***
— А я вовремя пришел, — запоздало подмечает блондин, закуривая сигарету уже на улице. Он смотрит на реакцию брюнета, надеется увидеть несдерживаемую злость, или хоть какой-то всплеск эмоций, ведь Фуллбастер явно был ими насыщен вдоволь, настолько, что его руки до сих пор дрожали, и Дреяр был готов биться об заклад что темные глаза юноши все еще выражали то бескрайнее беспокойство, нуждающееся в поддержке. Но в ответ Грей лишь молчит, до сих пор чувствуя небольшую, но щемящую сердце обиду за подколы блондина. Девятиклассник не любил признавать, но всегда знал, что является ранимым и от того еще более невинным как маленький ребенок. Он так бы и шел, угрюмо шоркая ногами по асфальту и смотря лишь в пол, пока не услышал какую-то потасовку, а оглянувшись, был сильно удивлен. Из памяти всплыли какие-то лица, которые были весьма похожи на тех же, которые он видел перед собой, в кругу каких-то противных типов. Фуллбастер, как и Дреяр, был на приличном расстоянии от шумной компании, поэтому и не слышал о чем говорят, но, как предполагал брюнет, шайка из трех буйных подростков из соседней школы пристали к какой-то девушке, совершенно игнорируя ее довольно внушительного парня. По-видимому, назревала драка, потому что разборки между мужчинами становились все громче, и блондин из компании, стоявший напротив высокого брюнета, налегал на него, шагая вперед с каждым словом, повышая тон. Рядом стоял еще один темноволосый, лишь кивая, и временами посматривая жуткими, беглыми зрачками на испуганную до ужаса девушку, которая прижималась к руке своего парня. И Лаксус бы был не собой, если бы не помог даме, оказавшейся в столь затруднительном положении. — Эй! — брюнет пораженно наблюдает, как Дреяр делает уверенные, мерные шаги и окликивает тройку парней, один из который так и не проявил никаких действий, но, увидев Лаксуса, словно оживился. Повернувшись в проборота, он лишь едва удивленно выгнул бровь, проведя взглядом по высокой, надвигающейся фигуре блондина. Грей так и замер на месте, не имея никакого желания ввязываться в потасовки с задирами из популярной, но не из-за хороших отзывах, школы. Он встретился с изучающими глазами парня, стоящим боком, и струсил, его руки истерично сцепились, а пальцы нервно терлись о друг друга. Он отвел взгляд, но, похоже, зря — этот же юноша, что осматривал его, толкнул подходившего Дреяра, очень неловко, но довольно сильно. Остальная часть «банды» развернулась, в ожидании шоу. Один из них, низкий юноша, с такими же светлыми волосами, как у Лаксуса, единственной сережкой, и бросающимся в глаза шрамом в брови, надменным взглядом осмотрел собравшимся с духом высокого парня, который гневно смотрел на рослого, с виду мощного, школьника, только что заставившего Дреяра попятиться из-за удара. Задира с шрамом, только что наседавший на Гажила — Лаксус умудрился различить это имя среди бормотания низкой девушки — едко усмехнулся, а, словно поддакивая ему, стоявший рядом брюнет, в кисло желтой куртке и самокруткой во рту, закрывавшей чёлкой половину лица, закивал, будто предугадывая следующую фразу блондина: — Хей, Темпеста, — Дреяр понял, что обращаются к темнокожему, отчасти обаятельному, но скверно характерному парню, только что толкнувшего Лаксуса, — полегче, девчонок мы не бьем. Последовал самый гадкий, громкий и противный смех двух юношей, а сам Темпеста стоял молча, даже бровью не повел от фразы товарища. Фуллбастер замер, боясь двинуться, и наблюдал за таким же зависнувшим Дреяром. Тот выпрямился, дернул плечами, а парень напротив, с русым цветом волос и неухоженным каре сделал тоже самое, и мужчины будто показали готовность к драке. Грей занервничал. Темпеста, шагнув вперед, ударил кулаком по бледной, видневшейся скуле, и высокий брюнет с пирсингом почувствовал, как Леви — его милая девчушка, с карими, всегда искрящими радостью глазами, дрогнула и еще сильнее прижалась к чужой спине. Блондин с серьгой сделал шаг в сторону активного, молчаливого задиры, и словно примирительно произнес: — Да ладно вам, ребят, — он обернулся и к своему товарищу, загадочно улыбнувшись, а затем пошло, самоуверенно сказал: — мы же просто хотим повеселиться с этой милой крохой. Он повернулся к девушке, и, смотря сверху вниз, устрашающе оскалился. Его дружок, поправив мешающуюся челку, также едко улыбнулся. — Стинг, Роуг, какого черта? Вы вообще больные? — буквально прорычав, яростно глядел на блондина и брюнета Гажил, и грубо дернув рукой, за которую держалась Леви, быстро подошел к брюнету. Стинг опасливо шагнул назад, когда высокий брюнет вдруг замахнулся на Роуга. Блондин вздрогнул, но за Чени был уверен, и ловко увернувшись от удара Гажила, а затем толкнув мужчину ботинком в живот, он рассеивал любые сомнения блондина, наблюдающего за двумя дерущимися мужчинами. Немного поразмыслив, Стинг решил что Роуг в помощи не нуждается — уж слишком уверенно он прыгает, уворачивается и едва не заламывает руки высокому, неповоротливому брюнету, что блондин и сам чуть не ухмыляется, также, как и его друг. Желание подраться, выиграть возрастало, и безрассудная дерзкость, слащавый азарт рисовался в голове его, представая в различных образах. Он усмехнулся, шаркнул кроссовком, еще раз посмотрел на ловкие, умелые движения Роуга, и обернулся к Темпесте. Невесомая доля облегчения приятно шкрябнула ноющее сердце, и девушка едва смягчила взгляд, когда низкий блондин ушел, не предоставляя теперь угрозу и так дерущемуся брюнету. Но она тут же скривила губы, мгновенно переменилась в лице, обеспокоенно сжимая кулачки и едва сдерживая слезы и истерику, наблюдая, как Гажил чуть ли не ударяется об железный забор, не сдержав равновесия от очередного удара от на вид не сильного, но крепкого и проворного юноши. Она убирает покрашенную прядь с лица, нервно теребит ленту и морщится, понимая, что ощущает эти неприятные, мерзкие и разрывающие чувства не первый раз. Редфокс — ее парень, Гажил, был довольно милым, хоть и резким в общении наедине, но таким буйным в компаниях, нарывающимся на различные потасовки, и она не изредка заставала его драки. Леви изнутри поглощала ее собственная беспомощность, когда она видит, как кровь из рта мелкой струйкой течет по подбородку Гажила, она бы так и замерла, проводя глазами по ее пути, но парень резко вытирается и зло смотрит. — Темпеста, — громко обращается блондин с шрамом к занятому другу, и любой другой бы не осмелился отвлекать дерущихся с таким серьёзным, непоклебимым настроем мужчин, боясь за свою собственную жизнь, но точно не самонадеянный и гордый Стинг, которому море по колено, — дай-ка я разберусь. Он смотрит с прищуром на Дреяра, а затем переводит взгляд на остановившегося друга, который словно не расслышал, но на самом деле просто не мог поверить ушам, что наглость товарища могла настолько ударить в голову, что тот просто чуть ли не останавливает потасовку, лишь единственной фразой, в надежде поменяться ролями, словно они — в чертовой пьессе, и парень получает удар по щеке, схватывается за нее, а затем озлобленно с сарказмом (откуда сарказм в такой неподходящий момент мог появиться в голове, спросил бы каждый, но грубиянам из этой компании он свойственен даже во сне) кричит: — Да сейчас, Эвклиф! Стинг хмыкает, а затем замечает парня, стоявшего в стороне. Кажется, это был обычный подросток, засвидетельствовавший то, чего не следовало, и если он позвонит в полицию или просто расскажет учителям своей дурной школы, то они обязательно устроят скандал и это приведет к новому конфликту двух школ. Блондин подходит к невысокому, бледному и с виду такого испуганному пареньку, что он едва сдерживает злорадную усмешку. У Фуллбастера же сердце уходит в пятки, в груди щемит, стучит, кричит оглушительным ревом всепоглощающая тревога, страх, и он безнадежно глядит за спину приближающегося парня, высматривая Дреяра, но в этот раз он не спасет брюнета, и Грей вновь пятится, сжимая рукав толстовки и даже не в силах представить, что сейчас будет. — Чего стоим? — нахально произносит блондин, не переставая дергать головой, и разглядывая лицо подростка, — что-то интересное увидел? Грей теряет дар речи, да и с ним бы он вряд ли нашёл что сказать, и просто в бессилии открывает рот. Он хотел бы за что-либо держаться, но лишь оперся об ствол дерева и чувствует, как от пристального взгляда блондина, который приближал свое лицо, и как будто поднимал руки, намереваясь замахнуться для удара (Фуллбастер не был уверен, было ли такое в действительности) по лбу течет холодный пот, а мурашки по телу омерзительно прошлись с особой ощутимостью. Стинг с силой ударяет Фуллбастера поддых, и брюнет сгинается, разваливаясь от боли внешне и изнутри. Он хватается за живот, закусывает губу и едва сдерживает стон боли, пульс в ушах стучит набатом, и кроме собственного сбитого дыхания, незамирающего, пораженного сердца и редких, но громких смешков жестокого блондина он не слышит ничего. Грей не успевает оклематься, и надеялся, что вот-вот восстановит дыхание, но Эвклиф берет его за плечи и ударяет коленом в живот — промазал, вышло слабо, и это раззадоривает Стинга повторить, и он, если ранее действовал лишь с нотками жестокости, придавая ситуации некую игру, насмешку, розыгрыш, то сейчас подростка не жалел, и, сцепливая зубы, как он привык это делать обычно, когда был в порыве злости, он берется за худые, немощные плечи брюнета и со всей силой прижимает того к стволу дерева, и Фуллбастер чуть ли не теряет сознание, встретившись головой с деревом. Лаксус едва слышимо усмехнулся, когда противник упал на колени, не удержавшись от толчка. Блондин выиграл несколько секунд и опомнился, что задир было трое. Темпеста перед ним, низковатый брюнет с Гажилом, а третий? В сердце неприятно, мгновенно колит словно меткий выстрел, остро жжется воспоминание о где-то стоявшем Грее. Он оборачивается, и видит, как Фуллбастера прижимают к дереву и ударяют голову. Дреяр секунду робеет, а затем озлобленно кричит хамоватому на вид и смелому в действиях блондину: — Эй, тварина! Но Эвклиф не успевает обернуться и встретиться взглядом с Лаксусом, как русый парень особенно сильно замахивается и мощным ударом едва ли не сбивает с ног Дреяра. Роуг резво шагнул влево, затем обратно, и пригнулся, и со стороны это выгоядело максимально забавно, словно он мышь, убегающая от толстого ленивого кота. Гажил никак не успевал за ловким брюнетом, и, грубо выругавшись, наугад наступил вперед и угадал — провороливый брюнет попался, и, вырывая ногу, дернулся, но выбраться от напора крепкой ноги Гажила не смог, и получил мощный хук. Высокий брюнет с пирсингом едва сдержался от победного смешка, наблюдая за стонущим ползавшим парнем, у которого, походу, пошла кровь из носа еще от бывших ударов. Леви пораженно вздыхает и не сдерживает счастливой улыбки. Ее сердце, словно птица в клетке, до этого сумасшедше трепещущее, успокоилось, вылетело из злосчастной клетки тревоги и обеспокоенности, и она в сердцах подбегает к Гажилу и с облегчением, радостью и безграничной нежностью обнимает его, успокаивающе гладит по спине. Мысль о том, что вот он — долгожданный конец, эпилог, занавес ужасающего выступления, грела душу сильнее не всегда правдивых, но искренних обещаний брюнета, что все будет хорошо. Но парень обрывает все надежды, рвет сердце вновь на мелкие кусочки, когда отстранился, и угрюмо отвернувшись, строго пробурчал: —Жди здесь. Стинг стоит напротив Фуллбастера, и решает что блондин, кинувший вызов самому Темпесте, а затем еще осмелился нагрубить Эвклифу во время драки с совершенно другим противником, гораздо интереснее ни на что не способного, продрогшего паренька. Он оборачивается и уверенно шагает к Дреяру, замечая, что парни дерутся на равных, учитывая, что Темпеста когда-то ходил на бокс. «Вот же» — думает блондин, засунув руки в карманы расстегнутой джинсовки, и наблюдая, как Лаксус врезает по морде сосредаточенного, серьёзного юноши. Эвклиф не успевает близко подойти к мужчинам, намереваясь сбить их с толку, или с ног — нечестной подножкой, но его резко оборачивают за плечо, да так, что парень едва ли не падает, подскользнувшись на ровном месте, его дыхание на секунду сбивается и он испуганно поднимает голову — а зря. Редфокс — тот, что Гажил, с ожесточенностью ударяет парня кулаком в челюсть, и Стинг не успевает даже почувствовать боли, но брюнет уверен — еще как почувствует, когда придет в сознание. Блондин рухнулся на асфальт и довольно сильно ударился головой, упав всем телом и наваливаясь всем весом, словно мертвая туша, на безжизненный бетон. Фуллбастер молча, шокированно смотрит как тело блондина, того самого, который лишь недавно припечатывал Грея к дереву, смирно и обездвиженно лежит, и его страх будто галлюцинациями показывает, растекаясь в виде большой лужи крови вокруг тела. Его руки дрожат, и он вспоминает, что еще бы чуть-чуть, и Эвклиф бы сам также размазал Грея по асфальту, и если бы не Лаксус, отвлекший смельчака, быть может, Стинг был бы последним человеком, которого видел в своей недолгой жизни Фуллбастер. Леви испуганно дергается, пятится к забору и чувствует, как горят от стыда щеки и пылает лоб. Она смотрит на Редфокса, уверенно идущего к парню, что так долго дерется с каким-то блондином, которого девушка едва припоминала, а затем оборачивается на зашуганного брюнета в сторонке, которому досталось хоть и меньше всех, но явно шока он пережил столько же, сколько и Леви. Ей было до жути неловко, что другие люди были привлечены в ее проблемы, что также дрались и получали синяки, гематомы и царапины вовсе не заслуженно, а все из-за нее. Именно к ней пристали хулиганы, и именно из-за нее завязалась словесная перепалка, а затем и грубая потасовка. В душе она была благодарна и испуганному брюнету, что отвлек внимание Эвклифа, который мог вдвоем с Роугом напасть на ее парня, и блондину, который уже довольно долго разбирался с Темпестой. Дреяр щурится от ноющей боли в челюсти, его голова кружится и он получает сильный шлепок ладонью по уху. На пару секунд это оглушает его, он теряется в пространстве, а мозг буквально закипает, словно адский котел от переизбытка эмоций и изобилий чувств. Все повреждения, удары на теле на мгновение заострили пищащей, оглушающей и безумной болью, и Лаксус болезненно громко выдыхает. Парень напротив собрался сделать толчок ногой, задрал ногу, приготавливаясь ударить в живот, но блондин спохватился, и быстро среагировав, потянул чужую ногу на себя. Резко, нагло, неожиданно, и внутри у Темпесты от шока что-то обрывается, боевой дух внезапно упал, словно сломанный датчик, и он было осмелился сделать грубый хук, несмотря на свое ухудшавшееся положение, но получает лишь апперкот. Он задирает голову от удара кулаком в подбородок, ни за что не держась, и Дреяр с силой толкает, отпуская, чужую икру, и юноша спотыкается, валясь с бордюра. Подоспел Редфокс. Он подходит к Лаксусу и они сперва смотрят друг другу в глаза, несколько секунд сохраняя тишину. Гажил протягивает руку, на которой была разорванная перчатка, в ожидании рукопожатия. Дреяр медлит, смотрит заспанно, неосознанно на загорелую руку, а затем резко пожимает ее, нервно и суматошно тряся ею. Грей не сдержал смешка. — Спасибо, — искренне, на выдохе с вымученной усмешкой-улыбкой на лице, говорит брюнет, и Леви замирает от удивления. Застать момент, когда сам Гажил Редфокс, собственной персоной, не ведет себя как черствое, грубое хамло с абсолютно незнакомыми людьми — дорогого стоит. Приятное тепло разливается изнутри, и она подбегает к юношам, прижимаясь к руке брюнета. В ее лице искрящаяся, светящаяся, будто заразная, благодарность, радость, и всепоглощающая ласка. Дреяр встречается с ее счастливым взглядом, и видит в ней лишь честное, бескорыстное добро. Он улыбаеися в ответ — то ли благодарствующему парню, то ли милой девушке, и, усмехаясь, словно по сценарию, или слишком предсказуемо для Гажила, но неожиданно для Фуллбастера и Леви, говорит: — Должен будешь. Редфокс прыснул, и отпустил чужую кисть. Девушка смотрела с удовольствием на блондина, который еще стоял рядом с ними пару секунд. Она внимательно рассматривала его лицо, не припоминая, где же его видела. Голова побаливала от то ли пережитого стресса, то ли напряжения извилин. Школьница хмурилась, перебирала места и события, где она могла его видеть, даже пыталась вспомнить последние телепрограммы, где мог мелькать этот блондин. Мгновение, минута, и ее сердце затрепетало не меньше прежнего, защемило словно нерв, в самом центре, и она вспомнила, как на концерте «undertone in night» Гажил нагрубил мужчине, нарвавшись на драку, и одержал поражение. В центре толпы, с запахом пота и алкоголя вокруг — вспоминала девушка — она едва сдерживала слезы, беспомощно поддерживая согнувшуюся спину избитого парня, и на них смотрели, кто с жалостью, сжигающим снаружи поглощающим стыдом, кто с неприязнью, отвращением, что губило изнутри еще больше Леви, кто с немым сочувствием, так и не рискнув помочь, отстаиваясь в стороне. Она с ужасом взглянула на брюнета, который сейчас был так похож на парня, что был с Дреяром в клубе, бесполезно, раздражающе бегая вокруг, и Леви, испуганно вылупившись на него, с неверием поняла, что это он и есть. Она волнующе, чуть не дрожа, посмотрела на Лаксуса, который уже, повернувшись спиной, собирался пойти к Фуллбастеру, и неуверенно, но четко, окликнула его: — Стой! Ее тревога в голосе не скрылась и от Дреяра, и от Редфокса, который обеспокоенно глянул на ее нахмурившееся лицо. Лаксус обернулся и вопросительно поднял брови. Девушка судорожно вздохнула, боязливо встретилась с его глазами, и, заикаясь, произнесла: — Ты же тот самый парень с концерта, да? Гажил насупил брови и задумался. Лишь через пару секунд он вспомнил, как Леви ему рассказывала, что в клубе на концерте полутеней он подрался с каким-то парнем, заступившись за Макгарден, впрочем, без повода. Ему стало немного стыдно, что мужчина, сначала безоснованно пострадавший от пьяной руки Редфокса, в конце-таки помог и девушке, и парню. Лаксус поморщился, вспомнив, какой неприятный осадок оставила драка и жалостные, безнадежные глаза девушки в тот вечер, и хрипло, виновато и прискорбно сказал, кивнув: — Да. Леви изумленно вздохнула, не в силах отвести взгляд от лица, в котором менялась неуверенность и заслуженная гордость. Неуверенность и смущение за избиение парня девушки в клубе, хоть тогда это была и самозащита, и гордость, радость за поддержку в нынешней драке. Он неловко попрощался, а девушка провожала его взглядом, не отрываясь, печально глядя ему в спину. Опустошенность и грусть захватила ее, накрыв огромным одеялом, тяжелым, неподвластным, под названием тоска. Она сгорбилась, ее взгляд поник, и попросила Гажила вернуться домой, так даже и не узнав имя своего спасителя. Блондин, немного хромая, подошел к потускневшему юноше. Тот был словно выжатый лимон, неживой, усталый, побитый. Дреяр помедлил пару секунд, прежде чем сказать, ожидая, пока Фуллбастер поднимет голову, встретившись с ним взглядом, но так и не дождался, и поэтому с толикой заботы, но скорее юмористически, спросил: — Ну как, в порядке? Грей поднял глаза и разгневанно посмотрел на него. Выжигал дыру, насупив брови и наверняка думая, что выглядит сейчас угрожающе. Едва ли. Блондин бы посмеялся, но понимал, что все же виноват в том, что Грея довольно жестко побили, безоснованно. Фуллбастер оскалился, и ядовито, с сарказмом выплюнул: — В полном! Дреяр хмыкает, кивает сам себе, и спокойно отвечает: — Ну и хорошо. Грей вскипает от злости, и, смотря на безмятженого школьника, который беззаботно потирал ушибленный нос, оглядываясь по сторонам, он сжимал челюсти, и чуть ли не рыча, громко возмутился: — Гх, ты издеваешься? Он подавился и закашлялся, чрезвычайно громко, отхаркиваясь, словно вот-вот выплеснет кровь из его раздраженного горла. Дреяр удивленно на него взглянул, но когда противный кашель затихнул, он отправился в сторону дома как ни в чем не бывало.***
Драгнил торопливо и нервно листал контакты в своем телефоне. Помнится, в конце прошлого класса он загорелся беспочвенной идеей достать все номера одноклассников и знакомых, да и спрашивал у каждого второго, чтобы записать себе. В итоге летом парень поудалял большую часть, и сейчас, суматошно и с раздражением искал номер Грея в телефонной книге. Безуспешно. Нацу бесцельно посмотрел вдаль, тяжело громко вздохнул и услышал эхо из коридора. Он направился к Хэйдсу, преподавателю истории и совместно с тем классному руководителю двенадцатых классов. Быть может, в его классе сидит тот самый старшеклассник, который с недавних пор общается с Греем, (Нацу сам удивлен, что придал этому какое-то значение, чтобы обратить на это внимание), и у него есть номер Фуллбастера. Вероятно. Не до конца зайдя в чужой кабинет, Драгнил устало и разочарованно выдохнул. Его надежды не оправдались, и, конечно же, Лаксуса в классе не было. Но, заметив копающегося в бумагах учителя, он решился идти до конца. Взрослый, скорее даже пожилой, мужчина, грузного телосложения и высокого роста несмотря на большой стаж работы в этой школе, так и не заполучил уважения среди учеников. Был не в меру строгим, взыскательным, жутко привередливым и слишком принципиальным. Отличников по его предмету можно пересчитать по пальцам. На одной руке. Держал в ежовых руковицах Хейдс Гаеболг не только школьников, но и преподавателей, работающих с ним, и даже начальство. Нацу, как и другие ученики, с учителем не сдружился. Поэтому, неуверенно подходя к мужчине, он нервно переминал ноги. — Чего приперся? — решив не любезничать, впрочем, как всегда, недовольно проворчал Хейдс. — Я хотел спросить, нет ли у вас номера ученика из вашего класса, — тут Драгнил запнулся, лишь сейчам вспомнив, что толком и не помнит имени или фамилии того парня, — такого, высокого блондина, он еще на днях заменял у девятого класса биологию. Потея и стыдясь, Нацу буквально плавился от взгляда мистера Гаеболга. Тот смотрел пристально, нарочито остановившись перебирать документы, так и застыв в странной позе, и, повернув голову, выглядывал из очков и хмурил седые брови. Он было хотел что-то сказать, но закрыл рот, дернул губами и сердито смотрел исподлобья. — Нет у меня никакого номера, — вдруг гаркнул старик, и вновь уткнулся в макулатуру. Драгнил сцепил зубы, подавливая злость, и пытался думать здраво. В базе данных о учениках должен быть номер родителей и адрес проживания. Конечно, если Нацу припрется к старшекласснику домой, который его наверняка и не помнит, бог знает, что будет, но Макаров ушел — а значит даже адрес или телефон самого Грея не узнать. Драгнил цыкнул, топнул ногой и уверенно начал: — А адрес его можете дать? Мне срочно нужен, — парень даже решил не уточнять, есть ли он у преподавателя, потому что знал наверняка. — А паспортные данные вместе с ключами от квартиры не хочешь? — язвит учитель, брызгая слюной. Он противно смотрит, и выглядит словно огрызающийся ребенок. Но Драгнил быстро не сдается. — Было бы неплохо, — говорит Драгнил, словно и не иронизирует, а затем ослепительно лыбится. Гаеболг втягивает воздух сквозь зубы, поднимая брови в удивлении от наглости парня, и демонстративно прочищая горло, все-таки достает какой-то классный журнал и листает с таким видом, будто не он только что проиграл в перепалке малолетке. Нацу замирает от ожидания. В итоге учитель что-то черкает на бумажке в течении пятнадцати секунд, а затем резко двигает ее на край стола. Драгнил учтиво кивает в знаке благодарности, забирает помятый оторванный листок, и уходит. Выходя, он опомнился, и был удивлен, что Хейдс даже не сказал «убирайся» на прощание, или что-то еще. Он посмотрел на наручные часы, на которых было четыре вечера, и одиноко поплелся на уставших ногах к старшекласснику, в надежде не заблудиться. Брюнет утомленно перебирал в ванне, сидя у стиральной машинки свои грязные вещи, продолжая обижаться на Дреяра. Его тело ныло, а возмущению не было предела. Из-за выходок и самоуверенности Лаксуса, парень вынужден страдать. И у кого бы он не спросил, все это выглядело слишком абсурдно. Дреяра он знал пару дней, но событий было больше, чем за всю скучную жизнь Грея, и если бы не тот же самый Лаксус, приютивший Фуллбастера как блохастого щенка, то не было бы и болезненных драк, и концерта, и теплого дома. Был бы стресс от ссор с родителями, бесконечные обиды на жадного отца и навязчивые, постоянно преследующие мысли о несложившихся отношений с одноклассниками (одним), от которых парень смог избавиться хоть на время в насыщенное времяпрепровождение с Лаксусом. И Грей мучился, не зная, что и хуже — синяки на теле, от слэма и совершенно неожиданных драк, где парень и причастен то не был, или вечные (они продолжались лишь пару дней, но теперь для Фуллбастера это превратилось в вечность), надоедливые и неоправданные подколы, издевки блондина о столь ненавистной Хартфилии, от чьего имени Грея воротит, или скучная, однообразная жизнь, без всяких либо событий, но в родном, хоть и конфликтном доме. Пока он размышлял об этом всем, и безостановочно жалел себя, прозвенел звонок в дверь, и парень испуганно вздрогнул. В голове пронеслось куча версий того, кто это мог быть — отец, который имеет связи, проследил чем занимался его сын на протяжении нескольких дней и отследил даже жилье старшеклассника, где Грей находился, и теперь устроит мировой скандал не только Фуллбастеру, но и Лаксусу, который просто проявил… а, собственно, что? За пару секунд, пока брюнет тупил, зависнув в ванне, ничего не предпринимая, он успел подумать о том, а почему же Дреяр все-таки оставил его? Вовремя, конечно, но девятиклассник действительно заинтересовался этим вопросом, еще и ошарашенно осознавая, что раньше даже не задумывался, почему незнакомый парень пожалел Грея, и мало того, что не сдал полиции, так еще и повез на концерт, оставил жить у себя да и в целом вел себя довольно доброжелательно. «О господи, — с ужасом и страхом, как во время кражи, драки, и встречей с Нацу, вместе взятым, представил он, драматизируя, — может он педофил или маньяк какой-то?». Он подбежал к двери, радуясь, что открыл не Дреяр, ведь встреча блондина и отца Грея выглядела бы максимально странно. Он остановился у двери и завис, опять думая, кто это мог быть. Вдруг это те самые парни, что дрались с Гажилом и Лаксусом, и пришли отомстить. В дверь настойчиво позвонили. В дверь настойчиво позвонили второй раз, и холодный пот с мурашками схватили тело также плотно, не отлипаясь и заставляя брезгливо дернуться, и Грей, держа телефон, рассчитывая если что позвонить будь то Лаксусу, будь то полиции, ведь блондина с серьгой в одном ухе и насмехающейся лыбой он теперь боялся до смерти. Он до жути медленно тянет руку к двери, трясясь всем телом и нутром, а затем слишком резко открывает ее, проклиная Лаксуса за то, что у него нет глазка в двери. За дверью оказался парень. Грей слишком быстро узнал его. блять. Дорогой телефон, на который резко стало безразлично, валится из дрожавших рук к таким же дрожавшим ногам, и парень даже не пытается его поднять. Фуллбастер хочет закрыть дверь и открыть глаза, словно он просто в кошмаре. Не получается. Руки не способны даже пошевелить пальцами. Он бледнеет, немеет и хочет ослепнуть. Господи. Почему я? Почему он, думает брюнет, стоя в обляпанной грязной футболке и домашних штанах перед тем, кого видеть даже издалека просто смущается. Он завис, даже не пытаясь что-либо предпринять, и, не поверите, даже не пятится как придурок. Просто молчит, краснеет и проклинает себя. И его. Сердце заходится бешеными ударами, холодный пот сменился на обычный, а щеки неприятно горели. — Привет, — начал смущенный донельзя брюнет, потирая затылок, а его голос предательски дрогнул, отдаваясь громкими высокими нотами, и голос был словно детский, совершенно не сломавшийся, обычно приятный до мурашек звучный баритон. Нацу улыбнулся, замечая такого Фуллбастера. У этого закрытого и грубого есть какие-то эмоции, кроме враждебности и расстроенности? Повезло застать. Грей чуть в обморок не упал. Он смеется над ним? Боже. Лучше бы это был Стинг. — Привет, — легко начал розоволосый, радуясь, что его цель достигнута. Все действительно оказалось проще, чем предполагал Нацу, которому так не хотелось оправдываться перед суровым, хотя бы по виду, старшеклассником. Он задумался, формируя предложения в голове, и повисла неловкая пауза, которую Драгнил не заметил, а Грей переживал ее довольно мучительно. В будто нетрезвой голове уже успела проскользнуть мысль о том, что Нацу пришел отшить парня, который, видимо, вызвал слишком много подозрений, когда так странно вел себя, таская коробки. Все мысли рассеялись, когда девятиклассник неожиданно начал, поднимая голову: — На нас с тобой повесили проект по химии. Изучение каких-то там добавок. Давай как можно скорее начнем, — он запнулся, а затем продолжил, решая не раскрывать истинных причин такой мотивации Драгнила к учебе, — может быть, завтра? Дашь номер, на всякий случай? Фуллбастер завис, не веря своим ушам. Совместный проект с Нацу. Он хочет поскорее начать. Просит номер. Где Лаксус, и почему его будильник еще не сработал? Парень в прострации кивает, и хлопает себя по карманам штанов, ища телефон. От стольких событий он и своего номера не помнит. Грей неловко, нервно смеется, когда Нацу протягивает упавший телефон парня, приветливо улыбаясь. Он говорит номер, пытаясь сделать голос максимально серьезным, не дрожащим и не детским. Как получается? Плохо. Очень. Розоволосый мило улыбается на прощание, и с чего-то по-дружески хлопает по плечу, словно видя, что Грея трясет от каждого его действия. Он благодарит брюнета, кивает, и говорит так тепло, так искренне «до завтра», и Фуллбастер, закрывая дверь неконтролируемыми руками опирается о нее, а затем ударяется головой. Не проснулся. Боль от удара вспышкой ослепляет парня, но он закрыл глаза. Ему все равно. Он нервно улыбается и не верит самому себе. Он скатывается спиной по двери и зарывает руку в волосы. Румянец не сходит, пульс в висках еще стучит, но не так громко, и юноша слышит свое тяжелое дыхание. Брюнет заходит в гостиную, где развалился Дреяр, и пытается сохранять спокойствие. Но Лаксуса, да и в случае с Греем, никого не проведешь, ведь несмотря на серьезное выражение лица юноши, он не переставал дергаться, суетится, притрагиваться к красным щекам, иногда совершенно неожиданно посмеиваться и вести плечами. Он садится на кресло, и даже на нем — елозит, двигается, вертится, бесконечно поправляя волосы. Лаксус смотрит искоса, выжидает чего-то, а потом все-таки спрашивает: — Ну, кто приходил? Девятиклассник дергается от чужого голоса, медлит, смотря в одну точку пару секунд, словно мысленно переслушивая вопрос, а потом еле сдерживает истерический смех, но на этот раз не сильно показывает виду, и лишь невозмутимо хмыкает, сжимая губы, а потом так спокойно и непринужденно отвечает, как будто блондина вопрос вовсе не касался, и это не его квартира и не его гости: — Неважно. Лаксус цыкает, качает головой, но потом безразлично, настолько, что Фуллбастер даже поверил, произносит: —Ну ладно, — он встает, и идет на кухню, кажется, заваривает чай, но брюнету не до него, в его голове бурлит, шипит, гудит рой мыслей о предстоящем… проекте. Фуллбастер долго ворочался в кровати. Мыслей было так много, и одна за одной глушили друг друга, а некоторые и вовсе доставали из глубин памяти те, которые Грей все стремился забыть. Стеснялся. Он все ворошился, громко вздыхал, а иногда и вовсе замирал, опасливо дыша, словно боясь спугнуть собственные мысли. Парень потерял счет времени, витая в облаках, грезя о предстоящем и воображал другие развилки прошедшей встречи. Он вспомнил как долго смотрелся в зеркало ванной, удивляясь, насколько румяна обычно бледная кожа. Уши будто розовые, а на щеках вот-вот загорится пламя. Огонек какой-то непонятной, совершенно непривычной, непостижимой дотоле надежды, начал слабо, еще не тепло, но полыхать. Он закрывает глаза руками, а затем сквозь пальцы замечает сидящего Дреяра, который так и не лег. — Не хочет ложиться со мной? , — думает юноша, а потом откидывает эту мысль, замечая что взгляд блондина ничуть не обиженный, а скорее бесстрастно-задумчивый. Мужчина подпер голову рукой и загадочно, молча сидел, настолько тихо, что его дыхания даже не было слышно. Его взгляд словно стеклянный, мертвый, пронизывающий и одновременно слепой, не смотрящий никуда. В никуда. Парень бы не обратил внимание на это, если бы продолжительное время, сколько сидит блондин в одной позе, зависнув. Девятиклассник хотел было предположить еще что-то, почему парень не ложится, но сон его быстро одолел. Фуллбастер закрыл глаза, и начал думать о различных образах, словно он художник или фотограф. Только вот модель, муза одна. Из мыслей Грей запоминает лишь отблески розовых волос в воображаемом солнечном свету, блики смуглой кожи, блестящий грим и неподдельный, не нарисованный и добрый взгляд. Но вихрь предсонных размышлений безжалостно сносит все на своем ходу, и парень уже не помнит, как только появившиеся образы превращаются в сборник, странный словарь с рандомными, несвязанными и необъяснимым смыслом словами. Его толкают и он валится с ног в пучину сноведений, такую таинственную и необычайную. Парень очнулся среди ночи, тяжело дыша. Он проснулся внезапно, с сильной жаждой и изрядно вспотев. Сон провалился туда же, куда и сонливость, и Грей чувствовал некую горечь, чувствуя, что тот был довольно впечатляющим, чтобы помнить его. Но сознание в который раз сыграло с ним злую шутку. Юноша приподнимается на кровати и замечает Дреяра, уснувшего на кресле. В лунном свету неподвижное лицо блондина, которое во сне было столь спокойным, обаятельным и искренним, не хмурым, не озабоченным и даже несколько… неотразимо-завраживающим. Грей замотрелся, разглядывая расслабленное тело парня. Широкие плечи, массивная фигура, друг, за которым как за каменной стеной, как бы смешно не было. Его тонкие, с сильно видными венами веки, и ровные, непухлые розоватые губы едва подрагивали во сне, а во время каждого вздоха, сопения, Фуллбастер вздрагивал. Чужая футболка немного задралась, открывая еще не видневшийся пресс, но наверняка твердый живот, а ключицы немного жуткими, как у скелета, костями выпирали сквозь изящную, тонкую кожу. И, слишком долго рассматривая тело товарища, находясь в немом, тихом и, конечно же, не признанном восторге, парень не мог сказать, что блондин не хорош собой. Крепкие руки, властвующие, очаровающие, синеватые и выпуклые вены на запястье, шее. На груди красовалась необычная, незамысловатая татуировка, чернеющей грязью переходившей на плечо, немного отсвечиваясь бликами от яркой загадочной луны. Юноша чувствовал себя девчонкой, так пристально разглядывая спящего, до кошмара симпатичного парня, вовремя опомнился, тряся головой, кивая в отрицательном жесте, а затем отправляется за стаканом воды. Перед тем, как закрыть глаза, уснув, он вновь бросает взгляд на чужую фигуру. Чертов Дреяр.