***
Домой Накахара приехал поздно. Потому что один распиздяй развел его на полуторачасовую беседу, выпытал у него профиль в соц сетях, и даже покормил. Хоть за это спасибо, не распугивал пассажиров метро пением кита из желудка. Дазай, конечно, предлагал его подкинуть до дома и поговорить еще и в машине, но пока мажористый мальчик искал, кому отдать распоряжение о подготовке транспортного средства, Чуя под шумок сбежал. Тоже мне, любопытный выискался. Фиг ему, а не адрес, никого бесячего голубоглазый в свою квартиру не пустит. А вот с тараканами надо было что-то делать, это да… Иногда, репетитору казалось, что в какой-то день он придет домой, закроет дверь, а рыжие пруссаки тем временем радостно вынесут ему тапочки своей усатой оравой. Самые дешевые средства, которые парень мог себе позволить без уменьшения трат, не спасали. Мелки от тараканов кончались, а тараканы нет, и к концу второй недели использования, Накахара начал подозревать, что они ими реально рисуют. Средство для истребления насекомых уже входило в рацион его квартирантов, а ультразвуковые отпугиватели, пугали только соседку и ее мелкую собаку, которая каждый раз гадила ему под дверью. Утро началось как обычно хреново. Решив допить вчерашний чай и незаметив плавающего в кружке квартиранта-утопленника, рыжий чуть не совершил роковую ошибку, затем помыв рот и почистив зубы раз двенадцать точно, после поняв, что опаздывает, и по дороге едва не попав под машину. Первым уроком еще и как назло была физкультура, и поленившись переодеваться, «прилежный ученик» разыграл перед сердобольной медсестрой-практиканткой головную боль, пополнив ряды освобожденных. А вот Дазай был в форме, и в сторону голубоглазого поглядывал крайне недовольно, затем не упуская возможности покрасоваться на зачетах, выходя с лучшими результатами и бросая вызывающие взгляды на дремлющего отличника. Однако проснуться Чуе все же пришлось. Сначала, сквозь сон услышав переполох и чьи-то обеспокоенные голоса, парень решил не обращать внимания, надеясь, что без него разберутся, и у него получится еще немного поспать. Однако, когда его разбудил физрук и потребовал сопроводить хромающего Осаму в медкабинет, Накахаре было уже не до шуток. Позволив обнять себя рукой за шею, репетитор вел его до спасательной белой кушетки, подстраиваясь под шаг и спрашивая, удобно ли травмированному идти в таком темпе. Усадив горе спортсмена в кабинете, рыжий уж было собирался снова уйти на урок, но был схвачен за руку и усажен рядом. -Будешь моей моральной поддержкой, — ладонь шатена слегка подрагивала, да и сам он выглядел не слишком-то расслабленным. -Маленький мальчик боится врачей? — ехидно улыбнувшись, спросил голубоглазый. -Боится, поэтому большой Чуя будет его защищать, — съерничав в ответ, кареглазый вновь уставился в стену, как-то напуганно сжимая чужую руку, будто боясь, что парень уйдет. А Чуя только сейчас заметил одну весьма интересную, но в то же время пугающую деталь. Бинты. Все руки Осаму в бинтах. На шее тоже они. Белые змеи обвивали кисти и поднимались выше, уходя под одежду и не оставляя ни одного открытого участка кожи выше ладоней. Сглотнув ком в горле и облизнув пересохшие губы, Накахара непроизвольно сжал чужую руку чуть сильнее, переплетая пальцы, показывая, что он его здесь одного не бросит. Медсестры в кабинете не было, и ожидание только сильнее убивало нервы. Рыжий начинал нервно подергивать ногой, когда дверь наконец открылась и в кабинет вошла та самая практикантка, весело с кем-то болтая по телефону, затем замечая нового пациента и быстро сообщая, что перезвонит. -Что у нас тут? — подъехав на кресле, девушка начала осмотр. -Упал на физкультуре, -шатен потупил взгляд, сжимая руку своего провожатого, и с удивлением чувствуя, как тот его погладил большим пальцем, ободряюще улыбнувшись. -Ох, что вы так… Похоже на легкий вывих. Вас есть кому забрать? — медсестра сочувствующе посмотрела на кареглазого. -Боюсь, мой водитель не будет свободен до шести вечера, домой я планировал добираться на метро. -Ты можешь пересидеть у меня, — легко выдал Накахара, видимо проникшись сочувствием к счастливому обладателю травмы голеностопа. — Если не брезгуешь, конечно. -Не смею отказываться от столь соблазнительного предложения, — снова улыбнувшись своей лисьей улыбкой, Дазай бодро поковылял забирать свои вещи из физкульторного зала.***
-Уютно у тебя тут, — сидя на кухонном стуле и осматриваясь, Осаму внезапно наткнулся взглядом на гитару, висевшую на стене около окна. — Играешь? -Иногда, для души, — хмыкнул юноша. — У меня не очень хорошо выходит. -Сыграешь для меня что-нибудь? — увидев скептичный взгляд в ответ, кареглазый добавил. — Я заплачу. -Нужны мне твои деньги, — репетитор грустно усмехнулся, и поставив перед шатеном его кружку, сел напротив, отпивая чай. — Через полчаса схожу тебе за эластичным бинтом, не разнеси мне квартиру, — конечно, Дазаю он наглым образом напиздел, деньги были очень нужны, но не брать их от него было делом принципа, вот и все. Мальчик-мажор наверняка с детства усвоил, что все в этом мире решают деньги, все продается и покупается. Так вот, Чуя - не все. -Возьми, — достав из кармана кошелек и выудив пару купюр, травмированный протянул их хозяину квартиры. — Этого хватит? -Не надо мне ничего, я сам заплачу. -Забудь это слово, оно плохое. Медленно положи кошелек на пол и толкни его в мою сторону, — Накахару едва ли не пробило на улыбку, и взвесив все «за» и «против», он решил, что его внезапный гость платит за себя, а потому перевел взгляд на купюры и немножечко прихуел. -Осаму, ты вообще в курсе, сколько стоит эластичный бинт? — вскинув брови, голубоглазый протянул деньги обратно, натыкаясь на непонимающий взгляд Дазая. -Я дал слишком мало? Я могу добавить, — он вновь полез за кошельком, однако его рука была перехвачена чужой. -На то, что ты мне дал, я могу блять купить квартиру, — рыкнув, Чуя оставил купюры на столе, выходя в коридор и набрасывая куртку. — Скоро буду!***
Бинтовать ногу страдальца репетитору пришлось самому, ибо тот элементарно не мог ее согнуть, не причинив себе боли. Однако, в силу неопытности, голубоглазый доставлял ее не меньше, чем мог бы себе доставить Осаму, да и внимание его постоянно срывалось на уже забинтованные конечности. Любопытство грызло, будто голодная собака, подбрасывая на пару с фантазией тысячи вариантов, что могло бы быть под белыми лентами, что Дазай мог прятать под ними, боясь показать окружающим. Наконец, усиленное внимание в сторону бинтов заметил и сам кареглазый, усмехнувшись и решив спросить в лоб: -Интересно, что под бинтами? -Да, — немного поколебавшись, выдохнул рыжий. -Обещаешь, что никому не скажешь? — шатен глянул на него тяжело, печально, и Чуя кивнул, примерно догадываясь, о чем сейчас может пойти разговор. Встав с кровати и оперевшись на стену, парень снял верх одежды, начиная распутывать своих белых змей, обвивающих его торс и будто бы не дающих ему нормально вздохнуть, сдавливая, душа. Взору Накахары предстало множество шрамов, глубоких и не очень, рваные раны, ожоги. На шее же, будто завершая картину, виднелась странгуляционная борозда, служа вечным напоминанием о том, что смерть забирает не всех. Кареглазый жалел только о том, что до сих пор жив, а шрамы были для него символом того, что он не нужен никому, даже костлявым. -Но… Зачем? -Когда мне было где-то лет восемь-десять, я все время спрашивал гувернанток, когда придут мама и папа, и каждая из них, улыбаясь, говорила, что скоро они обязательно навестят меня. А они не приходили. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Я видел и вижу их чуть чаще, чем несколько раз в год. В тринадцать лет я окончательно понял, что не нужен им, и решив, что меня действительно не должно существовать, вышел в окно. Слетел с четвертого на первый, как птица. И… Страшно было только первый раз, а потом я уже скорее просто развлекал себя таким способом, надеясь наконец умереть, вот и все, — парень пожал плечами настолько беспечно, что репетитору захотелось ему врезать. — Жизнь скучна. -Жизнь бесценна, наполнена красками, событиями, а ты — цыпленок, сидевший всю жизнь под крылом гувернанток-наседок, этого никогда не видел, не сталкивался с реальными проблемами. Устройся на работу, заживи своей жизнью, сними квартиру, и тогда уже повтори мне то же самое в лицо, — юноша вышел, хлопнув дверью в комнату, ушел на балкон, оставляя шокированного Осаму стоять одного.Никто на него никогда не кричал.
Чуя был ни на кого не похож.