживая его своим. Тихий стон из груди младшего даёт понять, что всё, кажется, правильно. Пока Чонгук не отрывается и не спрашивает, запыхавшимся голосом: — Можно я заберусь на твою кровать? Хочу почувствовать твоё тело. И Чимин не переспрашивает, а просто за руку тянет от резкости едва не ударившегося о кровать головой Чонгука на себя, вынуждая его с тихим вздохом упасть на его тело, прижимая к матрасу всем весом. — Это нормально, что я хочу, чтобы ты снял свою толстовку? — выдыхает он, вновь прижимаясь к губам Чонгука своими. Тот на это ничего не отвечает, а просто снимает с себя верх и откидывает куда-то в сторону, тут же прижимая Чимина к матрасу кожа к коже. Оба на этот контакт тихо стонут, чувствуя как друг друга, так и контраст температур — Чимин даже не заметил, как замёрз без футболки. Губы Чонгука невероятно мягкие и с привкусом ванили, когда во рту всё ещё ощущается привкус пива и нотки его любимой клубничной жвачки. Чимин прижимается к нему, выгибаясь, и судорожно вздыхает, когда Чонгук проходится ладонями по всему его телу, сжимая их на талии, и губами припадает к шее. — Можно? — жарко выдыхает он, не переставая выцеловывать шею Чимина и вынуждая его запрокинуть голову назад, практически ударяясь ей о спинку кровати. Он просто кивает, если честно, соглашаясь на всё. Но Чонгук просто улыбается ему в шею и спускается поцелуями ниже, чтобы в следующий же момент прикусить кожу под ключицей, тянущей болью втягивая в засосе. Чимин несдержанно стонет и сам же удивляется этому, потому что, вау — оказывается, он может издавать такие звуки. — Охренеть, — низко произносит ему в ключицы Чонгук и языком проводит влажную дорожку по всей длине шеи к подбородку. Чимин никогда не думал, что его собственная шея может быть такой чувствительной, а кому-то, тем более Чонгуку, она может нравиться до того, чтобы её выцеловывать с таким пылом. И Чимин точно никогда не думал, что он сам однажды сможет поменять их с Чонгуком местами лишь для того, чтобы замереть на вытянутых руках над тяжело дышащим младшим с покрытым испариной оголённым торсом и медленно обводить его тело взглядом, с каким-то садистским удовольствием отмечая, как нетерпеливо смотрят на него снизу вверх огромные чёрные глаза с длинными, опускающими тени на щёки, ресницами. — Что-то не так? — хрипло спрашивает Чонгук, ладонями спускаясь по бокам Чимина и оставляя их чуть выше ягодиц — в районе ямочек на пояснице, поглаживая их пальцами и вынуждая чуть изогнуться. Чимин часто дышит и смотрит на покрасневшие губы Чонгука с определённой толикой гордости, облизывая свои. — Я не слишком нуб? Чонгук даже замирает под ним, а после — начинает громко смеяться до слёз на глазах, и дрожит так, что Чимин едва с него не падает. — Хён, ты нуб лишь в Овервотч, поверь, — в перерывах между приступами смеха выдаёт он и закидывает голову назад, ненароком выгибаясь и подкидывая бёдра вверх. Чимину сбивает дыхание, потому что он чувствует, насколько он, кажется, не нуб, или же насколько Чонгук отвык от подобного, потому что — ох — Чимин не думал, что когда-то всё же сможет это почувствовать. И дело даже не в том, что Чонгук — друг. Просто Чимин был уверен, что немного обречён. Но заметно выпирающий бугорок, проехавшийся по его бёдрам говорит, кажется, обратное. И Чимин солжёт, если скажет, что едва не кончил от одного лишь осознания этого. — Уверен? — выдыхает он Чонгуку в шею и пробует сделать так же, как тот делал с ним, и проводит языком по яремной впадине, слизывая капельки пота. Солёно и холодно. Странно и хочется не отрываться, особенно, когда Чонгук на этом моменте резко перестаёт улыбаться и судорожно втягивает ртом воздух. — Я уверен, что хочу тебя, а в остальном уже, кажется, не очень, — выдыхает он неразборчиво и приподнимает ладонями лицо Чимина, чтобы в следующий же момент припасть к его губам своими в мокром поцелуе, во время которого тот неуверенно отвечает, сталкиваясь языком с чужим и крупно вздрагивая, когда его нёба касается кончик, дразня. — Безумно хочу. И Чимин вновь позорно стонет, перенимая инициативу и повторяя чужое движение языком, проходясь по нёбу и чувствуя, как тело под ним судорожно вздыхает, выдавая нечто похожее не скуление. — К сожалению, у меня нет смазки, Гук, — оторвавшись, он смотрит ему в глаза и несдержанно клюёт в губы, увидев, как Чонгук на его слова заметно расстраивается и опускает глаза. Одна его рука гладит Чимина по лопатке, а другой он мягко касается — что казалось невозможным, ведь руки Чонгука не мягкие от тренировок, а достаточно грубые — его щеки, поглаживая скулу большим пальцем. — Не всё сразу значит? — с улыбкой предлагает он, поднимая глаза на удивлённого этим Чимина. О господи, значит он это не на один раз? — Ты же не думал, что я это просто на эмоциях, верно? Ты же не думал, что я предлагаю тебе на один раз? И Чимин действительно не сдерживает себя, когда спрашивает, затаив дыхание: — А это ещё повторится? Чонгук приподнимает бровь, глядя, как на дурачка, но быстро меняется в лице, словно… пугаясь? — Только если ты не против! Мне показалось, что это несколько удобно… Знаешь, полное доверие, уверенность в партнёре, возможность до или после обыграть тебя в приставку. Удобно же? Поддержка, диалог… Чимин обрывает его, коротко целуя и встречая очередной удивлённый взгляд, сверкнувших в темноте глаз. — Звучит отлично, — с улыбкой отмечает он, животом прижимаясь кромки джинсов Чонгука, вздыхая от контраста ощущений. — Не верю, что говорю это, но, может, снимешь их? — и расстёгивает его ширинку сам, позднее помогая стянуть огромные штанины с длинных ног. Потеряв опору, он в следующее же мгновение оказывается прижат к кровати, подминаемый давящим его телом Чонгука. Младший победно улыбается (скорее ухмыляется) и прикусывает свою нижнюю губу. Избавившись от всей одежды (кроме, как не смешно, носков с бананами) и забросив её в другой конец комнаты, он усаживается обнажёнными ягодицами на грубую ткань узких джинсов Чимина и несколько раз потирается, выгибаясь и откидывая голову назад. Когда Чимин опускает ладони на его талию и опускает взгляд вниз, то едва не задыхается от представшей картины. — Ебать, — выдыхает он, приоткрывая рот. — Не сегодня, но однажды, хён, — усмехается Чонгук и хрипло скулит, проезжаясь по ткани джинсов яйцами. Он несдержанно хнычет, а Чимин, совершенно случайно, подкидывает бёдра вверх, вынуждая их обоих громко промычать. — Сними их уже, может, хён, твою мать?! — ругается Чонгук, рывком расстёгивая пуговицы на его одежде, и, встречаемый стоном Чимина, стягивает их с его крепких бёдер, практически в ту же минуту отправляя на пол и его нижнее бельё. В момент, когда они касаются тел друг друга, Чимин откровенно проклинает свою неподготовленность и отсутствие хоть чего-то для продолжения, но недолго, ведь Чонгук толкается ему в кулак и несдержанно хрипит, осыпая кожу поцелуями, а Чимин чувствует, как немного умирает, ведь невозможно. И до сих пор не верится. И петтинг, оказывается, охуенно приятен, когда тебя касаются сильные руки с чуть грубоватой шершавей кожей на ладонях, а плечи оплетают будущими отметинами мягкие влажные губы, в лёгких укусах проходясь по всей линии ключиц до плечевого сустава, вынуждая откидывать голову назад и едва не задыхаться от ощущений. В ту ночь, на удивление, первым кончил Чонгук, звонко простонав Чимину прямо в рот, но спустя ещё несколько грубых движений к нему присоединился и промычавший с зажатыми губами Чимин, откинувший голову назад и ударившийся ей о спинку кровати. Кого бы только это волновало больше прижатого к нему разомлённого тела Чонгука, всем весом упавшего на Чимина и поглаживающего его по животу, разводя и размазывая их смешавшееся семя. Чимин на это назвал его извращенцем, только отойдя от оргазма и посмотрев на представшую внизу картину, а Чонгук лишь вскинул бровь, ухмыльнулся и, собрав двумя пальцами капли спермы с живота Чимина, опустил их себе в рот, втянув в засосе. Глаза в глаза. Чимин готов поклясться, что в этот момент он едва не возбудился вновь. И отметил этот момент, как один из самых сексуальных в его жизни. Даже более прошедшего до этого «полусекса». Да к чёрту. Секс без проникновения тоже секс. И нет, Чимин нисколько не жалеет, что после их отношения перешли на другой уровень, потому что то время стало на некоторые месяцы едва не лучшим в его жизни. Прямо до февраля и начала выпускного курса, прямо до того, как он бесповоротно влюбился в душу Чонгука намного сильнее, чем в его тело. И намного больнее, чем любил он до этого одного лишь Тэхёна, зная, что между ними будущего нет, и не строя на его счёт никаких планов, тихо и тяжело задыхаясь в нём, и не редко — с Чонгуком. Начинает вести он отсчёт своей влюблённости именно с февраля. Чтобы символично — год со знакомства. И ничего, что началось всё много раньше. Невыносимей болеть по человеку только с человеком, по которому ты болеешь так же, и который болеет с тобой по другому вместе. И Чимин не знает, изменил бы он прошлое, выдайся ему такой шанс. Он ведь тот ещё… Жертвенник.