Разговоры с аэдра

[Капающая вода]       Скайрим, Рифтен, 4Э 200.       Мерсер Фрей расхаживал по Цистерне, поглощённый тяжёлыми раздумьями. С потолка капала вода, отмеряя секунды, но он уже давно не замечал её. Ритмичный звук разбивающихся капель, сырость, почти не сохнущая одежда давно стали естественной частью действительности. Запах сточных вод, растущий на камнях мох, полумрак, появлявшиеся крысы могли отпугнуть новичка, но не видавшего виды вора, каким был Мерсер Фрей.       Уже три десятка лет он возвращался сюда, в Цистерну, как домой. Для других членов Гильдии она и была домом – но не для её главы. У Мерсера Фрея не было дома.       Своё раннее детство Мерсер не помнил. Воспоминания более осознанного возраста занимал рифтенский Благородный сиротский приют. «Благородный»! От благородного у него только вывеска, да по бумагам всё в порядке. И то с натяжкой. О чём-то умалчивалось, что-то старательно подправлялось чернилами и взятками, и тогда документы принимали более-менее надлежащий вид. Словом, благородным приют казался только тем, кто ни разу не переступал его порог. Они не знали о том, что творилось в нём – о том, что дети недоедали, о том, что их ничему не учили, о насилии, учиняемым как самими детьми, так и управляющими, о телесных наказаниях за то, что управляющие сочтут за провинность. Эти незнающие господа и дамы, услышав «рифтенский приют» рисовали в своём воображении светлые образы, где благовоспитанные дети наслаждались счастливейшим временем своей жизни и готовились стать порядочными гражданами Империи. Но всё это было совершенно не так. Были и те, кто об этом знал. Знал, но благоразумно молчал, потому что так было выгодно. И властям, и им самим было проще, когда малолетние хулиганы были собраны в одном месте - как в тюрьме. Да, больше всего Благородный сиротский приют был похож на тюрьму.       Именно там маленький Мерсер начал воровать. Это не было чем-то из ряда вон выходящим – напротив, воровство было совершенно обычным делом. Не своровать фактически означало не поесть сегодня нормально. И поэтому каждый старался стянуть что-нибудь с кухни, у случайного прохожего, друг у друга. Это всё сказки, что дети в рифтенском приюте живут дружно, объединяясь перед общим злом – управляющими. Каждый рад подставить другого, чтобы заполучить краюху хлеба и хоть на один день избежать наказания. Управляющие были властью, а дети не были достаточно сильны, чтобы противостоять этой власти. Между детьми существовала жёсткая конкуренция, а в их сердцах тлела озлобленность. Образованные люди и меры считали, что сироты ничего не знали о реальной жизни, но, возможно, наоборот - они знали слишком много.       Когда Мерсер стал юношей, он покинул злополучный приют – это был один из самых ярких дней в его жизни – и вступил в Гильдию воров. Это было частым явлением, и он был не единственным сиротой, пришедшим сюда. Было близко, и навыки подходили. Ничему другому рифтенский приют всё равно не учил. Пробовать занять иную ячейку в обществе было крайне проблематично.       Поначалу бледные камни «Буйной фляги» оттолкнули Мерсера, но он надеялся, что, осев здесь и освоившись, он узнает другую – счастливую? – жизнь. Здесь было больше людей, занимательных историй, выпивки – но вскоре стало ясно, что жизнь тут та же самая, в которой каждый сам по себе. На поручения, за редким исключением, члены Гильдии отправлялись в одиночку, продавали краденое тоже на свои личные счета. Да что там – они имели право месяцами не появляться в Буйной фляге и не заниматься делом, если того хотели. По-прежнему, рядовые члены неистово конкурировали между собой в надежде выслужиться перед руководством, занять место поближе к несуществующему солнцу. И правда, о чём мечтал юный Мерсер, придя сюда? Что здесь, среди ворья и швали, он обретёт дом и счастливую семью? Какая наивная глупость! Он стал презирать их – эти нездорового цвета камни, эти бледные лица своих «товарищей».       Затем его постигло новое разочарование. Карлия, девушка, которая нравилась Мерсеру, предпочла ему другого. Да не просто другого, а Галла – главу Гильдии. Конечно, его должность – вот, что её интересовало. Любой вор знает, что правильная должность – ключ ко всему.       Чтобы унять боль в сердце, Мерсер решил потихоньку отойти от дел, скопив достаточно денег. С Карлией и Галлом после случившегося пришлось поддерживать якобы дружеские отношения. Будучи уже хорошим вором, он достаточно быстро накопил неплохую сумму и приобрёл усадьбу «Рифтвельд». Мерсер тут же покинул Цистерну и перебрался жить туда, как он тогда надеялся, в свой, наконец, обретённый дом.       И снова его мечтам не суждено было сбыться. Усадьба была прекрасной – большой и богатой, находилась в центральном районе города. В центре того города, где прошло его ужасное детство, того города, где располагалась Крысиная нора, того города, где ему отказала любимая им девушка, того города, где вообще было слишком много знакомых лиц! Возможно, Мерсер просто был проклят, и ему не суждено было познать человеческое счастье? Тем не менее, он стиснул зубы и понял, что если бежать куда-то – к этому призрачному дому – то далеко, в другой город, в другое владение, в другую провинцию, на другой континент! Но для этого требовались ещё большие деньги.       Движимый конкретной целью, снившейся ему по ночам, Мерсер Фрей вернулся в Гильдию и продолжил копить. Тихо и понемногу. Руководство было впечатлено его «преданностью» и произвело в звание Соловья. Новоиспечённому Соловью это всё было даром не нужно, но, как и подобает вору, он не оказался от сулящей выгоды должности.       Потом как-то сами собой произошли события у Снежной завесы и, движимый необдуманной местью за всё случившееся с ним в жизни, Мерсер убил Галла. Карлия скрылась. В страхе за свою шкуру, у Фрея был только один выход: вернуться в штаб-квартиру и выдать иную версию произошедшего. В этот момент он рисковал всем, и когда члены Гильдии поверили ему, он чуть не рассмеялся им в лицо. Тогда Мерсер понял, что доныне он был абсолютно прав: здесь каждый сам за себя, здесь каждый борется лишь за материальную выгоду. Всё остальное – пыль, остального не существует.       И вот, с тех пор он новый глава Гильдии, и сейчас он уже очень близок к своей цели. Что бы Мерсер ни думал о Ноктюрнал, Скелетный Ключ очень помогал в его деле. До осуществления всех мечтаний рукой подать, только вот задул тревожный ветер. Новичок – Довакин, очень быстро поднимавшийся по карьерной лестнице, не ведая того, принёс весть о Карлии. Она ещё жива, дэйдра бы её побрали, и, похоже, собирается нанести удар. В глубине души Фрей всегда со страхом помнил о возможности этой угрозы, и сильная тревога овладела им. Да и Довакин вызывал у Мерсера тревожные чувства. С одной стороны – забавный паренёк, рассуждал недавно о гильдейской чести. В эту гильдейскую честь Фрей и сам когда-то хотел верить, но новичка расстраивать не спешил, а ответил так, как было положено. С другой стороны, при взгляде в глаза Довакина иной раз холод пробегал по спине главы Гильдии. В любом случае, с этим всем нужно было покончить, и как можно скорее. Решительным шагом он покинул Цистерну и направился в «Рифтвельд» составлять план.       Он спустился в подвал, намного более благоустроенный, чем «Крысиная нора». Здесь, по крайней мере, было намного светлее, а по углам не пряталась плесень. На подходе к столу, к ужасу Мерсера, от стены отделилась тень и приобрела человеческие очертания. Он хотел было вскрикнуть, спросить, кто это, как он прошёл мимо Вальда и нашёл тайный проход в подвал, но незнакомец предупредил эти вопросы.       - Зенитар, - представился он.       - Пришёл корить меня за кражи? – бросил Мерсер, на ходу просчитывая возможные варианты развития событий.       - Если бы всякий раз я наказывал людей за совершённую кражу, то людей бы уже давно не осталось, - ответил аэдра.       - Какое же тогда дело ко мне? Или дело к Гильдии?       - К Гильдии у меня много вопросов, но твои подчинённые хотя бы торгуют, перераспределяют ресурсы, трудятся, - размеренно начал Зенитар – а ты…       - А я занимаюсь другими делами, соответствующими моей должности, - парировал бретонец – Тридцать лет назад я тоже торговал, как мне и было положено.       - Немного я видел таких амбициозных людей, - прищурился Зенитар, вспоминая – и планы каждого из них провалились.       - Если они проиграли, это не значит, что проиграю я, - Мерсер незаметно нащупал под одеждой Скелетный Ключ.       - То есть, ты полагаешь, что проиграю я? – голос аэдра поднялся вверх.       - Если ставить вопрос таким образом, то... да.       Зенитар рассмеялся.       - Насмешил старика, - наконец, сказал он.       - Если ты пришёл просто поговорить, то, прости, у меня нет на это времени, - перехватил инициативу бретонец – меня ждут планы.       - Планы, которым будет не суждено сбыться, - как будто ностальгируя, улыбнулся Зенитар.       - Посмотрим.       - Я покину тебя, Мерсер Фрей, как хотят покинуть твой дом накопленные тобою богатства, - при слове «дом» Мерсер вздрогнул – и восстановить естественный баланс.       - Скоро им представится такая возможность.       - Не сомневаюсь, - улыбаясь, ответил Зенитар и растворился в воздухе.       Мерсер нахмурился и, прогоняя навязчивые страхи, уселся за стол составлять планы, которые уже вот-вот подарят ему то, к чему он стремится всю жизнь - дом, столько лет от него ускользавший. Желанный, милый дом. С потолка – а может быть, ему просто показалось – упала холодная капля.