Неверный путь.

39. Горькие плоды. Лу Синьчжи хотел немедленно вернуться домой, но сев в машину, вдруг обнаружил отсутствие одного важного документа, пришлось развернуться и поехать на работу. В офисе партии горел свет, сотрудники работали посменно, чтобы 24 часа в сутки держать ситуацию под контролем. Один из членов законодательной Комиссии, встретившийся Лу Синьчжи в коридоре, сразу заметил синяк на его лице и испуганно спросил: — Что произошло? — Так, маленькое неприятное столкновение. Жалкая попытка улыбнуться отозвалась болью в повреждённом уголке рта. Всё-таки Цяо Кенан довольно крепко приложил его. — Да, хм… Вам надо быть осторожнее в этот период, ни в коем случае ни-каких несчастных случаев, сейчас малейшие перемены чреваты смертельной опасностью. Сейчас важно пережить этот момент, а дальше всё будет нормально. Лицо члена Комиссии выглядело обеспокоенным, разумеется далеко не травмой Лу Синьчжи: — Будьте осторожнее, это может повлиять на будущие голоса избирателей. — Да, я знаю, — ответил Лу Синьчжи, не мешкая, прошёл в свой кабинет, взял документ и сразу ушёл. Он сел в машину. С тех пор, как он перевёлся сюда, он только и слышал эти два слова «голоса избирателей». Голоса избирателей, голоса избирателей, голоса избирателей… Скоро дойдёт до того, что его начнёт тошнить при этих словах. Лу Синьчжи завёл машину и посмеялся над собой: что с ним происходит? Он ведь уже далеко не тот двадцатилетний представитель «сердитой молодёжи», который решил пойти по этому пути, не пора ли уже это осознать? (愤青, «сердитая молодёжь», так говорят о патриотично, националистично или критично настроенных молодых китайцах). Лу Синьчжи приехал домой. Дом встретил его уже привычной пустотой, но сегодня выносить её было труднее, чем обычно. Он сел на диван и включил телевизор. Надо было обработать ссадину на подбородке, но почему-то… ему не хотелось этого делать. Час назад он снова прикоснулся к этому человеку, снова отведал его вкус. Лу Синьчжи снова и снова облизывал губы и с тоской думал, что не в состоянии избавиться от него. Понимал, что не должен, но продолжал делать это. Он всегда готовился и хотел заниматься политикой. Чтобы укрепить свои позиции во власти, он должен жениться на нелюбимой женщине. Он не отрицал, что это подлый способ, и он не хотел втягивать кого-то в эту грязь. Самое большее, что он может себе позволить, это поддерживать ни к чему не обязывающие сексуальные связи с теми, кто у него был до этого, и кого он ни капли не любил. У него были более-менее постоянные секс-партнёры, но большинство из них не выдерживали его холодного безразличия и уходили. Его главным принципом было не задерживать тех, кто уходил, но когда он встретил Цяо Кенана… Он такой тёплый, полный притяжения, как чашка горячего чая зимой, окутанная горячим паром и нежным ароматом, перед свежестью которого невозможно устоять, независимо от ледяного панциря, который за долгие годы тоски и одиночества успел нарасти на сердце; его тепло манило и заставляло жаждать близости. Сначала Лу Синьчжи казалось, что его интерес к этому парню основан только на плотском влечении, которое он сам в нём развивал и культивировал. Так это и было, но исподволь, очень медленно и незаметно тональность их отношений изменилась. Ему не раз хотелось удержать коня на краю пропасти, чтобы не сгинуть в ней окончательно. Потому что… он тоже человек, ведь тому, кто жил с пустым сердцем, трудно измениться. Цяо Кенан любил его. Он никогда не говорил, но Лу Синьчжи знал это. И сам… тоже любил. Он считал, что не имеет права говорить эти слова, «люблю», «любовь». Любовь — очень красивое чувство, он его не заслуживает, но найти другие слова для этого чувства он не мог. Он всю жизнь тщательно просчитывал свои интересы, контролировал выгоды и убытки, разрабатывал стратегию, но только в деле с этим парнем вышла досадная неувязка, и он захотел спланировать для него хорошую карьеру перед тем, как уйти. Даже Юйвэнь Бо, знавший его много лет, был удивлён: — На тебя это совершенно не похоже. На это Лу Синьчжи только грустно усмехнулся: он понимал это лучше, чем кто-либо другой. За этими расчётами-пересчётами он пропустил момент, когда привязался к парню. Невозможно разделить привязанность и разлуку; можно оторвать лотос от корня, но волокна продолжают тянуться и из последних сил борются за жизнь. Никто не найдёт достаточно сил, чтобы сказать «всё кончено», можно только надеяться, что их разделённые тела отвыкнут, наконец, друг от друга и забудут. Поэтому он ускорил свои шаги в политику, однако распутать клубок чувств у него никак не получалось. А потом он случайно встретил на улице одного из своих бывших секс-партнёров, завязалась беседа. Слово за слово — тот был не против, и Лу Синьчжи подумал: может, если он заменит одного человека другим, он сможет выбраться из головоломки под названием «Цяо Кенан», и вернуть парня к чистой жизни, как должен был сделать давным-давно. Обычно он не приводил одноразовых партнёров к себе домой, но они когда-то уже трахались на квартире этого партнёра, и теперь тот требовал пойти к Лу Синьчжи. И Лу Синьчжи согласился. В конце концов, Цяо Кенан никогда не приходил к нему без приглашения… Как на грех, это случилось именно в тот раз. Увидев на лице Цяо Кенана то немыслимое, не верящее выражение, Лу Синьчжи показалось, что его окатили ведром холодной воды. Он впервые почувствовал, что поступил неправильно. Их расставание было лишь вопросом времени, но он не думал, что конец будет таким. История с Су Пэем постоянно оказывала подспудное влияние на Цяо Кенана, она сохранялась внутри него, как опухоль, пока её не трогаешь, она молчит, а заденешь — отзывается болью. Лу Синьчжи понимал это, поэтому думал: если он хочет с ним расстаться, он должен найти однозначный и понятный способ. Единственное, что от него требовалось по отношению к этому парню — это честность. И он неожиданно совершил такой неверный шаг. Когда после нескольких месяцев игнора Цяо Кенан позвонил ему, он растерялся, заметался, как пойманный на проступке ребёнок. Первым делом он хотел сказать ему: «когда я был с тобой, у меня никого не было, кроме тебя. А Чжан Мин Ю… У нас с ней просто соглашение, я не люблю её, она не любит меня, а предложение руки и сердца на День Святого Валентина — это просто удобная версия для СМИ». Но так ничего и не сказал. Зачем? Он и так уже достаточно навредил этому парню, все эти оправдания в данный момент только добавят путаницы между ними, и Цяо Кенану от этого лучше точно не станет. Раз уж он с самого начала повёл себя непорядочно, незачем отбеливать чёрного кобеля, это то же самое, что воздвигать мемориальную арку на могиле шлюхи. Даже он чувствовал, насколько это некрасиво. Поэтому в тот вечер он сдержал свой порыв и не стал искать его. На следующий день он должен был сопровождать Чжана Шиго в поездке на юг страны. На пол дороге он получил сообщение от Юйвэня Бо: «Ты должен уговорить этого парня! Он вдруг заявил, что хочет уйти, с ним что-то не так…» Сообщение повергло его в ступор. Сердце скребло сожаление, что нельзя сию минуту сорваться, вернуться в Тайбэй и встряхнуть этого парня: «Неужели ты не можешь просто по-хорошему пройти через это, принять то, что тебе дают и дать мне спокойно жить дальше?» Он принял требование Юйвэня Бо выступить в роли посредника, он обо-рвал телефон, но парень не ответил ни на один звонок. Спустя три дня он поспешил вернуться в столицу раньше Чжана Шиго, думая, что им так и так придётся один раз встретиться. Но увидевшись, понял, что Цяо Кенан по сравнению с ним полностью пришёл в себя. Он вполне пришёл в себя и понимал, что делает. А вот Лу Синьчжи так и не протрезвел. Цяо Кенан понял всё без слов и не позволил ему даже попросить прощения… Потому что молодой человек презирал его, и у него больше не было власти безнаказанно, раз за разом обижать его и при этом думать, что ему всё простится. Он всё испортил этим слепым порывом. Поэтому он стал Цяо Кенану отвратителен. ……. Звук телевизора разносился по пустому дому. Лу Синьчжи устало закрыл больное лицо ладонью, ненавидя это ощущение полного бессилия. И сразу его взгляд упал на свежий след чего-то красного на его серых брюках. Всмотревшись, мужчина вздрогнул от страха: это была кровь. Кровавый след даже не успел просохнуть, и Лу Синьчжи знал, откуда он взялся… Парень был ранен. Эта мысль ударила, подобно молнии и проскользнула в его мозг, мгновенной бледностью покрыв лицо Лу Синьчжи. Он немедленно встал, но когда дошёл до двери и коснулся ручки, его пронзило холодом металла. Этот парень был ранен не только телесно. Настоящая рана — в сердце, в его душе. Это он мимоходом казнил его. Лу Синьчжи вернулся в гостиную и в изнеможении бросился на диван. Он отнёсся к Цяо Кенану, как к сломанной вещи. Ему хотелось сказать: «Прости меня, я совсем не хотел причинять тебе боль». Уголки его губ раздвинулись и оттуда раздался едкий, язвительный смех. Эти горькие плоды — его рук дело. Лу Синьчжи надо было поцеловать его, чтобы понять, наконец, что у него не такая крепкая выдержка, как он себе воображал. Тем не менее, он должен, он обязан проглотить эту боль. Вместе со всеми страданиями и угрызениями совести. 40. Исчез. — Ай… Опять умер! — огорчённо вскричал Цяо Кенан, увидев чёрную картинку на экране; чернота постепенно превращалась в печальный загробный мир. Он подогнал своего перса к точке воскрешения и вернулся в главный город. Что-то ему расхотелось играть в эту игру. Он решительно закрыл её и в итоге открыл Flash-игру на Facebook; там он сажал овощи, охотился, глазом не успел моргнуть, как часовая стрелка подошла к цифре «3». Конечно, ведь уже три часа утра. После его недельного отпуска за свой счёт вот уже два месяца он жил заброшенной жизнью затворника и как заправский задрот рубился в Доту. Он не собирался возвращаться в контору, особенно после того, как узнал, что за той поддержкой, что он получил, стоит тень влияния того человека. Несмотря на то, что адвокат Юйвэнь искренне ценил его и предоставил возможность, ему именно это и не нравилось… очень не нравилось. Он не хотел, чтобы между ним и тем человеком осталась хо-тя бы мизерная связь. Это отторжение на физиологическом уровне. Ему казалось, что если он увидит Лу Синьчжи, он блеванёт лапшой, которую съел накануне вечером. «Блядь, опять ты где-то шпилишься тайком! Я скоро заебусь тебя вытаскивать из депры!» — прилетел возмущённый мессендж от Чёрной Хризантемы. Видимо, этой ночью бодрствует не он один. Joke nán: «Сижу дома, блюду свою добродетель, только разок в Доту сыграл — QO». Чёрная Хризантема отправил ряд точек. «Не разговаривай со мной, как баба. =_=». Цяо Кенан посмеялся, думаешь, только тебе можно грешить, а другим нельзя? «Отвяжись». Чёрная Хризантема: «Как давно ты не выходил из дома?» Joke nán: «Пол месяца». Стабильно раз в две недели он выходил в магазин и пополнив запас продовольствия, запирался дома, в таком цикле и жил эти два месяца. Чёрная Хризантема злился: «Завтра пойдёшь со мной на прогулку! Так и собираешься сидеть дома и разводить грибы?» Joke nán: «Хорошая идея, тогда вопрос с едой сразу будет решён». Чёрная Хризантема: «…» Короче, Император издал указ, вассал обязан повиноваться. На следующий день Хризантема таки вытащил Цяо Кенана из дома. За время затворничества Цяо Кенан сильно оброс, чёлка свисала на глаза, закрывая пол лица, как капюшон Призрака Таро. (Персонаж в картах Таро). Радостно наметив первое дело, Ань Жюле потащил его в парикмахерскую. Цяо Кенан, желая привести в порядок моральный дух, выбрал стрижку под «бобрик», Чёрная Хризантема со всем энтузиазмом воспротивился: — В задницу «бобрик»! — … «Вообще-то это моя голова», — по привычке мысленно возразил Цяо Кенан. Чёрная Хризантема бомбил аргументами: — У тебя сейчас очень бледный цвет кожи, лицо измождённое, как у призрака, ещё и обреешься на лысо, люди подумают, что ты только из тюрьмы вышел. «Как будто кого-то интересует, откуда я вышел». Цяо Кенан махнул рукой, Хризантема сам дизайнер, вот пусть и договаривается со стилистом. В итоге потратили три часа на стрижку и окраску. Волосы ему покрасили в кофейный цвет, сделали молодёжную стрижку, так что теперь он брызжет молодостью во все стороны и выглядит моложе на целых пять лет. Довольный Ань Жюле состроил глазки стилисту и обменялся с ним визитками, затем потащил Цяо Кенана в салон очков. Цяо Кенан: — У меня нет близорукости! Ань Жюле: — Это не важно! — … «Это же мои глаза… А-а, не важно, так не важно». Ань Жюле помог ему выбрать очки с простыми стёклами, в квадратной оправе. Верхняя полурамка красного цвета, ниже оправа была прозрачной. С новой причёской, в очках, Цяо Кенан преобразился так, что глядя в зеркало, не узнавал сам себя. Ань Жюле: — Ты знаешь, зачем человек, которого разлюбили и бросили, меняет причёску? -? — Во-первых, состригая волосы, он надеется избавиться от трёх тысяч несчастий, а во-вторых, изменив свой облик так, что не узнаёт сам себя, он начинает думать, что все страдания происходят не с ним, а с кем-то другим. (У многих народов существует поверье, что можно, даже рекомендуется стричься после каких-то сильных душевных потрясений: как сказано было в Ветхом Завете — «отречься от волос и бросить на них все злое») Цяо Кенан: — … Ань Жюле взял в ладони его лицо: — Ты определённо давно не смотрел на себя в зеркало. Вот почему Цяо Кенан предстал перед ним в таком запущенном виде, этот мальчик сам не осознавал, насколько ему больно. — Так, а теперь составь мне компанию, пройдёмся по магазинам. Цяо Кенан чуть в обморок не упал: «Опять!» Надо сказать, большинство женщин и геев фанатеют от шоппинга. Ань Жюле целый день таскал Цяо Кенана по торговому центру, во всех бутиках привлекая к себе возмущённые взгляды продавщиц, потому что он ничего не покупал, а только брезгливо брал вещи двумя пальчиками и ядовито комментировал: — Ай-я-яй, что это за дрянь? Как не стыдно такой большой фабрике выпускать такие чудовищные вещи, они годятся разве что для плюшевых медвежат! Выходя из очередного бутика, Цяо Кенан чувствовал, как острыми кинжалами вонзаются им в спины взгляды продавщиц. — Эй, Joke, как тебе эта пара туфель? — Неплохо. — А эта пара? — Тоже неплохо. — Хоу, ты даже не посмотрел! «Кто мне объяснит, почему диалог, свойственный паре влюблённых мужчины и женщины, сейчас происходит между двумя мужиками?» Цяо Кенан ничего не говорил, а продавщицы за прилавком пересмеивались, явно принимая их за пару. Ладно, раз уж ему довелось самоотверженно сопровождать пассива, Цяо Кенан решил бросить вызов условностям: — Любимый, что бы ты ни надел, на тебе всё будет выглядеть прекрасно. Ань Жюле обалдел и тут же весело расхохотался и обнял его: — Здорово, значит, я это не покупаю! У продавщиц медленно вытянулись лица. Цяо Кенан бросил в их сторону извиняющийся взгляд, взял Чёрную Хризантему и выпихнул из бутика: — Хватит безобразничать! Ань Жюле надулся, изображая обиду, но на дне глаз плясали весёлые чёртики. Он прильнул к Цяо Кенану: — Хорошо, хорошо, как скажешь. (Следует отметить, что торговые центры в крупных китайских городах огромны и универсальны, здесь можно провести весь день, делая покупки и развлекаясь. Помимо бутиков с одеждой и обувью, в них есть салоны красоты — парикмахерские, кафе, рестораны, бары, кинозалы, массажные салоны… легче перечислить то, чего там нет. Примечание переводчика). Цяо Кенан только покрутил головой, действительно… вся его репутация сейчас в руках этого злодея. Смеясь, они свернули в другую сторону, и тут Цяо Кенан вздрогнул от неожиданности, улыбка на его лице сломалась. Почувствовав неладное, Ань Жюле проследил за взглядом Цяо Кенана и пожалел, что не может тихо скончаться на месте. Правду говорят, для врага любая дорога узкая, кто бы мог подумать, что они столкнутся с Лу Синьчжи и… наверное, это и есть мисс Чжан. В памяти Цяо Кенана сохранились кадры из той телепередачи, он медленно скользил взглядом по женщине, не смея верить своим глазам. Впрочем, Ань Жюле очень быстро определил диспозицию и потянул его за рукав: — Дорогой, пойдём. — А? Да. И в это же мгновение мужчина, изучавший витрину с ювелирными изделиями, поднял голову и встретился с ним взглядом. На лице Лу Синьчжи отразилось изумление, в чёрных глазах сверкнул свет — возможно, это отразился свет ламп в витрине, и в этот момент сердце Цяо Кенана болезненно содрогнулось. Время течёт быстро, неужели прошло уже два месяца? Честно говоря, Цяо Кенан был не слишком впечатлён, он только почувствовал, что мир такой маленький, чёрт бы его побрал, и сразу решил впредь приложить все силы к тому, чтобы стать великим домоседом. В кои-то веки выбрался из дома и тут же нарвался, нет, мир слишком тесен для них двоих. Чтобы вывести его «в свет», Хризантема прессовал его целых три месяца, но теперь он и слышать не захочет ни о каком шоппинге. Лу Синьчжи впился в него взглядом. Глаза на его исхудавшем лице жадно впитывали изменения: новый цвет волос, впервые надетые очки; руки, тесно переплетённые с руками Чёрной Хризантемы. Брови мужчины хмурились, в глазах тьма смешалась со светом, как в бездонной трясине. «Це-це, гей встал на твоём пути?» Цяо Кенан не отводил взгляда, Лу Синьчжи словно загипнотизировал его. Мисс рядом с ним, словно почуяв что-то неправильное, спросила: — Вы знакомы? Лу Синьчжи не успел ответить, когда Цяо Кенан улыбнулся им обоим: — Давно не виделись, адвокат Лу. Поздоровавшись, он обратился к Чжан Мин Ю, в его голосе звучало восхищение: — Я почти уверен, что Вы и есть знаменитая красавица мисс Чжан? В жизни Вы намного красивее, чем по телевизору, адвокату Лу действительно крупно повезло. Цяо Кенан очень красивый молодой человек, особенно когда улыбается так открыто и жизнерадостно, просто ясно солнышко, способное очаровать кого угодно. Чжан Мин Ю смущённо зарделась и проговорила: — Привет. Лу Синьчжи молчал, только потемневшие глаза сосредоточенно и жадно оглядывали фигуру Цяо Кенана, с ног до головы, снова и снова, челноком туда и обратно. Ань Жюле стоял рядом с суровым лицом, у него не было ни малейшего желания лебезить перед этими людьми. Он дёрнул Цяо Кенана за рукав рубашки: — Пошли, скоро фильм начнётся. Вообще-то они не собирались ни в какое кино, но Цяо Кенан понял, что он имел в виду. Он приветливо улыбнулся паре и сказал: — Простите, должен вас покинуть. И ушёл за ручку с Хризантемой. Лу Синьчжи просто стоял и смотрел ему вслед, до тех пор, пока он не исчез, и только тогда услышал какое-то жужжание рядом с ухом. Чжан Мин Ю нежным голосом звала его: — Синьчжи? Лу Синьчжи подумал, что он точно сходит с ума. Только сумасшедший может не понимать, где он находится, только сумасшедший может простодушно забыть о том, что натворил. Только сумасшедшему будет невыносимо больно видеть этого парня таким безразличным, уходящим в обнимку с другим, так больно, словно раскалённая игла вонзается в глаза, и они взрываются неудержимыми слезами, которые сразу превращаются в тяжёлый пепел, не позволяющий даже увидеть, где ты находишься. Потому что вокруг осталась одна бесконечная пустота. Похожий на бесприютного беженца, потерявшего разорённое войной жилище и всю семью, подгоняемого только инстинктом, Лу Синьчжи шагнул вдогонку за светом, оставляя позади все прежние стремления и обязанности — и там, за углом здания, он увидел это. Он увидел сгорбившегося, поникшего парня, увидел, как другой человек заботливо и успокаивающе, сострадательно и нежно гладит его по волосам — он знал, какие они мягкие, когда столько раз целовал его светлый и чистый лоб. Парень обнимал Ань Жюле, они обнялись так крепко, как будто остались одни во всём мире, и вокруг никого нет. Лу Синьчжи сделал вдох и подавился воздухом. Ань Жюле заметил его, и выражение его лица из ласкового стало холодным и даже некрасивым. Он похлопал Цяо Кенана по плечу и указал пальцем. Парень обернулся и увидел его. Его взгляд разбился на осколки, где была злоба, ненависть, страдание, тоска — всё, что угодно, но ни капли прежнего тепла. Как будто все тёплые улыбки недавнего прошлого — это всё лживые иллюзии. Это и есть правда. Это их настоящая правда. Лицо Лу Синьчжи было мрачным до ужаса, как будто только в эту мину-ту он окончательно понял: его близкие отношения с парнем подобны сожжённому фитилю лампы, который поджечь снова не удастся — он не просто потух, его больше нет. Честно говоря, от этой «случайной встречи» с Лу Синьчжи Цяо Кенан почувствовал себя невыразимо плохо. Даже если человек говорит, что он забыл, это не означает, что он и в самом деле забыл; даже если он действительно забыл, это не означает, что он готов встретиться с этим лицом к лицу. Он восхищался собой, что неожиданно нашёл в себе силы улыбаться в такой момент, тем более, что он настолько изменился внешне, словно стал другим человеком. Если на то пошло, он вообще не Цяо Кенан, зачем ему нападать на Лу Синьчжи, зачем реагировать на него и расстраиваться. Однако, такое притворство стоило ему огромных усилий и не могло продолжаться долго. Когда Чёрная Хризантема увидел его несчастное лицо, он немедленно обнял его, погладил по голове, поцеловал в щёчку… И ему стало немного лучше. Цяо Кенан не ожидал, что Лу Синьчжи последует за ними; этот мужчина — его личный кошмар, неотступно преследующий его днём и ночью, из-водящий до полусмерти; собственно, поэтому он и не спал ночами. Он смотрел на мужчину и чувствовал, что глаза застилает чёрная мгла. За этой сгущавшейся чернотой ему совершенно не хотелось выяснять, что за человек появился перед ним. Даже к Су Пэю у него не возникало та-кого отталкивающего чувства. Он подумал, что Лу Синьчжи победил.