Часть 6
29 июля 2019 г. в 20:48
Отмытая от грязи ультразвуковым дождем Айя выглядела странно: Серена пыталась не глазеть на нее, но никак не могла удержаться, и то и дело искоса разглядывала девушку, пытаясь найти в ней какое-то сходство с самой собой. Кожа Айи оказалась не столько смуглой, сколько грязной — хотя, конечно, она была куда темнее самой Серены. На руках и на лице виднелись красноватые пятна, которые дикарка то и дело яростно чесала. Вонючая шкура мгновенно испарилась, стоило Линнер недовольно поморщиться, и Айя тут же свернулась в клубок и принялась тихо поскуливать и хныкать. Серена попыталась было ее ободрительно похлопать по плечу, но тут же столкнулась с яростным взглядом и оскаленными зубами и отпрыгнула.
И тем не менее, Айя не пыталась сбежать — она лежала на полу, прикрытая брошенным Линнер платьем, и иногда проводила пальцами по узорам, украшавшим зеркально-гладкий пол консольного зала.
— Она нас понимает, — сообщила Линнер, как только Серена попыталась завести разговор о том, что им делать с находкой дальше. — И мы должны понимать ее, как только она соизволит вступить в беседу.
— Сомневаюсь, что у нее развита речь, — нахмурилась Серена. — Она только скулит и огрызается.
— Так она оценивает ситуацию, — улыбнулась Линнер. — Она в плену, она полагает, наши силы превосходят ее, и теперь имитирует беспомощность и беззащитность, ожидая, что мы сочтем ее бесполезным детенышем. Если ты начнешь ее утешать, в лучшем случае она тебя укусит. В худшем — свернет тебе шею.
Словно в подтверждение этих слов, Айя пронзительно взвыла.
— То есть она копирует поведение животных, — догадалась Серена. — А ты можешь вколоть ей, не знаю, какое-нибудь успокоительное?
Голос Айи стал еще громче, и Линнер закатила глаза.
Она сделала пару шагов к дикарке и наступила носком ботинка на подол платья. Айя взвизгнула и села, яростно рванув к себе одежду. Похоже, Линнер вызывала у нее куда больший страх: взгляд пленницы стал затравленным, и даже белки глаз покраснели.
— Я тебя не обижу, — медленно проговорила Линнер. — Ты должна мне поверить. Я тебя не обижу.
Голос галлифрейки изменился: заполнил чем-то сладким и медовым все пространство внутри головы, пробрался куда-то глубоко-глубоко внутрь, отозвался приторным чувством на языке, и Серена сглотнула. Она верила Линнер. Она хотела верить Линнер. Больше всего на свете сейчас она хотела только одного: верить Линнер. Все потеряло смысл, она едва помнила собственное имя, едва обращала внимание на Айю — поле ее зрения словно сузилось до Линнер, и в фокусе оказалось только лицо таймледи, обращенное не к ней, а кому-то еще.
— Эй! — почему-то закричала Линнер. — А ну, эй! Да что с вами не так?!
Серена хлопала глазами, ощущая, как концентрация сладкого желания верить резко падает, а ей хотелось еще, хотелось обратно туда, в мягкую нежность уверенности в том, что Линнер надо верить, что бы она ни сказала, и отсутствие этого казалось чем-то болезненным, невыносимым.
А потом Линнер отвесила ей затрещину, и в левом ухе противно зазвенело.
— Какого… — Серена проморгалась, потирая ухо. — Да что это было?!
— Ты хотела успокоительного для Айи, — раздраженно бросила в ответ Линнер. — Кто знал, что тебе тоже понравится.
— Это какой-то гипноз, что ли? Ты так умеешь?
Серена позабыла о том, что не хотела расспрашивать инопланетянку о ее способностях; о том, что хотела разбираться во всем сама и интриговать владелицу машины времени и пространства тем, как хорошо это у нее получается; о том, что хотела быть ей равной. Она все еще помнила о том, что минуту назад была готова ради Линнер на что угодно, а смысл ее существования сузился до приказов чужого существа, и это было слишком страшно. Куда страшнее, чем едва не быть убитой первобытной дикаркой или оказаться свидетельницей того, как твой двойник совершает самоубийство. Значительно страшнее размышлений о том, что если у Линнер и есть какая-то цель, с которой она забрала с собой именно эту бесполезную землянку, то вовсе не обязательно эта цель понравится, собственно, самой землянке.
Серена понимала, что Линнер владеет телепатией. Она видела, как это случается. Она знала, что такое телепатия — каждому известно, странная ментальная штука, сопровождающая чтением мыслей, воздействием на эмоции, контролем над разумом. Но почувствовать это на себе оказалось до суеверной дрожи страшно.
— Не делай так, ради всего святого, никогда не делай этого со мной, — пробормотала она и потрясла головой, а затем выругалась себе под нос теми словами, за которые мать заставила бы мыть язык с мылом.
— Твою ж мать, — вдруг проговорила Линнер, без каких-либо эмоций, словно пробуя выражение на вкус. — Твою ж мать.
— Что? — Серена резко оглянулась, ожидая увидеть за спиной Айю с взявшейся невесть откуда палкой или какого-нибудь монстра — однако дикарка сидела и неотрывно смотрела на Линнер, только и всего. — Что случилось?
— Ничего, — поморгала Линнер. — Я знаю такое выражение, оно соответствует лексическому ассоциативному полю твоего языка, это должно помочь установить взаимопонимание.
— Лучше скажи, что ты не будешь так со мной делать, это куда полезнее для взаимопонимания.
— Хотела бы, — погрустнела вдруг Линнер. — Но, похоже, не могу.
Не давая Серене вставить слово, она бросилась к Айе и попыталась натянуть на нее платье. Девушка не сопротивлялась, но и не помогала — так что им вдвоем пришлось просунуть безвольные руки дикарки в рукава, поставить ее на ноги, разгладить ткань.
— Ты красивая, — попыталась приободрить ее Серена — и, на самом деле, не солгала.
В простом сером платье до колен Айя выглядела словно древняя богиня: яростная и беспощадная, сильная и живая. Невысокого роста, худая, но мускулистая, с горящими черными глазами, немного раскосыми, и искусанными алыми губами. Ее портили только эти странные асимметричные пятна — на щеках, на лбу, на предплечьях, на шее.
— Что с тобой такое? Это аллергия какая-то? Болезнь? — Серена на всякий случай отошла подальше.
— Было давно, — коротко ответила Айя хриплым голосом.
Линнер поджала губы, вздохнула и потянула дикарку за руку к себе.
— Я сделаю некоторые тесты, — пояснила она Серене. — А потом Айя поспит в медотсеке. У меня есть медотсек.
Айя попыталась выдернуть руку — не факт, что она поняла слова Линнер, но коннотацию точно уловила: сейчас с ней будут что-то делать, однако инопланетянке стоило лишь взглянуть дикарке в глаза, как та сникла и послушно последовала в медотсек.
— Аутоиммунное, — поставила Линнер диагноз через какие-то полчаса, и Серена вздохнула с облегчением: одно время она училась в классе с девочкой, больной псориазом, и знала, что это такое.
Но затем инопланетянка нахмурилась, разглядывая непонятные формулы и значки на одном из повисших в воздухе экранов. Она провела рукой, рассыпая их в воздухе, и собрала новые, подхватывая осколки прошлых. Какие-то части засветились золотым, какие-то остались бледно-голубыми, и Линнер что-то недовольно пробормотала себе под нос.
— У меня вопрос, — встряла Серена, решив, что настал верный момент. — Ты сказала, что мы найдем здесь очередную версию меня, так сказать. По-моему, очевидно, что Айя — не я.
— Это как сказать, — галлифрейка усмехнулась, вновь рассыпая формулы медленно затухающими искрами. — В некотором роде Айя — это все же ты. Вернее, у вас есть нечто общее.
— Общие фрагменты ДНК? — предположила Серена, и Линнер поморщилась, цокнула языком и попыталась было объяснить ей что-то о том, что в геноме человека можно найти даже что-то общее с бактериями, но затем запуталась в собственной же тираде и замолчала.
Это случалось уже не впервые: она рьяно бросалась читать Серене лекции, однако затем сталкивалась с невозможностью объяснить что-то простыми словами, скатывалась в примитивные аллегории, только еще больше запутывающие суть дела, а затем сдавалась и, морща лоб, выдавала какие-то бессвязные скомканные объяснения, на ходу выдумывая термины.
— Что-то вроде того, — резюмировала она в конце концов, снова скривившись. — Проще сказать, что да, хотя технически это не то, чтобы верно, но тебе достаточно этого. Куда интереснее то, что у Айи этого фрагмента быть не должно. Назовем его «фрагментом», мне нравится. И, вероятно, именно это спровоцировало ее болезнь.
— Мутация? — Серена мало знала о ДНК и еще меньше о фрагментах ДНК, которые на самом деле не являются фрагментами, но инопланетянке с далекого Галлифрея проще называть их фрагментами, хотя это совершенно не верно.
— Это не так работает, — покачала головой инопланетянка с далекого Галлифрея. — Это похоже на… На своего рода генную инженерию, но работа проделана очень грубо. Я, конечно, не специалист, но провела бы аналогичную замену куда более элегантно. В качестве вектора использован вирус, это очевидно — это спровоцировало и аутоиммунную реакцию, но я бы взяла зародыш, а не взрослую особь, здесь же все указывает на то, что операцию проделали на взрослой особи.
— Айя не особь, она человек, — уточнила Серена. — Хоть и примитивный, но человек.
— Для того кто проводил над ней эту операцию, она была особью, — равнодушно сообщила Линнер. — Но что самое любопытное, операция удалась. Фрагмент был успешно встроен, а его четырехмерная природа обеспечила уникальную интеграцию в пространственно-временной континуум: одновременно незаметную и неустранимую.
Айя приоткрыла глаза, полулежа в удлиненном кресле, и почесала щеки. Линнер, словно спохватившись, приклеила ей на лоб серебристую бляшку, и дикарка тут же убрала руки. Но что куда чудеснее — ее пятна тут же начали бледнеть, сходя полностью на нет.
Линнер ее вылечила, догадалась Серена. А с серебряной бляшкой Айя выглядела теперь героиней фантастического фильма — молчаливая, расслабленная, и какая-то непохожая на других людей. Как и Линнер, она чем-то отличалась — чем-то неуловимым, витавшим в воздухе. Что-то окружало ее ореолом чуждости, инаковости.
Сначала Серена подумала о том, что ее, возможно, тоже окружает такая аура — нечто невидимое, но определяющее ее правильное положение в пространстве и времени, и где бы они ни побывали, каждый будет видеть в ней это. Затем подумала о том, что не то, чтобы это чувство было для нее совсем уж непривычным — разве не им она пользовалась всякий раз, когда рассказывала случайным и не очень знакомым о том, что в ее жизни ничего не происходит; что любые беды обходят ее стороной, хоть и задевают близких. Что она практически неуязвима.
А затем она вспомнила о том, что Айя сумела опередить Линнер и едва не убила ее — если бы не телепатические способности галлифрейки, то и убила бы. Серену же она и не задела. Да, нескладная каланча Линнер не производила впечатления мастера боевых искусств, однако двигалась она быстро и ловко, а уж реакцией точно обладала куда лучшей, чем человек, даже выросший среди лесов. И тем не менее, Айя едва не убила ее.
А еще у Айи был «фрагмент»: нечто, встроенное в ее ДНК; нечто четырехмерное и интегрированное куда-то в пространственно-временной континуум (Серена все еще удивлялась тому, что это понятие, растиражированное в фантастическом кино, на самом деле всерьез использовалось самой настоящей инопланетянкой, путешествующей во времени как между станциями метро). А значит, это что-то было встроено и в ДНК самой Серены.
И, вероятно, именно поэтому Линнер и забрала ее с той крыши.
Серена почувствовала, что ее сердце начинает бешено колотиться, в глазах потемнело, а ноги стали ватными. Она нащупала за спиной еще одно удлиненное кресло — разве было оно тут прежде? — и медленно опустилась на него, искоса наблюдая за Линнер. Та не удостоила ее и взглядом, полностью поглощенная очередной сборкой неведомых формул. Кажется, она о чем-то разговаривала с Айей — Серена слышала голоса, не разбирая слов; кажется, затем она замолчала; кажется, затем что-то изменилось — так же неописуемо словами, как в первый раз, когда ТАРДИС переместилась, но все это словно существовало где-то за пределами непроницаемого кокона, внутри которого была запечатана обыкновенная человеческая девушка, которая когда-то всего лишь любила хвастаться неуязвимостью и мечтать о том, что с ней что-нибудь случится.
И когда Линнер обратилась к ней, Серена даже не сразу ответила — мысли стали вялыми и медленными, а в самом центре ее мозга словно пульсировала горячая болезненная точка.
— Айя знает, где и когда с ней случилось то, что ее изменило, — явно раздраженно повторила Линнер. — Ее племя чувствовало, что с ней что-то не так. Она не помнит деталей — вероятно, кто-то подредактировал ее память, и даже я не смогу восстановить поврежденные участки, но она вернулась другой, а момент отчуждения от племени она помнит прекрасно. У нее, знаешь, такое острое чутье.
— Линнер, расскажи мне, почему ты забрала меня, — собралась наконец с силами Серена. — Давай ты сначала все мне расскажешь, а потом мы с тобой отправимся куда угодно: выслеживать таинственного генного инженера, отлавливать новых дикарей или искать мои копии, но я должна знать, что привело тебя на самом деле на мою крышу и зачем я тебе нужна.
Галлифрейка нервно пощелкала пальцами, дернула себя за косу и вздохнула. Айя неслышно встала со своего кресла, подошла к Серене и уселась на пол рядом. Ярость в ее взгляде сменилась искренним любопытством.
— Ладно, — заговорила Линнер. — В общем, все началось во время президентской гонки в США в две тысячи сто сороковом году…