***
— Где мой брат?! — Парень с черными волосами и выразительными серыми глазами, в которых читалось лишь то, что он сметет все на своем пути, ворвался в больницу, напугав весь персонал, стоящий в холле. Темнокожая девушка тут же подбежала к нему, в смятении пряча взгляд от его глаз, и промолвила: — Извините, но доктор сейчас делает ему операцию... — Мне, блять, плевать! — Майк рывком встал впритык к девушке, сжигая еегорящими глазами. — Я хочу видеть своего брата и знать, что он жив. — Но, Майкл... — Мне. Плевать. Проведи меня к нему. Немедленно! — Девушка, молчала склонив голову вниз, прятала взгляд, по причине чего парень и согнулся, приблизившись к ней и заглянув в глаза. Он полушепотом промолвил: — Это что, так сложно, просто предъявить доказательство того, что он жив и он здесь? Это мой брат, черт возьми, и я обязан знать о его состоянии. Многого прошу? Я вновь повторять не буду, предупреждаю тебя. — Л... Ладно, только не прерывайте операцию, пожалуйста. — Я, по-твоему, похож на идиота? Веди меня. Сглотнув, девушка глянула в глаза Майка, от резкости взора которых по спине побежали мурашки, и, ретировавшись назад, пошла в сторону правого коридора, слыша шаги парня за спиной. Теперь она убедилась в том, что говорили еще давно: этот парень — жуткий тип. Он просто не умеет контролировать свои эмоции, кипяток которых буквально выплескивается из него, обжигая всех, кто попадется под руку. Хотя, его можно было понять, с какой-то стороны, но девушка сделать этого и не пыталась, отбросив понимание и наложив обвинение. Они вышли из лифта на четвертый этаж и подошли к посту, за столом которого сидела блондинка, с подозрением смотря на Майкла, который тут же двинулся к ней со словами: — Где Ричард Делли? — У Ричарда Делли операция... — Я спрашиваю конкретно. Где. Ричард. Мать его. Делли. — Эм... В третьей, — в смятении промолвила она, глянув на кивающую ей девушку, которая сопровождала Делли младшего. Майкл тут же отпрянул от столика, стремительным шагом направляясь вдоль коридора, в поисках третьего хирургического кабинета, который виднелся в самом конце коридора. Темнокожая девушка не успевала за ним идти, так что сорвалась на медленный бег, надеясь, что Майкл ничего не натворит. Жалюзи третьей палаты были закрыты: прямой признак того, что там идет операция, но этого парню было слишком мало. Он медленно открыл дверь, в сопровождении девушки, заглянув туда. На операционном столе лежал его брат, находясь в окружении четырех врачей. Парень застыл, широко распахнув глаза, чувствуя, как сердце сжимается от этой картины, но, к счастью, девушка заставила Майка опомниться, оттянув в коридор и закрыв дверь. Перед глазами все еще стояла эта картина, погружающая сознание во мрак, ведь как сложно было в это поверить. — Его ведь спасут?.. — еле слышно пролепетал парень, серыми глазами глядя в пустоту. — Я ничего не обещаю, Майкл, ибо не знаю информации о состоянии вашего брата... — Но ты должна знать хоть что-нибудь. Неужели не было подобных случаев и их статистики? — Майкл, это не тот случай. Ваш брат потерял слишком много крови, у него образовалось внутреннее кровотечение. Его могли бы и не спасти, пройди еще пять минут. Но, к счастью, тот парень принес его вовремя... — Крис? — вмиг оживился Делли. — Да, Кристофер... — Где он? — Он, должно быть, в прачечной или в душе. Я... могу провести вас туда, если... — Веди. — Майкл был настроен решительно. Уж слишком много вопросов он хотел задать этому дилеру, и именно любопытство помогло ему обуздать ярость, за которой совершенно незаметно, притаившись, скрывался страх. Страх за единственного родного человека в этом городе. Но даже сейчас, переживая за жизнь своего брата, как никто другой, он сумел оставить его наедине с врачами, доверившись им. Девушка вновь повела его к лифту, а затем, спустившись на первый этаж, прямо по коридору, до регистратуры, и снова вперед. Она указала на дверь, остановившись в пяти метрах от нее и, развернувшись, последовала назад, оставив парня у двери с полустершейся надписью «прачечная». Майк медленно и аккуратно подкрался к двери, вслушиваясь в каждый шорох за ней, в каждый посторонний звук, и, подойдя ближе, открыл ее, войдя в освещенную одной лишь желтой лампочкой комнату. Он застал Кристофера спящем, сидя на стуле у выключенной стиральной машинки, на которую он уложил голову, подложив под нее руку. Он был одет в одежду персонала, что представляла собой прямые бирюзовые штаны и футболку белого цвета; в углу комнаты работали две стиральных машины. Майкл огляделся, убедившись в том, что в коридоре уже никого поблизости нет и, прикрыв за собой дверь, начал медленно подходить к спящему и явно изнеможенному юноше, лицо которого было закрыто мокрыми волосами. Оглядев помещение, парень взял стул, одиноко стоящий у шкафа, поставив его прямо перед Крисом, и уселся. Дилер спал крепко, поэтому пришлось протянуть к нему руку, потормошив за плечо. Глаза его медленно открылись и он, поднимая голову, схватился за затекшую шею, расправляя плечи. Когда он заметил Майка, сидящего прямо перед ним, сонливость резко пропала, а на ее смену пришли напряжение и страх: Делли младший выглядел так, словно прямо сейчас готов накинуться на ослабленного юношу и избить его до полусмерти (хотя, возможно, он выглядел так большую часть времени). Майкл заметил то, как расслабление и сонливость быстро исчезли, что отчетливо читалось во взгляде голубых глаз, которые явно предвкушали нечто очень неприятное. Серые глаза метнулись от избитого лица, которое было награждено еще свежим кровоподтеком в левой части, прямо под глазом, прямиком к шее, где красовалось то, что нельзя было не заметить: отчетливые лиловые следы от рук. — Я вижу, тебе здорово досталось от кого-то... Вновь, — начал было Майк с долей сарказма, но затем, вспомнив, что хотел сказать совершенно в другой интонации, продолжил: — Я не знаю, что там произошло, но ты спас моего брата и я тебе очень благодарен за такой поступок. Спасибо тебе. — Кристофер выдохнул тот груз напряжения, который тут же заменило волнение, в молчании склонив тяжелую голову вниз. Но Майкл, не собираясь медлить, с нетерпением сказал: — Давай только ты не будешь молчать, окей? Я уверен, что тебе есть, что сказать, и я хочу это услышать. — Прежде всего меня волнует то, что сейчас с Риком. Ты ведь знаешь. — От этих слов Делли младший дернул уголком губы, в омрачнении облокотившись на спинку стула. — Ему делают операцию, пытаются спасти... — он поднял глубокие и печальные глаза на Кристофера. Удивительно было то, как менялся взгляд эмоционально, ведь секунду назад его глаза пылали нетерпением и раздражением, а сейчас полны печали. — Крис, ты был там, ты спас моего брата. Скажи, что произошло, какая сука в него стреляла, и где вы были? Юноша рассказал то, что он узнал за сегодня, мельком упомянув о событиях сегодняшней ночи, связанных с Эрином Кортманом. Что удивительно, так это то, что сей имя заставило Майка напряженно сглотнуть, но он не перебил рассказ дилера. Крис рассказал об иллюзии выбора, с помощью которой Кортман манипулировал им, вынудив принести Рика на злополучную парковку, без создания лишней шумихи. Как жаль, что осознание этого пришло слишком поздно, и Рик оказался на операционном столе... Но Кристофер не забыл сказать и о самом главном, что стало следствием сегодняшних жертв, то, от чего исходили корни проблемы; что так тревожило в последнее время, заставляя усомняться в своем друге: он сказал правду о делах Ричарда, о его работе на двух фронтах одновременно, не забывая сказать о мотивах. Все это время парень думал, что Майкл знал о делишках своего брата, но какого было его удивление, когда Майк с ошеломлением от того, что от него так долго скрывали, объяснил юноше, что ничего об этом не знал. Оказалось, Рик не поставил в известность даже своего брата. — Но почему? — сказав это, Майкл сдвинул брови, смотря в пустоту задумчивым взглядом серых глаз. — Он мне не доверяет. Не признает меня... В последнее время наши отношения накалялись и, возможно, он ошибочно решил, что я готов буду сдать его ради сраных зеленых бумажек? Да он шутит! Мы можем повздорить, хорошенько повздорить; у нас много разногласий, но я не продажная тварь. Он мой брат, Крис, и единственный, кому я могу по-настоящему могу доверять. Он мне дорог... Да, я могу вспылить, могу подлить бензина в собственный огонь, втянув в это ни в чем неповинного Рика, но я никогда не сдам его. Почему он не понимал этого? Почему молчал? Это ведь единственный гребаный человек, который мне дорог, но почему он этого не понимает? Зачем скрывать... Ох, черт, ты даже не представляешь, каким он был вчера. Теперь я понимаю, почему... Просто, будто его подменили. После того, как ты ушел, он проводил девушку, а затем, вернувшись, унес пол бара в свою каморку, и заперся ото всех. Просто включил музыку на максимум и начал что-то громить, я чувствовал и слышал... Но, Крис, это был не он. Он бы не стал... Даже если его замучила гребаная совесть, зачем он молчал?! — Он боялся. Боялся нас потерять. — Кристофер осознал это, пока Майкл говорил. Впрочем, это итак было понятно. — Рик говорил, что однажды терял... — Да, у него была подруга... — И он не хотел повторять историю с кем-то из близких, с кем-то из нас, — плавно подхватил юноша. Майкл обреченно закрыл глаза, согнувшись пополам и сложив руки на коленях. Длинные волосы скрыли черной пеленой его лицо, однако по виду не сложно было сказать, что ощущает парень. Поцарапанная рука легла на плечо Майка, от чего тот медленно поднял голову, глянув сначала на нее, а затем дернув плечом, дабы стряхнуть ее с себя, на Криса. — Не надо меня утешать, я в состоянии справиться с этим сам. — Дилер убрал руку, непринужденно взмахнув ею. — Майк, ты ведь понимаешь, что у вас теперь будут проблемы? — Какие к черту проблемы, Крис? — произнес он с раздражением. — Можешь не волноваться, я никому не позволю врываться к нам в дом. И я не собираюсь бежать, трясясь от страха перед ними. — Черт возьми, да не будь ты идиотом! — мгновенно вспылил юноша, ударив ладонью о колено. — Это Моретти, Майк, Мо-рет-ти! Они сметут всех и вся, что станет у них на пути! — Мне плевать! Я буду стоять на своем... — Как твой брат? — перебил Крис, заткнув Делли младшего. — Ты хочешь кончить, как он? Пойми, что рядом может никого не оказаться, и никто тебя не спасет, когда они перебьют всех, оставив тебя «на десерт». Ты ведь понимаешь, и прекрасно знаешь, что будет, если попадешь в руки Моретти после этого: от тебя живого места не оставят! Майк, нахмурившись от несогласия в приуменьшении собственной силы, отвернул голову, но Кристофер, настаивая на своем, тут же легким движением повернул ее обратно. — Посмотри на меня! — Делли возмущенно отмахнулся от руки Лоренцио. — Видишь эти синяки? — дилер указал на кровоподтеки в области лица и шеи. — Громилы из Дальюс отлично набивают морду, поверь! Не говоря уже об их коллекторных крысах... Ты видишь?! — Да! — воскликнул Майк, закатив глаза. — Отлично, — Кристофер, чуть отстранившись от Майка, поднял медицинскую футболку, оголив торс и, собственно, очередную гематому исполинского масштаба, расположившуюся на правом боку, которая, казалось, после сегодняшней ночи, увеличилась. — А это ты видишь? — Делли младший, поморщившись, на этот раз кивнул. — Это очень больно, Майк. Без обезболивающего я бы уже давно корчился от боли, валяясь на полу. Но это самое меньшее, что мне удалось получить от Моретти, потому что в первый раз меня спас твой брат, а во-второй я спас себя сам. Ты желаешь той же участи своему телу? Я так не думаю. — Но не бежать же мне от этой проблемы! Пойми, что у меня там целое состояние, возведенное из вонючего бомжатника в приличное заведение собственными руками, и я не намерен наблюдать за тем, как они все это разрушают. — Даже если на кону твоя жизнь? — Плевать. Я уверен в себе. — А о жизни Рика ты подумал? Майкл хотел было что-то сказать, но сжал губы, на тяжелом вздохе закрыв глаза. — Я не знаю... Не знаю... — Майк, я могу предложить вам... — Нет. Мне от тебя ничего не нужно. Я уже говорил, что в состоянии сам все разрешить. — Но почему? — Потому что ты работаешь на Беллини, а мне лишние проблемы не нужны... — Он замолчал в напряжении, однако добавив: — И, надеюсь, создавать ты их не собираешься. — Нет, у меня своих проблем хватает. — Вот и славно, ибо сейчас, когда я вынужден прервать сотрудничество с Моретти, ситуация знатно накалится, и мне придется залечь на дно... Если ты понимаешь, о чем я. — Да, ни слова о тебе. Но что ты будешь делать с Риком? Моретти ведь могут узнать, что он здесь и... придут? — Это было бы бесчестно с их стороны: это больница. Но перестраховаться нужно. — Крис понимающе кивнул головой, со вниманием внимая. — Как только операция закончится, если все пойдет ровно, я заберу Рика отсюда. — Где вы будете? — Здесь, в Темном районе, Крис. Я не знаю, можно ли тебе доверять настолько, чтобы говорить адрес. — Если сомневаешься — не надо. Я не собираюсь принуждать тебя. Мне будет достаточно одного или более звонков об исходе операции... Ты ведь знаешь, что это важно для меня, да? — Да, несомненно... Слушай, спасибо тебе еще раз... Если бы не ты, я бы... Я не знаю, что делал бы без брата. — Сейчас главное — чтобы он выжил. И он должен выжить, я верю. — Да, Крис, ты прав... — Запомни мой номер. Это очень важно. — Надежнее будет, если я его запишу. — Хорошо, тогда пойдем отсюда. Меня дома может не быть, так что я буду ждать сообщений. — Я понял, Крис, пойдем.***
Провожаемый взглядом Майкла Делли, и еще трех девушек, Лоренцио вышел из здания больницы. Удивительно, но по мене отдаления от здания он все ярче ощущал душевное опустошение. Ему самому нужна была поддержка, хоть он этого не признавал, подобно Майклу, ведь желание думать, что ты душевно силен, может захватить тебя с головой, но, учитывая то, что оно противоречит твоей собственной личности, это попусту ломало все изнутри. Однако люди, лишь они спасали его от этого внутреннего опустошения. Кристофер, сам того не осознавая, заполонял ими дыру в душе, поддавшись ее вечным терзаниям. Не заметив того, как он подошел к машине, на которой приехал, Крис сел на водительское сидение, ничего не чувствуя извне, но ярко ощущая избыток эмоций в душе. В избытке особо активен был страх перед неизвестностью: выживет ли Рик, поймет ли его Беллини, что будет со всем этим дальше... Однако, между этим, Кристофер понимал одну важную вещь: Начались настоящие проблемы. Между двумя районами уже давно длилась «холодная война» и никто никого не убивал, по крайней мере, открыто. Но теперь, один дилер сумел разрушить эту идиллию, за что ему придется очень дорого отплатить — семья Моретти не прощает, она мстит. Мстит метко, кроваво и жутко. От этих мыслей юноша дернулся в нервном напряжении, опомнившись. Он вернулся в мир реальный, осмотрев салон автомобиля, на пассажирском кресле которого виднелась кровь. Но, учитывая то, что салон был кожаным, это совершенно не являлось проблемой, более того, Кристофер уже решал ее сбыть куда-нибудь в Блеквейс к своему новому знакомому, либо же продать родному району. Выбор стороны стал очевиден.***
Машина была заглушена после того, как рука повернула ключ зажигания, вместе с тем вытащив его и кинув в карман. Холодные глаза глянули влево, туда, где стояло с десяток человек, каждый из которых держал оружие в руках. С явным спокойствием юноша открыл дверцу, выйдя из машины с поднятыми руками: — Я свой. — Представься, — сказал один из мужчин. — Кристофер Лоренцио, — юноша встряхнул волосами, подняв взгляд на спросившего. — Откуда тачка семьи Моретти? — поинтересовался чей-то молодой голос. — От ее мертвого владельца. — После этих слов в воздухе повисла тишина, а затем ее развеял шепот нескольких человек. — Эта машина теперь ваша. Я не знаю, куда ее везти, но хочу сделать презент родному району. Несколько человек опустили оружия, а затем это сделали все до единого; больше половины охранников разошлась после того, как несколько человек подтвердили, что Кристофер Лоренцио ведет дело с боссом. Пара охранников подошла к Кристоферу, взяла ключи, и забралась в машину; дилера позвали другие. Медленно, ощущая, как тело охватывает тяжесть, вместе с гудением в голове, он подходил к двоим, пока сзади кто-то не крикнул: — Чья это кровь?! Крис остановился, повернув голову и, краем глаза замечая силуэт, стоящий за машиной, сказал: — Это не оглашается. «Не нужно им знать всех подробностей того, что произошло. Уж точно не нужно», — подумал он, продолжив движение к слегка насторожившимся охранникам. — Мне нужно к Фредерику Беллини. — Мы знаем, — молниеносно ответил мужчина со шрамом на пол лица, — он ждал тебя еще с утра... — он многообещающе замолчал и тут же достал рацию, сказав о том, кто пришел. Из рации послышался голос, из слов которого Кристофер понял, что у Фредди сейчас какой-то гость, но Крис может подниматься и подождать там. Мужчина, закончив, повернулся к юноше. — Ладно, иди за мной, — мужчина со шрамом отвернулся, направившись к открытым механическим воротам, ведущим к трехэтажному особняку — владению семьи Беллини и самому ее сердцу. У входа, на лестнице, стояли охранники, обсуждая что-то явно веселое. Их улыбки в этот момент были чужды Крису; в мрачном ожидании, он следовал за мужчиной, стремительно шагающим вперед. «Даже не хочется ни о чем задумываться... — Апатия уже давно охватила юношу, зарываясь все глубже в душу, где не осталось и капли смирения. — Что мне делать? Я сам не знаю... Знаю лишь то, насколько глуп этот вопрос, ведь у меня совсем недавно был план, а я его упустил. И упустил из-за того, что я более ничего не хочу. Эта ночь была ужасной... Этот день является кошмаром, который все еще продолжается... Но я не хочу больше жить в этом кошмаре. Мне хочется сбежать отсюда и прийти к Рику. Мне хочется взять его за руку и никогда не отпускать... Я не хочу его отпускать... Я не смогу... — руки стали трястись, а знакомые чувства вновь посетили душу. Внезапно пробудился и разум, но его голос был настолько тих, что эмоции частично заглушили его. — Нет, так нельзя. Рик все еще жив, он борется и он справится. Я... Я такой ублюдок... — вновь губительные мысли ворвались в его разум, в котором царил хаос и война двух миров, — я ведь должен быть с ним сейчас! Какого черта я делаю здесь, когда мой друг на грани смерти!.. Черт!» — Кристофер остановился. В его глазах сверкнул огонь, а тело уже приготовилось бежать, если бы перед ним не предстал Фредди, которого он сначала даже и не заметил, как и все, что творилось вокруг. В приоткрытых губах юноши Фредерик прочитал изумление, а глаза, хоть и излучали то же самое, но были полны невероятной грусти и отчаяния. Он заметил, следы удушения и явной борьбы, но, помимо того, была явна необыкновенная бледность, не предвещающая ничего хорошего. Поразмыслив над ситуацией и тем, что к ней привело, Беллини сделал несколько шагов вперед, встав справа от юноши и положив свою руку ему на спину, вместе с тем перейдя на размеренный шаг. В голове уже сложились предположения того, что могло случиться за это время. И это что-то было явно очень болезненным и совершенно неутешительным, но именно поэтому Фредерик не произнес ни слова, пока они шли по коридору прямиком к кабинету. От присутствия босса на душе легче не стало. Захотелось сбежать и никогда не возвращаться, лишь бы не рассказывать всего того, что так хорошо отложилось в его памяти, оставив в ней кровавый отпечаток. Не хотелось вновь переживать это. Не хотелось ничего. Лучше просто запереться в своей комнате, дома, и никогда не выходить: не слушать сообщение Майкла, не приходить в особняк Беллини — ничего. Сегодня, когда нервы буквально были на пределе, хотелось пасть замертво, никогда не поднимаясь и не ощущая больше того, что Кристофер ощущал сейчас. Это гадкое, убийственное состояние, оно сжирало изнутри, поглощая каждую клеточку его тела. И это чувствовалось не только Кристофером, это ощущалось вокруг него, в окружающей атмосфере. Фредерик Беллини все еще сохранял понимающее молчание, даже когда привел парня в свой кабинет, где тот сразу пошел к дивану, пав на него, и, не закрывая блеклые глаза, глядел в пустоту. Фредди аккуратно подошел к креслу около дивана, присев, и в полголоса сказал: — Кристофер, если тебе очень плохо, я могу привести врача. — Крис зажмурил глаза, открыв, а затем вновь прикрыв. — Врачи... Они сейчас борются за жизнь Рика, а я здесь. Вновь беспомощен, вновь загнал себя в тупик... — От этих слов на лице Фредди застыла физиономия изумления, он уставился на Криса. — Ах, так Рик все-таки был причастен к случаю в баре. — Не совсем... Вы были правы насчет него, но он не предатель, Фредерик. Он никого не предавал... — голубые глаза медленно раскрылись. — Эрин Кортман манипулировал мною, чтобы избавиться от нас обоих. Двух зайцев сразу — умно. Жаль, я поверил ему... — Постой-постой, Кортман? Эрин Кортман?! — удивленная физиономия всматривалась в лицо Кристофера, желая найти в них подтверждение сказанного. — Да, Эрин гребаный Кортман. Я избавился от него... Он и выстрелил в Рика, попал в легкое... Легкое... — тело юноши сжалось калачиком после этих слов. На лбу Фредерика проявилась испарина, а глаза не переставали бурить дыру в спине дилера. — Кристофер, ты хоть понимаешь, кого убил? Ты убил инквизитора Моретти. Охотника за головами! Крис, он положил конец стольким жизням молодых солдат Беллини и его никто не мог выследить, однако ты каким-то совершенно непонятным мне образом сделал это. — Он должен был сдохнуть, и я считаю, что поступил правильно. —О чем ты говоришь? Ты сделал то, что должен был сделать. Сегодня ты через столькое прошел, я вижу это, но кто я такой, чтобы расспрашивать тебя обо всех нюансах именно в этот момент? Я вижу, что ты устал, и пока что мне хватит той информации, о которой ты мне сказал. Кристофер, я благодарен тебе, знай это, и мне ужасно жаль, что все вышло именно так. Я уверен, поступку Рика найдется оправдание, — Фредди встал и подошел к бару, достав оттуда стакан и графин с водой. — А пока, Кристофер, я хочу, чтобы ты отдохнул; я вижу, как ты необыкновенно бледен, — он взял наполненный стакан, поставив его на журнальный столик у дивана. Кристофер взял воду, залпом опустошив ее, и лег на спину. — Хорошо, Фредерик. Спасибо. — Пожалуйста. У меня много дел, так что, возможно, когда ты проснешься, меня не будет рядом. Но будь уверен, ты здесь в безопасности, и за дверью стоят мои люди, — повернувшись, он поспешил к двери, но вдруг остановился, прибавив: — Если тебе будет холодно — плед за нижней дверцей книжного шкафа. Кристофер кивнул в ответ, закрывая глаза. Ему было холодно, но он не поднимался. Голова все еще гудела, отдаваясь спазматической болью в правой ее части, и возникало чувство того, что нескончаемый поток мыслей только усугублял текущее состояние: он не переставал думать о Рике, о сообщении, которое должно ждать его дома к вечеру, которого он боялся больше всего на свете. Исход неизвестен и это дает воспоминание о так называемом Коте Шредингера. Совершенно идентично, приблизительно те же условия со стороны наблюдателя, и вероятность равна полусотне процентам. Пока юноша с беспокойством рассуждал, он сам не заметил, как глаза сомкнулись, а мысли стали бессвязным бредом. Вокруг послышались голоса, будто это было в реальности. Голоса кричали, спорили, смеялись, радовались, но разобрать их речи было невозможно: это были несвязные звуки, непонятное бормотание. Лоренцио сразу понял, что эти голоса сопровождали его долгое время, а обладателей всех этих голосов он знал в лицо. Это была школа. Школа, которую он посещал уже после возведения стен вокруг города и полного хаоса в оном. Католическая школа имени Святого Джозефа — единственное уцелевшее место в Ферн-Редне, которое можно было признать домом юному сироте, после долгих скитаний по опасным районам, в надежде выжить. Туда он пошел, спустя несколько месяцев после убийства матери, окончательно потеряв надежду на поиск собственного отца. Там он не нашел ничего, кроме крыши с крестом над головой, полезных книг и знаний, а так же дисциплины, к которой отец Хьюго пытался приучить своих учеников, только вот не всех удавалось укротить. Друзей он там не нашел, все были слишком предвзяты, слишком испорчены и злы; они не знали сожаления, не имели сострадания, думали лишь о себе. Кристофер уже с тех юных лет начал презирать людей. Подавляющее их большинство, по крайней мере. Но это дало свои плоды: он научился разбираться в людях путем наблюдения. Сначала все начиналось с общих поступков, потом Кристофер начал задумываться над их мотивами, а затем и над предпосылками таковых. Отец Хьюго видел это. Тот тайный, но невероятно тяжелый взгляд глубоких голубых глаз сложно было забыть после. Поразительно, как много чувств было скрыто в одном только взгляде девятилетнего мальчишки: сколько боли и одиночества; казалось, за всем этим таилась ненависть, но это мнение казалось ошибочным для ребенка. Ненависть — слишком сильное чувство, нежели презрение, однако оба они разрушительны. Однако Хьюго дал себе обещание раскрыть этого, тогда еще, мальчишку. Отец относился к Лоренцио особенно, годы сильно сблизили их, и они сроднились, стали, словно отец и сын. В голове Кристофера тут же скользнул тот странный диалог, когда отец встретил его одного в коридоре; Крис наблюдал сияние одинокой луны и чарующих звезд. Ему тогда казалось, что он — есть та самая одинокая светлая луна, средь мириадов одинаковых звезд. Шепотом он говорил с ней, пока не услышал тихую и осторожную поступь Хьюго. Он подошел к нему — Лоренцио с места не сдвинулся, будто не замечал подошедшего, который так же, как и он, оперся локтями о подоконник. Отец не гнал его спать, не спрашивал, почему Крис не в постеле, как сделал бы кто-либо другой. Хьюго знал причину. Он спросил лишь одно, что так интересовало его долгое время. — Почему ты не любишь людей? — Они причиняют боль. — Почему ты ненавидишь людей? — Потому что они причинили ее тем, кого я любил. Отец Хьюго отстранился от подоконника, уйдя прочь. Кристофер не глянул ему вслед: он продолжал смотреть на луну.***
Глаза медленно разомкнулись, устремившись в тусклый бежевый потолок с красивой люстрой в модерн стиле, но Кристофер всего этого не видел, он видел лишь всплывший перед ним образ Хьюго. Он тоже причинил боль. Лоренцио больше не хотел об этом думать, поэтому зажмурил глаза, охватив лицо руками, и медленно приподнялся с дивана, усевшись. Он утер лицо и распахнул глаза, пытаясь сфокусироваться на книжном шкафу подле него, однако было уже темно. Кристофер попытался вглядеться в часы над входной дверью, но не сумел, поэтому потупил взгляд на ноги, внезапно узрев на них плед. Все, в чем он точно был уверен, так это в том, что плед он не брал со шкафа, а значит можно сделать соответствующий вывод. «Это... Заботливо?..» — спросил он самого себя, осознав на секунду, что потерял значение этого слова еще очень давно. Парень не стал на этом зацикливаться и свесил ноги вниз, заглянув в окно, за которым крылась тьма, создаваемая не только вечером, но и черными тучами, извергающими сильный ливень, как сумел определить Кристофер. Все тело ужасно ломило, боль в боку и голени возобновилась из-за недолговечного воздействия таблеток. В этот момент Кристофер пожалел, что отдал целый тюбик обезболивающего тому бездомному в переулке. «Черт, нужно было предложить что-нибудь другое... Детонатор... Или...» — Лоренцио громко вздохнул, оборвав мысль. Думать об этом сейчас было бесполезным занятием. Он поднялся и огляделся: в комнате было пусто и темно, один лишь торшер освещал зону отдыха, погружая во тьму остальную часть комнаты. Тишина била в уши, не говоря уже о темноте, и юношу охватило беспокойство, хоть он и сам не знал от чего именно. Попытался догадаться и мысль о том, что дома его ждет сообщение Майкла, заставила испытать вновь невероятное волнение. Ему хотелось уйти, но он не знал, нужно ли. Ведь там, на другом конце провода, его могло ждать что угодно. Нужно ли торопиться? Быть может, стоит насладиться своей жизнью, пока она не превратилась в ад? И стоит рассказать все Фредди, пока это не представляет трудностей? «Но где он?» — Кристофер задумался о его местонахождении. Где может пропадать босс мафии? Заключать очередную сделку? Переговариваться с важными людьми? Однако уже вечер, а все важные дела по обыкновению решаются днем. Хотя, кто его знает? Точно не Лоренцио, потому что для него Беллини — еще совершенно нераскрытая, окутанная пеленой загадки, личность. Кристофер, в надежде выяснить, сколько все-таки времени, подошел к настенным часам. Вглядевшись, он увидел цифры 8:53, что поразило его. «Воу, долго же я спал. Хотя, это, наверное, оправданно, — Крис огляделся по сторонам, стараясь заметить хоть какую-нибудь заметку, но искания были тщетны. — Что же... Придется уйти? Зачем мне сидеть здесь без дела и чего-то ждать. Зайду позже, когда Фредди будет свободен...» — без особой уверенности думал он, подходя к двери. Лоренцио потянулся к позолоченной ручке, открыв одну из дверей, и оказался в пустынном коридоре. «И где вся охрана? Что за черт». — Прикрыв за собой дверь, юноша пошел вдоль коридора, по дороге на выход, но вдруг из-за спины раздалось громкое: — Кристофер! Он обернулся, увидев вдали Фредерика Беллини, вновь вернувшись к мысли, что он станет его спасением от этой страшащей неизвестности. — Я думал, вы ушли, — говорил юноша, подходя к боссу. — Ты верно думал, я отлучался: ездил кое-куда, но прошедший час был здесь. Впрочем, это сейчас не столь важно. Боюсь, тебе придется вернуться в мой кабинет. — Кристофер без пререканий последовал за боссом. Он уже успел рассмотреть Беллини, который сейчас выглядел довольно напряженным и запыханным. Его волосы были слегка взъерошены, а три верхних пуговицы наспех заправленной рубашки были расстегнуты, что наталкивало на различного рода мысли о его времяпровождении. — Почему у кабинета нет охраны? — поинтересовался Кристофер. — Охрана? Я их отпустил. Они ведь заслуживают отдыха, верно? — Ну... — парень слегка сдвинул брови, — это небезопасно. — Мне кажется, на этом этаже охраны достаточно, чтобы никто не смог проникнуть туда, куда не надо. Они патрулируют, а не только стоят без дела. Тем более каждому нанятому человеку нужны средства существования, и это ограничивает. — Да, вы правы... — Крис искоса глянул на босса: его взгляд был направлен куда-то вниз, он действительно был чем-то неприятно обеспокоен, но юноша пока что спрашивать не стал. Всему свое время. Они оба зашли в кабинет и сразу же последовали к зоне отдыха. Фредерик заметил небрежно валяющийся на диване плед и, прищурив глаза, посмотрел на Криса. Юноша, поймав на себе этот взгляд, ощутил смущение. — Это неприлично, Кристофер. — Фредди сложил руки на груди, кивнув парню, который чувствовал себя сейчас ужасно неудобно. — Извините за это. Я совсем забыл... — Крис поспешил убрать за собой, шепотом прибавив: — Черт... — Я понимаю. Ты, скорее всего, витал где-то далеко в своих мыслях. Но все же впредь постарайся не допускать такого. — Фредди с загадочной улыбкой подошел к Кристоферу, закрывающему нижнюю дверцу. — Все же подобное не примут другие главы, если ты будешь вести себя так же при них. Лоренцио поднялся, в замешательстве повернувшись и увидев перед собой силуэт с этими пронзительными желтовато-зелеными глазами. — Другие главы? Меня? — губы юноши разомкнулись, а взгляд с любопытством наблюдал за каждым движением босса. Это заставило того широко улыбнуться, усмехнувшись. — Именно. Тебя, Кристофер. — Фредерик отошел от парня, медленно подойдя к окну и взглянув на капли дождя, стекающие по стеклу. — Видишь ли, Кристофер, после того, что ты для нас сделал, я просто не могу оставить тебя без внимания. Я вижу в тебе огромный потенциал, гигантские амбиции. Ради Ферн-Редна ты готов пойти на риск, — мафиози глянул на парня через плечо. — В тебе есть честь и верность. И я это очень ценю. — Фредерик развернулся к Лоренцио. — Я хочу принять тебя в семью, парень. Ты уже целый год пытаешься добиться признания, я знаю. Ты брался даже за самую грязную работу, которой наш Бреккен любит кормить юношей чести. И выдержал. А сейчас, когда ты убил капо наших врагов — я буду абсолютно неблагодарен, если не приму это к сведению и не сделаю нужных выводов. Выводы я уже сделал вместе со своим консильери. — Фредерик в молчании взмахнул рукой в сторону Кристофера: — Слово за тобой. Парень все еще не верил своим ушам, подумав сначала, что это ему снится, но затем отбросил столь глупую мысль в сторону. Это было реально, то, чего он так долго добивался, наконец, свершилось! Казалось, он был бы готов засмеяться, в порыве счастья и радости, если бы не ощущал внутри груза, отягчающего его. Лишь уголки губ чуть заметно поднялись, но столь малое действие было обратно тяжелым. Фредерик заметил эту эмоцию на побитом лице юноши, что в задумчивости опустил томный взгляд вниз. Беллини подошел к юноше, пальцем приподняв его подбородок и с непониманием заглянул в его глаза. — Что тебя тревожит? — Крис сомкнул глаза, сжав губы. — Извините, если не оправдал ваши ожидания. Я был бы по-настоящему счастлив, но... — он поднял глаза на Фредди. — Мое сердце болит за другого человека. Мне страшно, страшно от неведения и бессилия. Страшно от его дальнейшей судьбы... Я боюсь его потерять. Я не могу сейчас дать вам ответ на такое важное решение в моей жизни, — полушепотом промолвил он. Фредди в изумлении приподнял брови, но эту эмоцию быстро сменило сочувствие. — Кристофер, мне очень жаль, что все сложилось именно так, но помни, что ты должен быть сильным, что бы ни... — Я слаб, Фредерик. Я боюсь, что мне не удастся преодолеть эти тернии, в которые я себя заведу, если Рик погибнет... Ох, черт, я не хочу об этом думать! — вмиг вспылил он, ударив себя кулаком по ноге. — Послушай меня. Ты должен понять, что в этом мире все возможно. Будь готов ко всему, иначе этот мир сожрет тебя, ты помнишь? — Но я не готов к смерти! — Значит, ты обязан подготовиться, если не хочешь заблуждать в тернистом лесу собственных мыслей и убеждений. Юноша громко вздохнул, ощущая усталость от этого разговора. Фредерик взял его под руку, усадив на диван. — Послушай, Кристофер. Ты ведь понимаешь, чем мы все здесь занимаемся каждый день? Мы рискуем. Каждый день кто-то умирает, и это больно, да. Я прекрасно понимаю тебя... Я потерял очень много дорогих мне людей: возлюбленных, друзей, моих людей — за каждого я ощущал невероятную боль, все новые и новые раны открывались в моем сердце, но я их заштопывал ровно до тех пор, пока не осталось места для новых ран. И мне пришлось свыкнуться с этим, свыкнуться с вечными потерями. Это делало меня сильнее, я все более боролся за жизнь каждого, стараясь привести потери к минимуму, ведь любая человеческая жизнь стоит очень дорого, хотя сейчас это активно оспаривается — ты видишь сам. Я учился на своих ошибках и, да, порой, ошибки стоят очень дорого, ровно как жизнь и... оно действительно того не стоит. Но что ты сделаешь, когда это свершилось? Остается только понять свой промах, почтить память этого человека, попрощаться с ним, и идти по жизни дальше. Так и протекает жизнь, Кристофер, стоит лишь понять, хоть это и тяжело. Первое время, когда я потерял свою сестру и, в этот же день, друга, я хотел покончить собой. Мне было шестнадцать. Я уже готов был это сделать, вдали от всех, совсем не ощущая страха перед смертью: жизнь лишила меня самых близких мне людей, и я уже не видел смысла продолжать свое никчемное существование дальше. Я собирался прыгать, но в этот момент в мою голову ворвались совершенно другие мысли. Не знаю, откуда они взялись у обреченного и полностью загубленного несправедливостью жизнью подростка, но это спасло меня. Я подумал: «Что ты делаешь? Разве так поступают мужчины, когда видят смерть близких? Когда их жизнь становится кошмаром? Что ты творишь? Разве ты можешь позволить себе умереть, когда убийца ходит на свободе, живет себе преспокойно, наслаждается жизнью? Нет, так не должно быть, Фред! Страдать должен он, а не ты! Ты должен отмстить... Отмстить достойно, как он того заслуживает». И... я отмстил. Это дало мне спокойно дышать, и я больше не думал о смерти, потому что после этого дела у меня пошли хорошо. Крис, мы не должны уничтожать себя, когда есть возможность уничтожить других, а она есть всегда. Нужно только направить силы в противоположенную сторону: не внутрь, а на то, что снаружи. Кристофер, ты уяснил все, что я сказал? Лоренцио молчал, буравя взглядом свои руки, но затем поднял пылающие огнем глаза на Фредди. Казалось, он уже что-то задумал. — Да. До последнего слова, Фредерик. — Вот и отлично. А теперь скажи мне, что ты чувствуешь? Пламенные глаза забегали из одной части комнаты в другую, будто пытаясь отыскать где-то там ответ на этот вопрос. Но затем тяжелые веки закрыли их, и Кристофер, глубоко вздохнув, прошептал: — Ненависть. — К кому? — К Джордано Моретти. Я убью его собственными руками, если Ричард погибнет. Скручу его жирную шею всеми силами... — Ты его не видел — он далек от полного телосложения, — заметил Беллини. — Плевать. Пока я представляю себе его таким. — Почему ты испытываешь ненависть именно к нему, а не к Кортману? — Кортман — лишь пешка, выполняющая приказы Джордано. Я знаю, что именно он отдал приказ, никто иной. — Правильно думаешь. — Кристофер раскрыл глаза, смотря на Фредди. — Но, послушай, не стоит рубить с плеча, ведь ты все еще не знаешь, что случилось с Ричардом. Ты готовишь себя только к плохому, забывая о хорошем, ведь оно тоже имеет место быть. — Я не хочу питать надежд. — Тогда не питай их к плохому. — Я не!.. — воскликнул было парень, но не стал продолжать, хоть был не согласен с мнением Беллини. — Хорошо, Кристофер, как тебе угодно. — Фредерик отсел от юноши на параллельно стоящее кресло, встряхнув челкой. — Ты меня услышал, хоть и частично — теперь твоя очередь. Лоренцио сначала не понял, что он имеет ввиду, но затем сообразил, вспомнив, об обязательном докладе. Он рассказал обо всем сначала. О выполнении миссии, а затем о ее неожиданном прерывании, о неприятном знакомстве с Эрином Кортманом и мыслях, когда он брел к своему дому; о сегодняшнем злополучном дне и встрече с измотанным за ночь Ричардом... Ричардом... В горле у Кристофера встал ком, когда он вспомнил это. — Он... Был таким... Живым... — Кристофер, возьми себя в руки. — Нет, я не об этом, Фредерик. Я о том, что он был полон жизненных сил, хоть ему было и плохо... Он был другим, не таким, каким я его видел в последний раз... — тело покрыл холод; пропитанный грустью взгляд голубых глаз метнулся к зеленым, жаждущим продолжения, глазам Беллини. — Мне страшно, Фред. Мне страшно... — Я понимаю тебя, Кристофер, но не зацикливайся на этом, иначе снова загонишь себя самого. Продолжай. Юноша кивнул и через несколько секунд приступил к повествованию. Дух, некогда пылающий от ненависти к господину Джордано, пал, от него и след простыл. Теперь он говорил слабым голосом, монотонно, уходя в себя, вдаваясь в морально-нравственные подробности о своем поступке, отнюдь не спасительные — губительные, взваливающие груз вины на самого себя. Беллини его не останавливал: Кристофер информировал, и не важно, с каким подтекстом, важна была лишь информация. Дело растянулось долгим монологом; Фредерик Беллини уже успел опустошить один стакан виски, не теряя внимательности к словам Кристофера, цепляясь за каждое из них. Дело дошло, наконец, до больницы и окончилось заключительным разговором с Майклом. Подведя черту, Лоренцио замолчал, впадая в раздумья. — Это все? — потревожил его Фред. — О, нет, еще пара важных деталей! У меня есть информация насчет научного института Ресау. Там Моретти производят то, что напрочь отбивает мозги громилам, и они просто становятся послушными-качками-роботами, пригодными для хорошей охраны... Даже слишком. Уверен, что в научном институте они ставят эксперименты над людьми, накачивая их всякой дрянью и наблюдая результат. Как иначе бы они достигли бы желаемого, и, несомненно, до сих пор в процессе. Они могут использовать это против нас, а мы против них, ведь это противоречит человеческим свободам. Это аморально и, думаю, Центр не одобрит такое. — Мне нравится твое наступательное мышление, Кристофер, вот только я уверен, что Центр знает и об этом. — Тогда почему... — Потому за молчанием и ложью кроется выгода, а ты, несомненно, понимаешь, что Центр — далеко не борец за справедливость. Парень понурил голову, осознавая эту мысль. Стало невыносимо душно от несправедливости, от того, что деньги взяли верх над абсолютным существующим на этой планете, не говоря уже об этом городе, который просто погряз в грехах. — Еще что-нибудь? — поинтересовался Фредди. — Да. — Крис поднял голову. — Кортман «конфисковал» мою взрывчатку, точнее, взрывчатку Ферн-Редна, и мы можем подорвать там что-нибудь. — Оставим это для экстренного случая. — Как скажете. — Отправляйся домой, Крис. Благодарю тебя за всю честно предоставленную информацию. Теперь у меня появились важные дела. — Хорошо, Фредерик... До свидания, — неуверенно произнес юноша, вставая с дивана и, словно плывя по воздуху, направился к двери. — И еще, Крис, — юноша остановился. — Это будет твоим последним испытанием. Все зависит только от тебя. Я сказал все, что мог, выбор должен сделать ты сам. В абсолютном молчании, погруженный в свои мысли, Лоренцио удалился из комнаты. Пара охранников проводила взглядом томный силуэт, шедший по длинным коридорам самого сердца Ферн-Редна; стоило ему скрыться из зоны видимости, двое мужчин начали обсуждать подозрительно частое появление, ничем ранее не выделяющегося, новичка. Отчасти, это послужило причиной многих сатирических шуток в отношении Кристофера. Впрочем, все через это проходили, а кто не проходил — просто не получал впоследствии должного уважения. Так или иначе, насмешки были последним делом, которое могло его волновать в данный момент. Его все еще не покидали мысли о том, что же его ждет дома? Быть может, Майкл еще не соизволил отправить сообщение — это было бы еще хуже для душевного состояния Кристофера, ведь неизвестность гложет похуже чего-либо. То, что ты можешь сам себе надумать, может оказаться гораздо страшнее действительности, но, что самое ужасное, юноша уже начал процесс. Точнее, начал он его давно, а сейчас продолжил. Нет, он прекрасно помнил слова Фредерика Беллини, помнил так же, что это является его последним испытанием, но от себя уйти не мог. Побороть самого себя было сложнее, чем просто не думать об этом и плыть по течению случая. Невзрачным силуэтом он брел по темным улочкам Ферн-Редна, охватив свои плечи и дрожа от быстро спустившегося на землю холода и повышенной влажности. От прежнего дождя не осталось и следа, кроме огромных луж. На главную дорогу он не хотел выходить, сам не зная почему: либо от нужды побыть наедине с собой, либо, чтобы его никто не видел, словно это могло бы скрыть факт его существования. «Если он умрет... — с этих слов началась очередная мысль, — я перебью всю семью Моретти и заставлю Фредди помочь мне в этом. Он, скорее всего, будет заботиться о жизнях своих людей — этот факт я сумел вычленить из нашего диалога — и это будет значительно замедлять процесс отмщения. Нужно будет действовать головой, рассуждать над каждым шагом, а это долго. Слишком. Если это будет мне преградой, я сделаю все сам, не заручаясь поддержкой, которая не сможет рискнуть жизнью. Я смогу. Когда мне придется проникнуть в главное здание...» — Кристофер вдруг оступился, но удержал равновесие и остановился в итоге. Он поднял голову вверх, в черное небо, на которое сегодня не явилось ни одной звезды; лишь луна из последних сил, не заручаясь помощью померкших звезд, освещала побелевшее в лунном свете молодое лицо. Она всегда была его верным спутником, сопровождающим его в ночи, будто разделяя часть его души на темное время — он это ощущал настолько ярко, давно убедившись в реальности того, что чувствует ее присутствие. Юноша, стоявший в совершенно темном дворе, меж невысоких зданий, задумался, разглядывая неизменные кратеры. Он понял, что она хотела сказать своим присутствием. — Я не буду сиять достаточно ярко без поддержки? — шепотом спросил он. — Огонь единственной свечи легче затушить. — Но во мне горит сильный огонь! Он намного ярче, чем у них. — Ты же знаешь... — тихий, ласкающий уши, голос уходил все дальше. — Слаб тот, кто одинок. Без них тебе не справиться... — голос исчез: луна скрылась за черной мглою дождевых облаков. Через несколько минут начался дождь, а Кристофер все еще стоял, не сдвигаясь с места, словно находился под влиянием луны, что превратила его в раба ночи. Но это было не так. Лоренцио просто не мог прийти в себя, освободившись от глубокой задумчивости, даже когда его лица стали касаться малые капли дождя. Длилось это ровно до тех пор, пока из-за спины не раздался всплеск и порывистое «Черт!», исходящее из уст молодого женского голоса. Кристофер обернулся, увидев лишь неявные очертания женской фигуры в обтягивающем ее платье, поверх которого была надета короткая куртка. Она вдруг замерла, словно кошка, увидевшая вставшую перед ней опасность, которую, ко всей своей трагичной невнимательности, ей удалось разглядеть лишь сейчас. Далекий свет, не развеивающий тьму этого места, но выделяющий очертания женской фигуры желтым, сумел передать то, как часто стала вздыматься ее грудь, с каждой секундой все чаще и чаще. — Кто ты? — спросил Крис. — Не трогай меня, пожалуйста... — Ты подкрадывалась ко мне сзади? — Н-нет, ничего подобного! Я просто шла... — Куда? — В клуб. — Какой? — Вишневая бомба. — Ясно. — Кристофер отвернул голову в сторону от нее. — Я бы не советовал ходить тебе здесь. — Ничего подобного! Я сокращаю здесь путь почти каждый вечер и даже никого не встретила. — Я уже понял, — солгал он, уйдя прочь. Девушка, в ошеломлении от последних слов, осталась стоять одной ногой в луже, ведь последние слова странного незнакомца, разговаривающего с небом, так намекали на слежку с его стороны. «Он понял, значит знает. Может быть, поджидал меня здесь... Только вот зачем?» — явилось в ее голове предположение. Так или иначе, но она не стала рисковать и свернула с нужного пути, ведь ей бы пришлось идти в одну сторону с этим странным человеком. Вылив воду из лакированной красной туфли, она пошла по своему новому маршруту, не желая нарваться на кого-нибудь еще. Кристофер Лоренцио без лишних слов взял ключи у Шелби, который, к счастью для него же, сегодня соизволил промолчать, зачитавшись какой-то необычайно-интересной статьи в городской газете, гласящей о красотах Центра, его знаменитых казино, где люди выигрывают сотнями тысяч и покупают себе люксы, а порой даже и целые небоскребы (умалчивая о проигравших эти сотни тысяч, которые сейчас скитаются по Темному району). Газеты всегда лгут, СМИ всегда лгали; дураки слепо веруют во все то, что им скажут, умные же будут подвергать под сомнение каждое слово — ничего не изменилось с тех пор, даже при столь бедственном городском положении. Ложь сопровождает нас на протяжении всей жизни, ведь... «За молчанием и ложью кроется выгода» — Фредди верно подметил. Людей выгодно кормить ложью, дабы уничтожить любого рода мышление, приравняв их серому безмозглому стаду, что бредет вслед за «Большим Братом». Об этом с горячей ненавистью подумал Кристофер, не заметив, как он уже стоял перед дверью в собственную квартиру. Он опешил; с его губ вырвался короткий выдох, что опустошил легкие. Дверь в квартиру была чуть заметно приоткрыта. «Что за херня?!» — взревел разум, и, словно по команде, руки схватились за пистолет и мгновенно отворили дверь; Кристофер ворвался в помещение, осматривая его, готовый в любую секунду спустить курок, однако ничего не происходило. Он осмотрел ванную, а затем спальную, ничего не обнаружив. Все было на своих местах: деньги, второй пистолет — более ничего ценного не было у него в квартире. Оцепенение все еще не отпускало: «Как я мог, мать его, забыть закрыть дверь?! Или это не я... Но Шелби не дал бы ключ кому-нибудь еще... Если это не он сам! — Кристофер приоткрыл рот от догадки. — Действительно! Кто еще может открыть дверь, как ни ключник?!» — пылая жаром от злости и возмущения, он вылетел из комнаты, но тут же сбавил темп, повернув голову к телефону, мирно покоящемуся на журнальном столике. В руках ощутилась заметная дрожь, но в душе все еще пылала ненависть, что способна была перекрыть любой отголосок боли и отчаяния. Это могло бы сыграть на руку в этот момент. Но ноги столь решительно сами повели его тело в сторону выхода, что, казалось, он не мог управлять самим собой, ощущая незаконченное дело, весящее на нем довольно раздражающим ярлыком. Однако любопытство и душевное волнение оказались сильнее. Дрожь перешла от кистей к плечам, а от плеч к грудной клетке, распространившись по всему телу. Он остановился перед дверью и закрыл ее на ключ, который оставил в замке, и обернулся, глядя на стационарный телефон черного цвета. Ноги сами повели его туда, хоть душу и терзали смутные сомнения по поводу того, нужно ли это ему вообще. Глупость. Он обязан знать правду. Кристофер, не особо раздумывая, быстро нажал на кнопку автоответчика, отойдя в сторону. Его рука рефлексивно охватила нижнюю половину лица, сердце заколотилось, словно бешенное, когда холодный женский голос коснулся его ушей. В животе неприятно затянуло; хотелось сбежать. Затем раздался голос Майкла. Пистолет с характерным звуком ударился о пол. Кристофер больше ничего не слышал, кроме слов, от которых сердце раздалось невероятной болью. Слов, что наполнили его глаза слезами. Слов, что заставили истошный стон подкрасться к горлу, что вынудили парня пасть на колени, согнувшись пополам, дабы подавить внутренний крик, разрывающий все изнутри: «Ричард скончался, Кристофер. Прости меня... Прощай».