подари мне завтра

      Крыши многоэтажек возвышаются над головой и смыкаются высоко в небе плотным навесом, оставляя лишь тонкие проблески солнца. Жара ударяет с двойной силой, превращаясь в летний зной, от которого не спрятаться даже в тени, а кожа обгорает с высокой скоростью, оставляя красные пятна на коже, что слишком отвратительно сползают после слоями мёртвой кожи.       Чимин ненавидит лето. Ненавидит его за жару и слишком яркое солнце, которое неумолимо бьёт в глаза желая, кажется, прожечь радужку насквозь. Ненавидит за то, что все собираются на отдых, аккуратно складывая в чемоданы свои новенькие вещи, пока сам Пак сидит неподалёку на одинокой скамейке и наблюдает за тем, как люди загружают чемоданы в такси с широкими улыбками, уже предвкушая расслабляющий отдых и голубое море, которое вскоре будет повсюду. А ещё Чимин ненавидит лето за сессии, с которых начинается это ненавистное Паку время года.       — Эй, не унывай! — слышится подбадривающий голос Тэхёна со спины и на парня тут же налетает Ким, прилипая сзади и свешивая свои конечности через плечи. Тэ заглядывает в книгу Чимина и фыркает, замечая открытый параграф, который Пак пропустил из-за своего «не хочу». — Ботаник, — всё так же не отлипая от изнывающего от жары Чимина, кидает Тэхён.       — Я пообещал, что хотя бы тут буду учиться лучше, — быстро кидает Пак, скидывая с себя назойливого Тэхёна и вновь погружаясь в книгу.       — До сессии ещё месяц! Ты успеешь ещё подготовиться, — не успокаивается Ким, вырывая из рук друга учебник и весело подрываясь с места. Чимин глаза закатывает, но поднимается следом и делает резкий выпад вперёд, но Тэхён успевает отпрыгнуть назад и унестись во дворы с громким смехом.       — Тэхё-ё-ён! — страдальчески кричит Чимин, вовсе забывая про свой рюкзак и убегая следом за Кимом, пытаясь отнять свою вещь.       Чимин знает, что успеет подготовиться к сессии за месяц. Знает, что успеет всё повторить и вызубрить то, что пропустил. Только с одним «но»… Если он будет учиться. Если не будет лениться и каждый день будет уделять учёбе хотя бы несколько часов.       А ещё Чимин знает, что он не будет этого делать. Что так же, как и в прошлый раз он забьёт на это и не будет ничего учить, потому что фильмы сами себя не посмотрят, а манхвы сами себя не прочитают. А потом Чимин, как всегда, будет спрашивать сам себя почему он такой ленивый и не умеет правильно распределять время, параллельно с этим бегая за преподавателями и выпрашивая пересдачи.       — Отдай, Тэ! — громко произносит Пак, а на лице расцветает хитрая улыбка, когда Тэ запинается о камень и чуть ли не падает. Это его шанс!       Чимин ускоряется и напрыгивает на друга сзади, чуть ли не сбивая его с ног, и тянется за книгой, но Тэхён вытягивает руку вперёд, не давая дотянуться Паку до нужного предмета. Чимин начинает дёргать ногами и ползти по спине друга выше, вызывая громкий смех Кима, который смешивается с таким же громким, только противным. Противным до ужаса, таким, что Паку кажется, что его сейчас вывернет.       Тэхён застывает на месте, как и Чимин, резко оборачиваясь к Чонгуку, который смотрит на них с отвратительной усмешкой, крутя палец у виска. Чимин глаза закатывает и спрыгивает с Тэхёна, походкой гордой лани собираясь уйти прочь, но спотыкается по дороге о тот же камень, который остановил Кима, улетая в свободный полёт и падая лицом в грязь перед Чонгуком. Причём в прямом смысле падая лицом в грязь.       — Что, решил землю носом порыть? Прямо как твои сородичи. Хрю-хрю, — Чон смеётся и язвительно так произносит каждое слово. — Или ты решил приукрасить своё лицо? Спасибо, но оно мне было и так неприятно, так что не стоит, — Чонгук отступает на шаг назад, не желая испачкаться, когда Чимин поднимается и убирает рукой грязь, оставляя чёрные разводы на своём лице. Тэхён молча роется в своём рюкзаке, пытаясь откопать салфетки, пока Чимин загорается от злости, а кончики его ушей краснеют.       — Если свиньи чьи и сородичи, так это твои. Вон как профессионально хрюкаешь. Как будто всю жизнь это делал, — выплёвывает желчью Пак, растягивая на губах злую усмешку, от которой Тэхёна в дрожь бросает, ведь друга он таким видел всего раз и то по более веской причине. Однако того, на кого направлена вся ненависть, это не трогает ни капельки. Наоборот, больше забавляет.       — Ты как маленькая шавка, которая пытается казаться грозным волком. Но от своей сущности не уйти. Если ты родился шавкой, то ты можешь только безобидно тявкать и скулить, — ядовито отвечает Чонгук, а внутри разгорается желание задавить всю эту желчь в Чимине. В голове голос почему-то кричит «сломай». Чонгук не такой, нет. Но Чимин вызывает в нём странные эмоции и чувства, которых раньше не было. Своей ненавистью Чимин порождает такую же, всепоглощающую и ужасную, в груди альфы.       — Что ты сказал? — почти рычит Чимин с такой злостью в глазах, что кажется, будто он сейчас испепелит Чонгука взглядом.       — У тебя что, проблемы со слухом? Ты — жалкая шавка, — это становится отправной точкой. Чимин не помнит что именно испытывал внутри, но помнит точно, что что-то было. Что-то, но не разъедающая изнутри пустота, которая давит на лёгкие почти постоянно, не даёт дышать и заставляет задыхаться ночью от страха. Страха, что так будет всегда. Что пустота и апатия будет сменяться жгучей болью в груди, разъедая ещё сильнее и оставляя после себя ещё большую темнеющую дыру в сердце.       Но нет. Так не будет всегда. Потому что сейчас Чимин чувствует. Не притворяется по привычке, а чувствует по-настоящему. Пусть злость, ненависть и отторжение, но он чувствует что-то помимо боли и пустоты. Он ощущает себя живым в данный момент. Понимание этого приходит за долю секунды, разжигая внутри ещё больший огонь ненависти к этому альфе, который ухмыляется гадко.       Чимин слышит крик Тэхёна будто сквозь толщу воды. Зато собственный кулак, который ударяется в скулу Чонгука он видит отчётливо. С наслаждением понимает, что он смог наконец стереть с лица альфы противную ухмылку, но не останавливается на этом. Налетает на Чонгука и прижимает к дереву, рыча что-то о ненависти и том, что он не смеет говорить такие слова о Паке, совершенно его не зная. Чимин наносит очередной удар, когда чувствует ответный.       — Чимин! — доносится голос Тэхёна со стороны, когда Пак валится на землю, ещё больше пачкаясь в грязи, но Чимин не обращает внимания, отбиваясь от Чонгука и нанося удары по всему его лицу. Чимин чувствует, как из лёгких будто воздух весь выбивают, когда Чон поднимает его за грудки и прижимает к дереву, грозно рыча и давя рукой на горло. Но Чимин и не подумает молить о пощаде. Он отбивается смело, гордо, будто где-то внутри не зарождается страх. Ведь Чонгук альфа, а Чимин всего лишь омега, которому не место в этом мире.       В какой-то момент давление на шею пропадает, а горящие злостью глаза Чонгука отдаляются. Чимин откашливается и пытается дышать ровно, но получаются лишь судорожные вдохи, когда к нему подбегает Тэхён и обеспокоенно смотрит в глаза. Но Чимин отводит взгляд, не привыкший к такому. Ведь для него вся эта ситуация выходит из его зоны комфорта. Ведь на него это не похоже ни капельки, потому что он может грубить, ругаться и угрожать, но никогда не ввязываться в драки.       — Мелкий, ты что творишь?! — рычит шепелявый голос, когда Чимин вырывается из череды собственных мыслей и чувств. Пак чувствует, как всё его тело пульсирует от физической боли, но с наслаждением понимает, что не чувствует боли внутренней.       — Отпусти! — гаркает Чонгук, пытаясь вырваться из захвата низкого парня, однако его попытки держат крах: его держат крепко, не давая и шагу ступить в сторону Чимина.       — Что на тебя нашло?! — не успокаивается Юнги, с силой сажая Чонгука на лавочку и выливая на него целую бутылку воды, охлаждая пыл разбушевавшегося альфы, запах которого распространяется по всей улице, даже несмотря на подавители, которые тот выпил утром. — Надеюсь это привело тебя в чувства? — уже более спокойно спрашивает парень, смотря на Чонгука всё ещё напряжённо, готовый в любой момент остановить его выпад. Но альфа молча кивает и рывком поднимается с места, уходя прочь от Чимина.       — Жалкий трус! — кричит вслед ему Пак и Чонгук очень хочет развернуться, дать понять этой шавке где её место, но грозный хён имеет большее влияние на альфу, чем какой-то недоросток со слишком длинным языком.

***

      — И что это было? — спрашивает Тэхён, роясь в том хламе, который царит у Чимина в квартире, в попытках отыскать хоть что-то, что поможет залечить его боевые ранения. — Возвращение в детство? Снова бунтарство? Чимин, ты ведь это перерос.       — Я… Я не хотел, — тихо произносит Пак, совершенно не желая поднимать эту тему. Ведь он сам до конца ещё не разобрался в том, что им двигало в тот момент.       — Я видел тебя таким злым только в тот день, — не унимается Тэхён, а Чимин вздрагивает при упоминании того дня.       — Я же сказал, что я не хотел этого, — с нажимом произносит Пак. — Он просто меня выбесил своими словами.       — Я заметил, — хмыкает Тэхён и наконец поворачивается к Чимину, присаживаясь рядом с ним. — Они похожи.       — Тэхён, — омега смотрит грозно и намекает взглядом на то, что эту тему стоит прекратить. Запихнуть её в шкатулку и поставить в самый дальний и пыльный угол комнаты, куда никогда никто не заглядывает. Чимин не намерен ворошить прошлое вместе с другом, ведь делает это каждую ночь. Потому что по-другому не может. Ведь ни одна ночь не проходит без кошмаров, напоминающих о прошлом.       Тэхён всё же замолкает, решая не злить лишний раз Чимина, всё ещё немного побаиваясь его, и молча обрабатывает раны друга. Ким знает его много лет, видел множество эмоций Чимина и когда-то Тэ даже понимал его, читал, как открытую книгу и знал наперёд фразы этого несносного мальчишки. Но в один момент всё изменилось. Это произошло резко и неожиданно, сломав всех, кто окружал тогда Пака. Только некоторых это сломало меньше, они оправились быстро и продолжили спокойную жизнь, а некоторым пришлось нелегко. И одним из таких является Чимин.       С тех пор Тэхён не знает своего друга от слова совсем. Ведь он разный и в то же время одинаковый. Бывает слишком замкнутым в себе, бывает плачет ночи напролёт, а бывает слишком дерзким. Бывает его смех слышится на всю улицу, но в другой момент Чимин может стать разбитым и раздавленным, тихо утопая в аду в собственной душе. И Тэхён не знает какой Чимин будет следующим, какой покажется в следующую секунду.       Порой, Тэхёну даже кажется, что у Чимина раздвоение личности. Вернее расщепление, потому что личностей в таком случае у Пака много. Даже слишком. Но Тэхён знает, что с его другом всё в порядке. По крайней мере в этом плане. Всему виной та ночь, которая разрушила жизнь юного Чимина.       На улице слышится тихий звук сверчков, пробивающийся сквозь открытые окна и шторы, пропускающие прохладный майский ветер. Вот уже скоро наступит лето, осталась всего неделя, и Тэхён ждёт этого времени с нетерпением, ведь что-то в его груди бьётся жгучим предвкушением, оседающим на кончиках пальцев лёгким покалыванием. Тэхён почему-то уверен, что это лето станет для них особенным. Оно изменит, пусть и не всё, но многое. Поменяет взгляд на некоторые вещи, а может и на всю жизнь в целом.       — Кстати, ты нашёл себе идеал? — спрашивает Тэхён, решая всё же поговорить о чём-нибудь, ведь тишина давит тяжёлым грузом, заставляя утопать в собственных мыслях.       — Я… В процессе, — врёт Чимин. Он совершенно не знает как и где этот идеал искать. Все художники для него одинаковые, их картины передают лишь малую часть тех эмоций, которые они испытывали в тот момент. Ну или Чимин так видит.       — Есть кто-нибудь на примете? — не унимается приставучий Тэхён. Он пытается вывести Чимина на чистую воду, ведь слышит неуверенность в голосе.       — Угу, — бездумно отвечает Пак, только после понимая какой вопрос будет следующим.       — И кто это? — спрашивает Тэхён, смотря прямо в глаза Чимину и пытаясь хоть там увидеть ответы на свои невысказанные вопросы. Пак привычно отводит взгляд и цепляется им за дрожащие на лёгком ветру шторы, пока в голове происходит целый взрыв. Именно там, в черепной коробке, маленький Чимин паникует и ищет ответ на поставленный вопрос. Воспоминания меняются и будто стираются, оставляя в голове лишь сегодняшний день и лицо Чонгука.       — Чонгук, — выпаливает Чимин, а его собственные глаза, как и глаза Тэхёна, расширяются.       — Что… Пак Чимин, прекрати мне врать, — фыркает Ким. А Чимина это задевает. Сильно задевает.       — Я не вру! — настаивает на своём Пак. И вот они снова вернулись к Чонгуку.       — Ага, как же.       — Ты должен мне верить!       — Я поверю, только если ты скажешь, почему он, — с ухмылкой произносит Тэхён, уверенный в том, что Чимин сейчас сдастся. Ага, как же.       — Он… Его картины…       — Ты их не видел.       — Не перебивай! Я видел однажды его картину. Она очень свежая и нежная, — Чимин вспоминает тот самый момент, когда он впервые встретился с Чонгуком. Пытается убрать из памяти то, что было, когда он открыл рот, но в голове воцаряется хаос и большими красными буквами горит слово «ненавижу». Пак выдыхает рвано и прикрывает глаза, сосредотачиваясь на картине, которую тогда увидел обрывком. — Она уютная. Знаешь… Как будто кадр из детства или юности. Такой солнечный и… Влюблённый? Да. От картины веяло влюблённостью. Первой самой. И невинностью. Первой невинной влюблённостью, — Чимин собирает воедино свои мысли и чувствует на душе спокойствие, когда понимает, что помнит картину чуть ли не до мелкий деталей. А ведь и вправду. Чимин чувствует, видя её даже в своих воспоминаниях.       — Так, а другие чем тебе не нравятся? Они пишут картины так же хорошо, — стоит на своём Тэхён, но лишь из вредности. Он уже верит Чимину, потому что его слова искренни и идут от чистого сердца, а тело расслабленно. И Тэхён впервые видит Чимина таким.       — Они не такие. В них нет… Чувств. Я чувствую лишь немного, когда смотрю на них, и то, это скорее всего навязанное.       — Но ты ведь ненавидишь Чонгука, — выдаёт свой козырь Тэхён.       — Это не значит, что я буду ненавидеть его картины. То, что я видел — прекрасно. Возможно, я ненавижу сейчас Чонгука даже больше, потому что он умеет передавать чувства и вкладывать душу в то, что рисует. А мне сложно. Он играет разными цветами и оттенками, а я… Короче, я должен разделять его работы от него самого, — скомкано заканчивает Чимин, а внутри уже разгорается огонь ненависти, который необходимо выместить на кого-нибудь. Желательно на предмет ненависти.       — Так почему ты не сделаешь его своим идеалом? — спрашивает Тэхён без мысли загнать в тупик. Но Чимина загоняет. Омега мнётся и не знает что ответить, прыгая взглядом с одного предмета на другой.       — Я… Это… Ну… — мнётся Пак.       — Хочешь увидеть другие его работы? — предполагает Тэхён и Чимин уверенно и быстро кивает несколько раз, вызывая усмешку Кима. — Хорошо, я устрою тебе это. Что не сделаешь ради любимого друга.       — Не надо! — выпаливает Чимин, прежде чем успевает подумать. — Не надо, — повторяет более тихо. — Я сам хочу… Если он станет моим идеалом… Я хочу придти к этому сам, — и Чимин не знает даже, врёт он, чтобы успокоить друга, или не врёт вовсе.       — Господи, почему ты такой странный? Это пугает, — Тэхён передёргивает плечами и смотрит подозрительно, ведь Чимина таким он ни разу не видел. Это слишком необычно для Пака, который не так уж и часто рвётся достигать чего-то сам, без всякой помощи.       — Ну вот такой вот я, — пожимает плечами Чимин, переводя взгляд на окно, откуда доносится голос одинокой птицы, летящей на фоне чёрного полотна неба.       «Чонгук тебя меняет» думает Тэхён, но не говорит в слух, боясь получить за такие слова. Тэхён боится немного за друга, ведь Чонгук ему совсем неизвестен и никто не знает к чему приведёт эта ненависть Чимина. Ведь чувство это — далеко не положительное. А отрицательных эмоций внутри Чимина уже достаточно, поэтому Тэхён опасается, что эти чувства станут последней каплей, лёгким дуновением ветра, который собьёт балансирующего между жизнью и смертью Чимина, в пропасть. Глубокую и непроглядную. Откуда не выбраться, даже если захотеть.