Игра с отчаянием. Калейдоскоп

       — Амели... Ты меня ненавидишь?        Амели моргнула. Она подняла глаза от чашки ароматного жасминового чая и смерила Марти долгим взглядом. Даже самые близкие к ней люди никогда бы не смогли прочитать в нём её истинных чувств. Вложила ли Амели в него вопрос? Или, может, она задумалась над вопросом Марти? А может, она оценивающе осматривала его, чтобы дать ответ?..        Некоторое время висела тишина. Марти стоял у стойки в паре метров от столика, за которым расположилась Амели, и, хмуря брови, смотрел в свою чашку. Амели молчала. Наконец, она отвела взгляд и, быстро мотнув головой, коротко отозвалась:       — Нет.        Со стороны Марти послышалась усмешка. Амели скосила на него глаза и чуть наклонила голову вбок. Губы Марти, как всегда сухие, искривились в горькой полуулыбке. Некоторое время он глядел на свой чай, прежде чем с тяжёлым вздохом покачать головой и с иронией заметить:       — После того, как я сыпал соль на раны твоей любимой госпоже?.. Что-то не верится.        Амели повернулась к Марти. Его вид показался ей крайне усталым и измученным — он никогда не позволял себе показывать эту свою сторону на людях, будь они ему совершенно посторонними или близкими знакомыми. По крайней мере, такое Амели могла сказать из личного опыта: при Юджине Марти всегда старался выглядеть сильным и надёжным.        Амели вновь опустила глаза в чашку. На поверхности полупрозрачной золотистой жидкости мерно покачивались тёмно-зелёные чаинки. Амели прикрыла глаза и поднесла чашку к губам. Отпив чаю, она спокойно проговорила:       — Господин Мартин... В последнюю встречу с Миледи вы говорили ужасные вещи. Ваши слова, бесспорно, причинили ей боль. Однако... я не ненавижу вас. И Миледи, я уверена, тоже. Вас ведь гораздо больше интересует её мнение, чем моё, верно? — уточнила она, вновь скосив на него глаза.        Марти выслушал её с непроницаемым лицом... а затем не сдержал иронического смешка. Опершись свободной рукой на стойку позади себя, он покачал головой и с горечью заметил:       — Разве может она не ненавидеть и не презирать меня после того, как я своим поведением напомнил ей о боли, которую ей причинила её любимая сестра? Я бы на её месте никогда такого не простил...        Амели оторвалась от созерцания чая и быстро взглянула на него. Марти не смотрел на неё, вместо этого старательно изучая стену справа. Но, несмотря на своё неумение чувствовать эмоции других людей (ввиду непонимания эмоций в принципе, даже собственных), Амели сумела уловить боль в его глазах.        Несколько секунд она внимательно, неотрывно глядела Марти в лицо. Затем она отвернулась и, медленно отпив свой чай, негромко проговорила:       — Простил... Ведь вы этого хотите, господин Мартин — прощения. Причём, — продолжала Амели, когда Марти вздрогнул и быстро, почти испуганно повернулся к ней, — вам нужно прощение не от Миледи — вы желаете получить... нет, — Амели качнула головой, — заслужить прощение господина Уилларда. Верно? — уточнила она, вновь скосив глаза на Марти.        Марти ответил не сразу. Прежде он несколько секунд шокированно, почти испуганно смотрел на Амели, не в силах вымолвить и слова. Затем он будто пришёл в себя: он потряс головой, после чего медленным, рваным движением провёл ладонью по лицу и шумно выдохнул. Облизнув пересохшие губы, Марти сглотнул (Амели заметила это скорее по тому, как двигался его кадык) и криво улыбнулся. Лишь после всех этих действий он, опустив глаза, с горькой усмешкой проговорил:       — За твоей молчаливостью иногда очень легко не заметить твою проницательность, Амели...        Амели слегка наклонила голову вбок, но ничего не сказала. Некоторое время она смотрела на Марти, готовая ответить, если он к ней обратится — но этого не происходило, и в конце концов Амели вернулась к своему чаепитию.        Тем временем Марти продолжал молчать, но его молчание было отнюдь не спокойным: он стоял, опершись правой рукой на стойку и барабаня пальцами по краю столешницы, в то время как из чашки в левой всё ещё поднимался совсем бледный, едва заметный пар. Некоторое время Марти сохранял это положение, пока, наконец, в его голове не мелькнуло воспоминание о чае.        Марти залпом допил напиток и, отставив чашку, опёрся на стол уже обеими руками. Он ещё некоторое время молчал, прежде чем поднять на Амели неуверенный взгляд и тихо, почти робко поинтересоваться:       — Амели, как ты думаешь... — Амели быстро повернулась на обращение, и Марти запнулся. Ему пришлось ещё раз сглотнуть, чтобы набраться смелости и продолжить: — смогу ли я когда-нибудь... Нет, — Марти покачал головой, — смогут ли они когда-нибудь простить меня за всю ту боль, которую я им причинил?        Амели моргнула... и без промедления кивнула. Марти даже вздрогнул от неожиданности, настолько быстро она это сделала. Затем его рот искривился в усмешке, и он заметил:       — Ты соглашаешься только чтобы успокоить меня.        Амели ещё скорее покачала головой.       — Даже если бы я могла испытывать сочувствие, господин Мартин, у меня не было бы причин пытаться утешить именно вас, — заявила она и допила свой чай.        Улыбка Марти искривилась ещё сильнее. Затем он не выдержал и фыркнул. Видя, что он ей не верит, Амели сочла нужным отставить чашку и, сложив руки на коленях, продолжить:       — Я всю жизнь была рядом с Миледи, поэтому знаю: она уже вас простила, господин Мартин. Что до господина Уилларда... — Амели опустила глаза, — я знала его не так долго, но из того, что успела увидеть, могу заключить: если бы он был в сознании, он бы простил вас ещё раньше. Он ведь действительно вас любил, — добавила она, бросая на Марти взгляд из-под ресниц.        Марти молчал. На его лице отражалась мука. Было видно, как тяжело ему слушать такое про брата, которого он в какой-то момент жизни хотел было бросить гнить, и в то же время с какой надеждой он всё это слушает.        Наконец, Марти (будто небрежно) подёрнул плечами и с горькой улыбкой заявил:       — Уилл, может, и не идеальный человек, но он — лучший брат, которого я просто не заслужил; поэтому я верю, что он простит меня, несмотря на то, что я тогда говорил и хотел. А вот Юджина... — Марти покачал головой. — Я слишком никто для неё, чтобы она снисходила до такого. Я ведь тогда повёл себя совсем как Э...        Марти явно хотел назвать имя младшей сестры Юджины, но в последний момент прервался на полуслове, вспомнив, с кем говорит, и стыдливо опустил голову. Амели выслушала его, не споря и не прерывая. Однако убедившись, что он не собирается ничего добавлять, она отвернулась и вдруг заявила:       — Тогда, может, вы и повели себя, как леди Эрика, господин Мартин, но вот что я вам скажу: вы не похожи на неё.        Марти вздрогнул и поднял шокированный взгляд на Амели. Пару секунд он, весь бледный, пытливо вглядывался в её лицо, напрасно надеясь найти на нём намёк хоть на какие-то эмоции... а затем вдруг рассмеялся. Этот смех был совсем не весёлый — нет, он был сухой и какой-то болезненный. Однако даже так (или, может, именно поэтому), от него на глаза Марти выступили слёзы. Отсмеявшись и утерев их, он в напускной весёлости протянул:       — О-о, ну, раз ты так говоришь...       — Это правда, — перебила Амели, смерив его как будто более серьёзным взглядом, чем обычно. Марти прочувствовал её настрой и замолк. Амели чуть спокойнее продолжила: — Вы, вероятно, этого не осознаёте, господин Мартин, но у вас есть одно неоспоримое преимущество перед леди Эрикой — ваша человечность. И, если вы и дальше будете её беречь, — Амели сделала паузу, во время которой уголки её губ поднялись на жалкие доли миллиметров — но её обычно холодное выражение стало неуловимо теплее, — вы действительно будете заслуживать прощения Миледи и господина Уилларда.        С этими словами Амели поднялась с места и взглянула Марти в лицо. В его глазах читалась смесь неверия и надежды, но на губах играла улыбка. Казалось, ему нужна была всего пара секунд — и он бы обязательно заключил Амели в объятия и искренне и горячо поблагодарил.        Однако этого не произошло: внезапно двери столовой распахнулись, и на пороге показалась Супер Азартный игрок. Едва заметив её, Марти нацепил свою обычную маску и приветливо помахал рукой. Хитаги также оживилась и направилась к нему. Амели почувствовала, что она тут лишняя, и направилась на выход. Впрочем, в последний миг она успела услышать со стороны Марти тихое, но отчётливое "спасибо". Амели на это слегка улыбнулась — в своей привычной и никому не заметной манере — и подумала: "Вам не за что благодарить меня, господин Мартин: я просто сказала правду".