Полиамор

I love everything Fire's spreading all around my room My world's so bright It's hard to breathe but that's alright

В колонках хрипит заставка, напоминающая основной тон музыкального сопровождения из Alice Madness Returns, одной из любимых игр Чимина, и это вызывает короткую улыбку. Музыкальная шкатулка с заклинившим механизмом — примерно так ощущает себя он сам. Чимин подносит к губам колпачок от ручки, задумчиво прикусывая его, и пытается понять, как именно он должен успеть к ночной сдаче проекта по психологии и двадцати трёх решённых задач по экономическим чего-то там. Он даже название курса не знает, что говорить о темах или хотя бы имени преподавателя. Кажется, Ким какой-то. Везение учиться в государственном университете — меньшая вероятность наткнуться на иностранных преподавателей, а значит, фамилия с процентной вероятностью в семьдесят целых — Ким. В любом случае, всегда можно попросить замолвить слово лучшую студентку из топа университета — Ю Сохён — за какую-нибудь завалявшуюся карточку её биаса, которую в компании собирались выкидывать. У Чимина таких на всякий случай целый ящик рабочего стола. Бракованные, старые, с потёкшей тушью или кривым автографом — скажи, что к ним прикасались оппачки, и любая Ю Сохён из топа университета превращается в доверчивую дурочку с сердечками вместо глаз. Возможно, Чимин несколько нечестен, но что делать, когда выбора просто нет? Университет как-то закончить надо, не абы какой ведь, где сто долларов вложи в учебник и тут же получи свои нечестные восемьдесят баллов на зачёте. Чимин до сих пор не понимает, как его ещё не отчислили. Будь он полноценным айдолом, то дело было бы ясным — престиж и популярность университета, которая нужна даже лучшим. Но проблема, что он только подтанцовка. Да, с первой линии, но и только. Правда, лишь отчисления ему для полной радости не хватало. Учёбой он хоть может забить свободное время после репетиций и подработки в языковом центре, к которой он благополучно вернулся всё за тем же — забить голову работой, быть с людьми, не быть одному. Даже страшно от осознания, что через два дня выходные так неудачно везде, и Чимин уже, честно, ищет занятия для отвлечения. Потому что диплом дописан уже и... Потому что, неприятно понимать, но работа и учёба не отвлекают от самоедства и злосчастного overthinking. В такие моменты Чимин ощущает себя Юлием Цезарем и он искренне, искренне, ненавидит это качество. Акция 2+1! Разъеби себе сознание воспоминаниями и чувствами и не забудь про бесплатные разносы по учёбе с мигренью двадцать четыре на семь! Чимин ударяется губой о колпачок и только сейчас понимает, что едва не уснул прямо на клавиатуре, где на экране ноутбука уже открыто письмо преподавателю и напечатанное сообщение из одних только несочетаемых и неразборчивых комбинаций всего хангыля. Пора делать перерыв хоть от чего-то. Чимин отключает колонку с Shoop, которую они частенько с Юнги-хёном орали прямо из окна его квартиры в лучшие времена, когда сосед Чимина хотя бы появлялся дома, а не жил у своей девушки. Во времена, в которые Чимин уже загонялся, но не до невозможности хотя бы встать из-за рабочего стола. В голову стреляет нещадно, и даже едва слышное гудение компьютера бьёт по нервной системе. Удивительно, как Чимин смог проработать в таком состоянии за компьютером под музыку несколько часов, потому что сейчас от одного только взгляда на прикрытое жалюзи окно на кухне, живот скручивает подкатывающей тошнотой, а глаза сами закрываются в светобоязни. Цель на ближайшие минуты — доползти до аптечки и выпить выписанные врачом лекарства в надежде на их действенность. Цель на сейчас — нажать «отправить презентацию», а с задачами разберётся как-нибудь старым действенным с улыбкой и отработкой навыков, полученных на курсе профайлинга — «умей наблюдать и применять знания». Кажется, Сохён как-то спрашивала у него, какой Чонгук в жизни. Чимин усмехается. Лучше экрана. Аптечка встречает его грохотом, простреливающим в голову, а также лентой транквилизаторов на сон грядущий и необходимыми сейчас таблетками от мигрени с лежащей сверху инструкцией «а точно ли у вас мигрень?». Лучше бы нет. Чимин проглатывает отработанным горловым на случай, когда даже от воды тошнит, и мысленно молится всем известным ему богам, чтобы до полуночи сработало, и он успел поговорить с однокурсницей, попросив за небольшой презент помощи в этих задачах, решение каждой из которых примерно на тысячу слов, что не критично, разумеется, но не в экономике. Следом Чимин обращает внимание в своём «сундучке здоровья» на отделение с дневником для психотерапевта, который закончился на ноте «отчаянно устал от смирения желания уйти из жизни за своей в ней ненадобностью». Стыдно. Чимин чувствует при воспоминании каждой заполненной мелким почерком странице только стыд перед теми, кто пытается ему помочь и держит его всеми своими силами тщетно. Чимин не заслуживает этого и за это же себя и ненавидит. Слишком много внимания к нему и его проблемам, словно у других их нет, а он всё перетягивает на себя. Эгоист Пак Чимин. Страдашка с загонами на образе себя как жертвы, что даже смешно. И неясно, что с этим делать. Психолог говорит больше слушать и фильтровать свои мысли, выписывая их на бумаге и подвергая жёсткой редактуре, но сказать — проще, чем сделать, когда не можешь ровно собрать себя в кучу, а уж тем более мысли, что роятся хаотично и без хотя бы толики траектории или системы. Лишь ворох эмоций и чувств, который сам Чимин не способен часто не то что записать — перевести в мысли. Это какой-то иной уровень. А впрочем, может дело в подсознательном нежелании Чимина выбираться из своего болота. Стоит ли его за это судить? Сам Чимин, удивительно, судит себя за что угодно, кроме этого. Кроме своих чувств. Разве что их показу и в принципе их присутствию. Запутанная система, настоящий лабиринт внутри черепной коробки — ещё шаг и ровно в пропасть плашмёй. Что внизу? Есть ли он? Боится ли Чимин? Ответ есть лишь на последний вопрос — нет. Он ковыляет к кровати и аккуратно ложится на приятную прохладой подушку, остужая свой персональный рой внутри черепной коробки хотя бы на миг. Только вот рой остужаться не намерен, продолжая стучать изнутри, привлекая внимание. Что же, раз нельзя абстрагироваться, прыгаем в котёл бомбочкой. Сплошные иллюзии и фантазии, да лучше бы они такими и оставались, потому что с реальностью проблем и не осязания только больше. Чимин долгие годы был сосредоточен на одном лишь образе Тэхёна, его голосе, его внешности и собственной иллюзии Чимина любви к нему. Как он считал любви, но по сути и знанию сейчас — лишь краша и отчаянной влюблённости. Он был без ума от образа, что показывался на сцене, на камеру, на трансляциях, в интервью или на фанмитингах, но искренне верил, что у него чистая и глубже, чем лишь в оболочку и маску. Он считал, что даже узнай его лучше — ничего не изменится. Его чувства не уйдут, а влюблённость не пройдёт, как по мановению волшебной палочки. Он знал, что в Тэхёне много сокрытых черт и ещё больше неизвестных даже его близким. Возможно, эти черты даже пугающи, страшны, может, Тэхёну нужна помощь или же другим от него. Может быть. Но Чимин всё равно верил, что его чувства глубже. А лучше бы он ошибался. Думай, Чимин, не останавливайся. Юнги дал совет попробовать сыграть на роли того, кому плевать. Кому разбили сердце и кто болеет лишь по ушедшему Чонгуку, потому что Тэхён — поверьте Юнги, он разбирается — не похож на стопроцентного натурала. Ни его увлечения, ни его походка, ни его жесты, ни его движения в танце, отражающие его внутреннюю экспрессию и кое-что ещё. Зачем он это вспоминает? Пьяный на тот момент практически в состояние нестояния Чимин, когда Юнги вёл лекцию, а он чувствовал, как внутри ему пробили насквозь сердце, но он отчаянно смеялся на грани истерики, почему-то решил вдруг вспомнить свою фантазию, проверенную на Чонгуке, о том, что «как танцоры двигаются под музыку, так они и трахаются». Юнги не отвечал очень долго. А после налил себе пол стакана рома со льдом в форме Дарта Вейдера из его личного холодильника под рабочим столом и залпом осушил весь. Его: «Тогда Тэхён просто пизданутый зверь», — надолго отпечатались в голове Чимина. Многие из фраз Юнги и предложений с того вечера в его студии запомнились Чимину и продолжают напоминать то ли надеждой (которую он тщательно забивает в самый угол и лишает движений смирительной рубашкой), то ли границей с паникой. Юнги какой-то ебанутый. А ведь казался таким вменяемым. Чимин усмехается, и дышит запахом чистого постельного белья, вспоминая.

.

— Пункт первый: делай так, чтобы Тэхён сам, — я подчеркиваю — сам! — начинал заигрывать с тобой. Он это любит, у него это выходит естественно и чуть его самого раскрепощая. Словно в такие моменты ребёнок Тэхён отходит погулять, а из-за угла выглядывает Ви, флиртующий с залом и камерой во время перформансов. Понимаешь? — Юнги ставит точку на доске (Чимин искренне без понятия, откуда он притащил доску с маркерами, но предполагает, что с их развлекательного шоу) и оборачивается на старательно выписывающего в своей голове пункты Чимина. Доказательств их заговора не должно оставаться. По крайней мере, это объяснило бы, почему Юнги с десяток раз проверил маркеры на стираемость, а телефон Чимина (со всеми его вещами) положил рядом с собой — подальше от ничего не понимающего младшего. Первым было решено «соблазнять» Тэхёна. Незнамо какими бубнами и каким божествам, но Юнги поставил перед фактом, что первым идёт Тэхён, а кто Чимин такой, чтобы перечить воле взвинченного в некой степени и вдохновленного Юнги? Тем более на нетрезвую голову. — И как мне это сделать? — Красуйся. Можешь попросить дать тебе парочку уроков флирта. Или начать в его сторону туполобость и режим «э-э, чё, я ничё, ты мне ваще уже не нравишься, я ебусь с тараканами и сессией, мне не до», — Пак Чимин, даже не думай перебивать меня своими «Ну так и есть», иначе этот маркер окажется у тебя в ноздре, — так вот, — сбил меня, — шипит Юнги, глядя перед собой с пару секунд и тут же возвращаясь вниманием к замершему Чимину. — Тебе надо погрузить его в такую атмосферу, где до него прям дойдёт или иное твоё к нему отношение, — я про желание засосать по гланды, укутать в пледик и обсыпать блестками, чтоб помилее, — или, — он поднимает указательный палец, — твоё к нему ничего. Заставь его удивиться и смутиться. И желательно в такой атмосфере, где он будет максимально раскрепощен, понял? — Хён, меня чутка пугает твоя осведомленность в стратегии, — подаёт тихий голос Чимин и тут же громко клацает зубами, встретив растянутую улыбку на лице Юнги совершенно не предусматривающую ничего радостного или тёплого. Что-то демоническое или как у «трудного ребёнка». Однозначно поколение этого кино «шедевра». — Однажды я поделюсь с тобой, мой нежный друг, на ком я отрабатывал все эти методы, и поверь, — Юнги обнажает зубы, и Чимин сглатывает, — стратегия рабочая как ни одна. Чимину заранее жаль того, на ком всё это испытывалось. — Пункт следующий: появляйся рядом с Чонгуком чаще — в компании друзей или себя прекрасного, — между прочим, это важный пункт — тебе надо показывать себя с ним рядом так, чтобы он аж из штанов от возбуждения выпрыгивал при одном лишь взгляде или ядом плевался на каждого твоего собеседника, — Юнги дописывает неразборчиво на доске и несколько раз подчеркивает «look!». — Можно крутиться вместе с Тэхёном. А можно! — Юнги восклицает и едва не откидывает маркер Чимину в лоб, — подговорить Тэхёна подыграть! И тогда два пункта разом комплитнутся. Тэхён раскрывается и соблазняет тебя на глазах Чонгука — сам кайфует от этого, а Чонгук, пока ревнует, возбуждается от картины. Я не иначе как гений, — Юнги рисует смайлик с шапочкой выпускника на доске рядом с пунктом «два». — Чонгук ведь тот ещё собственник, — заканчивает он себе под нос и разворачивается лицом. — А ничего, что мне как бы хуёво может быть? — Тебе хуёво сейчас, а тогда тебе будет «может быть», — перебивает его Юнги, переворачивая доску чистой стороной — почерк у него не маленький. — Чаша весов с «всё однозначно говно, зато проверено!» и «может быть, я скоро буду обниматься с теми, кого люблю, а может и нет — неизвестно и такое не проверенное!». Что выберешь? «Всё говно» или «есть шанс улучшить положение вещей»? Чимин молча показывает знак кролика и опускает руки обратно на парту (да, он сидит за партой, и это нисколько не странно). Юнги довольно кивает. — Пункт три! — рявкает и бьёт маркером по доске. — На их глазах сыграть в жертву и оказаться в ситуации, когда будет нужен защитник. — Мне на драку нарваться? — пораженно усмехается Чимин, приоткрывая рот. — И кто поверит, что ты сам не справишься? — скептично спрашивает Юнги, специально медленно обводя фигуру Чимина взглядом. — Да все поймут, что тут скорее от тебя защищать надо. — Мне нужно было себя занять и я усилил тренировки, это плохо? — Вряд ли, но в данный момент ты точно на жертву не тянешь. По крайней мере, физической расправы. — И что предлагаешь? — Предлагаю, — Юнги резко замолкает, задумываясь о чём-то своём. — Предоставь это мне. Будет сюрприз. Чимин не любит сюрпризы. Совершенно. — Пункт четыре? — вместо этого предлагает он. — Потрахайся, — пишет Юнги под хрипы давящегося воздухом Чимина. — Желательно выбить этот пункт самым начальным. — Это обязательно? — Это полезно. И для тебя, и для плана. Чимин предпочитает не спрашивать, с какого хера это должно хоть как-то быть полезным, но Юнги читает это по его выражению лица. — Я серьёзно, Чимин. Разгрузка без чувств тебе нужна. Ты не пробовал — понятно. Советую рискнуть. Хоть раз. Чисто для разницы, ведь, насколько я понял, у тебя лишь с Чонгуком, — господи, прости, — это было, так что отвлечение от воспоминаний и привязки к нему одному в сексуальном плане может здорово облегчить бурление внутри. Окей? Вызов принимаешь? Сука Юнги, знает же, как Чимин ненавидит вызовы за то, что как Марти МакФлай бросается их выполнять. — Хорошо. — Первым пунктом, — довольно кивает Юнги и обводит пункт в круг красным маркером, и вдруг замирает с занесённым у точки маркером. — А впрочем, — медленно тянет он и решительно стирает всё с доски, — забудь всё, что я только что тебе говорил, кроме последнего и первого пункта. Есть идея, — Юнги несколько раз кивает сам себе и пишет коряво: — довести до флирта — one-night stand Хён однозначно переучил английский через американских ютьюб-блоггеров. One-night stand — в переводе «секс без обязательств». Это слишком чуждо, слишком переоценено, слишком, а впрочем... Просто потрахаться. Снять напряжение, разгрузить мысли и нервяк — дело молодое же. Может, это и правда то, что нужно. Чимин уже ни в чём не уверен заранее. Может, и нет. В любом случае, тем же вечером Юнги скидывает ссылку на рекламу «тематической вечеринки» в анонимном клубе. Изображённые на картинке люди в кожаных костюмах и масках Ганнибала Лектора доверия не вызывают совершенно, но Юнги пишет, что рекламисты у них говно — сам клуб лучше, чем может показаться. И Чимин соглашается. Один раз живём. Один раз терять и так нечего. Выход на вечеринку намечается на ночь после защиты крупного проекта по медиапланированию — ещё совсем чуть-чуть. Чимину даже не верится, что скоро у него станет меньше причин ломать ногти о собственную кожу, которую он компульсивно раздирает каждый раз до крови из-за нервов. Почти всё.

.

Поразительная особенность мозга, сердца, (души?) — любить независимо от и по причине чего-то. С Тэхёном — безумная влюблённость в образ, неясный фанатизм и помешанность на неизвестном человеке, что не прошла и после знакомства, а лишь окрепла, — болезненная и вдохновляющая влюблённость. С Чонгуком... С ним горячая и укутывающая от морозов и всех невзгод. Всех болей, но принося по итогу... лишь большую боль? Чимин усмехается этому осознанию. Как же это жалко. Влюбиться в двоих, чтобы попеременно дружить, когда хочется много больше. Но Чимин старается не быть жадным — стоит быть довольным и благодарным хотя бы тому, что имеет. У кого-то же и этого нет, так? Чимин кивает сам себе и выпивает таблетку, глядя прямо в глаза своему отражению, что смотрит незнакомым лицом и выражением, но смутно различимыми в памяти глазами с покрасневшими от бессонницы белками. Понимание проблемы и её истоков — важный шаг в разрешении проблемы. Не важно, что Чимин, может, и не хочет от неё избавляться. И не важно, что сердце смахивает на какую-то пустыню Намиб: пробегают перекати-поле, по земле протекают сухие трещины до боли и желания смочить хоть чем-то эту необъятную безнадежность и пустоту, выжженную до боли и уколов от жара. Чимин искренне заебался чувствовать одну сплошную засуху. Особенно, когда некому из неё вытащить, а сам он истощён до самого своего основания. Обнажённости: и нервов, и чувств. Он уже не в состоянии прятать то, что ощущает на самом деле. И так пропадают его извечные улыбки, привлекая внимание. — Если кто-то тебя обидел, дай намёк — и мы с этим что-то сделаем, — говорит Чаён, потягивая из пакетика витамины с очередной бойз-группой на упаковке. — Изобьёте? Чимин невесело кривит губы, размазывая (даже не красит) по векам тени для сегодняшнего выступления, и мысленно делает подсчеты, сколько ему предстоит сделать после — его индивидуальный график в университете не может быть настолько индивидуальным, чтобы ему было позволительно не являться даже на выпускные экзамены. На самом деле, в последнюю неделю после, он знатно напряг себя — даже больше прошлого — и погрузился в учёбу с отчаянным усердием; в квартире он не был примерно недели полторы, оставаясь ночевать в зале прямо на гребном тренажёре или на лавочке в раздевалке. Спина отваливается, боль отрезвляет и концентрирует на себе — Чимин заебался, но ему это лучше, чем думать. Нескончаемо, безумно отчаянно думать. Он ненавидит мысли без точности, а в сплошном хаосе, и отправил бы их в отпуск или увольнение. Или пенсию за переработкой и особым возрастом ухода — по должности положено. По должности саморазъебатора. — Можем и избить. Можем поговорить. Можем отомстить или вызвать ревность. Придумаем что-то — не чужие же, — девушка как ни в чём не бывало пожимает плечами и откидывает с баскетбольной точностью смятый пакетик в урну рядом с сопящим на плече Сокджина Хосоком. Сокджин на это показывает большой палец, не глядя, и продолжает листать в телефоне ленту твиттера. Чимин искренне благодарен, но боится, что это бессмысленно. В котле варятся в одиночку. Особенно в том, куда сами себя затащили. — Спасибо, нуна, но всё в порядке. Ничего страшного не случилось, просто я долбоёб, — он даже позволяет себе усмехнуться и, поразительно, искренне. Чаён пожимает плечами вновь и широко зевает — чисто ноль грации и изящности, конечно, ну да и плевать. — Это, — с зевком тянет она, — не помешает нам разобраться с этой проблемой. Ты же не чужой долбоёб, а свой. С другого конца репетиционной согласно угукает тройка парней из дэнс-команды, а сидящий в позе спящего в гробу вампира Намджун резко распахивает глаза и смотрит прямо на Чимина — чужие движения привлекают внимание. — Не закрывайся только. Нам важно помочь, — серьёзно говорит он, а после вновь закрывает глаза. За ним слышится тихое «Мы рядом» от Сокджина и хосоково бурчание, видимо, подтверждающее. Сейчас в зале не очень много людей, так как большинство разбрелись на перерыв (перекур), и Чимин впервые так рад этому, ведь будь здесь они... Он не уверен, что чужие слова оказали бы на него такое греющее воздействие. — Спасибо, ребят, — искренне говорит Чимин, заглядывая каждому в глаза, и делает глубокий вдох, словно перед прыжком, — но я буду в порядке. У меня просто нет выбора. — Захочешь напиться — пиши, звони, думай, кричи, намекай. Всегда «за», — со смешком добавляет Мингю, падая в прямой шпагат, как настоящий лидирующий танцор из первой линии, и вызывает этим у Чимина улыбку. Вот уж алкоголя ему сейчас не надо — тот ещё ебаный депрессант. Неясно вообще, откуда пошла эта идея, что от алкоголя проблемы становятся легче — ни черта не так. Проблемы лишь откладываются, а сами чувства и переживания лишь притупляются на время или же наоборот отяжеляются, оседая на плечах и в груди неподъёмным грузом. Как в фильмах ужасов, когда демон прицепляется к человеку. Вот идентичная история. «Смешно, что я практически признаю Чонгука демоном, — думает Чимин, — и ещё более смешно — даже не отрицаю, что продал бы душу для большего контакта». На мысли о контакте он спотыкается. Чимин достаточно заебаный и ебанутый по всем канонам, но вот факт: фанфиков он за последний год прочитал больше, чем конспектов к экзаменам и тестам. Вместе с Чонгуком, о Чонгуке, написал вместе с Чонгуком и написал сам — в лучшие времена, когда отпускало и когда Чонгук был рядом с настроением «давай намутим какую дичь и поржём», на что Чимин всегда соглашался. Не столько потому, что это Чонгук, сколько потому, что Чимин вообще-то любит приключения на задницу (нет, сейчас не про прямой смысл). Он любит вызовы и веселье, только замирает его последние месяцы за давлением мрачной тучи своих чувств. Одиноких, глухих и безответных. Разрушающих. Но к чему вообще это — Чимин вспомнил, как во многих фан-работах персонажи при подобных случаях (да, он специально читал именно такие истории, дабы, может, разобраться, как самого себя вытащить) идут, как бы странно и типично для кого-то это ни было, в клуб. Чимин не любит клубы. И никогда бы не сказал, что способен задуматься о поиске кого-то на одну ночь. Свалить — ха, смешно — все проблемы внутри на типичный недотрах. Физически выплеснуть всё в контакте с другим человеком. Желательно тем, кого больше не увидит. И как назло, ему в руку на Хондэ вкладывается рекламная листовка. «Вечеринка в масках». Ровно та же, о которой говорил Юнги. Чимину даже не интересно, используют ли в действительности слово «вечеринка» до сих пор. Важнее — в масках. И болезненная и неверная мысль, что никак не хочет отгоняться — за масками можно представить чьё угодно лицо. И хоть на вечер представить, что всё в порядке. У него в запасе десять дней, чтобы себя отговорить. Ровно за два дня до защиты диплома.

.

Отговорил. Чимин чувствует вибрацию в кармане и еле пробирается к туалетам, чтобы попасть хоть в какое-то подобие тишины и ответить на звонок. Его до сих пор потрясывает от того, что он здесь один, а для того, чтобы уйти уже не. Он чертовски редко ходит по клубам из-за своего дискомфорта от чужих прикосновений даже в компании — был-то, от силы, два раза за всю жизнь, — что уж говорить об одиночном рейде. Спина покрывается потом от того, насколько здесь душно, но Чимин старательно игнорирует это, продолжая себя наставлять, что сейчас он кто угодно, но только не Пак Чимин. Сегодня он другой человек. И этот другой человек любит клубы и умеет совершать глупые и необдуманные поступки с незнакомыми людьми. Этот человек умеет расслабляться и жить настоящим, а не мыслями о будущем или «а если, то», потому что бессмысленно. Он уже допередумал, не удержав рядом с собой хоть одного нужного за собственным не-контролем. Он не может отвечать за других людей и что-то от них ждать. Но он может действовать для себя, ведь так? Но извините. Не он. Сегодня он не Пак Чимин. — Да? — кричит он, принимая вызов не глядя, и заходит в мужской туалет. — Алло? — Чимин-а? — слышит он, но не разбирает голоса за звуком скрипящей дверцы кабинки, из которой выходит какая-то довольная парочка. — Кто это? — Тэхён. Ох, неожиданно. Этот человек знаком с Тэхёном? Пак Чимин знаком, но этот?.. Он чертовски не в состоянии сдерживать Пак Чимина, когда дело касается Тэхёна. А ведь почти получилось его отключить. Он даже смог улыбнуться чужому человеку, представив, что он не тот, кто точно не смог бы соблазнить первого встречного, наплевав на то, что и как нельзя. Очередной промах. — Что-то случилось? Тэхён чем-то стучит в динамиках и эхо от его ударов разносится не только по извилинам Чимина, но и где-то внутри телефона. Блять. А ведь он даже не пил, предпочитая контролировать ситуацию хотя бы своей трезвостью. Слишком много мыслей. — Ты где? Я стою у твоей квартиры и звоню в дверь, а никого нет... — голос Тэхёна звучит достаточно приглушённо из-за немного неуверенного тона, но это вызывает у Чимина улыбку. И следующий за ней удивленный тянущий «о». Что Тэхён забыл у его квартиры? — Ты разве не уехал на выходные домой? — Нет, я как-то... — он заминается. — Все уехали, а мне захотелось остаться. Вот курицу купил, к тебе решил прийти, — Тэхён бурчит, а сердце в груди Чимина принимается неровно бить о рёбра. — Зря я наверное. Так где ты? — В клубе. Знаешь, молодость, ничем не обязывающий секс на одну ночь, — хмыкает он в ответ, мысленно же отмечая, как странно от него это звучит. Всё верно. Сейчас он не Чимин. — О... Тэхён звучит не менее удивлённым, и Чимин видит как наяву его приоткрытый рот, округлённые пухлые губы и распахнутые в неверии глаза. Тэхён такой искренний в своих эмоциях, это так... Сердце колит чётким ощущением предательства (хотя они ничего друг другу не должны, а значит и сердце не должно так болеть по чувствам того, кому будет плевать на то, с кем и сколько Чимин будет). Это очень плохой знак, Тэхён может не так понять. А Чимину всё ещё не всё равно, как же он это ненавидит. Не всё равно по тем, кому всё равно. В голове двадцать пятым кадром пролетают картинки того, как Чонгук может отмечать выходные и с кем, а Тэхён... Господи, Тэхён прямо сейчас стоит у него под дверью с купленной в доставке едой. Сердце колит с новой силой, запирая где-то в глотке сухим комом, и Чимин едва не оседает на кафельный пол, хватаясь одной рукой за футболку на груди, стягивая на горле чуть вниз. Дышать отвратительно нечем, а во рту чувствуется привкус чего-то кислого. Это всё его натура лезет наружу. Как он может?.. — Чим-Чим, ты там в порядке? — в голове гудит просто ужасно, смешиваясь перед глазами в одну пёструю кашу, а голос Тэхёна гудит где-то на уровне самого одинокого кита в мире — пятидесятидвухгерцевого — вызывая не то желание удариться головой о кафель, не то — о раковину или зеркало, дабы не видеть самого себя. Он только и может, что поступать неправильно. Чёрт, да он уже не понимает, где действительно правильно. — Тебе плохо? — снова слышится голос Тэхёна, и Чимин наконец собирает себя, чтобы ответить словами, а не мысленными криками. Какой же он жалкий. — Я трезвый, если что, — словно оправдывается Чимин и бьёт себя мысленно ладонью по лбу. Это не то, что спрашивали, и не то, что стоило отвечать. — Ты... точно в порядке? — звучит тихо Тэхён, из-за чего щемит сердце. Знал бы Тэхён, что больше клуба Чимину бы хотелось оказаться рядом с ним, но. Но нужно разрывать этот круг. Хотя бы попытаться. — Не уверен, что поступаю правильно, а так в порядке. Он стабильно дерьмово последние месяцы, но сам виноват. Мать бы за эти слова его треснула по голове прихваткой и потребовала уважительней относиться к своим чувствам и действиям. Чимин мысленно перед ней извиняется. За очень многое, она его совершенно не знает. — Ты должен слушать себя больше, — осторожно советует Тэхён и раздаётся по коридору дома Чимина эхом, свидетельствуя о том, что головокружение почти прошло. — Ты должен делать, как и что хочешь ты. Он хочет слишком много, но ничего из этого он не может себе позволить. — Я не могу делать то, что действительно хочу, а в остальном с желаниями у меня глухота. Из-за этого слушаю советы других, просто чтобы делать хоть что-то, — выпаливает он как на духу и запоздало прикусывает язык. Не сказал ли он слишком много? Не смутил ли он этим Тэхёна? — Я рад, что ты пытаешься делать хоть что-то, но это не всегда так хорошо, как делать редко, но «играя по-крупному», понимаешь? Они действительно говорят об этом: один с лестничной площадки, а другой — с пола в сортире какого-то забитого клуба? Чимин не понимает ни черта, если честно, а ещё у него опять спирает в глотке, сдавливая грудную клетку. Зачем он вообще пошёл один в это место на эту костюмированную вечеринку? Ещё в образе этом... Дракула, тоже придумал. Единственный человек, из которого он способен выкачать жизнь — это он сам. — Не особо, — признаётся. — Ты точно физически в порядке? — спрашивает Тэхён, судя по голосу, неловко переминаясь с ноги на ногу. Чимин знает о нём слишком много, от этого нисколько не легче. Пошутить? Улыбайся. Put on a happy face*. — Зад не болит, член тоже, так что, — Чимин вздыхает и усмехается, но не слышит ответного смешка в ответ. — Извини, — исправляется он. — У меня странное чувство юмора. — Всё в порядке. Я просто, — хрипит Тэхён и откашливается, медля, — подумал, что тоже хотел бы прийти, повеселиться, что ли, но, — он невесело усмехается, и Чимин уже жалеет о том, что собирается сказать. — Вечеринка по случаю преждевременного Хэллоуина, Тэхён-а, — выдыхает он и сжимает челюсти. — Здесь все в костюмах, так что ты можешь... — Я могу надеть маску?! — восклицает он, и Чимин не сдерживает улыбку, хоть и чувствует какое-то нарастающее отчаяние. Он медленно поднимается на ноги и встаёт лицом к раковинам. — И прийти?! — Да, Тэ, ты можешь. Никто не узнаёт, что это ты. — Как я тебя узнаю?! — взволнованно тараторит Тэхён и часто дышит. — Тэ, я тебе в смс код от двери скину. Поищи в моих вещах что-то, а то не успеешь к себе и до меня, — игнорирует он чужой вопрос, встречаясь глазами с каким-то парнем, посмотревшим на него из отражения зеркала. — И адрес скину. У меня кружевная маска на глазах и красная кожанка на чёрную футболку, — со вздохом сообщает и откашливается. — И губы тоже красные. — Ты типа вампир? — по голосу, с улыбкой спрашивает Тэхён и шуршит пакетами. — Что-то вроде, — он усмехается и тут же замолкает, серьёзно вглядываясь в человека в отражении. Высокий, чёрные волосы, несколько похожие руки. Есть некоторая схожесть. — Тэ, я пойду. Буду ждать тебя, — произносит он, всё также не отрывая взгляда от парня в чёрной водолазке и маске призрака оперы. У него такая же прическа и достаточно небольшие губы, формой схожие с губами Чонгука. — Пока, — выдыхает он. — Слушай себя и заботься о собственном комфорте, — напоследок просит Тэхён, а после радостно восклицает: — До встречи! — и отключается. Чимин солжет, если скажет, что ему бы не хотелось, чтобы этот незнакомец действительно оказался Чонгуком. Но. Хорошо, Тэхён не в курсе, что Чимин собирается попробовать сделать. Отчаянный идиот. Знай его друзья о мыслях Чимина, остался бы без друзей точно. Почему кто-то в состоянии сменить курс и избавиться от мыслей о, а Чимин... может лишь представлять замену? Это жалко. Жалкий.

.

— Ты красивый, — мягко произносит парень голосом максимально отличным от Чонгука, и это немного режет. — Спасибо, — Чимин натянуто улыбается и поворачивается лицом к парню, взволнованно сглотнувшему от этого контакта. — Что дальше? Он не Пак Чимин. Он не он. Этому человеку можно быть не с теми, с кем хочется по-настоящему. Он не Пак Чимин. — Хочу отсосать тебе. Не против? Он не против убиться об стену, но представим, что на это он тоже согласен. Может, действительно всё дело в обычном недотрахе? В том, что Чонгук был для него во всём первым, а оставшись без него, Чимина кроет потерей своего ориентира? Подростковое поведение и чувства с «любовью до гроба и жалкой влюбленностью в оппачек», сука, да Чимина тошнит от осознания этого. Кто из его ровесников вообще думает о предательстве тех, кого любишь, но кто не любит тебя и кому совершенно наплевать на то, с кем Чимин и как, и сколько. Хотя Тэхён сказал слушать себя, а слушать слова Тэхёна для Чимина важнее сравнения своих ощущений с чувствами и действиями других. Чонгук сейчас, скорее всего, развлекается, а Чимин хотя бы попытается. Так? Но сначала другое. Значимее. Чимин молча приподнимает указательный палец, намекая подождать минуту, и набирает Тэхёну сообщение; после этого он вскидывает взгляд, проходясь им по телу напротив, и берёт парня за руку, заводя в кабинку и запирая её изнутри. Скоро Тэхён будет здесь. Скоро Тэхён будет в одном с ним клубе, и Чимин боится того, что может случиться в момент. А парень, опускающийся на колени и держащий пальцами ремень его брюк, все ещё очень похож на Чонгука. И это проблема. Одна большая проблема. Чимин не может не быть собой.

.

Из туалетной кабинки и самой комнаты Чимин выбегает едва не врезаясь в каждого прохожего, спотыкаясь о воздух и собственные ноги. Отчаянно бьётся понимание, что не смог. Словно едва не предал того или тех, кому его жертвенность не сдалась буквально нахуй. Какой же он слабак. Закидывает себя в котёл собственными силами, отключает их и варится без явного желания выбираться. За незнанием, что за котлом, за ощущением более приятной компании, а может — ощущения, словно он там, где ему и нужно быть. Чонгук всегда был для него особенным. — Знаешь, я ведь могу споить тебя, запереть в туалете и очень нетрезво и некрасиво поступить, — шептал ему на ухо Чонгук, обдувая чувствительную кожу недавно проколотых хрящей горячим дыханием и доводя Чимина до мурашек даже не прикасаясь. — Но не сделаешь так. Чимин прекрасно знал, что какого бы иногда доминантна не изображал из себя Чонгук, он никогда не сделал бы что-то, скажи Чимин «нет». — Не сделаю. Чимин пробирается через танцующих людей и движется вглубь подальше от туалетов, и пытается успокоиться и словить настроение окружающих. Тех, кому легко и у кого не кричит в голове чужой шёпот чего-то прошлого и так непонятно ушедшего. Так стремительно и... — И почему? Перед глазами вспыхивает от лазерных спецэффектов, а его озябшую кожу обжигает от чьего-то случайного касания. Девушка в маске кошки тут же поворачивается, извиняясь, и Чимин не может испытывать даже толику раздражения. В груди нещадно давит, застревая и терзая изнутри. Он кивает ей, натягивая улыбку, и тут же проскальзывает к кольцу вокруг трёх танцоров, что выкручивают на танцполе настоящий разврат, едва не трахая пол. Чонгук любит это движение. Чимин тоже его любил. Он закрывает глаза и вплывает в расслабленную толпу. Не думать, не вспоминать, Чонгук сделал свой выбор, а ты... Ты тоже, Чимин, свой сделал, оставаясь один среди сотни в ожидании такого же одного. Его мозг чуть не подкинул продолжение «своего», едва не сбивая Чимина с ног. Многое бы он отдал ради шанса назвать Тэхёна или Чонгука своими. — А почему ты думаешь, что не сделаю? Он не знает, почему продолжает вспоминать ту ночь на дне рождения какой-то айдолки, закатившей такую вечеринку, словно она вторая CL, а не очередная из. Но она из компании Чонгука, а Чимин тогда был компанией Чонгуку. Это были бесценные моменты, в которые Чимин мог назвать себя счастливее, чем мог бы быть в принципе. Он скучает. — Потому что на самом деле жить без меня не можешь и не можешь допустить, чтобы я испытал боль? — Всё верно понимаешь. Он помнит тот день до последнего вздоха, терзая себя воспоминаниями до желания раскричаться и стереть себе память, как в Сиянии чистого разума. Хотя Чимин бы прикончил себя скорее, только подумав о такой вероятности. Мучиться, но помнить. Всегда помнить. — От тебя бы я выдержал. Чонгук тогда лишь усмехнулся, прижимаясь объятиями со спины, и повёл его в танце между всех, чтобы остаться одним. Как же Чимин ошибался. Он почти не справляется. — Ты от меня — да. И Чимин до сих пор не знает, как это понимать. Его в танец кружит компания девушек, и он отпускает себя, занимаясь делом, которое умеет. Отвлекается и танцует в ожидании. Отпускает, чтобы направить. Толпа радостно восклицает, поддерживая начавшийся баттл между ним и каким-то парнем с тёмной кожей. Он делает то, что умеет. Он не умеет не быть Пак Чимином. И он даже не думает о том, что его могут узнать.

.

Он совершает огромную ошибку, когда, завидев одетого в его чёрную футболку, заправленную в его обтягивающие чёрные джинсы, Тэхёна в венецианской маске Вольто и с длинной перьевой шубе на плечах его соседа по квартире, влетает прямо в него, хватая за первое, что нащупывает, и тянет прямо за ремень следом за собой. Где людей, как сардин в банке, и где кондиционер работает сильнее, чем во всем клубе. Чимин за час ожидания достаточно сориентировался и запомнил где и что. В клубе из-за тематической ночи и того, что у всех костюмы, кондиционеры работают так, что Чимину в его рубашке холодно, как зимой на Намсан. — Чим? — кричит в ухо Тэхён, пока плетётся за ним следом, оглядываясь по сторонам, видимо, с нескрываемым даже маской любопытством. Чимин может лишь кивнуть и, на секунду обернувшись, показать знак V на всякий случай, получая частые кивки. Они ускоряются, врываясь в самую гущу, где музыка громче и рядом с очередным танцевальным баттлом прямо в центре танцпола. — Здесь просто восхитительно! — кричит Тэхён ему на ухо, и Чимин едва сдерживает себя от желания накидаться прямо здесь и чем покрепче. Вместо этого он поворачивается, только сейчас понимая, что всё ещё держит Тэхёна за ремень в весьма провокационном жесте, а Тэхён же... его корпус изогнут по дуге к Чимину, что заставляет сглотнуть. Он тут же расцепляет руки, не делая шага назад, поскольку некуда, но Тэхён критически близко, а это может быть проблемой. Атмосфера — проблема. Сам Чимин — тоже. Он надеется, что Тэхён не сделает что-то такое, от чего Чимин потом будет чувствовать неловкость или стыд. Он надеется. Тэхён делает шаг ближе, ошпаривая теплом своего тела, и наклоняется ниже, выдыхая Чимину на ухо: — Хочу провести эту ночь так, чтобы никогда её не забыть. Как идея? — и смотрит с хитрой улыбкой и прищуром глаз, вынуждая Чимина только, что челюсти стискивать от желания сказать что-то не то. Как Юнги говорил? Не можешь забыть — попробуй добиться? Соблазняй так, чтобы захотели соблазнить тебя? Чимин вспоминает вновь про свою идею быть сегодня не Пак Чимином, и едва не надевает подходящую маску, как в спину его толкают чьей-то пятой точкой, что пытается изображать тверк, но Чимин этого уже не видит, влетая Тэхёну в объятия, словно какая-то барышня из дорамы. Тэхён басовито хихикает у него над ухом, так что Чимин тут же отстраняется, недовольно оглядываясь на парочку в зелёных кудрявых париках и очках с усами, старательно выдергивающими вверх-вниз задницами в попытке быть, как Ники Минаж. — Из какой это было дорамы? Я уверен, что где-то такую сцену уже видел! — довольно восклицает Тэхён, начиная вилять бёдрами в такт музыки. Чимин старается не смотреть вниз и не думать, что несколькими минутами ранее держал его за пояс собственных, надетых на Тэхёна, джинсов. Своя одежда на других всегда выглядит так хорошо? Или это особый случай? — Половина дорам такие, — кричит он через бьющие здесь особенно сильно басы, и двигается ближе из-за толпящейся вокруг них кучки прыгающих под ремикс одной из песен Твайс людей. Слишком близко. Настолько, что тепло от чужой шубы приятно греет его закоченевшие ладони. В клубе очень холодно. — Люблю дорамы, — кричит ему Тэхён и смеётся, пуская руками волну, что красиво шевелит чёрные перья. Словно крылья. Смех через маску с выражением бич-фейс выглядит достаточно крипово. — Просто у тебя клин на красивые жесты из дорам и киношность, — это приходится произнести прямо в ухо, потому что музыка сменяется и начинает звучать ещё громче. — Ты меня раскрыл, — Тэхён снова смеётся и берёт его руки в свои, видимо, желая повилять ими вместе, как в начальной школе, но вместо этого шокировано дергает Чимина на себя и недовольно кричит ему в ухо: — Ты какого хрена такой холодный?! Чимин смущённо усмехается. — Я не ожидал, что здесь будут так долбить кондиционеры! Тэхён тут же обхватывает его кулаки своими крупными ладонями и начинает раскачивать их, вплетая танцами в общий карнавал веселья и необдуманности. — Незабываемая ночь, Чим, ты обещал! — кричит ему Тэхён на ухо, и Чимин просто не может сказать «нет» или «я боюсь сказать, что обещаю». Он даже не помнит, что кому-то что-то обещал, но если Тэхён так хочет, то пусть будет так. Ведь его желание — бесценно. Их крутит в водовороте чужих тел критически близко друг другу, вынуждая буквально тереться, и это становится той причиной, по которой на предложение того парня, с которым он танцевал в баттле, посоревноваться на количество выпитых шотов текилы, Чимин отвечает «да». Он не планировал пить, но победитель не платит, а Чимину срочно надо выключить мозг, который кричит ему разом слишком много. Здесь же на вопрос Тэхёна: «Ну как с отвлечением?», — он отвечает: «Я сбежал», — и Тэхён молчит, а его выражение лица не разобрать за маской. Один из шотов Чимин выпивает с груди какой-то девушки в костюме медсестры, и это достаточно символично, что именно на этом шоте Чимин чувствует, как расслабляется. Хотя бы на короткий час. Хотя бы, чтобы не думать. Лекарство от медсестры работает как надо. Чимин даже улыбается, когда видит, как Тэхён яростно поддерживает его с непроницаемым лицом маски и размахивает от эмоций розовым мохито, едва не раскидывая лёд и мяту по всей барной стойке. На седьмом шоте Чимин побеждает, довольно отбивая «пять» всем зрителям, проигравшему Джейку из Нью-Йорка, у которого остался ещё один нетронутый шот, и Тэхёну, случайно наваливаясь на него всем весом, но получая в ответ только громкий смех и несколько ударов ладонью по заднице. Просто вот по-братски. Чимин едва не икает от пробравшего его смеха, когда кое-как по стойке и не без помощи Тэхёна встаёт на ноги, правда, тут же хватаясь за чужую руку вновь. Тэхён орёт ему на ухо: «Хочу сигарет!», — а Чимин всё-таки икает от смеха и медленно ползёт к всё той же компании с вопросом, не угостят ли они, а то друг хочет, а нету. Возвращается Чимин с пятью разными вкусами, и это становится поводом покинуть праздник жизни и подышать свежим воздухом. Первыми в ход идут вишнёвые, и по итогу они с Тэхёном просто падают задницами на асфальт, прижимают наполовину истлевшую сигарету камнем к бордюру, который поребрик, и загипнотизировано с открытыми ртами наблюдают за дымящейся коричневой палочкой с запахом вишни. Курить им не понравилось. А вот смотреть на дым — да. Тут же Чимин замечает, что Тэхён где-то раздобыл красящий спрей для волос и распылил его на кончики алыми брызгами. Красиво, пиздец, но Чимин держит себя в руках, хотя вид курящего (как школьник на самом деле) тонкую сигарету Тэхёна едва не протер одно место немного в животе изнутри и немного в одном из элементов его одежды. По возвращению в клуб они растягивают шубу чиминова соседа на двоих, влезая в неё один в один рукав, другой — в другой, и громко орут на половину танцпола, что они — дракон, рыча и пыхтя, как идиоты скорее, чем как дракон, но сейчас их это волнует в последнюю очередь. До конца ночи в клубе они выходят ещё один раз, глотая дым клубничных сигарет и откашливаясь, потому что дерьмо какое-то, если честно, но перед ними цель — надымить колечко, — а они ребята несколько отчаянные и ещё несколько пьяные, так что пытаются на трёх оставшихся сигаретах, пока одежда не начинает вонять, а маска, которую Тэхён, конечно же, не снимает из соображений безопасности, едва не воспламеняется от одного неосторожного движения сигаретой по ней. Не зацепило. Но дым прикольненький. Ради него они заходят в комбини и покупают пачку «каких-то вишневых» на будущее. Надымят как-нибудь в качестве медитации. В клуб они больше не возвращаются, лишь Тэхён напоследок заказывает себе ещё клубничный мохито, залпом с наполовину разлившимся по маске коктейлем выпивая под удивленный взгляд Чимина и не менее удивленный бармена. Но когда Тэхён опускает стакан, а в дырочке на месте его губ торчат два кубика льда, Чимин не сдерживается и смеётся в полный голос, едва не падая от смеха лбом в пол. Из клуба они с песнями восьмидесятых дошатываются до дома Чимина, потому что к нему ближе, а такси брать слишком лень.

.

Квартира встречает их тишиной и запахом девяносто седьмого дрессрума, которым залиты все возможные поверхности просто потому, что Чимин скучает. А это любимый парфюм для дома Чонгука. В коридоре загорается автоматический свет, от которого парни жмурятся и тихо матерятся, и тут же за спиной Чимина пиликает закрывшаяся дверь. Поразительно, как с их координацией сейчас, они вообще смогли ввести код и попасть внутрь. Чимин вырубает автоматический режим с пятой попытки. — Ким Тэхён, ты ебанутый, — хихикая, оглашает Чимин, прислоняясь спиной к стене и задирая голову, потому что смешно безумно, а с его координацией он лучше макушкой побьётся о стену, чем лбом и носом о паркет. Тэхён на это что-то неразборчиво мычит и тоже хихикает, скидывая шубу куда-то на фикус, стоящий в углу небольшой прихожей. Где его маска? — Он в домике, — важно сообщает Тэхён и смеётся, начиная хрипло кашлять. — Никогда в жизни больше сигарету в рот не возьму. Какое же дерьмо. — А не сигарету? — фыркает с издёвкой Чимин и вскидывает взгляд, попадая прямо на хмурый Тэхёна. Он что-то безмолвно произносит одними губами, дует их, а потом резко морщится и выпаливает: — Разве что с тобой. Чимин прикладывает в якобы польщенном жесте ладонь к груди, попадая себе по плечу, и смеётся, со всей серьёзностью завершая с уже верной позой: — Тогда ради тебя я торжественно клянусь, что больше не позволю нам и мысли об этом дерьме. Тэхён роняет голову вниз и смеётся, качая головой, отчего его волосы струятся настоящим пламенем. Чимин чувствует вину за то, что сглатывает от этого зрелища даже в настолько расслабленном состоянии. — Даёшь нет дерьму! — Тэхён поднимает кулак и едва не сносит одну полку, удивленно оглядываясь на неё, а после — на согнувшегося в девяносто градусов от смеха Чимина. — Я случайно! — и Чимин смеётся ещё громче, едва не заваливаясь вперёд. — Тэхён-а, ты поразительный, — едва выдавливает он из себя и пытается отдышаться добрые несколько минут, что ощущениями смазываются в считанные мгновения. Подняв голову, он с удивлением обнаруживает, что Тэхён не смеётся, а внимательно смотрит прямо на него с легким прищуром, который всегда появляется на его лице, когда Тэхён излишне много думает и излишне много решает для себя. Серьёзно обдумывая каждое возможное действие и его исход. — Что-то не так? — спрашивает с улыбкой Чимин просто потому, что не хочет сейчас забивать себе голову мыслями, которые будут нетрезвый разум только тяжелить и не иметь нисколько веса. Тэхён прикусывает нижнюю губу и молчит несколько секунд, всё ещё что-то решая для себя. Любопытно, но когда Тэхён выглядит так, как сейчас, Чимин ни за что бы не подумал, что они ровесники. Небольшая морщинка между бровей, поджатые губы в чуть капризном изгибе, пронзительный взгляд — в такие моменты Тэхён кажется намного более зрелым, чем сам Чимин. Ещё одна деталь, сбивающая дыхание. А впрочем, может в нём говорит алкоголь. — Знаешь, — начинает он расслабленным голосом, от которого мурашки идут даже при жаре квартиры и окутывающем ноги теплом от пола с подогревом, — мне ведь Юнги-хён намекнул, что ты на выходных остаёшься совершенно один. Чимин изгибает бровь. Тот, конечно, говорил, что теперь возьмёт дело в свои руки, но не сразу же в пламя? Подходящая метафора, если судить по алеющим щекам в принципе редко краснеющего Чимина. — Я его об этом не просил, — считает нужным уточнить он. Тэхён кивает. — Я знаю, что не просил. Ты бы не стал просить компании даже чувствуя себя самым одиноким человеком во Вселенной, — Тэхён невесело усмехается, не отводя взгляда. — И почему так? Чимин хочет сказать, что уже просил чужой компании, и получил слишком много. Настолько много, что потерял, оставшись у разбитого корыта с вырванным по режущие изнутри осколки сердцем. Он уже просил компанию и получал её с лихвой, забирая себе чужое внимание и разделяя одно чувство на двоих, что в один момент у Чимина разветвилось надвое, сплетаясь удавкой вокруг его шеи. Он уже просил помощи. И потерял её, по всей видимости, окончательно надоев в своём эгоистичном нытье. — Чимин, почему? — снова спрашивает Тэхён и смотрит, смотрит, смотрит, не отводя взгляда. Свет из кухонного окна под потолком мягкой вуалью ложится на его повёрнутый к нему фас, очерчивая персиковым профиль, и Чимин только сейчас понимает, что они без масок. Он переводит взгляд ко входной двери и видит две лежащие поверх друг друга папье-маше с ровными разрезами на глазах и губах, сваленные в углу за большей ненадобностью. Иногда он чувствует себя не больше, чем этими масками. Его извечная для большинства маска чувствует себя так. Чимин едва кривит в улыбке губы и поднимает взгляд на Тэхёна. Красивый до дрожи. — Потому что я не должен просить поддержку перед собственными чувствами. Тэхён озадаченно хмурится, однако, спустя несколько мгновений, расслабляется; морщинки между бровей разглаживаются, а его лицо смягчается, касаясь сердца Чимина заметной улыбкой. — Опять надумал себе? Чимин опускает взгляд, не в силах выдерживать зрительный контакт, и чувствует, как вся лёгкость от алкоголя сменяется тем самым блядским после-эффектом, лишь усиливающейся тяжести изнутри. Он просто надеется, что до ухода Тэхёна он сможет сдержать в себе эмоции. — Чимин, ты не думал, что Чонгук поступил так, как поступил, потому что тоже надумал себе слишком много? Это вызывает только несдержанную усмешку. Чимин опускает взгляд на свои руки, разглядывая пальцы в красной помаде, которую он старательно стирал тыльной стороной ладони, и делает глубокий вдох. Раз. Выдох и вдох. Два. Выдох и вдох. Три. Выдох. — Он сделал так, потому что может себе позволить, — коротко отвечает Чимин, играясь с кольцом на пальце. Ему надо держать себя в руках. Дождаться физического одиночества, а там пытаться себя склеить. Он понимает Чонгука. Сам бы переключился, если умел. — Или же так, потому что тоже пытается убежать, — тихо говорит Тэхён. Чимин вскидывает взгляд и видит, что Тэхён зеркалит его позу, внимательно наблюдая за скользящими по тонким пальцам линиям колец. Он выдыхает подобие усмешки и закрывает глаза, откидывая голову назад. — У всех свои передумки и попытки сбежать от их возможностей. — Прости, я не понимаю, — честно признаётся Чимин и делает несколько шагов ближе, вставая прямо напротив; Тэхён через полуопущенные ресницы внимательно следит за каждым его движением, наконец, опуская голову и снова устанавливая зрительный контакт. — Слишком много мыслей и слишком мало понимания, — шепчет он, поджимая губы. — Достаточно точное описание того, что я чувствую последние... — Чимин задумывается, — годы? — вскидывает брови и выдаёт подобие короткой улыбки одними уголками губ. — Ты не думал, что не один такой? — спрашивает Тэхён мягким голосом и замолкает, не сводя взгляд с мгновенно нахмурившегося лица Чимина. — Я знаю, что не один такой, — вздыхает он несдержанно и тут же делает несколько глубоких вдохов на счёт. Не паниковать. Держать себя в руках. Контролировать свои эмоции. — Я не про чувства Чонгука ко мне, — отрезает Тэхён и тут же прикусывает губу, когда Чимин вскидывает на него взгляд. Видимо, не хотел. — Ты знал? — неверяще шепчет Чимин и не может отвести глаз от чужого серьёзного лица с мягким светом на контуре. — Я не слепой, Чимин-а. Идиот временами, да, но не слепой. — И как ты?.. — он сбивается, не имея возможности продолжить. Дыхание перехватывает, застревая в глотке, и Чимин чувствует, как что-то внутри него трещит. То, что и так держалось на одном только намеке на крепление. — Мог ранить вас, игнорируя и встречаясь с девушками прямо у вас под носом? — Тэхён не злится, но его голос приобретает стальные нотки. Чимин не замечает, как приобнимает сам себя за плечи и неуверенно кивает. Он не думает, что готов услышать ответ, но он нужен. Тэхён сказал «вы», а не «Чонгук» — об этом он старается не думать. Тэхён приподнимает уголок губ и спрашивает, глядя прямо в глаза: — А как вы могли встречаться прямо под носом того, в кого влюблены оба? Чимин вздрагивает как от пощечины. Заслужил. Как никто заслужил настоящую пощечину, всё верно Тэхён сказал. Как они могли? Оба? Его трясёт и мутит так, словно прямо сейчас стошнит. То самое, что он отгонял. Слишком много мыслей и все не те. Не о том. Эгоистичные. Мысли лишь о том, как забыть или пережить, и ни слова о том, каково человеку, который важнее всех твоих собственных мыслей и который не идиот и всё, сука, видит и понимает. Скорее всего, изначально. Перед глазами вспыхивает картинка, как Тэхён подошёл к нему на Хондэ и сказал, что Чимин был восхитителен. Он был тем связующим. Изначально и всегда. Тэхён был смыслом, а они за своей завистью и обидой только причиняли человеку, который всё прекрасно видит одни... Блять, как же невовремя в глазах начинает щипать. — Чимин-а, я сказал это не для того, чтобы в чём-то тебя обвинить или заставить о чём-то сожалеть, — мягко врывается в поток мыслей голос Тэхёна, и Чимин чувствует на своём плече поддерживающее касание. Он и не заметил, как закрыл глаза, сжимая самого себя до побеления костяшек. — Мне так... — Чимин прочищает горло и жмурится лишь сильнее, отворачиваясь. Он не в силах посмотреть Тэхёну в глаза. Он не должен даже думать в его сторону. — Мне так жаль, Тэхён, — шепчет он в страхе нарушить тишину квартиры и выстроенного между ними безмолвия. — Не извиняйся, Чимин-а, я прекрасно понимаю, почему вы это делали, — продолжает мягко сжимать его руку Тэхён, голосом прогревая, словно чашкой ароматного какао. Чимин качает головой. — Я не понимаю. Тэхён опускает вторую ладонь ему на шею, приподнимая голову и заставляя посмотреть в глаза. Чимин смотрит снизу вверх и впервые чувствует себя по-настоящему крошечным по сравнению с. — Зато я понимаю, — улыбается. — Вы держались друг за друга, потому что чувствовали понимание. Вы были в связи и за, и против. — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что Чонгуку сейчас может быть не лучше, чем тебе. Чимин качает головой снова, кажется, чисто рефлекторно. — Он сказал, что хочет идти дальше. — А дальше от чего? — намекает на что-то Тэхён, подталкивая к пониманию, но у Чимина слишком болит голова, чтобы соображать сейчас хоть что-то. Хотя, как выясняется, он и в ином состоянии соображает не ахти. Он качает головой опять. — Может быть, от чувств? — продолжает Тэхён, не убирая рук от его шеи и и плеча. — К тебе. — Не совсем. — Я не понимаю, — качает головой, старательно глядя куда угодно кроме Тэхёна. — Ты не думал, что Чонгук тоже может чувствовать к тебе что-то? — шепотом спрашивает Тэхён и замирает в ожидании чужой реакции, которая не заставляет себя ждать. Чимин вскидывает взгляд и хмурится. — Это не так, он бы сказал, — Чимин сглатывает и делает несколько вдохов и выдохов. — Он бы не стал молчать. — Человеку, который, как он знает, любит другого? Чимин застывает и смотрит прямо Тэхёну в глаза. — Он любит тебя, — выделяет он последнее слово и чувствует, как внутри осколками режет его внутренние органы, забивая крошкой лёгкие. Дышать отчаянно нечем. — Ты тоже любишь меня, — еле слышно говорит Тэхён и смотрит так, чтобы Чимин что-то, наконец, понял. Но Чимин не понимает практически ничего. Его настолько душит, перемалывая органы через блендер, что кричать хочется или убиться уже наконец-то, потому что, кажется, он никогда не чувствовал себя настолько проебавшим и проёбанным. Эгоистичные мысли с эпицентром себя снова вращаются в голове, и Чимин схватил бы себя за волосы, если бы не Тэхён, который держит так крепко, словно всё понимает. Чимин едва кивает, потому что в глазах скапливается влага, показывать которую нельзя, потому что сам виноват. Во всём всегда сам. — И его ты любишь, — шепчет Тэхён и ведёт большим пальцем по его челюсти, стирая то, что Чимин не смог удержать в себе. Сваливает на других, проблемный Чимин. Горит изнутри так сильно, словно его залили раскалённым металлом, покрошив для остроты углями. — И что ты хочешь сказать этим? — сипло повторяет он, не отводя взгляда, через который почти ничего не видит: за темнотой и мутной пеленой, что щиплет и стягивает кожу. — Ты не думал, что не один такой? Что кто-то тоже может любить тебя так же сильно, как и кого-то другого? Его глаза чёрные, как те самые угли, разъедающие Чимина изнутри. — И тогда почему он?.. — он не заканчивает, сбиваясь с мысли. В голове мешается и болит так сильно, словно сейчас взорвется вулканом. — Потому что ищет способы справиться со своими чувствами без того, чтобы задеть тебя, как он думает? — его тон похож на вопрос или предположение, но Чимин уже ни в чём не уверен. — Тогда он идиот, если думает, что мне всё равно, — выдыхает Чимин, и Тэхён, наконец, отпускает его челюсть, чтобы в следующий же миг прижать Чимина всего к себе в крепких объятиях и прошептать на ухо: — Полный, но не совершенный. Чимин хватается за его футболку, стискивая в пальцах и впечатывая Тэхёна лишь ближе, потому что холодно нещадно и страшно рассыпаться. — Объясни, пожалуйста, нормально, потому что я нихрена не понимаю. Я не такой умный, как некоторые. Тэхён хмыкает, обдувая кончик его уха потоком прохладного воздуха. — Рассчитывая на наше с тобой «всё равно», он не ожидал твое откровение и моё к нему «какого хрена ты делаешь?». После этого, насколько я знаю, он ушёл в работу, а теперь и вовсе уехал к родителям, где в очередной раз концентрируется на собственных мыслях по этому поводу и на советах его брата, которые, конечно же, не будет слушать, — он невесело усмехается. Чимин пытается отстраниться, но Тэхён держит его каменной хваткой, не отпуская ни на сантиметр. Что значит... — Наше с тобой? — тихо спрашивает Чимин. Тэхён на это сжимает его на мгновение крепче и тут же выпускает, отходя назад и прислоняясь спиной к стене напротив. Всего метр-полтора. Только сейчас Чимин понимает, насколько узкая у них прихожая. Тэхён делает глубокий вдох и натянуто улыбается. — Подумай об этом. Все ищут разные способы переключения. У всех они свои. Чимин уже устал думать даже на нетрезвую голову, но полагает, что Тэхён прав, и ему нужен перерыв хоть на мгновение, хоть на день, хоть до момента, пока постэффект алкоголя не развеется и не подарит концентрацию. Отложит на будущее. Он просто кивает, опуская голову вниз. Его всё ещё мутит и кружит от давления мыслей изнутри, и он совершенно не в состоянии прямо сейчас отделаться от них при всём желании. Лучшая незабываемая ночь. — Лучшая незабываемая ночь, — вторит его мыслям Тэхён напротив, привлекая внимание. Из спальни Чимина тикают часы, разбавляя тишину между ними, и впервые так сильно хочется их выкинуть прямо из окна. — Я вслух это сказал? — Тэхён кивает, вызывая усмешку. По стянутой коже на щеках Чимин понимает, что всё-таки не сдержался. Он трёт костяшками лицо, растирая кожу, пока не чувствует, что его руки аккуратно отстраняют, сдерживая в своих. — Ты так до крови расчешешь, — мягко говорит Тэхён, опуская его ладони вниз по стойке «смирно» и тут же делая шаг назад. Чимин не говорит, что, может, именно этого и хотел. На часах 4:13, как замечает Чимин по мигнувшему экрану его оставленного на комоде смартфона от пришедшего сообщения. Он не видит отправителя, но прямо сейчас и не хочется. 4:13 — любимое время Тэхёна. Он улыбается и замечает, что не один. На лице Тэхёна натянута ленивая задумчивая улыбка, а взгляд направлен также на время. Он тихо смеётся. — Ты хорошо меня знаешь, — признаёт Тэхён, глядя на Чимина из-под полуопущенных век. Его ресницы отбрасывают от света уличных фонарей тени на скулы, придавая образу Тэхёна лишь большую мистичность. Чёрт возьми, и кто из них граф Дракула? — Оно само, — просто отвечает Чимин, чувствуя небольшое расслабление внутри. Словно старый пластырь сорвали и теперь пришла пора ране зарастать самой. Самоизлечение через знание. На улице тихо проезжает автомобиль, шурша по асфальту стихая, и в тишине Чимин слышит, как у его соседей сверху громко играет телевизор, видимо, усыпляя пожилую хозяйку квартиры. Особенное завершение дня для каждого своё. Ночь Чимина началась с того, что он решил «переключиться», как назвал это Тэхён, продолжилось без переключения, а с полным погружением в его смысл, завершаясь этими «у всех свои способы... ты не думал, что он тоже... нас с тобой...». Удивительно, как не разорвало ещё изнутри, если судить по мясорубке мыслей и тела. В воздухе приятно пахнет хлопковым девяносто седьмым, а из квартиры сверху, кажется, раздаются крики из Войны миров Z. Безумный день. — Чимин-а, — неожиданно зовёт его Тэхён тихим голосом. Повернувшись к нему лицом, Чимин видит, что тот прислоняется к стене спиной, глядя прямо на него. Чимин изгибает бровь, молчаливо спрашивая, что такое, и Тэхён неожиданно пробегается языком по нижней губе и прикусывает её, опуская взгляд. Не сказать, что Чимин понимает хоть что-то. В принципе. В его голове всё ещё слегка мутно из-за недавно выпитых на пустой желудок шотов, а слегка подёрнутый пеленой взгляд Тэхёна сигналит, что не у него одного. — Что такое, Тэ? — он позволяет себе слабость обратиться к нему сокращённо, смакуя на языке приятный звук с придыханием. Такое имя только стонать. Чёрт, нет, он думает не о том, глядя на вновь смотрящего прямо ему в глаза Тэхёна. Эмоции кружат как на американских горках со взлетами и падениями. Минутами ранее он обливался слезами и едва не начинал истерику, а сейчас он думает о том, насколько классно, наверное, стонать имя Ким Тэхёна. Это алкоголь так действует или он сам по своей натуре такой пришибленный? — Ты можешь поцеловать меня? Врывается в его сознание голос, и Чимин уверен, что ослышался, поэтому встряхивает головой и подходит ближе, практически вплотную. Вероятно, что-то с концентрацией внимания и с приветом от улетающей всё дальше кукухи, накинувшей галлюцинации. — Я не расслышал, повтори, пожалуйста, — просит он, чуть пошатнувшись. Чтобы не упасть он опирается одной рукой у левого плеча Тэхёна и смотрит снизу вверх. Они действительно так близко или Чимин настолько пьян? Тэхён медленно моргает и смотрит серьёзно прямо ему в глаза. Из-за того, что он опирается спиной о стену, его корпус немного съезжает вниз, практически выравнивая их по росту, и это очень удобно для... Они всё ещё слишком близко, а Чимин всё ещё слишком влюблён, не судите его за эти мысли. — Чимин, — произносит Тэхён серьёзно и чуть наклоняется вперёд, — я хочу, — выдыхает он, и Чимин чувствует легкий запах клубничного мохито, которые Тэхён начал пить за несколько минут до последнего шота Чимина, выпитых им в победе на «соревновании», — чтобы ты, — смотрит прямо в глаза и смачивает языком губы вновь, опуская взгляд на чиминовы, — поцеловал меня. Чимин моргает несколько раз, что-то мыча в непонимании, и хмурится. Видимо, он слишком пьян. — Зачем? — спрашивает он и сглатывает, когда Тэхён приближает лицо ещё ближе и смотрит снова прямо в него через чёртовы зрачки. Чимин чувствует, как его собственное сердце перебивает ударами мысли и думает, что, наверное, это имеют в виду люди, которые говорят «слушать своё сердце». Его требует смерти Чимина. Иначе он без понятия через какой переводчик разобрать его бой. — Я хочу узнать каково это, когда тебя целует тот человек, который тебя любит, — просто отвечает он, чем вгоняет в ступор. — Это жестоко. Тэхён не выглядит смущённым. Он выглядит в нетерпении и любопытстве, гипнотизируя глаза и пристально вглядываясь с кошачьим прищуром. — Мне извиниться? Чимин качает головой. — Нет, — шёпотом произносит он и заторможенно опускает взгляд на его губы. — Но ты мне будешь кое-что должен. Тэхён кладёт правую ладонь ему на шею, большим пальцем подталкивая в челюсть, вынуждая поднять голову и посмотреть ровно в глаза. Чимин глохнет за ударами собственного сердца и звоном в ушах. — Что угодно. Он точно пожалеет об этом. Господи, он почти не соображает, но всё равно понимает, что будет жалеть об этом. Они оба будут. Он ещё может остановиться и остановить их обоих. В Тэхёне говорят только его гормоны счастья из-за новых ощущений и детали нормальной жизни, которой он был лишён по причине известности. В нём говорит даже не любопытство, это всё алкоголь и гормоны. Чимин должен их остановить. Но не хочет. Он поднимает взгляд и вкладывает в Тэхёна все свои мысли и чувства, которые только способен передать невербально и одним только зрительным контактом. Ему нужно дать понять, как много значит эта просьба. Это не просто любопытство. Это то, что сможет уничтожить его. — Поцелуй в ответ так, будто что-то чувствуешь. Тэхён ничего на это не отвечает, лишь молча выдерживая чужой взгляд и медленно наклоняясь ниже. И когда между их лицами остаётся жалкий сантиметр, он закрывает глаза и выдыхает прямо в губы Чимину: «По рукам», — и накрывает их своими.